Трофей - сердце Королевы

Реджина вернулась в особняк. Было тихо. Не то чтобы она восприняла в серьез попытки Свон напугать ее возможным появлением Зверя, но парочку барьеров перед уходом женщина оставила. Они были нетронутыми. Направляясь к себе, женщина решила заглянуть в комнату к Генри. Хоть она и считала слова Эммы всего лишь манипуляцией, внутри все переворачивалось от одной мысли, что сыну может грозить опасность. Барьер на комнате Генри вел себя немного странно. В нем будто не хватало куска, но при этом, он казался нетронутым. Миллс приоткрыла дверь в комнату сына и содрогнулась. Над спящим мальчиком возвышалась фигура в плаще. В его когтях было зажато небольшое яркое, светящееся сердце ребенка. Жизненная сила медленно утекала под капюшон. Слова Свон градом обрушились на Реджину. Сердце учащенно забилось от подкатившего ужаса. Эмма не запугивала, не манипулировала, она всего лишь предупреждала. Миллс резко распахнула дверь. Из пола вырвались ветви, закручиваясь вокруг существа. Женщина попыталась переместить сердце сына к себе в руки. Самым важным сейчас было сохранить медленно гаснущее сердце, не дать Зверю навредить ее сыну еще больше. Фигура в плаще махнула рукой в сторону Реджины. Ту выбросило за пределы комнаты. Еще один взмах руки и дверь закрылась, но не захлопнулась. Сердце так и осталось у Зверя. Он позволил ветвям обвить его тело до груди, прежде чем прошелся по ним когтями свободной руки. Отмирающие ветви попадали на пол и рассыпались в пыль. Когда Миллс смогла пробиться в комнату вновь, она увидела, как Зверь, склонившись над Генри, будто с некоторой осторожностью возвращает сердце в грудь мальчика. Женщина на секунду замерла. Нужно было дождаться, когда когти существа окажутся на безопасном расстоянии от ее сына, прежде чем атаковать. Фигура в плаще чуть помедлила, а после капюшон приблизился к лицу мальчика, как если бы Зверь захотел поцеловать того в лоб. Реджина в легком смятении наблюдала за происходящим. Как только существо выпрямилось, брюнетка сразу направила в него поток магии. Зверь немного покачнулся от удара, но продолжил невозмутимо стоять над ребенком. Он провел рукой над спящим мальчиком, припорошив того магией, затем резко развернулся и взмахом руки вышвырнул Реджину из комнаты. Он быстро дошел до двери, прикрыл ее за собой и посмотрел на женщину, что пыталась подняться. Его желтые глаза притягивали. Миллс вдруг почувствовала, как немыслимая сила обрушилась на ее плечи. Там, в комнате Генри, Зверь осторожничал, сдерживался. Он будто не хотел нанести излишнего вреда ребенку. Было странно даже подумать о том, что существо, которое столь жестоко убивает взрослых, может испытывать что-то хорошее к детям. Реджина вновь атаковала магией. Зверь закрыл глаза, открыл лишь кошачий и бросился на женщину. Он схватил ее за шею, протащил по лестнице, словно тряпичную куклу, через гостиную, прямиком в гостевую комнату. Там он прибил брюнетку к стене и открыл оба глаза. Реджина задыхалась, пыталась избавиться от его руки, молотила ногами. Чувство скорой кончины пробирало изнутри, выплескивалось из прошлого. Из того времени, когда ее главный кошмар приходил к ней по ночам. Огромный черный тигр с желтыми глазами, смотрящими прямо в душу, способный изничтожить всю охрану ее замка, пробраться через большинство изученных ей барьеров, вернулся в человеческом обличии. Она не хотела в это верить. Упорно игнорировала все признаки его появления, закрывала глаза на убийства, происходящие в городе, надеясь, что Свон самостоятельно разберется, что преступником окажется просто какой-нибудь сумасшедший акультист. Она стала реже выходить в город, чаще забирала Генри на машине из школы, оборудовала, вероятно, самую непреступную клетку в городе. Она уверяла себя, что делает это все лишь из вопросов безопасности, а не из страха, что он может вернуться. Раньше, ей всегда удавалось сбегать. Он мог прижать ее своей массой к кровати, давить когтистой лапой на горло, оставлять царапины на теле и переворачивать все ее нутро одним лишь взглядом. Он всегда смотрел. Наблюдал за ее мучениями, за тем, как от его магической силы ее пространство сжималось до атомов, как крошились идеальные маски ее идеального образа, как сдавали нервы. Она всегда сбегала и сейчас чертовски хотела исчезнуть, но наверху спал сын, которому, вероятно, нужна помощь. Как минимум, обследование. Утеря даже части жизненных сил могла иметь значительные последствия. Зверь обхватил лицо Реджины свободной рукой и повернул на себя, заставляя смотреть в глаза. Пространство поплыло. Сопротивление Миллс постепенно ослабевало, пока вовсе не прекратилось. Она не помнила, чтобы Зверь раньше делал что-то подобное. Возможно, все дело было в форме тигра или в том, что он хотел медленно, очень медленно истязать ее. У Свон были похожие глаза. Уж точно не цветом и даже не формой, но удерживать чужое внимание они умели. А при сужении зрачков могли и вовсе подавить волю. Глаза Эммы были сильны, но Реджина чувствовала, что может сопротивляться, что если достаточно тренироваться, то она сможет пересилить их влияние. Сила глаз Зверя не оставляла брюнетке и шанса. Она не видела ничего, кроме двух желтых кругов, рассеченных острыми вытянутыми зрачками. Он отпустил ее лицо, значительно ослабил хватку на шее, коснулся ладонью ее щеки, провел когтем по скуле, рассекая кожу. Медленно он прошелся языком по царапине, собирая кровь. Подавление воли ослабло, но прежде чем Реджина успела хоть что-то сделать, желтые глаза вновь затмили все обозримое пространство. В голове прозвучало короткое, хриплое «Скучала?» с долей усмешки. Он слегка прошелся когтем по ее блузке, беспрепятственно рассекая ткань. Миллс почувствовала, как несуществующие теплые пальцы, почти осязаемо заскользили по коже. Коготь сдвинул край распахнувшейся блузки, разрезал лямку на лифчике. Уверенные движения едва касающихся теплых пальцев перекликались с не слишком умелыми, осторожными касаниями. Их было значительно больше. Невольно Реджина начала прислушиваться к ним, к своей памяти. Королева довольно часто выбирала своими игрушками девушек помоложе. Было столь увлекательно ломать их психику. Они, мечтающие о принце, о том единственном, что станет всей их жизнью, столь опасливо касались женского тела, столько отчаяния было в их глазах в первую ночь, будто вся их жизнь, все мечты и надежды рушились, будто на них появлялось клеймо королевской подстилки. В общем-то, так оно и было. Иногда в королевские покои попадали и парни, но, зачастую, они были нетерпеливы и слишком быстры. В редких случаях они переживали первую ночь. В этот раз память подбрасывала ей необычный случай. Девушка явно была враждебно настроена, но в ее взгляде чувствовалось восхищение. Оно довольно быстро угасло под руководством Злой Королевы, под ее приказами и жестким управлением сердцем. Пришла стандартная, столь привычная ненависть, лишь изредка перебиваемая заинтересованными взглядами. Эта девчонка не боялась касаться женского тела. Она была не слишком умела, но вполне представляла, что стоит делать. И говорила. Чертовски много говорила для человека, подвластного чужой воле. Губы обожгло. Зверь напористо, требовательно целовал Реджину, завершая свой ритуал. В памяти перед глазами сверкнул металл. Небольшая железяка в руке девушки. На губах привкус крови. Зверь отстранился, отступил на шаг и закрыл глаза. Миллс коснулась пальцами шрама над губой. Крови не было. Лишь ощущение из прошлого. Та девчонка рассекла ей губу. Попала в детский, почти незаметный шрам, углубив его на столько, что скрывать его стало почти невозможно. Брюнетка в некоторой прострации переместила себя в спальню. Женщина медленно приводила себя в порядок, пытаясь осознать реальность своих воспоминаний. Они были размыты, образ девчонки, блондинки, был размыт. Так происходило с любыми не слишком важными воспоминаниями. Они затирались, вытесняемые другими, более яркими и новыми событиями. Реджина, стоящая перед зеркалом, вновь коснулась шрама над губой. Он был реален. Взгляд зацепился за царапину на скуле, оставленную Зверем. Миллс вздрогнула. Она все еще чувствовала давление его силы. Женщина прошлась лечебной магией по скуле, чувствуя сопротивление. Он оставил частичку своих сил в ее царапине, позволяя той лишь немного затянуться. Реджина направилась в комнату к сыну. Генри был в порядке. Миллс удивленно отметила, что Зверь присыпал ребенка сонной магией. Какой-то странной смесью обычного снотворного с элементами сонного заклятия. Он не хотел, чтобы ребенок услышал или увидел, как издеваются над его матерью? По каким-то причинам решил отсрочить ухудшение его состояния? Хотел, чтобы дитя было спасено? Ответов у Реджины не было. Знала она лишь одно, что утром действие сонной магии закончится и эффект от утраты части жизненных сил ударит по ее сыну. Миллс собрала вещи Генри и отвезла его в больницу. У палаты Прекрасных, куда Мери Маргарет и Дэвида переместили после окончания магической части лечения, на всякий случай дежурил кто-нибудь из фей. Реджина попросила вызвать Голубую. Старшая фея быстро согласилась присмотреть за состоянием Генри. Мальчик был не виноват, что его мать, пускай и бывшая, но все же Злая Королева. Реджина поцеловала сына на прощание и отправилась к Эмме в заточение. Ее грызла вина. Она не поверила Свон. Она держала блондинку под замком вместо того, чтобы вместе взяться за решение проблемы. На тот момент ей казалось, что Эмма просто не способна трезво рассуждать и действовать, что все ее интересы будут сводиться к таблеткам. И Свон раз за разом подтверждала ее опасения. Скачки настроения, агрессивность, нежелание сотрудничать, пока не будут выполнены требования. Не было в этом списке лишь нытья и назойливости. Также отсутствовали внешние проявления, типичные для наркоманов при ломке. Но Миллс была уверена, что делает лучше, ограждая Эмму от соблазнов, а город от Эммы. Если бы она выпустила Эмму. Если бы хоть на секундочку задумалась о том, что Свон может действительно переживать за Генри, что Свон и правда знает о Звере больше других, что Свон действительно может чувствовать его скорое появление, что Свон не пытается выбраться, а желает помочь. Если бы… То, возможно, Генри не попал бы в больницу. Возможно, Эмма смогла бы что-то сделать. Она же чертов Спаситель. Возможно, они бы даже провели какой-то мифический ритуал, который знает только гадалка. Возможно… Реджина тяжело вздохнула, выходя из фиолетового дыма. Она была готова выслушать от Свон пару колкостей на тему того, как облажалась, но заточение оказалось пусто. Решетка была раскурочена, валялись покореженные куски прутьев. Миллс прошла внутрь. Магические цепи каким-то образом были превращены в обычные и разорваны. Браслеты были сняты и смяты, будто сделаны из тонкого алюминия. А ведь считалось, что их невозможно снять самостоятельно. Эмма явно не могла сама это все устроить. Человеческих сил на такое не хватило бы, а использование магии с этими браслетами, с этой решеткой и уровнями защиты, ограничивалось лишь личными нуждами. Кто-то мог попытаться уничтожить решетку снаружи, но тогда барьеры бы отозвались на магию, да и никто не знал про это место. Конечно, можно было бы воспользоваться взрывчаткой, но она оставила бы куда больше следов. Реджина осмотрелась, ища хоть какие-то подсказки о том, как Свон смогла сбежать. В углу, в темноте что-то торчало. Миллс подошла поближе и ужаснулась. Опять она сделала поспешные выводы, основываясь на своем гребаном недоверии. Драная красная кожаная куртка Эммы, пробитая прутом от решетки, висела на стене. Блондинка бы явно не поступила так со своей любимой курткой. Сердце Миллс учащенно забилось. Вывод был очевиден. Здесь побывал Зверь и он явно не пытался спасти Эмму. Возможно, ей удалось опять как-то улизнуть от него. Возможно, она была ранена или того хуже. Нужно было разыскать Свон, где бы она ни была. Реджина осторожно сняла куртку со стены и отправилась в склеп. Там она быстро замешала поисковое зелье и облила им кожанку. Вещица долго не могла определиться, куда ей лететь, то дергаясь с места, то замирая, но в конечном итоге поплыла по воздуху в сторону мэрии. Брюнетка, искренне надеясь, что найдет Эмму живой, бежала следом.