Поднимешь мой Мьёльнир?

- Только лишь достойнейшему дарована сила поднять! – с умным видом гундосит Клинт, бросая насмешливый взгляд на Тора. Вся команда расслабляется, устроив что-то вроде скромной вписки с пивом и закусками в перерыве между миссиями. Это случается так редко, что даже Тони, растерявший вкус к каким бы то ни было вечеринкам вообще, наслаждается присутствием. По большей части, правда, не своим – по правую руку от него, потягивая пиво из своей бутылки, сидит раскрасневшийся и смеющийся Питер Паркер. Родительские чувства в Старке пассивно бунтуют, намекая, что давать алкоголь несовершеннолетнему не лучшая идея. Но в то же время, в соответствии с представлениями Тони о справедливости, тот, кто уже несколько раз по-серьезному спасал его шкуру во время миссий, заслуживает этот маленький жест доверия. Скептицизм Бартона Тора нисколько не обижает, он приязненно машет рукой на Мьёльнир. Тони, следивший больше за собственным стажером, чем за происходящим в комнате, соображает, что сейчас начнется невиданное ранее представление, которое он впоследствии еще много раз пересмотрит в записи Пятницы. Конечно, Клинт, раззадоренный алкоголем и все еще испытывающий смутное недоверие к скандинавскому богу, сидящему на диване напротив, поднимается и направляется к лежащему возле Тора молоту. Конечно, Тони не сдерживается и отпускает по этому поводу двусмысленную похабную шуточку, с затаенным наслаждением наблюдая красные щеки Питера. И, конечно, он совсем не удивляется, когда у Бартона не получается сдвинуть Мьёльнир даже на миллиметр. Старк принимает вызов играючи, заранее зная о своем поражении; для него куда важнее авантюра, придуманная секунду назад. И был бы он Тони Старком, если бы отказывал себе в маленьких сиюминутных шалостях. Поднять молот пытаются все (кроме Наташи, элегантно сошедшей с дистанции, и Питера, скромно отсиживающегося в своем кресле), и все как один – безуспешно. Обмениваясь дружелюбными подколками, Клинт и Сэм строят теории касательно секрета Мьёльнира, пока их не прерывает задумчивый голос Брюса, вблизи рассматривающего резную рукоять через стекла сдвинутых на кончик носа очков: - Что вообще значит формулировка «достойный»? Звучит расплывчато и невнятно. - Ну, - Тор хмурится в замешательстве, очевидно ранее никогда не раздумывавший над точностью формулировки. – Человек со светлой душой и незамутненными помыслами. Героичный. Самоотверженный. Красивый… Саркастично фыркнув, Старк закатывает глаза. ЧСВ-шник высоковольтный. А потом до него доходит, что при таком раскладе слова бога грома ему только на руку. - Эй, Паучок, - Тони преувеличенно энергично поворачивается к Питеру и закидывает ногу на ногу. – Анкета соискателя как с тебя списана. Питер краснеет тем самым совершенно очаровательным образом, как краснеет только в присутствии наставника, и, стараясь это скрыть, поспешно отхлебывает из бутылки. - Что вы, мистер Старк. Я уж точно его не подниму, это же смешно. - А что, - Стив заинтересованно смотрит на самого младшего члена команды и в очередной раз неодобрительно морщится, видя бутылку в его руках, - даже мне это оказалось не под силу, кто, если не ты, юный бойскаут? Питер стесняется и зажимается, но присутствующие уже загорелись новой идеей, и под подбадривающие комментарии, оставив опустевшую бутылку на столе, он берется за рукоять молота. В эту секунду Тони, как и всеми в этой комнате, завладевает жадное любопытство. Он даже вперед подается, предвкушая, как ребенок – его ребенок – сейчас легким движением руки утрет носы всем героям Земли разом. Но тонкие пальцы оплетают короткую рукоять, не скрытые рукавом тренированные мышцы напрягаются, губы сжимаются в упрямую тонкую линию и… ничего не происходит. Мьёльнир не поддается, хотя Питер даже пыхтит от натуги, для удобства накинув тонкий ремешок на запястье. - Вот так да, - в замешательстве тянет Клинт, сминая в руках пустую пачку из-под чипсов, и бросает ее на и без того захламленный стол. – Если ты не достоин, то тогда кто? - Ты что это, Паркер, сердцем не чист? – подозрительно щурится Тони и даже вперед подается, оперевшись о подлокотник дивана. Вообще-то это не совсем то, чего он ожидал. По подсчетам Старка, его невинный стажер должен был без труда поднять волшебный молот, тем самым заткнув за пояс старших коллег (Роджерса), вследствие чего Тони бы вышел победителем из этого поединка, который сам же в своей голове и придумал. Ребячество сущее, конечно, но приятно. Облом случается на самом первом и важном этапе: Питер смущенно усмехается, почему-то загнанно косится на Старка и разжимает хватку, едва не запутавшись в ремешке. Его комментарий он тоже игнорирует, оглядывается вокруг себя как-то беспомощно и резко начинает собираться. Видно, как отчаянно Паркер пытается придумать причину уйти, чтобы избежать расспросов, которые наверняка последуют в подвыпившей дружеской компании. Тони бы вот с удовольствием парочку вопросов задал. Поэтому, когда Питер, пролепетав что-то бессвязное, все-таки смывается из виду, Старк неторопливо допивает свой коньяк, напоминает всем о том, что гостевые комнаты подготовлены, улыбается коротко и покидает зал. - Детка, где сейчас Паучок? Разыскивать беглеца, плутая по многочисленным уровням Башни, Тони не в настроении, тем более что способность уверенно перемещаться поставлена под сомнение благодаря определенному количеству промилле в крови. - Направляется в свою комнату, босс, - бодро отзывается Пятница, и Старк сворачивает в левое крыло, понятливо угукнув. Когда Тони его догоняет (нет, он не сокращает маршрут одному ему известными путями, что за глупость), Питер действительно находится в коротком ответвлении коридора, заканчивающегося дверью в его персональные апартаменты. Стоит, взявшись за ручку двери, но не заходит, словно прислушивается к чему-то. И оборачивается, как только Тони показывается в дверном проеме. Говорить Старку абсолютно нечего, но молча стоять перед своим протеже, рассматривая его раскрасневшиеся от алкоголя щеки, куда более странно. Непринужденно сунув руки в карманы брюк, он вкладывает в улыбку все свое очарование. - Хотел убедиться, что ты нашел нужную дверь. Звучит максимально неправдоподобно, но Паркер со свойственной ему врожденной тактичностью эту фальшь игнорирует, улыбается чуть смущенно: «Да, мистер Старк, я разобрался», - и хочет было ускользнуть, но не успевает. - Ты не удовлетворишь мое любопытство, Питер? – Тони чуть повышает голос, решив не увиливать и спросить в лоб. Мягко ступая, он преодолевает расстояние между ними и расслабленно прислоняется лопатками к стене рядом с мальчишкой. – Почему молот не сдвинулся? Я делал на тебя ставки. Свет в коридоре никто не включал – недавно Старка достало, что датчики движения, регулирующие освещение, реагируют на перемещающихся по Башне роботов-уборщиков, и он попросту удалил эту настройку. В маленьком коридоре без окон царит мягкий сумрак, но даже так Тони различает эмоции на чужом лице. Думается, что, будь у него до сих пор реактор в груди, он бы сейчас отбрасывал голубоватый свет на лицо Паркера. Питер смущен, сжимает ручку двери чуть крепче. Старк некстати думает о том, что раньше его непутевый стажер в минуты замешательства или спонтанных реакций силу не контролировал, а теперь вот – регулярные тренировки на базе Мстителей дали отличные результаты. В отличие от Паркера у Тони с самоконтролем дела обстоят отвратительно. Именно поэтому он сейчас здесь. - Я, возможно, не... по всем критериям подхожу, - тихо бубнит мальчишка, заставляет Старка жадно вслушиваться в каждое слово, подавляя желание сократить расстояние еще сильнее. - Любопытно. И по каким же пролетаешь? Питер мнется, сомневаясь и подбирая слова, воздух между ними густеет и потрескивает, и Тони знает, шестым чувством ощущает, что сейчас будет важное, переломное. Не торопит и не требует, ждет ответа как признания, пока Паркер не разлепляет губы и не выдыхает наконец, повернувшись к нему в пол-оборота: - По чистоте помыслов. Тони переваривает услышанное, стараясь считать коннотации, но не слишком в этом преуспевает – смотрит вопросительно. Питер возвращает взгляд – почти идентичный, растерянный и практически отчаянный, вмещающий в себя целую гамму чувств. Тони медлит. Питер нервничает так, что видно даже захмелевшему Старку, и это волнение вызывает приятный отклик. - Я зайду? – тихое, непринужденное; и в ответ быстрое, на выдохе: - Да. А потом, быстрее, чем Тони успевает сообразить, он оказывается прижатым губами Питера к закрывшейся двери, и этот напор что-то настолько новое в вечно стеснительном Паркере, что по рукам – мурашки, а в голове – белый шум. Сердце у Паучка колотится заполошно – Старк это явственно чувствует, прижимаясь. По голове хочется погладить, чтобы не нервничал так, ведь неизвестно, помогает ли хваленая регенерация при инфарктах, но вместо этого он целует в ответ, аккуратно и предельно мягко. Питера пробирает мелкой дрожью, и тогда Тони отстраняет его от себя, чтобы осмотреть, оценить. Паркер выглядит ошеломленным, но страшно довольным, словно сам от себя не ожидал инициативы, но теперь ни о чем не жалеет. Старк надеется, что интерпретировал правильно. - Так вот, значит, какие помыслы… - начинает он, не слишком соображая, в чем собрался уличить пацана, но тот и не дает ему такой возможности – снова шагает вперед, бесстрашно, как в бой. Перебивает, дерзкий какой, в обычной ситуации еще не решался. Тони душновато и чуть не по себе от волнения. И вроде бы опытен в этом деле – даже более чем, – но перед ним Питер, его Питер, и вот такого у Тони не было никогда. Впрочем, алкоголь раскрепощает, отбивает желание задавать лишние вопросы, например: уверен ли Паркер (судя по всему, даже очень) или есть ли у него вообще опыт в сексе (видит бог, Тони совсем не хочет этого знать). Он целует чуть более несдержанно, чем может себе позволить, прикусывает мягкие губы, ловит взволнованный выдох. Питер нервничает страшно, но ответ за свой эмоциональный порыв держит и не пасует, не начинает заикаться и мямлить – тогда бы родительские чувства в Тони точно перекрыли его желание вжать это тело в ближайшую вертикаль. Ужасно думать о Паркере как о сыне, целуя его в этот же самый момент; Старк торопливо выбрасывает эту мысль из головы. Куда больше ему нравится думать о нем как о собственно Питере, ученике и напарнике, талантливом и немного вздорном. Раньше Тони воспринимал Питера как ребенка, каким он и был в самое первое время: смотрел огромными восторженными глазами, каждое слово впитывал и отвечал невпопад, увлекшись. Такое льстило самолюбию, конечно. Тони вообще любитель потешить эго – это Роджерс в нем и не любит. Но тогда он на Паркера смотрел так же, как смотрел бы на любого другого ребенка; боже, да на него с таким одухотворенным лицом глазеет половина планеты, издержки работы супергероя. А потом Паркер начал ему открываться с другой стороны, и выяснилось, что он своенравный и упрямый и умеет отстаивать свое мнение, даже когда кумир детства говорит ему «нет». Как это вообще может не заинтересовать? Тони всегда ужасно любил упрямцев. Питер поддается в поцелуе, не решаясь забрать инициативу, но руками шарит по чужому телу без особого стеснения, трогая все на ощупь, и даже тянет вверх заправленную рубашку Тони, вызывая у того улыбку. Все, что делает Питер, с некоторых пор воспринимается с нежностью. Вообще-то Старк упустил, с каких именно пор. Никакого переключившегося тумблера не было, и он не мог сказать, что, проснувшись однажды утром, неожиданно осознал, что хочет Питера или безмерно любит его. Просто иногда между миссиями они проводили время вдвоем: в лаборатории, или в тренировочном зале, или банально за просмотром бессмысленного боевичка с пиццей и колой (с подачи Паркера, конечно. Пацан как-то возмущенно заявил, что Тони не умеет отдыхать, и немедленно вывалил кучу психологических терминов, чем это чревато. И окей, Тони тоже любил боевики с хорошим саундтреком). В какой-то момент бесконечный треп Питера перестал раздражать и начал восприниматься как расслабляющий фон. А еще позже успехи мальчишки стали радовать, как собственные. Старк начинал что-то подозревать. - Ты куда-то торопишься? – спокойно улыбается Тони, когда Паркер с разочарованным выдохом дергает его рубашку, никак не желающую поддаваться. – Потому что лично я – нет. Тот смотрит немного непонимающе, с трудом возвращая взгляду осмысленность, и выдыхает вопросительно, чуть крепче сжимая изрядно измятый край белой рубашки: - А вы никуда не сбежите? Тони на пару мгновений даже зависает недоуменно, пытаясь понять природу и причину подобного вопроса, а затем расслабленно усмехается и ведет ладонями по чужим крепким плечам: - Вопреки расхожему мнению, я не принимаю спонтанных решений, о которых потом могу пожалеть. Питер думает долгих несколько секунд, а потом кивает, показывая, что его устраивает такой ответ. Тони улыбается вновь – нежно – и приглаживает кудрявые волосы мальчишки, с удовольствием наблюдая, как тот жмурится от незамысловатой ласки. Иногда его немного пугает то количество нежности, которое собирается где-то внутри при взгляде на Паркера; Тони не привык быть нежным. Сейчас почему-то хочется. - Я удовлетворил ваше любопытство? – с ноткой кокетства в голосе интересуется Питер, отпустив наконец мучимый предмет одежды Тони, и смотрит так же – в меру игриво. Не провокация, а лишь слабый намек. Старк мысленно охеревает от того, что Паркер вообще способен на кокетство, но не показывает и доли смятения – щурится по-доброму, изучает: - Скажем так, я начинаю догадываться. - Ваш-то Мьёльнир я уж точно поднять смогу, - внезапно прыскает Питер. И Тони от неожиданности начинает смеяться тоже. Не потому, что шутка, направленная на снятие нервного напряжения, была так хороша, а потому, что ему самому хорошо. Он – нежно – обнимает парня за плечи и просто смотрит расслабленно, изучая. На Питера удивительно приятно смотреть. - Мистер Старк, - подает голос Паркер. Тот чуть качает головой вопросительно. – Мистер Старк, я все равно хочу. Тони чувствует… что-то. Он не знает что. Ему бы возмутиться и сказать не перегибать. Начать усовещивать и читать лекции о морали. Хотя бы мягко улыбнуться и сказать, что не в первый же час бросаться в омут с головой, они ведь даже на свидании еще не были. В соответствии с представлениями Тони о романтике, тот, кто вызывает в тебе такой трепетный отклик, заслуживает хотя бы пару свиданий перед «хоум-раном». Но это «что-то», что чувствует Тони, и что-то в глазах Питера заставляют Старка спустя всего пару секунд безропотно податься вперед и вовлечь мальчишку в поцелуй. Хотя во имя своего душевного спокойствия Тони, пожалуй, стоит в мыслях называть его парнем. На всякий случай. Ни к чему ему на пятом десятке какие-то непонятные расстройства сексуального поведения. Питер льнет навстречу податливо, оглаживает чужую спину и прогибает свою под теплыми ладонями, дышит совсем осторожно, словно боясь. Старк обращает на это внимание и переключается с губ на шею парня, невесомо касаясь кожи, проводя невидимую дорожку из поцелуев от челюсти до самой ключицы. Дыхание Паркера сбивается. Тони это нравится до чертиков. Он наконец решает оторваться от двери, к которой все еще прижимается, и шагает вперед, так и не разжимая объятий и увлекая младшего за собой. Когда ноги пятящегося Питера упираются в кровать, он еще сохраняет практически непроницаемое лицо, но, когда его на эту кровать усаживают, он моментально краснеет. Тони видит это тоже. В глубине души он немного волнуется и сам, но волнение это не такое, как у Паркера, настраивающего себя на близость, а стандартное такое волнение, направленное на своего ученика: а все ли под контролем, а не больно ли, а не навредит ли. Старк на мгновение прикрывает глаза. - Пятница, освещение на 15% мощности. - А, и… - Питер робко подает голос, делая неопределенный жест рукой, умоляюще смотрит снизу вверх. Тони почему-то сразу догадывается. - Детка, и отключи наблюдение за комнатой Питера. Весь функционал. - Пойду прогуляюсь пока, - чуть насмешливо отзывается ИскИн, и Тони с гордостью думает, что надо бы ей чуть снизить уровень юмора, чертовке. Делать этого он, конечно же, не станет. В приятном полумраке комнаты не видно красных щек Паркера, чему он сам невероятно рад. Тони, впрочем, не отказался бы на них смотреть всю ночь. Он наслаждается чужой красотой совершенно искренне, и для этого младшему даже не нужно раздеваться. Сам Питер, тем не менее, настроен более решительно. Он тянется за новым поцелуем сам, гладит по щеке кончиками пальцев, касается подбородка, изучая лицо Тони. Словами не объяснить, как это нравится самому Старку: не говоря уже о простом удовольствии, инициатива младшего позволяет ему удостовериться, что все происходит по обоюдному желанию. Глупо, конечно, но меньше всего ему хочется в чем-то давить. Питер постепенно становится увереннее, прижимается ближе и целует настойчивее. Его ладони скользят под рубашку Тони, оглаживают спину, проходятся по лопаткам, невесомо касаются ребер. Старк чуть отстраняется и кивает приглашающе, мол, сними, а затем наблюдает с едва заметной улыбкой, как осторожно младший расстегивает мелкие пуговки. Шрамы на его груди Паркер рассматривает с каким-то непонятным благоговением, несколько секунд исследует, невесомо ведет пальцем даже по излому рубца, а затем наклоняется и касается губами там, где раньше был реактор. Старк цепенеет. На него вместе с этим простым прикосновением обрушивается такая волна обожания и нежности, что он ощущает ее, в жизни не склонный к эмпатии. Где-то глубоко внутри разрастается желание вернуть вдвойне. Тони в жизни бы не подумал, что Питер стесняется своего тела, но, пока с него аккуратно снимают одежду, парень закрывает пылающее лицо ладонями. Сердце Паркера колотится в два раза быстрее положенного, и Старку понятно, что тому сейчас ужасно неловко, но он готов сделать все, чтобы придать младшему уверенности. - Посмотри на меня, - тихо зовет мужчина, и Питер спустя пару секунд убирает руки. – Все в порядке? - Даже слишком, - выдыхает тот и кусает губы смущенно. – Простите, мистер Старк. - У меня будет жесткий фетиш на это обращение, - нарочито строго хмурится Тони и снова целует, только на этот раз перемещается к острым ключицам. Он считает их прекрасными, без преувеличения, о чем и сообщает Паркеру, заставляя словить очередную волну смущения. Покрывая светлую кожу невесомыми поцелуями, Тони уже через пару минут чувствует чужую дрожь и довольно улыбается. Подростку не так много нужно, чтобы завестись, Питер и так прекрасно держится уже почти целых двадцать минут. Внутри снова тепло. Старк осыпает поцелуями чужие ключицы и плечи и думает о том, как ровно и медленно в его собственной груди бьется сердце. Не потому, что ему все равно. Потому что ему спокойно. Ему хорошо и правильно. А когда ты скандальная медийная личность, да еще член Мстителей к тому же, тебе редко доводится такое испытывать. Откровенно говоря, даже реже, чем просто редко. - Мистер Старк… Питер начинает ерзать. Тони его брюки тоже откровенно раздражают, но он уже решил для себя, что не перегнет палку. Даже если Паркер хочет дойти до конца, моральные принципы Старка должны быть несгибаемы – в конце концов, именно он тут взрослый и рассудительный. Он не хочет даже мысленно произносить, что ему страшно, вдруг наутро Питер передумает и пожалеет, а сделанного уже не вернуть. Питеру семнадцать. В его возрасте… - Тони… От обращения по имени кроет даже сильнее, чем от излюбленного «мистер Старк». Тони сбивается с мысли и с поцелуя, смотрит на младшего, а Питер… Питеру уже почти хорошо. Он обнимает мужчину за плечи, заставляя чуть прижать его своим весом к кровати, и бесстрашно углубляет поцелуй. Старк своим стажером горд. Он перехватывает инициативу не сразу, позволяет младшему увлечься, пока сам оглаживает ладонью чужую грудь, подтянутый, но еще приятно мягкий живот и наконец спускается к кромке белья. От первого, осторожного прикосновения через ткань Паркера пробирает крупной дрожью. Он случайно сталкивается зубами с Тони, порывисто отстраняется и делает невнятное движение рукой, словно хочет снова спрятать лицо, но в последний момент меняет траекторию и хватается за плечо мужчины чуть сильнее, чем нужно. Старк, впрочем, спокойно улыбается, смотря прямо в глаза, и руки своей не убирает. - Не нравится? Питер очень забавно отрицательно мотает головой, а потом на всякий случай кивает несколько раз, боясь недопонимания. Тони и сам видит, что нравится. В полумраке не видно алеющих щек, но видно сверкающие глаза мальчишки, а они с головой его выдают. У Старка внутри тепло. Он и сам возбужден не меньше, но сейчас физическое желание уходит на второй план и особо не мешает контролю. Про Паркера так не скажешь. Он дрожит и шумно дышит, а когда Тони скользит под резинку белья, и вовсе глушит в его плече тихий полувсхлип-полустон. Старк не питает никаких иллюзий по поводу подростковой выдержки и мучить младшего не собирается. Ему хватает пары минут ритмичных движений, чтобы Питер, которого он свободной рукой обнимает за плечи, выгнулся в его руках, до треска ткани стискивая пальцами простыню. Еще какое-то время Паркер тяжело дышит, прильнув к нему и уперевшись лбом в его грудь. А когда приходит в себя более-менее, начинает ерзать всполошенно, словно что-то забыл. Тони, пропитавшийся эмпатией с головы до ног, прекрасно понимает что. - Тише, все хорошо, отдохни. - Но я же… вы… - Не страшно. Сейчас ты в приоритете. Питер больше не спорит, шмыгает носом только и снова затихает на несколько минут. Разморенный и согретый, он скоро уснет, по подсчетам Старка, и мужчина тянет на них обоих покрывало, прилежно сложенное Паркером утром в изножье кровати. - Мистер Старк, - негромко зовет разомлевший Питер, и Тони вопросительно поднимает брови. – У меня из-за вас сердце тяжелое. Старк непонимающе хмурится и смотрит на младшего с немым вопросом. - Я имею в виду… Такое чувство. Когда смотрю на вас, у меня сердце по-другому бьется, медленно и тяжело, ему как будто трудно сокращаться, такое оно полное. – Питер, кажется, сам в какой-то момент понимает, как это звучит, и тушуется. – Это странно, да? - Нет. Не странно. Тони улыбается уголком губ. Он прекрасно знает это чувство, хоть и испытывал его всего несколько раз за всю жизнь. Он не уверен, как правильно сказать об этом младшему, чтобы не бросаться какими-то громкими словами, но… в соответствии с представлениями Тони о любви, это и есть любовь. Его сердце тоже бьется медленно. - Мистер Старк, - снова зовет Паркер и поудобнее устраивается на его плече, стремясь как-то развеять атмосферу многозначительной недосказанности. – А я… Мьёльнир-то поднял. - Я заметил, ты за него держишься прямо сейчас, - смеется мужчина, и теплая ладонь исчезает в ту же секунду, а Питер под боком смущенно сопит. Тони обнимает его крепче и мягко целует в висок, собираясь этой ночью остаться здесь. Внутри тепло.