***
«Может быть, выпить с Гаем?» — мелькнуло в голове после третьего круга вокруг любимого когда-то полигона. Мысль откинута чуть ли не сразу — хорошо это точно не закончится, да и в прошлый раз… Чёрт, кажется, именно тогда он зарёкся больше не пить. От воспоминаний руки покрылись потом, он тяжело вздохнул и остановился. Закрыл глаза пару раз и открыл снова, после даже переносицу несколько секунд потер. В снегу, прямо перед его ногами лежал ребенок, грустно или даже как-то обиженно разгребая сугробы руками и ногами — вероятно пытаясь сделать подобие ангела. На его лице мелькала серьезная задумчивость, щёчки распалились, а губы надулись. Хатаке поймал изумрудный взгляд и присел на корточки. — Привет, — он улыбнулся и наклонил голову чуть в бок. Снег разлетался в разные стороны от ребенка, попадая и на Шестого, и мимо него, но тот будто и не замечал этого. — Я сяду? — он качнул головой на небольшой камень рядом с малышом. — Ну падайте, — тихо ответил ребенок, шмыгнув носом и стряхнув комки льда с черной куртки и красных штанов. От взгляда Хатаке не ушло — на лице укутанного как попало в шарф и пуховик человечка — напускное безразличие и снег. Какаши цепко ловит каждое движение зеленоглазого. — Если не секрет, что ты тут делаешь совсем один? Сейчас уже темно, может быть мне проводить тебя домой? — задумчиво говорит мужчина. В ребенке он словно видит знакомые черты, но точно сказать не может, с чьими они схожи. Образы расплываются, он поддается течению и расслабленно выдыхает. — Мама запрещает мне с незнакомцами общаться, — односложно, но зато по сути. Хатаке вздыхает, чувствует словно мурашки бегут по спине. Но для них нет оправдания, это ведь всего лишь ребенок… Очаг чакры не маленький, если ему года четыре-пять, но в случае вражеского шиноби — хотя, что за глупости? Ребенок, он и есть ребенок. Хорошо то, что шестерёнки в голове завертелись с прежней скоростью. — Это замечательно, что ты её слушаешь, — Какаши хмыкнул, его взгляд устремился в сизое небо, а сам он лег на камень полностью, заложив руки за голову. Спина чуть слышно захрустела, заставив светловолосого усмехнуться. Малыш вдруг присел и недовольно скрестил руки на груди. Огромные глаза внимательно стали следить за каждым действием мужчины, не скрывая желания казаться старше и мудрее своих лет. Хатаке же в свою очередь даже не дернулся. — Чего ты? — Хотя знаете, мне кажется, Вы всё-таки будете мешать. Я хочу побыть в одиночестве, — проницательный взгляд серых глаз прошёлся по бледному от холода лицу, по ярко-алым щекам, что были явным контрастом ему, и наткнулся на суровый ответный. Малыш ткнул старшего в бок тонким пальчиком. — Уходите. — И чем же ты таким важным занимаешься? — Хатаке проигнорировал, перевернулся на бок, придерживая голову рукой, согнутой в локте. Его хитрые глаза сковал лисий прищур, по лицу растянулась ухмылка. Забавно было слышать такое от ребенка. — Ничем. Хочу побыть в одиночестве. — М-м-ма, и зачем тебе это? — Какаши не стал сбавлять напора, все равно это хоть какое-то развлечение. Рядом с мальцом ему было спокойно, тихое дыхание вместе с шумом леса намного больше успокаивало, нежели отдых на источниках. А от милого, хоть и обиженного голоска — больше свойственного девочкам, тянуло в сон. — Мне просто хочется. — Ты уверен? — Ксо, какой Вы надоедливый, дяденька! — в пылу пробурчал человечек и упал обратно в снег, вновь надув пухлые щёчки. — А Вы сами, почему домой не идете? — малыш отвернулся от него, скрестив руки на груди, но в мягком голосе все же звучал неприкрытый интерес. Какаши усмехнулся и растрепал свои волосы рукой, силясь найти ответ. — Или Вам… некуда? — Ай-яй-яй, такой маленький и уже выражаешься… Но ладно, у меня есть задание, — растянул Какаши, поймав на себе напористый и слегка недоверчивый взгляд. После паузы он продолжил, будто только вспомнив: — И, кстати, мне есть куда идти, но там меня не ждут, — он грустно усмехнулся и чуть заметно вздрогнул, упорно отодвигая воспоминания на задний план. — Как это, не ждут? — в огромных глазах мелькнуло осознание, кажется, малыш даже начал что-то осмысливать. — Никто не встретит меня, когда я приду. Не с кем будет поговорить, — Хатаке решил, что сказать правду — будет наилучшим исходом. — Наверное, именно это и называется одиночеством. — Меня тоже, наверное, уже… не ждут… —… — в воздухе повисло молчание. Шестой решил не торопить, ведь как известно — всему свое время. — А про задание… Это что, настоящая миссия шиноби? — в зелёных глазах что-то загорелось, человечек отбросил грусть на второй план. Он в мгновение сел и навострил ушки, готовясь ловить каждое слово старшего. «Ого, какая реакция… Небось и сам хочешь ниндзя стать, малец?» — Ну, я мог бы тебе рассказать, как ответственный взрослый человек другому серьезному взрослому человеку, но ты же сам хотел, чтобы я ушел… — Какаши приподнялся, для вида тяжело вздохнув. Хитрая ухмылка растянулась под маской, когда малыш опустил глаза вниз, будто на мгновение задумавшись. — Или всё-таки разрешишь мне остаться с тобой? — Только не долго. — Моя миссия довольно интересная, — Какаши улыбнулся глазами, растягивая момент. Малыш придвинулся ближе. — Садись на камень, а то на земле прохладно, — ребенок сердито засопел, а Хатаке приглашающе похлопал по месту рядом с собой и тоже сел, только в позу лотоса. — Ла-адно. — Я должен исполнить желание первого человека, которого встречу, — Какаши вновь улыбнулся глазами, а малыш заискрился. Отчасти его слова были правдой — задание у него и вправду было, только вот оно в любом случае ждёт. — Вы… прямо, как Мороз Одзи-сан! — малыш придвинулся ближе и, выгнувшись, заглянул в расслабленное лицо старшего. Тот усмехнулся и развел руками, наклонив голову. — А я… а Вы… видели кого-то до меня? — Я его верный последователь, — Какаши прикрыл глаза на секунду, вспоминая себя — после смерти отца, ему тоже хотелось верить в чудеса. — Да, ты первый. Но у меня есть условие, хотя… я думаю, тебе будет не интересно… — Ну, так скажите сначала, а потом уже судите! — Хм, ну что ж, ты расскажешь мне, почему грустишь, а чуть позже я отведу тебя домой, договорились? — Мне грустно, потому что… потому что мы с мамой поссорились, и кажется, она все же была права. А я, вспылив… В общем, наверное, она больше не ждёт меня домой. — О, ты наверняка не прав. Мама будет любить тебя всегда, чтобы ты не делал плохого, — Какаши аккуратно положил руку малышу на плечо, чуть улыбнувшись глазами. Быстрым движением он поправил и перекрученный шарф малыша, расправил куртку и завязал шапку чуть туже. Последний решил игнорировать. — Вы уверены? — Конечно, она скорее всего, тебя уже обыскалась. — Тогда, могу ли я загадать желание? — Конечно. — Хочу, чтобы мама меня не ругала, когда приду домой. И хочу, чтобы Вы немного поучили меня сюрикен дзюцу. Вы же шиноби? Просто мама не очень хочет разрешать мне обучаться в академии. А с Вами, пожалуй, разрешит! Вы же последователь самого Одзи-сана! — Хорошо. Я провожу тебя до дома, а там попробую договориться с твоей мамой, — Какаши усмехнулся. Шестому вряд-ли кто-то откажет. «М-да, нашел, куда звание применить, так я, верно, совсем скачусь. Может для облегчения пойти проповедовать волю Огня? Говорят, она помогает искупить грехи…» — Ксо, мне же ещё нужно подарок забрать для мамы у Ино-сан… Вы сходите со мной… Кстати, а как Вас зовут? — малыш уставился на старшего с недоумением и лёгким стеснением. — У Ино-сан говоришь? Ну пойдем, — Какаши поднялся, стряхнув с себя снег, а после аккуратно отряхнул и малыша. Было что-то в последнем теплое и родное, и это «что-то» игнорировать у мужчины не получалось при всем старании. — Не боишься, что я тебя украду? — хитро спросил мужчина, запуская смущённо руку в жёсткие волосы. — Ладно, Шестой-сама, этот цирк пора заканчивать. Но исполнения желаний я всё-таки жду. Вы ведь правда последователь Одзи-сана? — Конечно, — чуть видно усмехнулся он.***
— Думаю, что уже не настолько я и ребенок! Хатаке-сан, разве Вам не кажется, что пять лет — это уже наступление сознательности? — Какаши чуть слышно рассмеялся и сгорбился, расслабляясь все больше. За последние полчаса он услышал столько вопросов, что и сам невольно вспомнил о себе многое. — Хм, ну даже не зна-а-аю. Наверное, это все же зависит от самого человека и от его поступ… — Какаши инстинктивно прижал малыша к себе — рядом мелькнула тень, а лес они ещё не миновали, так что причины для беспокойства имелись. Большие зелёные глаза посмотрели на старшего с опаской, кажется, от их взгляда и это не укрылось. — Хатаке-сан, что-то не так? — чуть слышно вырвался из тоненьких губ мягкий голосок. На удивление он не дрожал, но все же был напряжён и кажется, слегка подпитан чакрой. Малыш прижался к Какаши, поймав его руку и сжав в тиски. Старший перехватил волны напряжения, невольно поежился и вздохнул. — Кажется, просто успокаивать тебя смысла нет — мимо нас только что кто-то пробежал. Я едва уловил чакру, можешь не беспокоится сильно — это кто-то из моих знакомых, — спокойно проговорил мужчина, вспоминая легионы своих «знакомых» — людей, что стали друзьями. Людей, что во время войны сражались с ним плечом к плечу. Это могло бы облегчить задачу, но не в мире шиноби — тут каждый может быть предателем. — Надеюсь, все будет хорошо, — чуть слышно выдохнул малыш прямо в локоть Шестого. Тот едва сдержался, чтобы попривычке не отогнуть маску, взывая к Шарингана, которого уже нет. Он тяжело выдохнул, позволяя мурашкам завладеть телом и неожиданно вновь почувствовал более настойчивое присутствие той же чакры. Мягкой и теплой, но и в тоже время сильной, пропитанной неадекватными переживаниями. В голове мелькнули мысли, подпитанные воспоминаниями. Кажется, эту чакру мужчина знал, но все же не был уверен принадлежит она его ученице или нет. Он тяжело вздохнул, от чего-то смущаясь. — Хатаке-сан, так мы пойдем? — Да, конечно, — задумчиво протянул старший. В это время чакра намного сильнее и больше размером приблизилась к нему, и ее мужчина узнал в раз и без сомнений. Скрыл свою и на всякий случай решил не высовываться — работать всё-таки не хочется, даже если в деревне случилось что-то важное, без него и так разберутся, в мире же мир. — Шестой-сама, прячетесь? — ехидно прохрипел знакомый голос около уха. Малыш вскрикнул. — Хм, растешь над собой, Тензо, — Какаши прикрыл глаза. — Я тебя почти не заметил. Но ребенка зачем пугаешь, м? — Семпай, ну Вы как всегда… Опять что-ли от работы отлыниваете… Так ещё и ребенка где-то подцепили. О, Ками или это… Ваш? — Ма-а-а, Тензо, хватит задавать глупые вопросы, — по привычке устало скомандовал старший. Малыш приклеился к нему и остался стоять, как вкопанный. — М, и да, будь другом, не выдавай меня Наруто, а то он меня опять припряжет, а я в это место больше не сунусь. Хотя бы до следующего года… — Ну, я даже не знаю… — Кстати, что у Вас за переполох? — Мы ищем дочку Сакуры-чан. — А. — Мама меня ищет? — ребенок поднял обеспокоенные глаза и отпустил руку Какаши, отстранившись. Последний почувствовал неприятный осадок где-то внутри. — Где… где она? — Хэки-ку…чан, ты — девочка? — чуть слышно вырвалось из уст Хатаке. Мысли в его голове быстро перемещались, составляя полную картину. — А Вы сомневались, Хатаке-сан? Вы же вроде бы Хокаге, а пол человека различить уже не можете? — лелейным голоском проговорила девочка и тут же смутилась под строгим взглядом старшего. Ямато чуть слышно пошутил о чем-то вроде: «у него всегда проблемы с этим были» и потёр смущённо затылок, копируя любимое движение семпая. — Ямато, передай клонам Наруто, что Хэки нашлась, а Сакуре, чтобы шла домой и не переживала, скажи, что ее доставит старый знакомый. Ладно? — Хай. Они остались вдвоем. Один на один. Какаши невольно вздохнул, в глазах потемнело, он чувствовал что-то неладное изначально или, по крайней мере сейчас ему так казалось. Ребенок стоял за его спиной, хрустя костяшками пальцев. Два огромных изумрудных глаза следили за его действиями пристально — чуть ли не досконально. — Сколько тебе лет? — он вновь тяжело вздохнул и проскользил глазами по земле. — Пять, — обыденно хмыкнула девочка, цепляясь за его руку вновь. Хатаке так и не повернулся лицом, его тело пробила нервная дрожь. Пожалуй, так страшно ему ещё не было. Даже во время войны. — Ты знаешь своего отца? — Что за глупости, Хатаке-сан? Что с Вами? — Ты знаешь своего отца? — вновь едва слышно спросил он, не повышая тона. Этого было и не нужно — ленный до невозможного голос пару секунд назад стал, чуть ли не в мгновение настолько грозным, что вероятно, даже сам Мадара покачнулся бы. — Нет, но мама много говорила про него, — смущённо ответила девочка, переминаясь с ноги на ногу. — Ладно, забудь. Пойдем, я отведу тебя домой, — дальнейшая дорога прошла в полном молчании. Хатаке думал и спешил. Бессовестно нагнетая обстановку настолько, что кожа у малышки холодела. Та не решалась заговорить, лишь что-то грустно шептала себе под нос, едва поспевая за задумчивым ниндзя. — Ты очень красива, у тебя прекрасные глаза. Мамины, — сказал он прямо перед дверью в ее дом, чуть наклонившись и выдавив теплую улыбку. Хотел было потрепать по волосам — но неожиданно, даже для самого себя коснулся мягкой кожи бледного лица и смутился… по-настоящему. Но момент забвения прошел быстро — мужчине хватило и доли секунды, чтобы вернуться к привычному выражению лица. — Можете не притворяться, Хатаке-сан, я вижу Вас насквозь. И… я надеюсь, Вы не забыли о своем обещании? — она склонила голову на бок, перехватывая его мимику — глаза сщурились, а губы расплылись в мягкой наигранной полуухмылке. Он поймал взглядом улыбку ее глаз. По коже пробежал мороз — она точь-в-точь похожа этим на него. Только радужка горит изумрудами. — Конечно нет, — он по привычке коснулся книги в подсумке, но все же вытаскивать не стал. Поднял взгляд в небо на секунду и, собравшись с духом, постучал. Дверь распахнулась быстро, если не сразу же. На пороге стояла она. Будто призрак из прошлого — живая и горячая. Ее взгляд пылал теплотой и мягкостью, но кажется, она еле сдерживала слезы. Заметив на пороге его, девушка машинально отступила назад на пару шагов. — К-Какаши? — она вздрогнула и, проморгавшись, чуть не осела на пол. Крепкие руки подхватили вовремя, но неосознанно. Он прижал к себе ближе, чем стоило, заставив смутиться ещё сильнее. Этого вовсе и не требовалось — Харуно девочка сильная и сама бы справилась, но он почему-то видел в этом что-то интимное. Что-то что должно было случиться рано или поздно. — Извини, Сакура, — едва слышно прошептал он, но не отпустил. За порогом было холодно, и он закрывал своим телом ее от снегопада, что начался совсем недавно. В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь начальным завыванием вьюги чуть вдали. — Я… эм… — Эй, вы, я тоже тут, вообще-то, — Сакура обомлела, прошла секунда ее мыслительгого процесса и вот, оттолкнув Хатаке, она прильнула к дочери, притянув ее к себе. — Золото мое… Я так испугалась, — она упала на колени и отбросила розовые волосы в сторону. Безмятежная и смущенная пару секунд назад — сейчас она разрыдалась в миг и стала целовать дочь в красные, пухлые щёчки. Но и это не длилось долго. — Глупая девчонка, зачем сбежала, а? Я волновалась! Ты знаешь, как? Я даже Наруто, самого Хокаге на уши поставила! Так тут ещё и Какаши… Ох, и доставила же ты хлопот! — Ну, ма-ам, прости, — чуть слышно всхлипнула она. Словно бетонная стена — настоящий шиноби — она держалась без эмоций все это время. А сейчас не выдержала, слезы сами нашли выход. Какаши же в это время, чуть дыша, решил ретироваться, взгляды девушек в мгновение переметнулись на него. — Стоять, — поднимаясь с земли, сказала Харуно старшая. Она отряхнулась и помогла встать дочке. Чуть смущенно улыбаясь, она тихо прошептала — спасибо. — Хатаке-сан, кажется, Вы мне что-то обещали. Мам, я могу пригласить Шестого к нам в гости? — Сакура замялась, а Какаши выставил вперёд руки и замотал головой в знак отрицания. Минутного молчания девочке хватило, чтобы взять мужчину за запястье и с невероятной для пятилетки силой потащить в дом. «Напором вся в мать…» — Поздно отпираться, Какаши. Давай-давай, — Сакура аккуратно подтолкнула в спину, а он вновь поежился. Весь дом пах ею — мягко и не навязчиво, цветами и пряностями. Хэки стала раздеваться, и из-под шапки по плечам рассыпались мягкие пепельные волосы, лишь одна прядь из них была ярко-розовой. Он поджал губы под маской, но промолчал, по привычке запустив руку в свои волосы. Они были жёсткими и тяжёлыми, и он невольно засмотрелся на девочку, ловя в голове очевидные нити и подмечая контрасты. Сакура слегка коснулась его спины, и когда Хэки убежала к себе в комнату, чтобы переодеться в пижаму, прижалась сзади, стирая все моральные границы и обнимая за твердую от напряжения спину. — Извини за это, — ее голос чуть задрожал, и он будто увидел, как она смущенно поджала губы. — Но мне и вправду не хватало тебя. Он промолчал, чуть ухмыльнувшись. Прикрыл глаза и сосчитал до десяти, пытаясь успокоить бушующий внутри океан эмоций. — Не хочешь внутрь пригласить, м? — чуть слышно спросил он, когда она отстранилась. Они все ещё мялись на пороге, и это вероятно выглядело странно. В глазах заиграли искорки, в мыслях прокатился валун, счищая все вокруг. — А, да, конечно, — она отстранилась и пошла в сторону кухни, а он вновь потерял ощущение приятного тепла, о котором думал последние лет пять. — Только у меня не все готово, развлеки пока Хэки, ладно? — она наклонила голову в бок и улыбнулась так тепло, что он будто воспылал. — Ладно, — зеркально ответил он и проводил взглядом. — Хатаке-е-е-е-е-сан, пойдёмте играть? — Пойдем сейчас. Кстати, можешь звать меня просто Какаши, не так уж я и стар, — он улыбнулся глазами и сел рядом с ней на пушистый ковер, боковым зрением рассматривая профиль Сакуры. «Она напряжена, как никогда. О, Ками, почему все так сложно?» — Хорошо. Во что Вы любите играть, Какаши-сан?***
Нервная дрожь бегала по коже табунами. Столько всего за один день с Сакурой не происходило давно. Так сказать, Хатаке всегда умел знатно напрягать и выводить из зоны комфорта. Даже последние пять лет, что провел где-то на источниках, он был для нее закрытой темой. Человек, что подарил ей дочь, — она уверена, догадался, — был постоянной темой для обсуждения в разговорах с темной личностью. Проклятия, мысли, раздумья, желание встретить снова в конце-концов, — он ушел на пять лет, по названию, а как только встретил, ведёт себя так, словно все нормально. Ох, уж этот Хатаке… Даже сейчас, играя с их ребенком, по-видимому, в северных оленей, он не подаёт виду. Ни-ка-ко-го. Абсолютно. Хэки сидит у него на спине и раздает команды, а ему кажется, только в радость. — Идите за стол, — сказала Сакура, дорезая перец. — Быстренько. Какаши отодвигает стул перед Хэки, помогая ей сесть за стол и точно то же проделывает с хозяйкой дома, как-то коварно улыбаясь глазами. Последняя смотрит на него и не может сдержать ответной улыбки. Он тут, рядом. Пусть не сразу, пусть она просила не появляться в ее жизни сгоряча, потому что не осознавала, что сама виновата в том, что произошло ночью до этого. Пусть обвиняла лишь его, тогда — на родах, когда рядом была только мама. Да и до этого… Он знал, что все закончится примерно так, старался остановить ее запал, но что-то тяжёлое не давало. Она хотела его всем своим телом, каждая молекула возжелала его. А нездоровый интерес, появившийся ещё во время войны, не покинул и через года. Она будто помешалась. И в раз Саске стал не нужен, влюбленность прошла, другие чувства испарились. Осталось лишь тягучее ощущение того, что он обязательно должен стать ее бесприкословной собственностью. Он извинялся и хотел помогать, быть с ней рядом, после того, как она не удержав свои буйные гормоны в узде, набросилась на него. Хотя в его взгляде тоже изначально читалась борьба. Борьба с самим собой за право хотя бы раз в жизни отдаться плоду запретной любви. Потеряться в живых ощущениях, чувствах, что редко давались раньше. Сейчас ей кажется, что она смотрит на него такими же глазами, как на Саске когда-то. И за это она не прекращает себя корить, но признает — он необходим ей, как воздух. — Мамуль, а можно я не буду есть перчик? — Ну-ну, Хэки-чан, все шиноби едят перец, — Какаши чуть заметно скорчил рожицу. — Это правильно. Но знаешь, Какаши, я считаю, что Хэки не стоит становиться шиноби, — Сакура сложила руки на груди и уставилась в его уставше-безмятежное лицо. — Мнма, Сакура, разве ты слушала родителей, когда они тебе это говорили? Мы живём в мирное время, поэтому все ещё не так плохо, как в твое. Да и тем более, чем больше ты что-то запрещаешь, тем больше хочется нарушить правила, — Какаши откинулся на спинку стула и поправил маску. — Почему ты на меня так смотришь? Хочешь сказать, я не прав? — Прав, — чуть слышно ответила она, задумчиво накручивая на палец розовую прядь. — Ну вот, — за столом вновь повисло всепоглощающее молчание. — А, кстати… Мы же так и не зашли за подарком к Ино-сан, — чуть слышно прошептала на ухо Какаши Хэки. Хатаке кивнул, быстро сложил печати и, пока Сакура не видела, отправил клона за ним. — Принесет к тебе в комнату. — Спасибо. Мамуль, я наелась, можно я пойду поиграю? — Хорошо, — отозвалась Харуно, косясь боковым зрением на сенсея и закусывая тонкую губу. — Что думаешь на счёт этого? — спросила она, теряя себя в тишине. — Прекрати смотреть на меня так. Я знаю, что ты догадался. Тут элементарно. Разве я не права? — передразнила она, с трудом расслабляя плечи. — Права. Думаю, мне все же стоило остаться тогда. Черт, я чувствую себя трусом… Сбежал, оставил все на тебя. — Ты серьезно, Какаши? — она горько усмехнулась, и потерла ладони друг о друга, сосредоточив на них взгляд. — Вообще-то, это я тебя выгнала. Мне нужно было остыть. Сейчас я понимаю, что по сути все это произошло из-за меня. Но я ни о чем не жалею, — она сбавила тон и зашептала, — на самом деле, мне так не хватало тебя. Было одиноко, — она провела пальчиком по покрытию стола. — Ма, Сакура, кто из нас ещё ответственный взрослый? — он улыбнулся глазами, стараясь разрядить атмосферу. — Я, конечно, — усмехнулась она. — Ага, да, — фыркнул сенсей. — Там, кстати, подозрительно тихо, — пробурчал он, намекая на комнату Хэки. — Проверишь? — Почему бы и нет? Теперь стало ещё тише. Сакура вздохнула и отправилась за ним. Перед глазами предстала милая картина: Какаши несёт сонную Хэки в кроватку, а та что-то ласково бормочет ему на ухо. Душу защемило. — Спасибо, Какаши. — Спокойной ночи, Хэки. Оставлю вас, — он кивнул и пошел вниз. — Мамуль, а Какаши-сан, случаем не мой папа? — С чего ты взяла? — глаза Сакуры округлились в испуге. — Он такой добрый! Здорово было бы, если да… Эх. Только не говори, что мне пора перестать жить сказками, — пробурчала она, зевнув. — Спокойной ночи, малышка, — Харуно выключила свет и прикрыла скрипящую дверь. Медленно прислонившись к стене, она съехала по ней вниз и села на пол. «Что я сделала не так в этой жизни?»***
Клон в комнате Хэки рассыпался с хлопком, из-за чего Какаши не громко стукнул себя по лбу. Ну, надо же было так спалиться… Но Сакура все же спустилась, ярко улыбаясь. — Давай я тебе помогу убрать со стола? — предложил Хатаке. — Если не сложно. Он собрал тарелки, поставив их в мойку, а Сакура, оперевшись о столешницу, остановила на нем взгляд. — Сакура, не боишься, что просверлишь во мне дырку? — он не повернулся к ней, лишь по-хозяйски включил воду и стал намыливать тарелки. Казалось бы, смущение абсолютно не по его части. Сакура не ответила. Чуть дрожащими руками взяв фартук, она направилась в его сторону. Коснулась пояса тонкими пальчиками и обернула вокруг ярко-алую ткань. Сердце вновь ухноло куда-то вниз, будоража душу. В этот раз у обоих. Только вот Какаши не показал ничего на лице, а Харуно поспешила вернуться на свое место, чтобы краска спала хотя бы немного. Без жилета джонина Хатаке выглядел чертовски привлекательно, и отрицать это не смогли бы даже мужчины. Настолько, что закусив губу, Сакура отвернулась. Дыхание перехватило, этот мужчина воровал ее сердце не впервые, но смущало то, что ни разу он не вырвал его до конца, не забрал наконец-то себе. — Какаши, я знаю, что многим обязана тебе… Но, прошу, — он выключил воду и поставил последнюю тарелку на полку, прямо посмотрев на девушку. Лишь однажды раньше он видел ее такой нерешительной и это сводило с ума, будоражило застывшую в венах кровь, — и в прошлый раз это закончилось рождением Хэки. — Раз уж мы вновь встретились, вероятно… это все же судьба. О, Господи, я не могу так больше… Прошу, подари мне один лишь… Он в мгновение приблизился и завел руки за ее спину, уперев их в столешницу, она подняла растерянный взгляд в его глаза, а он склонился к ее лицу, оставив десяток сантиметров. — Хочешь… чтобы я… поцеловал? — он усмехнулся, теряя контроль над собой. И наклонился ещё ближе, она положила руки на его сильную спину. — Хочешь, ведь так? — Уже пять лет. Черт возьми, я жду тебя пять лет! — он закусил губу, и приблизился ещё чуть-чуть. — Сакура… — чуть слышно ответил он, коснувшись мягких губ и растягивая момент как можно дольше. — Ты же понимаешь, что в деревне нас не пойм… — Какая разница, — она снова коснулась желанных губ. — К черту все, у нас с тобой один ребенок на двоих… — он усмехнулся вновь, приподняв ее на руки, и усадил на невысокую столешницу. — Молись, чтобы мы об этом не пожалели, — он коснулся ее шеи, прокусывая тонкую, теплую кожу. — Хатаке, ты повторяешься. — Навеваю воспоминания, глупышка…