Дезертир

Сакура сидела недвижимо, исследуя своей чакрой потоки чистой энергии внутри мужчины. Клетки Данзо, в отличие от клеток неизвестного Сакуре человека, отдавшего руку, были сильно повреждены. Их мембраны истощались до своего предела слишком быстро из-за чрезмерной нагрузки со стороны меридиональной системы. Его чакра действительно сильно отличалась от чакры пересаженной плоти и не могла просто перемешаться с ней. На шаринганы требовался особенный поток с определенными напряжением, скоростью и давлением чакры, который невозможно было создать или имитировать искусственно — Кеккей Генкай предоставлял своему обладателю поистине уникальные способности. Поток чакры Учиха был слишком сильным стрессом для организма старика — постоянный конфликт с его собственной чакрой, слишком тяжелое бремя для меридиональной системы, не предназначенной для такого. Даже плоть Сенджу с ее повышенной способностью к регенерации не могла полностью этого исправить. Честно говоря, не окажись Сакура в такой ситуации, она бы восхитилась тем, как мастерски были пересажены глаза Учиха. Отнюдь не каждый медик способен на такое. Было предусмотрено вроде бы все: зрительные нервы были напрямую подсоединены к нервной системе Данзо, нужные глазные мышцы были на месте, в тонусе — глаза могли двигаться без затруднений. Шаринганы как органы зрения были готовы к работе, но использовались, понятное дело, не для восприятия этого мира. Окружающие глаза ткани, явно не принадлежащие Данзо, на удивление почти идеально подходили по всем параметрам, но Хокаге по-прежнему не мог управлять шаринганами. Ирьенин не была специалистом (все-таки лечение клановых «аномалий» оставалось всегда внутри стен клана), Какаши она помогала бороться с повышенным внутриглазным давлением после использования шарингана, облегчать боли и расслаблять ткани, но не более. Хатаке рассказывал ей после, что он испытывает, сколько чакры тратит, поведал ей, что увидел в иллюзии Итачи, как он сам может применять гендзюцу, поэтому девушка имела общее представление о Кеккей Генкай Учиха. Но тайны шарингана, все свитки с медицинскими показаниями были уничтожены в ночь резни. И Сакура честно не понимала, как она сможет повлиять на пересаженные глаза, если никто спустя много лет не смог ничего изменить. И если его тело отвергает шаринганы, то каким образом он использовал иллюзию на джонинах? Шиноби, которые в принципе имеют иммунитет к гендзюцу разного рода или хорошо развитое чутье. Был ли у Данзо еще один козырь в рукаве? Почему тогда он не использовал это на ней? Сакура отдернула руки резче, чем стоило бы, с явным отвращением, всем видом показывая свое несогласие. Ее заставят молчать — это факт, но в Конохе много людей и шиноби ей обязанных, возможно, у нее все-таки будет шанс довести это до ушей Шизуне и Ямато. А еще необходимо было срочно разузнать про родителей и про место, где держат Цунаде. Если была бы хоть единая возможность вернуть к ней Шизуне или просто оставить с ней своего человека, Сакура, может, и не поддалась бы шантажу. Но он явно не был беспочвенным. Слишком много совпадений. — Как часто Вы… используете их? — розововолосая не могла даже заставить себя произнести слово «шаринганы». Нежная любовь к Саске, неугасающая, терзающая, неумершие надежды не позволяли. Где-то там он без устали рыщет в поисках брата, вырезавшего клан, готовясь свершить кровавую месть. Он истинный Учиха. Истинный наследник шарингана. И упомянуть его Кеккей Генкай сейчас — преступление. — Испытываете ли Вы боли? — Нечасто, однако они вскоре мне понадобятся. Боли нет, — Данзо смотрел внимательно, с мерзким прищуром, ни на секунду не сводя с нее взгляда. — Мне нужно время, Лорд Хокаге. Это не то, с чем я сталкиваюсь часто. К тому же, я никогда не работала с… истинным Учиха, у меня нет никакой информации. Данзо заметил это. Вновь заходившие желваки, сжатые зубы, жесткий и упрямый взгляд. Слезы девчонки высохли, а она нашла удобный и вполне реальный способ тянуть время. «Несломленная, да?» — хмыкнул про себя Шимура. Конечно, в его тайниках нашлись бы официальные свитки додзюцу Учиха — и не только они. Он сумел сохранить все записи Орочимару об экспериментах с шаринганами и реципиентами. Однако девчонка так просто их не получит — слишком очевидный способ подставиться. Понаблюдав за ней во время осмотра, Данзо мог с уверенностью сказать, что сделал очень удачный выбор. Девчонку несложно завербовать, а ее профессионализм невозможно не заметить. Идеальное сочетание. Похоже, слухи о том, что в будущем она превзойдет Пятую, не лгут. Но и саму куноичи нельзя недооценивать — уж Данзо об этом знал не понаслышке. И пока у нее есть амбиции и силы сопротивляться — она потенциально опасна. — Ты все никак не можешь расстаться со своими чувствами, не так ли? Ты ведь была с ним в одной команде. Ты его хорошо узнала, верно? Именно поэтому ты поджидала Учиха Саске в ту ночь? Сакура вздрогнула и насупилась. Будь она животным, у нее бы шерсть встала дыбом. — Не смейте приплетать его, — выплюнула девушка, грозно нахмурившись. — Когда он отомстит Итачи, он пойдет за Вами, и Вы расплатитесь за содеянное. Дорого расплатитесь. Хриплая усмешка старика не предвещала ничего хорошего. — И все же… Знаешь ты о нем недостаточно, Са-ку-ра, — насмешливо растянув ее имя, Данзо расслабленно откинулся на спинку стула. — Моя разведка донесла, что Учиха Саске вступил в ряды Акацки. И он причастен к поимке Восьмихвостого. «Акацки… причастен… Восьмихвостого…» Что-то внутри хрустнуло. Надломилось. В ее уютном крохотном мирке, где для Саске было особенное место, что-то с грохотом разрушилось. Все мосты, годами возводимые к душе и сердцу наследника Учиха, терпеливо дожидавшиеся своего часа, пали один за другим. Надежды рассыпались осколками. Осколки впивались в и без того израненное сердце. Сакура тупо уставилась на Данзо, не веря своим ушам. Саске, веру в которого она не предала ни разу, встал на темный путь. Саске, чувства к которому она лелеяла долгие годы, стал врагом ее деревни. Ее врагом. «Саске-кун…» — Ложь, — только и смогла произнести она горьким шепотом. — Ну-ну-ну. Ты ведь не глупая, Сакура. Ты же знаешь, что значит напасть на представителя другой деревни, что означает сотрудничество с преступной организацией. Учиха Саске официально признан нукенином. Он теперь опасный международный преступник. Неужели ты все еще на что-то надеешься? Ради него ты готова пойти против Конохи? «Что же ты наделал, Саске?» — Хватит… — не своим голосом просипела девушка, сжав губы в тонкую полосу. В ее глазах неистовым пламенем пылала ненависть, свирепыми волнами плескалось неверие, но где-то там в глубине насыщенная и живая некогда зелень начинала тускнеть. Яркие изумруды покрывались толстым слоем пыли разрушенных ожиданий. Ей было больно. Невыносимо больно. Будто кто-то взял ее сердце в крепкий кулак и сжал с такой силой, что оно стало лопаться, трескаться, высыхать. — Мальчик болен. Он слишком сильно одержим своей местью, жаждой крови, поиском сил. Ему уже никто не поможет, его никто не спасет. Он не сможет остановиться даже тогда, когда достигнет своей цели. Он опасен для себя. Он опасен для других. Он опасен для Конохи… Сакура уже не ощущала боли от того, что теперь уже оба ее плеча стискивали чужие ладони. Казалось, она вообще забыла о присутствии других в этом чертовом помещении. Были только Данзо, ее испепеляющая ненависть к нему и такое болезненное, мучительное… тягучее… разочарование… — Я избавлю Коноху от этой угрозы… Следующие секунды Сакура провела в каком-то тумане. Она помнила лишь, что резко вскочила на ноги, успев поставить блок танто, и уже готова была броситься на Хокаге, но…ее тело не послушалось, вдруг застыв. Ее парализовало. Харуно ощутила легкое жжение сначала на ладонях, а потом и по всему телу. Хьюга, который до этого удерживал ее на стуле и был вынужден рвануть вместе с ней, отпустил за ненадобностью. По бледной коже куноичи черными змеями расползались парализующие печати. Данзо даже не шелохнулся. — Это печать собственного проклятия. Я поставил ее, пока ты занималась моей рукой, — голос Данзо был полностью лишен эмоций, что только сильнее бесило Сакуру. Но связывающие печати не давали ей двигаться. Она замерла в нелепой позе с заведенной для удара рукой и не могла даже говорить. Ее трясло, колотило как ненормальную, а ее глаза сверкали так яростно, что если бы взглядом можно было убить, то от Шестого и мокрого места бы не осталось. — На сегодня все. Доброй ночи, Сакура. Мужчина хмыкнул и поднялся со стула, небрежно оттолкнув его ногой. Снова кивнул ей за спину. Хьюга приблизился, активировал бьякуган и мягко ударил чакрой в район третьего шейного позвонка девушки. Резкая боль, поднимаясь, достигла висков. Голова затрещала, будто что-то давило на череп изнутри, норовя вырваться. Сакура издала сдавленный стон и затихла. Пространство вокруг потемнело. Изумрудные глаза закатились.

***

— О, Ками… Харуно подскочила на кровати в холодном поту. Спросонья все вокруг немного расплывалось, голова была пустая, как чистый лист. Ни одной вразумительной мысли, лишь неясный гул и ломота во всем теле. Ощущение, будто она вчера напилась сразу после того, как сбегала до Суны и обратно. Даже среди натренированных шиноби крепатура — явление нередкое: выносливость выносливостью, подготовка подготовкой, а мышцы все так же имеют свойство уставать и болеть. Все-таки примитивные законы обмена веществ, подгоняемые специфической нагрузкой со стороны системы циркуляции чакры, никто не отменял. Как говорят, против природы не попрешь. К счастью, синдром отсроченной мышечной боли — меньшее из зол, и все люди с хорошим контролем чакры (не обязательно даже ирьенины) в считанные секунды умели убирать последствия какой-либо нагрузки. Достаточно просто сконцентрировать чакру в очагах боли и высвободить ее из близко расположенных тенкетсу. Подобный фокус слегка усиливает кровообращение в нужных мышцах, а чакра помогает клеткам эффективно закончить распад недоокисленных веществ. Таким образом можно убить сразу двух зайцев: избавиться от боли и не потерять в энергии, так как накопленные в мышцах «шлаки» сами становятся энергетическими источниками. У Сакуры особенно сильно болела задняя часть шеи — мышцы будто одеревенели. И она совершенно не помнила, чем она могла таким заниматься, чтобы заработать себе такую тягучую скованность. Не вставая с кровати, Сакура сделала комплекс расслабляющих упражнений, и уже готова была убрать последствия с помощью чакры, как… … Чакры она не ощутила … Не было привычного тепла от ее потока, которое возникало при искусственной концентрации. Сердце пропустило удар. Пожалуй, один из самых страшных кошмаров для шиноби — это в один день лишиться контроля чакры. На физической силе и ловкости долго протянуть нельзя (если Вы, конечно, не Прекрасный зеленый зверь Конохи) особенно в мире, где у каждого третьего уникальные техники. Паника разгоралась, словно сухая трава в ветреный день. Если бы чакры не было вообще — она бы не проснулась, значит, что-то просто пошло не так. Отчаянно пытаясь выровнять дыхание, Сакура закрыла глаза и прислушалась к ощущениям. Нет-нет, кажется, все было в порядке. Девушка отчетливо чувствовала колебания чакры в своем теле, но что-то отличалось. Харуно сконцентрировалась и попыталась высвободить чакру в ладони примерно того давления, которое нужно для ближнего боя. Запястья обожгла резкая боль. Розововолосая открыла глаза и ужаснулась. На внутренней стороне запястий тонкими черными линиями складывалась печать. Все шиноби и даже многие гражданские знали, что о человеке с подобной печатью необходимо немедленно доложить. Потому что такими печатями — подавляющими контроль чакры — клеймили особо опасных преступников. В мозг буквально ударили воспоминания о вчерашнем вечере. Ее парализовали. Ее оглушили. Темнота и смесь нескольких приглушенных голосов — последнее, что удалось воскресить в голове за время забытья. Ей связали руки. О Печати Усмирения рассказывали еще в Академии, ибо это единственный отличительный знак, по которому можно опознать сбежавшего узника. Его не сможет сокрыть ни одно Хенге. Печать ставится на внутренних сторонах запястий, задней части шеи в месте перехода в голову и ахиллах, блокируя основные используемые тенкетсу. Эта техника не лишает человека чакры, а оказывает на его меридиональную систему определенное энергетическое воздействие, которое как бы замыкает потоки чакры сами на себя, таким образом, человек не может высвободить и самой малой части своей энергии. Если шиноби силен духом и предпринимает попытки сопротивляться этой печати, она расширяется и начинает активно вбирать в себя чакру, пока запасы человека не истощатся (отсюда и пошло название). Излишки накопленной чакры искусственно удаляются человеком, который ставил печать. Только он может ее снять, а также регулировать ее силу: временно ослаблять, давая заключенному возможность высвободить чакру только с положительной энергетикой (для передвижения или лечения), или усиливать, намеренно вводя узника в состояние переутомления. — Нет-нет-нет-нет-нет… Это, черт побери, не шутка. Кожа горела в месте печати. Куноичи откинула одеяло, дрожащей рукой ощупала ахиллы. И они были клеймены оковами. Сакура схватилась за волосы. Что ей теперь делать? Мало того, что Данзо теперь полностью контролирует ее силу, она больше не имеет возможности вернуться в госпиталь. Она же, черт возьми, один из самых востребованных специалистов! Почти все ирьенины до сих пор находятся в «боевой» готовности, ибо неизвестно, кто еще может напасть на Лист в ближайшее время. Уже в легкой истерике Харуно добралась до своего стола, нашла листок бумаги и чернила. Ее рука тряслась. Иероглифы выходили смазанными.

«Данзо оккупант — Цунаде в любой момент констатируют смерть мозга — Вечером у операционного блока 4»

Необходимо было срочно разыскать Шизуне или хотя бы Ино. Плевать она хотела, узнает Шимура, или нет, надо было сделать хоть что-то. Запечатав записку, наскоро натянув кофту с длинными рукавами, чтобы скрыть от посторонних ненужное для чужих глаз, Сакура бросилась к двери. — На твоем месте я бы даже не пытался. Рука зеленоглазой замерла в нескольких дюймах от дверной ручки. — Обезвредить тебя сейчас проще простого. За дверями стоят двое человек. Им велено не выпускать никого из этого дома. И не впускать. — Сай… — Отдай мне записку, Сакура, и не делай глупостей, — брюнет вышел из тени, в которой до этого скрывался, и протянул руку. Его бледное лицо было как всегда нечитаемым. — Мерзкий предатель, — зашипела Сакура. — Как ты мог? Наруто — твой друг! Он в лапах Данзо, и черт знает, что с ним будет. Ты так и будешь стоять в стороне? — Я служу господину Данзо и подчиняюсь только его приказам. Ничего личного, — и снова эта фальшивая улыбка. — Да что он с тобой сделал? Сай, очнись! Мы ведь друзья. А тот, кто бросает друзей… — Записка, Сакура, — повторил член Корня уже на тон холоднее. — Сай, прошу тебя… Художник сделал шаг к Сакуре со все еще протянутой рукой, а когда девушка попыталась уйти в сторону, многозначительно указал на свое оружие за спиной. Харуно беспомощно вздрогнула и обреченно покачала головой. Сай… Она не могла злиться на него — он бы все равно не понял ее. Предать друзей… Спокойно служить тому, кто готов на самые подлые и бесчеловечные методы… Сакура почувствовала лишь всепоглощающую пустоту внутри, когда скомкала записку и бросила ее под ноги брюнету. — Убирайся. Просто уходи. Видеть тебя не могу. Сай поднял записку, кинул на куноичи быстрый взгляд, сложил печати и исчез, растворившись в чернилах. Сакура жалобно всхлипнула и ударила кулаком по стене.