Земляничный бриз

В коридоре очень много работников. Во время концерта задействована куча людей, и, к счастью, этим туром занимаемся не только мы, менеджеры, но и букинговое агентство, которое нам нашёл лейбл, у нас появились продакшн-менеджер Николь, тур-менеджер Брайан, PR-менеджер Александра Бейкер, охранники Майк и Джо и ещё длинный-длинный список профессионалов, которые безумно помогали в туре, хотя главными менеджерами остались мы трое: я, Дэнни и Брэндон. Поэтому я больше не занималась всякими мелочами организации концертов, потому что, если честно, на меня накатывала лёгкая волна паники, когда у меня спрашивали что-то, чего я даже не знаю на французском, не то что бы на английском, потом раздражались из-за того, что я не могу ответить и косо смотрели всё мероприятие. Я менеджер артиста, а не промоутер, давайте заниматься каждый своим делом. Я повесила на шею ленту с бейджем и собрала все вещи Билли, разбросанные по гримёрке, в рюкзак. Осмотрела комнату, схватила две бутылки с водой и пересыпала конфеты с пиалки себе в карман пиджака. «За что уплочено, должно быть проглочено» — говорила моя бабушка-итальянка — естественно, на итальянском, — и я с ней полностью солидарна. В коридоре было очень много работников. Я протиснулась между всеми ними и вышла на более свободный — и тёмный — участок, который вёл прямо в закулисье. Тут я встретила Билли, Финнеаса и Эндрю, только спустившихся со сцены. Девушка была вспотевшая, я отдала ей бутылку воды, достала из карманов джинс телефоны их троих и махнула им идти за мной, чуть не выронив из рук свой новенький планшет. — Это было нечто! — вопила Билли. — Это... — она подбежала ко мне и вприскочку шла рядом. — Ты... Вау... Ты видела это?! — она махнула рукой в сторону сцены. Она сияла от счастья. — Видела, — я одарила её улыбкой. На самом деле, нет, не видела. Я проспала весь концерт в гримёрке, но они из раза в раз одинаковые, так что, уверена, ничего не потеряла. — В Лос-Анджелесе меня любят, — самодовольно прописала она и рассмеялась. Мы вышли на улицу через чёрный выход, где нас встретили родители Билли, Дэнни и Брендон; мы остановились. — Тебя везде любят. — Ну ещё бы, — рассмеялась она и протянула мне бутылку воды. Я быстро прокрутила крышку, открыв бутылку, передала её Билли и подошла к Дэнни и Брэндону, одновременно осматривая ближайшее пространство: мы были на какого-то типа парковке, но я заметила только один минивэн, в двадцати метрах начинался забор из сетки. Отчётливо были слышны крики фанатов по другую сторону здания. Патрик профессионально браз интервью у Билли, Финнеаса и Эндрю, записывая это все на свою видеокамеру, которую купил на барахолке в Стокгольме неделю назад. Он весь тур снимал на видео, Финнеас даже пошутил, что из этого всего можно было бы составить неплохой документальный фильм. — Где наши машины? — Их не пропустили сюда, — покачал головой Дэнни, — так что нам придется выйти через главный вход. Я вздёрнула брови. — Ты, что, шутишь? Там толпа. — Там не такая уж и толпа, ты их не видела. — Зато я их слышу, — и я подняла палец, потому что из-за здания слышалось «Би-лли! Би-лли! Би-лли!». — Давай выйдем туда, и, пока Билли с ними поконтачит, я попрошу подогнать машину хотя бы ко входу. Там везде перегородки, всё будет нормально. — Решётка? — Не такая высокая, по пояс, но все будет норм. Там одни девчонки. Я покачала головой. — Надо было брать Майка. Дэнни поднял руку, чтобы Финнеас обратил на нас внимание, и кивнул в сторону прохода между зданиями. — Идите с Брэндоном к машинам. Билли воодушевилась. — Ура, так я ещё успею пообщаться с ними! Финнеас пошёл первым, о чём-то уже общаясь с Брэндоном, и через плечо бросил: — Вряд-ли. Нам подогнали машины к выезду на дорогу, так что нам надо до них просто дойти. Если ты дашь автограф одной, то придется давать всем, и это растянется надолго. — Хэй! — Билли, мы вообще не должны были туда выходить. — Ты предлагаешь мне притворяться равнодушной к ним?! — Нет, — они уже начали отдаляться, поэтому слова доносились всё менее чёткими. — Помаши им и... Я глянула на Дэнни. Он расписывался за правильность предоставленных номеров счётов, на которые придут проценты с прибыли за вечер. Потом он улыбнулся мне и мы попытались нагнать остальных. Количество людей у театра и правда впечатляло: по две стороны, освобождая нам широкий коридор, стояли железные перегородки, а за ними — пищащие девушки с яркими плакатами. Некоторых из них я заметила ещё в зале на концерте. В конце этого «коридора» и правда стояли наши автомобили и машина скорой помощи. Регламентом закреплено, что на массовых мероприятиях, на которые собираются более 500 человек, необходимо наличие неотложки. Мэгги и Финнеас уже сидели в машине, Эндрю курил недалеко от них, а Билли фотографировалась с девочками — сразу издалека, чтобы в кадр попало как можно больше человек. Брэндон очередной раз позвал Билли; девушка начала извиняться. Мы шли к машинам. — Тебе не тяжело? — Дэнни кивнул на рюкзак. — Мне? Да я силачка. Как Майкл, не хуже. — Ты ведь собираешься вернуться в фигурное катание? От удивления я встала как вкопанная. — Откуда ты узнал? — Я не знал. Но догадался. Я увидел сообщение у тебя на телефоне. Я хотела спросить «Какое?», но поняла, что мы так много в последнее время переписываемся с Эйденом, что абсолютно любое из сообщений могло меня выдать. — Читаешь чужие переписки? — Я не нарочно. Ты рассказывала остальным? — Нет ещё, — я кивнула Дэнни и мы снова пошли. Но едва я подняла голову, как услышала чей-то пронзительный крик, а когда глянула в сторону кричавшей — увидела тень, несущуюся к Билли. Она стояла спиной и не могла ничего видить, и это была не тень, а человек в чёрном; я сорвалась с места, нас с девушкой разделяло всего около десятка метров и все те микросекунды, пока я до неё бежала, я думала только о том, что этот вечер уже не будет для неё таким счастливым, как был минуту назад. В правой руке его был зажат нож, левой он замахнулся за шею Билли, но я быстрым ударом ноги подкосила его, оттянула от Билли и повалила на бетонную дорогу, пытаясь заломать ему руки. Нож со звоном отлетел, но от прилива крови уже и в моих ушах начало звенеть, и, в то время как подбежали охранники театра, стоявшие всё это время исключительно у входа, я почувствовала, как кто-то схватил меня за плечо. Я резко развернулась. — Вставай, давай — это был Финнеас. Я опустила взгляд вниз и поняла, что ногами — и весом своего тела — прижала тело мужчины к дороге, а руками вцепилась в его запястья, ногтями наверняка проделав дырки. Я пыталась встать, когда почувствовала сильные руки на своей талии и предплечьях. Он поставил меня на ноги и подтолкнул к машине скорой. Зачем? — Зачем? — я подняла на него глаза, а он удивлённо поднял мою ладонь. По всей её длине красовался смачный кровоточащий порез. — Ой. А я даже сначала не чувствовала боли. А теперь я почувствовала и боль в ноге, и когда мою руку уже заматывали бинтом, я попросила обработать и разодранную об бетон коленку. Я сидела на кушетке, которую вытянули из машины, Финнеас стоял рядом и неотрывно смотрел на мою ладонь. Билли была в порядке и уже ехала домой, менеджеры тоже разъехались, здесь остался только Эндрю, который докуривал уже вторую или третью сигарету в нескольких метрах от нас. — Это ваше или мне отдать это полицейским? — к нам подошёл один из охранников театра. И тут я расплакалась. — Мой планшет! Слёзы текли непроизвольно, и я не совсем понимала отчего конкретно я сейчас плачу, но видеть, как дорогущая вещь, которая была куплена совершенно недавно и теперь в дребезги разбита, было очень больно, но я быстро очутилась зажатой в объятья со спины. Это был Эндрю. От него ужасно пахло сигаретами, но... Сейчас я просто хотела прикосновения. — Дурочка, ты понимаешь, что спасла ей жизнь, мы купим новый планшет, и даже лучше, я лично скинусь на него со своего кошелька, подотри слёзы, втяни сопли и едь домой, — проговорил он быстро. Я положила ладонь на предплечье Эндрю, но вскрикнула. — Ай! Прямо на ухо, Эйвери! — Прости, — я шморгнула и потрясла рукой. Это была моя забинтованная ладонь и я снова забыла, что она пока не функционирует. Фельдшер, который промывал мне рану на колене, встал и сказал: — Рана промыта и закрыта пластырем, дома снова обработаете и на ночь обязательно поменяйте пластырь. Ладонь не мочить пока не начнёт заживать, по возможности не напрягать. Желательно вообще не двигать ей. Рану не зашивали, но если через три дня не покроется корочкой, то едьте в больницу зашивать. Может вы всё-таки передумали, и мы зашьём сейчас? — Нет, нет, не надо, всё и так заживёт, — я соскочила с кушетки, поправила здоровой рукой ворот пиджака и попятилась. — Спасибо, всего доброго, ребята пошли. Эндрю сел за руль, я спереди, и, когда мы выехали на трассу, открыли все окна, и я выставила правую, здоровую, руку на встречу тёплому ветру. Кажется, я никогда не привыкну, что в Лос-Анджелесе в марте такая теплота. — Как напрыгивать на мужика с ножом самой будучи метр шестьдесят, это да, — начал Эндрю с ухмылкой. — А как зашить порез... — Хэй! Я и так настрадалась, не хочу себя окончательно доканать, — возмутилась я, но осеклась. Кто тут настрадался так это Билли. Я закрыла окно и обернулась: Финнеас сидел, глядя в экран телефона. — В каком состоянии была Билли? — В шоковом,— кратко ответил он. — Родители что-нибудь ответили? — Она не плакала, уверила, что всё хорошо, но сейчас сидит в комнате и ещё не выходила. Мама спрашивает, как ты. — Напиши, что всё хорошо. Если ей понадобится кровь вейлы для зелья, то je suis votre serviteur, как говорится — я сделала лёгкий воздушный поклон, взмахнув перевязанной ладонью. — Ох, ох, вейла ты наша, — прошептал Финнеас. — Кто такая вейла? — Гарри Поттера не читал? — Смотрел. — Ты вообще что-нибудь читал в этой жизни? — с ухмылкой спросила я. — Не заговаривайте мне зубы, мы едем к тебе или к О'Коннелам? — ответил Эндрю и стряхнул пепел очередной сигареты в окно. — Ко мне. — Кстати да, что ты читал в последний раз, Эндрю? — поддержал меня Финнеас и облокотился на спинки передних сидений. — Э... Инструкции в счёт? Я уставше улыбнулась и прикрыла глаза. Кажется, я всё ещё толком не осознала, что произошло. На Билли напали? Зачем? — Нам надо было попросить хотя бы охранников театра сопроводить нас до машины... — проговорила я. — Надо было делать, как я сказал, и не останавливаться у ограждений, — холодно ответил Финнеас. — Ты ведь не собираешься в произошедшему винить Билли! — взвилась я. — Такое происходит... — Не собираюсь! — так же резко ответил парень. — Но это было глупо, зная, что с тобой нет ни одного охранника, лезть в толпу людей! — Как ты можешь быть таким?... На твою сестру напали! — Всё! — вмешался Эндрю и многозначительно глянул на нас. — Мы все уставшие и напуганые, давайте проспим эту ночь, а завтра на свежую голову со всем разберёмся. Я прикусила губу, чтобы не наговорить Финнеасу лишнего, а у меня было, что сказать. Эндрю прав: мы все на эмоциях. Но я не могла избавиться от мысли, что кое-кому сейчас намного хуже. — Не едь ко мне. Я хочу увидеть Билли. Припарковавшись у дома О'Коннелов, мы попрощались с Эндрю и быстрым шагом направились ко входной двери. Я потирала ладонь, она раздражающе чесалась, а из-за плотного слоя бинта сделать это не было возможности. Во всех окнах дома горел свет. Я разулась и прошла мимо гостиной прямо к спальне Билли, в то время, как Финнеас пошёл к родителям. Я приоткрыла дверь и заглянула: девушка сидела на кровати в турецкой позе, с наушниками в ушах. — Билли? — тихо позвала я. Голубые глаза обратили на меня своё внимание, губы были сжаты. — Как ты? — Хорошо, — Билли выдернула наушники и села ко мне лицом, свесив ноги с кровати, ссутулившись, а я подкатила к ней стул и села напротив, положив ладони ей на колени, чувствуя собственную беспомощность. Я не знала, что в таких ситуациях надо говорить. — Чёрт, — проговорила Билли, взяв мою забинтованную ладонь в руки. — Болит? Тебе зашивали? — Нет, это просто царапина. — Царапина была бы от листа бумаги. — Билли, я в порядке, — сказала я, выдернув руку. — Единственное, мне сказали завтра съесть побольше сахара. Можем перед выездом заехать в кондитерскую, — усмехнулась я, но когда подняла голову, увидала, что по щекам Билли течет дорожка слёз. — Хэ-эй, Биллс, — я сжала её коленку и, по крайней мере попыталась приободряюще улыбнуться. — Не хочешь в кондитерскую? — Не хочу, — сдавленным голосом проговорила она. — И в тур не хочу, выступать не хочу, никуда не хочу, хочу сидеть дома и не выходить, — её тело начало содрагаться в тихих рыданиях. Наверное она старалась сделать так, чтобы родители её не услышали. — Хэ-эй, Билли... — я приподнялась, села на кровать рядом с ней и крепко прижала её к себе в объятиях. Слыша, как она плачет и у меня самой на глаза накатывались слёзы, а в горле появляется неприятный ком. Адреналин постепенно покидал тело и, вспоминая последний час, в голову лезли неприятные мысли а-ля «а что бы было, если бы я не успела». — Я не хочу бояться выходить на улицу, — снова начала она. — Хочу ходить в Trader Joe's без боязни, что мне перережут чёртово горло, — всхлипы становились громче и я надеялась, что Мэгги не прибежит на плач дочери. Я гладила Билли по спине, решив, что сейчас лучше просто молчать, выслушивая её. — Не хочу больше этого, я не подписывалась на это, я не хочу быть Билли Айлиш... — Дерьмо случается, Биллс, —  прошептала я, отстранившись. — Ложись спать, тебе надо отдохнуть. — Это не просто какое-то ежедневное дерьмо, на меня напали! — сдавленно прошептала она. Я поджала губы, чтобы самой не расплакаться и протёрла дорожки слез с её щек. Мой бинт намок. — Я знаю. Не брать с собой охрану было ошибкой. Теперь ты не будешь ходить одна. — Но я хочу ходить одна! Она заплакала ещё больше, но я не могла ей сказать, что такова цена популярности. Ей бы стало ещё хуже, а завтра уже новое выступление в Сан-Франциско, а через два дня в Сан-Диего, и ещё четырнадцать других городов практически без передышки, ей надо было быть в хорошей форме, и я должна была эту форму обеспечить, даже если мне придётся не спать эту ночь. Я ещё раз погладила её по голове, слезла с кровати, расстелила её постель. — Ложись спать. Надо выйти из дома в полседьмого, тебе осталось спать около шести часов, — я старалась звучать как можно мягче. — Ложись, я принесу тебе попить. — Ты уйдёшь? — Наверное, да, — я пожала плечами. — Мы завтра выезжаем в тур... — Останься, — она залезла под одеяло, но всё ещё сидела. — Ты говорила, что уже всё собрала. Или... Просто... Я понимала, что ей страшно. И на самом деле, я и правда всё собрала заранее, я всегда всё делаю заранее, на случай непредвиденных ситуаций. Как сейчас. И по какой-то причине я чувствовала себя виноватой, я думала, вот если бы я не задержалась с Дэнни, а была с ней всё время, как и должно быть, произошло бы то, что произошло? Я сняла пиджак и положила его на стул. — Хорошо. Умойся и ложись, я сейчас приду. Я вышла в коридор, уставше зачесала волосы. Эта ночь должна была пройти куда спокойнее. Вышла на кухню, Финнеас всё ещё с кем-то переписывался, Мэгги протирала и так до блеска натёртую кухню, а Патрик пил коньяк. Я заметила, что он пьет одну и ту же бутылку уже не первый год, такое чувство, что он наливает лишь на дно стакана, а потом бутылка просто стоит рядом для антуража. — Тебе ведь исполнилось двадцать? — Что? — переспросила я, когда поняла, что вопрос Патрика был ко мне. — Тебе ещё нельзя пить? — спросил он и я улыбнулась. — Но я налью. И он поднялся, чтобы достать мне стакан. — Не надо, — я помахала рукой. — Я останусь на ночь, вы же не против? — Конечно. Как она? — спросила у меня Мэгги. — Когда я заходила, она вообще не подавала виду, что что-то произошло. — Это шок, — снова сказал Финнеас и поднял на меня глаза. — Что насчёт твоих вещей? Мы заедем за ними утром? — Кто «мы»? — Я и ты. Нам надо съездить дать показания. Я и забыла про то, что это было нападение, и вероятно будет суд, и всё остальное. — Ясно, — проговорила. — Хорошо. — Как твоя рука? Я достала два стакана, и в один налила воды, в другой — молока. — Лучше бы поинтересовался, как твоя сестра. — Ты уже сказала, как она. Тебе надо поменять пластырь на колене. Я взяла два стакана и пошла в комнату Билли. — А что у тебя с коленом? — спросила Мэгги. — Всё в порядке, — ответила я, не останавливаясь. — Я принесу тебе пластырь, — бросил Финнеас. — Не надо. Я зашла в комнату и захлопнула за собой дверь ногой. Билли уже сидела на кровати в домашней одежде, на лице не было признаков тех слёз. Я подала ей воду, сделала глоток молока, а она кивнула на футболку, лежащую на покрывале. Переоделась я в комнате, потому что лень было идти в ванну — или я не хотела лишний раз видеть Финнеаса, — допила молоко и забралась в постель: на дальнюю половину, ближе к окну, но не вальтом, как раньше. Впервые мы спали не вальтом. Я легла на левый бок и здоровой рукой прижала к себе Билли. — Завтра будет весело. — Я не хочу, — её голос задрожал. — Я хочу остаться дома. Я провела пальцами по её волосам, убрала их за ухо; я не видела её лица, но могла представить. Она взяла мою ладонь двумя руками, держась за неё, как за спасательный круг. — Завтра будет легче, поверь. — У тебя такое когда-нибудь случалось? — Нет. Но я могу представить. — Ты не можешь, Эйв. — Ладно, не могу. Но... Я постараюсь сделать всё, чтобы тебе стало легче, — прошептала я, и Билли сжала мою руку. — Я разбила планшет. Всё сохранилось в облаке, и на планшетах Дэнни и Брэндона, но все равно жалко... Я сама его купила. Сначала Билли ничего не ответила. — Ты уронила планшет? Вчера ты даже лапшу не уронила, когда я тебя напугала. Мгновение я помолчала. — Видимо фобия пауков у меня меньше, чем боязнь потерять тебя. Я снова услышала всхлипы Билли, но не стала её останавливать. Она просто сжимала мою руку, и, когда она через какое-то время успокоилась, я высвободила свою ладонь и легла на спину. Подняла левую руку, но ничего не увидела, потому что Билли зашторила окно, а свет на тумбочке был уже выключен. Вдруг я дёрнулась, но Билли сразу же сонным голосом ответила. — Я вынесла пауков в ванну. Спасибо. — Спи. Она перевернулась на спину. Наверное, мы обе смотрели в потолок — я не видела её. — Он злится на меня? — Кто? — спросила я, хотя прекрасно понимала, кто. — Финнеас. У неё такой красивый голос... Когда не видишь её, так и не скажешь, что он принадлежит шестнадцатилетней девушке. — Немного. — Он бешеный последние дни. Его снова бросили. — Он с кем-то встречался? — Да. Линдси? Лэйни..? Посрать, если честно. Я даже не знала. Даже немного обидно, что он не рассказал. — Ясно. — Я забыла спросить, одинока ли Клау. Надо свести её с Финнеасом, — задумчиво прошептала Билли. — Она милая. И умная. Они оба шарят в кинематографе. И любят собак. — Я тоже люблю собак. — Но ты не шаришь в кинематографе. — Я шарю в другом. — В чём, например? — Засыпай. Билли фыркнула и отвернулась лицом к двери, а я к окну. Через несколько секунд она проговорила: — Ты же не обиделась? — Биллс, я сплю, — немного нечленораздельно пробормотала я. Она перевернулась на другой бок — кровать зашаталась — и прошептала: — Я это не серьезно. Ты очень интересная, и умная, и весёлая, и вообще... Он идиот, раз не видит этого. Моё сердце пропустило несколько ударов. Он не видит?..