Ты до сих не пишешь первой

Сижу и устало в сотый раз провожу глазами по двум строчкам текста. Руки непроизвольно тянутся к клавиатуре, но я раз за разом отдергиваю их подальше. Я сказала нет, значит нет. На столе хоумстаковские тролли весело бегают в след за Аркобалено, скрывающими Дьявольский плод. Вот всегда поражалась людям, способным переходя в новый фендом выдрать старый из сердца и запереть его на тысячу замков в глубинах разума. Для вас что, фендом равно любовник и предыдущего нужно обязательно вырвать из своей жизни? Мне бы тоже так… А то вот, опять каша. Но не могу. Не могу и всё. Ну как вырвать из себя же частичку себя, частичку своего разума, прошлого и сердца? А на экране папка с дипломом и две строчки текста. И какой из этих врагов хуже, повод для отдельной дискуссии. Вика как обычно выпорхнула из неоткуда, без предупреждения и всё засыпав листьями. А в довершение ещё и усевшись на книжную полку. — Сидишь? — лукаво сощурилась она. И цвет глаз сменила для убедительности. На кошачье желтый. — Сижу, — подтверждаю горестно, театрально отворачиваюсь и на кошачьи глаза не ведусь. — А сидишь, потому что гордая и вредная, — подводит итог муза, ногами закапываясь в тетрадки, — Ну чего тебе стоит взять и написать? Чего стоит? Да ничего. Вот только я видимо реально гордая и вредная. — А уже кусок на четыреста слов написала. Теперь её очередь, — закрываю горестные две строчки написанные соавторшей и открываю папку с дипломом. Из двух зол выбирают то, что сдавать скорее. — Ну не может она, не может, — голосом бабушки адвокатирует Вика, а затем прибавляет голосом змея искусителя, — А ты можешь! От подобного нахальства аж дыхание замирает. Она бы так навязывалась, когда работать надо, а не когда я тут вся из себя такая обиженная. — Она сегодня не может, и завтра не сможет. И месяц назад тоже не могла. Её вдохновение посещает раз в сезон. А я не могу… НЕ МОГУ И НЕ ХОЧУ тащить всё на себе. Лучше бы уж тогда сама всё писала! — сердито махаю рукой, смахивая со стола всю эту мелочь. Я же так стараюсь, придумываю, раскручиваю, заплетаю. А в ответ получаю две строчки! Кому тогда это вообще надо? Если бы бог так наш мир создавал, то он бы разрушился ещё на стадии египетских фараонов! А Вике пофиг. Она пришла. Она болтает ногами и жует ириску. — Ну ты же знаешь, что это не так, — голос не свойственно спокойный и мягкий. Вот куда она это всё прячет во время работы? — Ты сколько сама максимум можешь из себя выдавить? Страниц 20? Да и то если под задницу я дам или Настя. А тут такой успех, вдвоем и свыше сотни! И кому-то башенку-то повело. Держи ириску! Она неожиданно сует мне в руку конфету, и я по инерции беру её в рот. «Кошмар стоматолога», ириска липучая. С медовым ароматом. А Вика тем временем спускается на стол. Ну слава богу, хоть сюда. — Писать первой страшно. Никто не любит писать первым. А знаешь почему? Потому, что тот кто пишет первым берет на себя их судьбу. А ты любишь это делать, и не ври, я всё знаю! А ещё ты любишь когда все отдаются делу с таким же азартом. А с этим уже сложнее… Ну так ничего, не может она, смогу я. И смотри, о боже, тебе даже не нужно писать первой. Тут уже есть очаровательные две строчки! А знаешь что случится дальше? Так вот… И диплом опять отложен в долгий ящик. Вика сидит на столе и говорит, говорит. А я пишу. Зубы слепляет липучая ириска. Она ведь совершенно права. Я люблю брать на себя судьбы персонажей. И люблю когда все вкладывают столько же усилий в общее дело, что и я. А писать первой не люблю. Ну так это и не страшно. Ведь я никогда не пишу первой. Первой всегда пишет Вика. И её азарта под час хватает и за двоих, и за троих человек. А пара строк? Они как контрольная точка в игре. Напоминание, что этот азарт не за зря. Что я не просто жую ириски с музой. Что где-то там за монитором кто-то более реальный ждет моих слов и готов дарить хоть малые капли своего азарта.