Дом

      Он просто сидел в углу комнаты, закутавшись в колющийся шерстяной плед. Это было своеобразным ритуалом, который помогал справляться с одиночеством и тоской. Хотя вряд ли один только кусок ткани мог помочь, когда все помещение, весь дом пропитан грустью. Он пытался придать уюта своей обители, честно пытался: и убирал регулярно, вычищая до блеска бытовую технику, чуть ли не до дыр вымывал паркет, заводил разного рода растения: кактусы, фикусы, камелии, деревья счастья, покупал различные вазочки, статуэтки, рамочки для фотографий — но все без толку. Его дом был не его домом, он чувствовал себя до жути скованным, напряженным, испуганным и печальным, на него словно давило всей этой атмосферой отчуждённости. Возможно, он просто был плохим хозяином (по крайней мере, именно так ему и думалось, когда он, опечаленный после очередной неудачной попытки, сидел на холодной лавке во дворе), а потому его дом весь пропах какой-то пустотой, хоть и был заставлен мебелью, комнатными растениями и бытовой техникой. Обычно у человека есть место, где ему тепло, уютно и комфортно, даже, если это не его собственный дом, только вот у Джерарда этого самого места не было, отчего ему становилось противно на душе.       Он был потерян, у него было все, но в тоже время не было ничего, если так подумать. Крыша над головой имелась, работа — тоже, знакомые-товарищи — да, равным образом и вполне себе хорошие родители и брат. Только почему-то он в очередной раз сидел в углу, в единственном пледе, который хоть чуточку согревал, размышляя о том, почему же ему так плохо.       Его серые дни лениво протекали, как и у большинства людей, но практически у всех них есть место, где спокойно, куда хочется возвращаться. Джерард никогда не думал об этом намеренно, просто так случалось само по себе. Вот, возвращается он со скучной монотонной работы в офисе и идет в место под названием «дом». Не доходя до туда, он уже начинает осознавать, что не желает находиться в этом месте, не хочет ни жить, ни умирать. Он просто-напросто вожделеет спокойствия и чуточку тепла.       Джерард Уэй едва ли не всегда был опечален, его не радовало ничего, его душа то кричала в ярости, то плакала от горя. Ему все равно; а еще его тянуло найти свой дом, чтобы все чувства мигом смылись, и осталось лишь удовлетворение, счастье, а не безразмерная пустота.       Он сильнее укутался в колючую ткань, прикрыв глаза, и попробовал уснуть. Скорее всего, до восхода естественным путем никак не получится. Рутина, его постоянный быт — это либо снотворное и мерзкие отвлекающие мысли в течение бесконечности, не дающие работать, либо бессонница, усталость и никаких мыслей до самого вечера. Он выбирал второе, ведь так можно было чуточку продуктивнее провести свой день сурка.       На следующее утро все было как всегда, вечером также, да и позднее. Он думал о доме, об одиночестве, и о грусти, запахом которой пропиталось все, до чего он дотрагивался, и все, что присваивал себе. Жизнь Джерарда сдвинулась с мертвой точки на малюсенькое расстояние лишь спустя пару месяцев, когда он столкнулся с Фрэнком.       Самый обычный день поздней осени, он шел, шел как всегда после своей смены. Дул ледяной ветер, раскидывающий желто-красные листья. Ничего нового не происходило, пока его не догнал паренек его возраста. Казалось бы, что в этом такого, но все же что-то было, раз сердце пустого, тоскливого Джерарда встрепенулось и забилось чаще. Этот самый юноша, в тонкой курточке, дрожащий от пробирающего ветра, с красным носом, щеками, с темной челкой, спадающей на глаза, и по-детски наивной, виноватой улыбкой что-то зашевелил в нем, пусть и совсем немного, но зашевелил. Незнакомец начал размахивать руками и говорить, о том, что оказался в очень затруднительной ситуации, и ему негде переночевать. Рассказывал он быстро, по делу, с искренностью в голосе. Джерард поначалу не хотел помогать милому юноше, но к концу истории пораскинул мозгами и понял — терять ему нечего, раз его дом все равно не его дом, а паренек, к тому же, не выглядел опасным или что-то в этом духе. Уэй неловко кивнул, незнакомец, тем временем, вдруг вспомнил, что не представился, и уже когда они подходили к зданию, сказал, протягивая руку: «Фрэнк Айеро». Джерард подумал, что паренек странный, и крепко пожал его кисть, с трудом выговаривая в ответ свое имя.       Наверное, все и впрямь стало иначе с того дня. Имя юноши и те два дня, что он пребывал в доме, прочно засели в голове у Джерарда. Настолько, что он крепко спал, слушая похрапывания временного сожителя в соседней комнате, настолько, что мыслей о доме, одиночестве стало меньше вдвое, настолько, что когда Фрэнк стал уходить, в сотый раз выражая свою благодарность, Уэй попросил его номер телефона. Было крайне неловко и стыдно делать нечто, не вписывающееся в повседневность, особенно когда они прощались. Сердце застучало еще сильнее, чем при первой встречи. Айеро лишь загадочно хмыкнул насчет номера, но не отказал, разве что поставил одно условие: дать ему адрес электронной почты и не пропадать, отвечать на письма или звонить.       Джерард сдержанно кивнул и чуть улыбнулся. Странно, но его уголки губ сами поползли наверх и также быстро опустились, когда дверь за Фрэнком захлопнулась. Он вновь погрузился в рутину, и вновь навязчивые мысли об одиночестве и отсутствии дома не отпускали, правда к этому всему добавился милый паренек, который писал стабильно несколько раз в неделю. Уэю становилось чуть легче, когда ночью, сидя в углу с ноутбуком, ему приходило сообщение от Фрэнка. Он читал его медленно, наслаждаясь им словно лучшей книгой, хоть и сам отвечал кратко, но с некой заинтересованностью. Джерард тонул, Фрэнк протягивал руку и пытался его вытянуть. Фрэнк серьезно помогал, и он через какое-то время регулярных писем и нескольких звонков напрямую заявил, что хочет помочь Джерарду справиться с бессонницей, о которой тот рассказал во время очередного наплыва мыслей. Помимо того, Фрэнк предложил встретиться, на что Уэй мигом согласился. Раньше его нельзя было назвать человеком, который принимает решения сразу, он всегда все обдумывал, смаковал, но теперь он и впрямь сдвинулся с мертвой точки. Его собеседник был сродни зарядки, а он — почти что сдохшего аккумулятора. Айеро отдавал ему энергию, не требуя ничего взамен.       После той встречи, последовала еще одна, и еще, и еще. Жизнь Джерарда стала намного интереснее. Он работал, думал, но томящее ощущение в груди от предстоящей прогулки с Фрэнком затмевало все. Он стал лучше спать, легче справляться со всем, что наваливалось. С каждой новой встречей он ощущал приливы тепла и спокойствия. Он начал улыбаться, неловко, смущенно, но искренне. Они долго общались, они доверяли друг другу, Джерард не знал, почему, но в любом месте, где находился рядом с Фрэнком, чувствовал себя счастливым.       Осознание самого важного пришло, когда Фрэнк легонько чмокнул его в губы, поначалу извинился, сказав, что не понимал тогда, что на него нашло. Джерарду стало слишком хорошо, он просто притянул к себе паренька и крепко обнял, прошептав «спасибо».       У него никогда не было настоящего дома, но теперь у него был близкий человек, с которым хоть на край света, а везде тепло и уютно.