Не жди момента, действуй!

Дыхание сбилось, ноги гудели от чрезмерной нагрузки. Какого дом Иноске находится в такой жопе? И, собственно, где сам Иноске, а также Гёмей, который решился пойти за ним? Слишком много вопросов, но так мало ответов у бедного Кёджуро. Сейчас в приоритете было добежать до той помойки, во что превратилась квартира именинника, и спасти Шинобу от этого мерзкого учителя. Если честно, то Шинобу в спасении не нуждалась - ноги держали её крепко, что довольно удивительно в её то состоянии. Всё-таки вылакать пять бутылок саке и четыре бутылки вина не каждый сможет. На этом «party» она законно получила статус королевы и теперь гордилась им, как самым большим достижением её жизни. Когда, наконец, показались очертания подъезда дома Хашибиры, все радостно вскрикнули. Зеницу, который был только в одних штанах обрадовался больше всех, потому что ночи были холодные (это вам не июнь месяц), а одежды на парне было минимальное количество. Чёрт бы подрал Санеми за его убогие желания, от которых страдают невинные ученики. С радостным воплем он бросился к ржавой двери, которая должна была открыть ему путь в тёплый, а может и не очень, подъезд. Однако вопреки ожиданиям она не поддалась и открываться вообще не собиралась. Эх, зря что ли Агацума лицом впечатался в дверь? Подёргав ещё пару раз ради проверки, парень выругался и со всей силы заехал кулаком по железяке, но сразу же пожалел об этом, заорав от сильной боли в руке. Теперь болело не только лицо, но и запястье. Подбежавший к нему Тенген начал беспокоиться и суетливо спрашивать, что произошло. Внятного ответа он не получил, а только порцию оскорблений в сторону двери. К тому времени уже подошли остатки их дружной компании. Кратко объяснив всю ситуацию, Узуй предложил присесть и подождать недостающие элементы их «банды». Возражений не было. Просидев так минут десять, все уже окончательно замерзли и устали ждать. Поэтому Кёджуро, который не вытерпел первым, предложил: - Давайте мы с Санеми, Гию и Сабито проверим, что там произошло? Никто же не против? Предложил он это потому, что помидоры закончились, а это было единственным, чем он мог заняться такой «огнище паренёк». Да, то, что Иноске оставил для себя, Ренгоку съел и совесть его не мучила. Ну а что? Ему нужно было оставаться голодным? Должного ответа парень не получил, поэтому принял молчание за согласие. Урокодаки хотел было высказать свою точку зрения, но из-за того, что слишком сильно прибухнул, мысли не получалось выстроить в логическую цепочку, единый вопрос, отчего Сабито решил промолчать, не в состоянии быстро ответить. Видимо, всё-таки придётся идти. Осторожно переложив пьяное тело Кочо на руки к Мицури (гневный взгляд Обаная явно уже давно прожёг дыру в спине), юноша пошагал не очень твёрдой походкой вслед за Кёджуро. Обернувшись, Сабито заметил, что Гию сидит и, судя по всему, не может встать, развернулся и осторожно взял друга за талию. Томиока даже не стал сопротивляться, ведь, в конце то концов, у него была важная миссия, с которой он пришёл на данное мероприятие. Санеми в помощи не нуждался, только Канаэ дала ему своё благословение и со слезами на глазах начала говорить что-то про то, что она его обязательно дождётся, и их семья вновь воссоединится. Таким образом весь квартет опять побрёл в сторону злополучного дома учителя-урода. Оставшаяся часть толпы была в непонимании того, что вообще происходит. В конечном итоге, снова стало скучно, поэтому Муичиро и Танжиро, что пошёл с ним за компанию, отправились в круглосуточный магазин для приобретения новой порции спирта. Они и предположить не могли, что им ничего не продадут, поскольку обоим не было восемнадцати… Канао и Незуко взявшись за руки пошли по домам. У них завтра контрольная по геометрии, и надо выспаться (хотя что-то подсказывает, что контрольной завтра не будет, потому что сам учитель геометрии бухал вместе с ними). Шинобу сползла с колен Мицури и села на освободившееся место на лавочке. Тянуло спать, но она обещала самой себе дождаться Кёджуро и проверить его на наличие травм и повреждений – мало ли этот сбрендивший Аказа решит закидать их арбузами в отместку. Остальные оккупировали детскую площадку, если её можно так назвать. Старая горка, песочница, в которую срут кошки и собаки, и скрипящие ржавые качели. Игуро обжимался с Канроджи как в последний путь, бормоча в пьяном бреду, что бедный Кабурамару остался один без своего папули, и что звёзды сегодня особенно прекрасны. О каких звёздах он говорил, она не знала, ведь сегодня была та ночь, когда небесных святил не было видно и в помине, но спорить она не станет – это было романтично и мило. Аой на шатающихся ногах забралась нагорку и решила «прилечь», но вышло откровенно говоря не очень, потому что она пару раз ударилась лбом о перила и чуть не подвернула себе ногу. Кайгаку сидел на лавочке со сложенными руками на груди. Казалось бы, ничего такого, но… Он жаловался рядом стоящей берёзе на то, какой Зеницу «тупое ебланище и вообще его надо изолировать от общения с нормальными мужиками, потому что он заражает всех своей голубой ориентацией». А вот последнему сейчас было очень и очень хреново. Ведь мы помним, что успел надеть он только штаны. В конечном счёте Зеницу очень сильно замёрз. Были попытки согреть себя трением рук, но это не увенчалось успехом, и лучше ему не стало. Присев на ступеньку горки, он выдохнул и начал вспоминать те моменты, когда он лежал в своей мягкой постели под тёплым пуховым одеялом и пил чай, который заваривал его любимый дедуля. Сзади к бедному парню подошёл Тенген и накрыл его своей курткой. Одна его рука пролезла под ткань и начала поглаживать пресс блондина. Скажем по секрету, что оба испытывали просто невообразимый кайф от этого. Для вида Зеницу пытался сопротивляться, но это было настолько неестественно, что Узуя это завело даже ещё больше. Между тем наши «путешественники» уже прошли половину пути. Ну как прошли, кто прошёл, а кто просто висел безвольной тряпкой на друге. Тот, кто не хотел пить, чтобы спасти своего друга, сейчас был пьян намного больше, чем тот самый друг. Да, это всеми любимый Гию Томиока. В пьяном бреду он говорил про вечную любовь и верность, но это было настолько тихо, что Сабито это просто не расслышал. Да и занят он был – тащить на себе семидесятикилограммовую тушку не есть легко. Урокодаки обливался потом, часто спотыкался и уже четыре раза хотел повернуть обратно в сторону злополучного дома. Было даже желание скинуть непутёвого друга, но совесть, которая всё ещё была жива даже после употребления большого количества алкоголя, это не позволила. Неизвестно, какая сила не давала бедному парню просто уйти, но зоркий взгляд Кёджуро, что слишком часто был обращён на них тоже был странной, но всё-таки мотивацией. Сам Ренгоку шёл впереди процессии и о чём-то болтал. Вроде это были речи поддержки для Сабито, но так как никто их не слушал, то никто знать и не мог. В отличие от друзей, «огненный парень» был более-менее трезв и шёл твёрдой, уверенной походкой. Его глаза светились уверенностью, а также не присущей ему нежностью. Почему нежностью? Потому что в данный момент он думал об одной миниатюрной бабочке, что покорила его горячее сердце. Если честно, Кёджуро отправился на эту «опасную миссию» только ради того, чтобы впечатлить Шинобу. Внутренний голос говорил, что это убогая идея, но какой нормальный человек слушает этот чёртов голос? Правильно, никто. Вот и Ренгоку тоже. Путь был очень долгим. Надо сказать, что путь от дома Иноске до дома Хакуджи был не только очень длинным, но и опасным. Когда они шли туда в первый раз, то нарвались на компанию гопников. Санеми, который был слишком воодушевлён будущей местью главному гандону школы, быстро обезвредил неумелых преступников. Ну как обезвредил… эта драка была в одни ворота - то бишь Шинагудзава их бил. А они старались как-то отбиваться от «агрессивного монстра», как прозвали его пострадавшие. Защищались они неважно, даже несмотря на их численное преимущество, гопники умудрялись травмировать друг друга, но никак не беловолосого, который, кажется, стал ещё более разъярённым. Ситуацию спасла Канаэ, которая подойдя со спины к Санеми, обняла его и начала что-то шептать на ухо. На фоне кто-то присвистнул и негромко усмехнулся. От этого звука Зеницу начал дрожать, ведь в голову полезли воспоминания его недавнего позора и, чёрт возьми, это было ужасно. Парень прекрасно видел, с каким энтузиазмом его фоткал Кайгаку и что-то тихо шептал, когда просматривал удачно отснятый материал. Кажется, этот день стал его самым большим кошмаром. Чёрт бы подрал дважды этого Санеми и его тупые желания. Сабито радовался тому, что на их пути не было никаких препятствий, а когда они заметили приближающихся Гёмея и Иноске, то и вовсе радостно прикрикнул, чем напугал Гию, который начал потихоньку трезветь. Окинув взглядом двух друзей, рыжеволосый понял, что они относительно в порядке, не считая помятого и грязного Хашибиру, от которого несло как от бомжа дяди Васи около третьего подъезда. Химеджима вообще был живее всех живых (на слёзы, которые шли у него из глаз, он предпочитал не обращать внимания), вроде как даже улыбнулся, но этого пьяный мозг просто физически не мог разобрать. Брюнет держал зеленоглазого за руку и тащил вперёд. Иноске пытался сопротивляться, но силы были не равны, скажем больше – они даже рядом не стояли. Парень что-то громко кричал невнятным голосом, иногда проскальзывали фразы «жирный ублюдок», «ебучий Кеказа» и «я ничем не болен». Кёджуро громко окликнул двоих, тем самым привлекая к себе и его компании внимание. Было странно услышать от вечно молчаливого Химеджимы просьбу забрать от него «буйного молодого человека». Таким образом компания с уже большим составом пошла обратно в сторону обшарпанного подъезда. По началу всё было хорошо, даже слишком хорошо, что очень сильно напрягало. И словно по щелчку пальцев прямо перед ними выскочила маленькая тявкающая собачонка. Все остановились и уставились на животное как на восьмое чудо света. Санеми пробурчал что-то про шаурму и двинулся в сторону собаки. От этого грубого по её расценкам действия она угрожающе зарычала, агрессивно скаля зубы. По мере приближения беловолосого к псинке, эта самая псинка становилась всё более и более опаснее, а её присутствие здесь несло большую угрозу жизни и здоровью всех мужчин. Несмотря на протестующее мычание Сабито и мольбы Кёджуро оставаться на месте, Шинагудзава продвигался вперёд, как танк на войне, который видит противника на поле боя. Собака, видимо, тоже поняла, что этот парень будет поопаснее, и что если что-то не сделать, то её пустят на пирожки или котлеты. Поэтому, приметив себе самую неопасную цель, животное с громким лаем впилась клыками в ногу ничего непонимающего Кёджуро. Парень уставился на собаку, что не хотела выпускать из своей пасти его конечность, и с улыбкой (что было очень странно для данной ситуации) произнёс: -Я сейчас упаду в обморок. Сразу же после этих слов его глаза закатились, а тело тяжёлым грузом упало на землю. Собака, почуяв неладное, взяла хвост в зубы и понеслась в известном только её собачьему богу направлении. Холодный воздух довольно сильно отрезвил компанию, потому сейчас все были более-менее свежи и адекватны. Возможно это потому, что сейчас с ними не было зачинщиков всех весёлых событий и приключений, но мы никогда этого не узнаем в полной мере. Вообще, изначально никто из них не планировал так много пить и творить такие опасные сумасбродные вещи (не каждый человек может похвастаться тем, что, будучи в стельку пьяным, он пришёл ночью к спящему учителю алгебры и разбил ему окно, да и не весть чем, а дыней!), но что-то пошло не так, и все их планы были накрыты медным тазом, красивым таким, антикварным. Но прогулка на свежем воздухе немного привела мысли в порядок, и чудить как прежде более не хотелось. Сейчас Шинобу была одной из тех, кому в данным промежуток времени было хуже всех. Начала болеть голова и трястись руки. Её нежные ручки болели потому что она вызвалась нести ту самую злосчастную дыню, которая, на минуточку, весила больше пяти килограмм. Химеджима выбирал подарок с особым усердием, и где он только откопал дыню, что будет весом как добротный арбуз или целых пять литровых бутылок вина – тут смотря у кого какие интересы. Несла она фрукт на удивление довольно долго, и пускай она падала пару раз и каталась по асфальту, но до дома Хакуджи она была доставлена в относительно хорошем состоянии, и речь сейчас идёт не только о дыне, но и о самой Шинобу. А потом тяжеленный фрукт мощно и качественно пробил окно, пролетев при этом пару метров точно. Побег от разъярённого учителя тоже отнял у девушки большое количество сил, и, если бы не Ренгоку, который вызвался нести её на своей мощной и крепкой спине, она бы отстала ещё в самом начале и валялась бы где-то на дороге как мешок с мусором, однако уже без компании пухленькой дыни, а в гордом одиночестве. Парень успешно пронёс её весь оставшийся путь, при этом активно подбадривая её, а потом аккуратно, будто самое драгоценное сокровище (а почему будто, собственно?) посадил рядом с Сабито, её лучшим другом. Не скроем, что Кочо боялась, что с Кёджуро что-то случится на этой «опасной миссии», но отговаривать его было бесполезно (мы то знаем, что если бы она всё-таки решилась, то он бы не стал никуда идти, и его не укусила бы та псинка). Но когда спустя полчаса они ещё не вернулись, то волнение девушки стало ещё сильнее, чем прежде, и она уже не находила себе места. Резко вскочив с лавочки, чудом не разбудив спящего на Мицури Обаная, Кочо начала вглядываться в темноту. Но мы то понимаем, какая это плохая идея, и что пользы от неё никакой. Спустя ещё десять минут волноваться начала не только она, но и Канаэ, которая со слезами на глазах говорила что-то про бедного и одинокого Санеми. Шинобу его одиноким не считала, потому что по крайней мере у него были чувства к её сестре, и они были взаимны, а уж бедным тем более, но, чтобы не расстраивать сестрёнку ещё больше, пробурчала слова поддержки и чуть приобняла дрожащее от холода и страха за любимого человека тело. Немного погодя к ним присоединилась и Аой, которая не могла провести без Иноске и пары минут (раньше такого за ней не наблюдалось, возможно, это из-за выпитого алкоголя). Та малышка была смелее сестёр Кочо, потому, взяв сиськи в кулак, она отправилась прямо в темноту и без того мрачного переулка. Когда спустя минуты две раздался её крик, даже у вечно смелого и спокойного Узуя пошли мурашки, что уж говорить о Зеницу, который сразу же прижался спиной к накаченной груди альбиноса. Через несколько секунд раздался громкий топот приближающихся шагов и громкий крик виновника торжества: - Ебать, нахуй, тут такое произошло, короче, Кимиджуро тут походу скоро коньки откинет. Кочо младшая широко распахнула глаза, подавившись воздухом и едва слышно надломленным голосом прошептала: - Что там произошло? Из темноты вышел Гёмей, несший «раненного» на спине. Шинобу сразу заприметила, что оба они были слишком бледны, из-за чего в голову лезли далеко не радужные мысли о произошедшем. Между тем Иноске достал из кармана ключ и, приложив магнитную часть к домофону, вновь закричал: - Эй, блять, Гёмуй, хули стоишь, заноси его давай, не надо, чтобы этого ёбнутого мои соседи увидели и рассказали всё моей мамуле, они те ещё пидарасы. Химеджима быстрым шагом преодолел расстояние от переулка до подъезда и постарался как можно более осторожно пролезть в дверной проём. Мужчина и так был высоким и довольно широким, а с грузом на спине всё было только хуже. Пару раз Ренгоку приложился головой об косяк, а дверь чуть не прихлопнула его руку, но благодаря помощи вовремя подоспевшего Узуя удалось избежать потери парочки нужных конечностей. Таким образом они кое-как смогли занести тело в квартиру и не очень аккуратно сгрузить его на потрёпанный временем диван. Кочо сразу засуетилась вокруг него, давая всем нужные указания. Однако, сколько мозг не пытался сгенерировать идею возможной помощи пострадавшему парню, итог вышел всё равно неоднозначным и сомнительного содержания, можно даже сказать бредового. - Я буду делать ему искусственное дыхание рот в рот, а кто-то из вас протирать это ужасное ранение на его ноге. Даже не определившись с тем, кто же всё-таки будет обрабатывать рану, она прислонилась своим ртом к его. Пьяный разум активно подбадривал, говоря, что она делает всё правильно, и что она вообще молодец – жизнь парню спасает. Но вот со стороны это смотрелось немного иначе… Если быть конкретнее, то на искусственное дыхание это было похоже с трудом, от слова нихуя, а скорее на горячий и пылкий поцелуй. Всем было откровенно всё равно на это, удивляться нечему – они за сегодня повидали столько поцелуев, сколько не было даже в том самом фанфике типичной семиклассницы. Между тем поцелуй продолжался и, кажется, набирал обороты. Прямо как в сказке именно в этот момент Кёджуро очнулся и счёл происходящее как за должное, перехватил инициативу на себя. В «порыве страсти» парень повалил девушку на себя и начал поглаживать прямую спину. Кто-то слева удивлённо воскликнул и поспешил покинуть комнату, чтобы не мешать этой колоритной парочке. Этому примеру последовали и остальные. Кайгаку, выходящий из комнаты самым последним, невнятно проворчал про то, что они засосались как пылесос и ковёр во время уборки, но на это никто не обратил внимания.