♪♪♪
— Дорогие учителя и ученики, дамы и господа! Мы рады приветствовать вас на ежегодном отчетном концерте нашей школы! — огромный зал взорвался аплодисментами — Мы все тщательно и долго готовились к этому событию, проводили строгие отборы и репетиции. Так давайте начнем! — руки Фэн Синя немного дрожали. Его весь день сопровождало дурное предчувствие, будто что-то обязательно пойдет не так. И это что-то обязательно как-то должно быть связанно с этой Демонической четверкой. Без сомнений. — Встречайте! Devils' town! — зал заполнила еще одна волна аплодисментов. Свет погас на несколько секунд, а когда прожектора снова осветили сцену, на ней появились четыре темные фигуры. Это их стиль: шипы, кожа, цепи. При этом каждый был индивидуален, соответствовал своему псевдониму: Хуа Чэн — Собиратель Цветов Под Кровавым Дождем — в красной косухе, черной рубашке, сапогах с серебряными цепочками и колокольчиками, которые издалека слышно во время выступления, что добавляло музыке определенный шарм, и неизменной черной повязке, закрывающей один глаз; Хэ Сюань — Черновод — в темно-синей накидке-мантии в пол с золотыми узорами волн снизу и ботинках с переливающимися чешуйками; Инь Юй — Призрачный Генерал — в черном плаще в стиле панк, с словно оборванными краями и ремнями, кожаных ботинках на высокой платформе, чтоб казаться чуть старше, рваных черных джинсах и с массивными браслетами на руках, похожими на оковы; Ци Жун — Зеленый Гоблин — в зеленой кожаной куртке с множеством карманов, футболке с черепами, черных брюках карго и больших кроссовках цвета хаки. Когда они появлялись на сцене — зал замирал в интригующем ожидании. Они были прекрасными музыкантами, были свободны от ожиданий педагогов и пели в свое удовольствие. Даже те, кто не любил рок слушали их с восхищением и обожанием. В них влюблялись с первого взгляда. Они брали своей харизмой и неудержимой энергетикой. Но в этот раз все было не так. Всеми любимый секс-символ школы, солист группы, был без своей узнаваемой готической электрогитары с красным глазом на корпусе. Перед ним на крестообразных ножках стоял… простой черный синтезатор. Зрители замерли в напряжении. У Фэн Синя, кажется, задергался глаз. — Сегодня наше последнее выступление в этой школе в статусе учеников, — начал Хуа Чэн, оглядывая зал и останавливая взгляд на одинокой фигуре с краю, — мы немного меняем формат, так как… Я хочу сказать нечто иное и другими словами. Надеюсь, и это придется вам по вкусу. Тихая, плавная, такая необычная для них музыка нежным ветром поплыла по залу. Привычные тяжелые басы заменились мягкими, глубокими звуками, а резкая мелодия электрогитары — ласковой фортепианной партией. Голос, обычно надрывистый и звонкий, стал обволакивающим, даже немного томным. Интимным. Таким сокровенным, что сердце замирало.Baby this love, I'll never let it die Can't be touched by no one, I'd like to see him try (Детка, это любовь, я никогда не позволю ей умереть, Она никем не тронута, я бы хотел увидеть его попытку)
Казалось, такие ласковые слова были пропитаны любовью вперемешку с горечью. Он знал, о чем пел. Чувствовал слишком много, стараясь вложить это все в песню, которую написал на днях буквально на коленке, смотря на его фотографию.I'm a mad man for your touch Baby, I've lost control (Я схожу с ума от твоего прикосновения, Малыш, я теряю контроль)
Глаза не задерживаются на ком-то, он смотрит сквозь всех этих людей, представляя в голове тот невинный образ в белом пальто, те нежные объятия и добрую улыбку. Представлял нежный кремовый свитер, ласковый взгляд и уроки каллиграфии. Он пытался забыть это, понимал свою никчемность и отсутствие шансов, но не мог. Это было выше его сил.I'm gonna make this last forever Don't tell me it's impossible (Я сделаю это вечным, Не говори, что это невозможно)
Се Лянь не слишком любил шум, редко ходил на концерты, а рок не слушал и подавно. Но сюда его тянуло, словно магнитом. Он не понимал источник этого невероятного притяжения. А если смотреть правде в лицо — прекрасно понимал. Не хотел принимать. Допускать. Но когда он встречался с ним глазами… Он не мог отвести взгляд. Отметал все лишние мысли, а взгляд отвести не мог. Это было выше его сил.‘Cause I love you to infinity (Потому что я люблю тебя до бесконечности)
Се Лянь работает здесь меньше года. Хуа Чэн считает его своим богом с детства. Он не мог поверить, что судьба свела их вновь. Но больше он не сбежит. Не оставит свой шанс. Свое счастье.I love you for infinity
Глаза в глаза. Не отводя взгляд, не моргая, не дыша. Один момент на двоих. Не замечая всех других. Только они.I love you for infinity
Голос сел. Хотелось прокашляться, но он не смел прервать зрительный контакт. Пальцы дрожали и заплетались. Он знал, что Се Лянь не любит рок. Помнил, как тогда, восемь лет назад, у него дома играла нежная, спокойная мелодия. Он слышал ее после этого — она была популярной. Последние два года он учился играть. Хотел когда-нибудь сыграть для него. Кто же знал, что пригодится. Но написанную недавно песню, без большого количества тренировок, неумелые пальцы не могли сыграть без ошибок. Опытные пианисты сразу бы различили фальшь. Хотелось прекратить игру, подойти к нему и пропеть эти слова ему на ухо.And you've been filling this hole since you were born (И ты заполняешь эту пустоту с самого рождения)
Се Ляню казалось, что время замерло. Слепо верующее сердце кричало, что это поют для него. Вспоминались все связывающие их моменты, совместные уроки и тайно брошенные взгляды. Вспоминалось, как тот приходил на дополнительные, как приносил подарки с поводом и без, как помогал при малейшей просьбе. Хотелось заплакать. Он перестал вслушиваться в текст, улавливая только отдельные моменты.'Cause you're the reason I believe in fate You're my paradise (Потому что ты — причина, по которой я верю в судьбу, Ты мой рай)
Рука коснулась щеки, стирая неконтролируемые слезы.Love isn't random, we are chosen (Любовь не случайна, нас выбирают)
Кончики пальцев пульсировали и словно налились свинцом, слетая с нужных клавиш. В глазу сбился фокус, указывая только на него. Кажется, он перешел на шепот. Или только кажется?You are my God now (Теперь ты мой Бог)
Се Лянь не выдержал. Вскочил и быстро убежал из зала. На него не обратил внимание никто — все были заворожены голосом солиста. Но Хуа Чэн заметил. Голос сорвался. Атмосфера интимности потрескалась и разбилась на осколки. Зрители вынырнули из пелены, окутывающей их все это время. Последние несколько аккордов, и песня закончилась. Зал взорвался аплодисментами, кто-то свистел, кто-то кричал. Кажется, что-то кинули на сцену. Ци Жун это быстренько подобрал, но это оказался всего лишь цветок, отчего его лицо скривилось. Хуа Чэн переглянулся с Хэ Сюанем и, получив одобрительный кивок, помчался из зала. Фэн Синя этот расклад крайне не устраивал, но решив, что потом разберется с этим несносным мальчишкой, и направился обратно на сцену, чтобы объявить следующий номер.♪♪♪
Коридоры были пусты — все ученики и персонал в главном зале. Се Лянь интуитивно бежал к выходу, не видя дороги. Глаза словно покрыла пелена, а в голове все еще раздавалась та чарующая мелодия. Хотелось закрыть уши руками и спрятаться от всего этого под одеялом. Да, он ведет себя не как взрослый. Но к такому его жизнь еще не готовила. Хуа Чэн не поспевал за учителем, который исчез из поля зрения, но точно знал, куда бежать, будто их соединяла красная нить, указывающая дорогу. Он пару раз залетал на поворотах, но не сбавляя темпа бежал к выходу. Право, лево, лево, право. Он редко бывал в этой части школы и плохо ориентировался, но думать об этом не было времени. Немного придя в себя, Хуа Чэн обнаружил, что оказался не у выхода из здания, а во внутреннем дворике школы, где сейчас было так же пустынно. Звуки концерта не доносились до такого отдаленного места, тишину прерывал только шелест деревьев, растущих на участке, и его сбитое к чертям дыхание. Се Лянь сидел на скамейке под деревом, обхватив себя руками и закрыв глаза. Хуа Чэн поднял взгляд чуть выше, и его сердце затрепетало — магнолия. Неописуемой красоты белые лепестки опадали с дерева, нежно поддерживаемые легким ветром, и словно снег приземлялись на землю. Но Се Лянь не смотрел на эту волшебную красоту. Полностью погруженный в себя, он не замечал окружающего его мира. Хуа Чэн боялся приблизиться, остановившись в нескольких метрах и молча наблюдая за столь прекрасным, но печальным моментом. Се Лянь медленно распахнул глаза и со страхом уставился на парня напротив. Его глаза немного покраснели, хотя щеки оставались сухими. Он, не выдержав, отвел взгляд и сильнее обхватил себя руками, словно ему было холодно, несмотря на неизменный теплый свитер. Хуа Чэн сделал шаг в сторону учителя, из-за чего тот ощутимо вздрогнул и снова уставился на парня. Под напором светлых глаз он немного смутился, но стойко продолжал смотреть в ответ. Через пару минут игры в гляделки Се Лянь отвел взгляд, горько усмехнулся и подвинулся на скамейке, освобождая немного места. Хуа Чэн, воспользовавшись приглашением, медленно подошел и осторожно опустился рядом. Они не смотрели друг на друга, молча наблюдая за пустым садом и мягко опадающими лепестками магнолии. — Красиво, — тихо выдохнул Се Лянь и опустил руки на колени, немного сжав их в ладонях. Хуа Чэн поднял голову на дерево над головой и приподнял уголок губ. — Да. — Я про песню, — мужчина поднял голову и посмотрел прямо перед собой. Хуа Чэн вздрогнул и перевел растерянный взгляд на учителя. — Вам, — он немного запнулся, — вам понравилось? — легкий кивок. Они снова замолчали. Руки Се Ляня все так же сжимали брюки, образовывая складки. Атмосферу спокойствия и умиротворенности нарушать не хотелось, но с каждой секундой она становилась все более напряженной от тяжелый мыслей обоих. Се Лянь думал о том, что на правах старшего должен был начать этот диалог, сказать, что они не могут быть вместе по разным глупым причинам, но произнести вслух такую наглую и грубую ложь он не мог. Какие к черту причины, когда хотелось только прижаться к теплому телу и прошептать в шею слова такой красивой песни? Песня и правда была очень красивой. Жаль, что половину он прослушал. А Хуа Чэн пытался вспомнить слова признания, которые репетировал несколько дней до этого и которые знал наизусть буквально час назад. Даже один раз продекламировал их Хэ Сюаню, который закатил глаза, пожаловался, что он окончательно превратился в «влюбленную сопливую ванильку из сериала», но против ничего не сказал, а значит ему понравилось. А раз ему понравилось, значит все не так безнадежно. По крайней мере, он на это надеялся. Да и какая к черту разница, если сейчас он не мог выдавить ни слова? В тот момент, когда Хуа Чэн уже приготовился повернуться и заговорить, Се Лянь неожиданно опередил его, отчего тот снова растерялся: — Не знал, что ты играешь на фортепиано. — Да, — промямлил Хуа Чэн, — недавно… начал. — У тебя неплохо получается, — Се Лянь все так же не смотрел в сторону своего ученика. Хуа Чэн что-то неразборчиво буркнул себе под нос, не поднимая головы, — ты играешь очень… чувственно. Как будто не для себя, а думая о… ком-то другом. — Да, — парень почти перешел на шепот, — этот человек мне очень дорог. Эту песню я, — горло словно сдавило в тисках, мешая речи. С трудом сглотнув, он продолжил, — написал ему и о нем. — Могу я задать вопрос, — голос Се Ляня немного дрожал, но он всеми силами сдерживал рвущиеся наружу эмоции. — Конечно, учитель. — Кто этот человек? Сердце Хуа Чэна упало, а дыхание сбилось. Глаза расширились в испуге, руки задрожали. Он резко отвернулся и теперь сидел почти спиной к мужчине. Тот наконец перевел взгляд на напряженную спину. — Зачем учитель спрашивает, если уже знает ответ? — голос, казалось, был надломленный, словно парень сейчас заплачет. Се Лянь же закрыл глаза и глубоко вздохнул. У него еще оставалась маленькая надежда, что все окажется не таким, каким он себе надумал, и все может обойтись, но его уже построенный воздушный замок собственного одиночества и спокойствия неумолимо разрушился. — И ты… не хочешь знать, как я к этому отношусь? — Не мог ли учитель… не говорить мне? — он почти незаметно сгорбился, пытаясь свернуться в комочек и приготовился к осуждению и жалости. — Мне кажется, что это все-таки нужно… определить, — Се Лянь сам был не уверен в собственных словах, но пытался вести себя как взрослый. Выходило с трудом. Ему тоже хотелось забраться клубочком кому-то на коленки, чтоб его погладили и развеяли все его сомнения. На чьи-то конкретные коленки. — Учитель как всегда прав, — парень вздохнул и напрягся, словно приготовившись к пощечине. В то мгновение, когда он уже ожидал резкого отказа, теплые руки, сжавшие его в объятиях, выбили из него дух, оставив задыхаться, как рыбу, выброшенную на берег. Се Лянь уткнулся носом ему в спину и скрестил руки на напряженном животе. Хуа Чэн так и замер с шокированным выражением на лице, не зная, что предпринять, что сделать. Его словно окатили холодной водой, тут же укутав в мягкое полотенце. В растерянности он положил свои ладони на чужие, обхватившие его торс. Но одно он понял определенно точно. Это не отказ. Когда в его голове пролетела эта мысль, он повернулся и ответил на объятия, нежно поглаживая спину. Се Лянь облегченно выдохнул, прижимаясь ближе и устраивая голову на плече, обтянутом красной искусственной кожей. Неожиданно он услышал тихий мотив и еле разборчивые слова, от которых захотелось заплакать, но на душе становилось так легко и спокойно.I love you for infinity