Я так хочу покончить со всем этим. Я мечтаю, чтобы эта дикая боль закончилась. Когда же? Когда? Когда я перестану чувствовать это? Почему это происходит со мной? В ответ лишь тишина.
***
Когда я лежу в своей кровати, когда я с друзьями иду в столовую, когда играю в футбол, когда ужинаю с семьёй, когда вообще что-либо делаю, непредсказуемо моё сердце начинает болеть. Началось всё это давно. Лет так с тринадцати, когда у меня начинали появляться первые признаки чего-то мужского. В общем, переходный возраст дал о себе знать. В тот день я почувствовал себя нехорошо и присел на нагретый дневным солнцем асфальт, приложив ладонь к груди, немного сутулясь и поморщиваясь от неприятных ощущений. — Эй, Тайп, ты устал? — спрашивает мой товарищ, держа в руках перед собой футбольный мячик. В его глазах не более, чем какое-то детское любопытство и желание продолжить нашу занимательную игру в виде пинания мяча в ворота. Но ни он, ни я не понимали, что происходит на самом деле. — Нет, я не устал, — вру мелкий я и пытаюсь подняться, чтобы доиграть с друзьями, вопреки своему желанию остаться сидящим на одном месте. Мне тяжело это даётся. Я немного пошатнулся, но устоял. Во всяком случае, тренер заметил то, что мне нездоровится и отвёл меня в медпункт. К слову, поход к медсестре ничего не дал. — Полностью здоров, — слышу я не облегчающие мою ситуацию слова от неё. — Не знаю, что с ним могло произойти. Наверное, нужно в больницу, там УЗИ сделают и скажут. Забегаю наперёд: УЗИ мне позже сделали и ничего не нашли. Мать сослалась на «мальчик взрослеет, так бывает» и всё в этом ключе. Поговорили да забыли. А боль так и не прошла. Единственное, что изменилось за все эти годы, это то, что я научился придумывать классную причину для того, чтобы отлучаться и быстрее добегать до тихих уголков, где могу скрыться от лишних глаз и покорчиться несколько минут от боли, вымаливая у Господа Бога пощады. Но однажды я был пойман на горячем... Добегаю до мужского туалета на первом этаже и скорее прячусь в первую попавшуюся кабинку. Дрожащими руками пытаюсь запереться, а затем сажусь на крышку унитаза и крепко обхватываю себя руками. — Тайп, всё нормально. Не делай этого, не нужно, нет... Сейчас всё пройдёт, — тихо успокаиваю самого себя, сдерживая свои порывы. Вообще, мои слова мало чем помогают. Моя болезнь, если её так можно назвать, необычна — это не просто боль в сердце, это желание разодрать себе грудь, расцарапать к чертям кожу. Когда я ежегодно обхожу врачей, все твердят в один голос, что я здоров, как бык. Но я знаю, что со мной что-то не так. Трясусь, тело ломает, на лбу выступают капельки пота, становится жарко. Начинает казаться, что стены сужаются и мне становится тесно. Радует лишь то, что я тут один, и что никто в соседних кабинках не слышит меня. Но... Чего больше всего не хочешь, то и притягиваешь. — Кто здесь? — раздался мужской голос за дверцей. Низкий, но очень приятный. Я молчу. Лишь слышу стук своего сердца, которому я хочу заорать во всё горло: «Замолчи», и пульсацию в висках. Парень пытается достучаться до меня, прячущегося за тонкой дверью, хотя бы понять, что ему не мерещится присутствие ещё одного человека здесь. Не хочу, чтобы меня видели, не хочу, чтобы меня слышали. Желаю, чтобы тот парень оставил меня в покое, ушёл по своим делам. Не дай Бог он позовёт подмогу в лице технички или охранника. От этого становится ещё страшнее. Внезапно дверца распахнулась. Оказывается, я так и не смог её нормально закрыть. Высокий шатен с острыми чертами лица пронзительно смотрел на меня, не испытывая ни интереса ко мне, ни сочувствия. Жалкая картина. — Ты сдох тут что ли? — вновь он обращается ко мне своим глубоким и вкрадчивым голосом, от которого я буквально готов растаять. Болело ли моё сердце теперь? Как только я увидел его, мне стало легко — приступ прошёл. Я открываю рот, чтобы ответить, но ничего в голову не приходит. «Привет» в данной ситуации не скажешь, ибо примут меня за дебила. Поэтому я вновь молчу, чтобы меня приняли за идиота. Не получая никакого ответа, он цокает языком, медленно разворачивается и выходит из мужского туалета, оставляя меня тут одного. Позже я узнал, что его зовут Тарн. — Пианист, значит... — задумчиво произношу я, переваривая полученную только что информацию и совсем не замечая рядом стоящего Текно, который и помог мне узнать некоторые вещи о загадочном незнакомце, навестившем меня в университетском туалете. — Тайп, — обращается ко мне мой друг, собираясь продолжить фразу. — М? — не выходя из собственных мыслей выдаю я что-то, что напоминает вопрос. — Почему в последнее время тебя так интересует этот парень? — с подозрением смотрит на меня он, ожидая ответа. Но мне, человеку с кучей секретов, которые я не смог рассказать даже Текно, который является моим лучшим другом, действительно было нечего ответить. Сказать спустя столько лет дружбы: «Знаешь, дружище, я тут болею всякой хернёй, но вообще я так-то здоров. А ещё этот Тарн обнаружил меня трясущегося в кабинке. Прикольно, да?» — вообще не вариант. — Ну... Я... — ищу липовую причину моего интереса к персоне этого странного пианиста. — Ты что? — давит мой друг. — Я просто должен ему денег, вот и всё. Ищу его, чтобы вернуть, — выпалил я. Слава всем святым, что это звучало убедительно и Текно поверил. «Какую херню я только что сморозил?» — задавался вопросом я. Во всяком случае, я надеялся, что не наделаю себе лишних проблем своим ответом. Как же я, чёрт бы меня побрал, ошибался...***
— Та-а-а-айп! — слышу вдали крики Текно за своей спиной, направляющегося ко мне через пустое футбольное поле. — Тайп, Тайп, Тайп! Я копаюсь в своей сумке, выискиваю нужные мне записи с прошлых лекций. Матерюсь про себя, перебирая бумаги по десятому кругу. Клянусь, я клал их сюда. Ложил сюда, а окажется, что положил как всегда мимо. Хочу поменять имя на Безмозглый. Будет правдоподобней. — Тайп, — позвал меня подошедший друг. — Чего тебе? — безразлично спрашиваю я, не поворачивая своей головы. Вытягиваю все листы, стоя на коленях, и начинаю осматривать каждый из них, заверяя себя в том, что я не дурак, а просто невнимательный, вот и пропустил. — Помнишь, ты говорил, что пианисту задолжал? — Ага, ну типа того. — Я нашёл его. — Молодец, кру... — я оборачиваюсь, но Текно там не один. Надо мной с невозмутимым видом стоял Тарн. Похоже, его не особо волновала ситуация с моей глупой ложью или он просто старался подыграть мне, чтобы никто лишний не заподозрил неладное в моих сказках. — Что с лицом, Тайп? Ты будто призрака увидел, — спрашивает мой друг. Я смотрю на музыканта, а музыкант на меня. Бледная кожа, чётко выраженные скулы, тёмные брови. Раньше мне не хотелось замечать и уж тем более оценивать подобные мелочи не только в парнях, но и девушках. Скажем, я не особо рассматривал людей, не влюблялся и не любовался чьими-то прекрасными очертаниями и изгибами. Тем не менее, отрываясь от увиденной красоты и осознавая серьёзность ситуации, я начинаю закипать от тупости Текно. Мне просто хотелось ударить его по яйцам в тот момент и спросить какого хрена он вообще полез в мои проблемы, особенно в те, которые я выдумал, чтобы от меня отстали. Хотя... в какой-то степени я сам виноват в этом всём. — Короче, сами разбирайтесь, — махнул рукой мой товарищ, так и не дождавшись ответа, и удалился. Наступила немая сцена. Лишь лёгкий весенний ветерок колыхал молодые сочные листья деревьев, тем самым создавая шум и разбавляя тишину, повисшую между нами двумя. — Может, встанешь хотя бы для начала? — кареглазый обращается ко мне, и я, словно ошпаренный, вскакиваю на ноги, равняясь с ним. Но на самом деле, я ниже него на целую голову, и из-за этого чувствую себя крошечным и слабым, словно я тонкая сухая ветка, на которую этот сильный и грозный с виду парень готов наступить в любую минуту. — Так лучше? — осмеливаюсь задать вопрос я и делаю жалкие попытки адекватно сложить мои конспекты, которые я вытащил до этого. — Намного. Так... Сколько ты мне должен? — Прости? — я не сразу понимаю о чём речь. — Текно сказал, что ты одалживал у меня деньги и горишь желанием их вернуть, — тихо и язвительно произносит Тарн, хитро улыбаясь. Так и началась наша история — история инженера-врунишки, который вечно находил уйму приключений на свою задницу одним своим лишним словом, и доставучего пианиста.