Его Высокопреосвщенство

1. О Господи! Господи милосердный и всеблагий... - Андреа оставалось лишь шептать имя Божье, как заклинание. Этого не могло быть, потому что просто не могло быть! Но это было. И он уже не в силах был оторвать взгляда от человека, чей сильный красивый голос разносился сейчас с амвона над почтительно внимающей ему паствой. Узнать его было почти невозможно, ведь между ними стояло ни много ни мало - 15 лет. И невозможно было не узнать! Что ж, Андреа оценил, что его давнее предсказание сбылось в полной мере, и привлекательный юноша превратился за эти годы в мужчину, расправившись гордой и яркой, какой-то магнетической красотой. По мимо воли и не замечая того, он любовался твердым профилем и линией скул, черной волной волос, таким знакомым жестом узкой сильной кисти... С его места ему было видно немного, но того хватило, чтобы потрясти мужчину до глубины его существа. Он застыл, подобно жене Лота, обернувшейся на покинутый очаг, и, внимая насыщенному глубокому тембру, задевающему в его груди потаенные струны, о которых он долго и упорно старался забыть, - не различал ни слов, ни их смысла. Не видел больше никого и ничего вокруг, а сердце постепенно заполняла едкая горечь... Так вот каким ты стал, мой возлюбленный господин и ученик... Да, есть люди, рожденные в порфире. Те, кто не склоняет головы никогда и не перед кем, ни перед господней волей, ни в храме, ни перед бедами, ни перед искусами, и крепко держат судьбу в своих руках, не покоряясь провидению. И подлинное величие, величие духа в них - не сокрыть ни рубищу, ни рясе... Не этого ли он испугался когда-то? Не захотел смущать и оскорблять низкой страстью плоти, побоялся ненароком затушить священное пламя, погасить божью искру в невинном и чистом мальчике... Нарушь один запрет - падут другие! Но был ли за эти годы хотя бы день, когда он не вспоминал о юном патриции с живыми черными глазами? Или ночь. Ночи его были бессонны... Вначале мучительное недозволенное чувство еще пылало. Андреа тщетно пытался справиться с ним в тиши университетской библиотеки, продираясь сквозь зубодробительную латынь ученых трудов и вспоминая, как мягко звучала она из желанных губ. Он боролся с собой как мог, и постепенно горячка спала, сменившись на тяжкую подсердечную, ничем не утолимую тоску по несбыточному. Его хватило ровно на четыре года, день в день. Всерьез опасаясь за свой рассудок, Андреа решился на отчаянный шаг, - лицом к лицу встретиться со своим проклятьем, надеясь увидеть, что Винченцо Делла-Конти счастлив и спокоен. Вполне возможно, что уже женат на какой-нибудь прелестной и достойной девушке... Старая рана упорно не желала затягиваться. Он долго готовился, переписывался с университетом Болоньи, откуда рукой было подать до Имолы и оттуда до замка. Он пробирался как вор, как лазутчик, помня о своем безумном письме и стыдясь показаться на глаза бывшему синьору, хотя возможно было бы даже лучше, если бы его спустили с лестницы за подобное оскорбление... Однако все усилия и предосторожности оказались напрасны. Мечта обернулась пеплом, а вина за собственную слабость навсегда клеймом выжгла душу! Андреа Пьезоло вспомнили в тех краях, но лишь затем, чтобы после кувшина вина, шепотом рассказать, как молодого хозяина, связанного по рукам и ногам, почти в беспамятстве после побоев увозили в неизвестность. Вскоре синьора отдала Богу душу, а люди, которым деваться было некуда, остались служить новым хозяевам. Никакой кошмар не смог бы сравниться с такой реальностью! Можно было лишь удивляться, что он не повредился в рассудке от понимания, что пока за фолиантами и инкунабулами Андреа лелеял свою запретную любовь, юноша, ставший ее смыслом - был погребен в монастырской келье. А зная о характере и власти Делла-Конти, мужчина не сомневался, что Чезаре приложил все возможные усилия, дабы похоронить племянника надежно. Если не в буквальном смысле! Бессилие навалилось на плечи не вовремя разбуженным от спячки медведем: что он теперь мог сделать? Бросаться разыскивать призрачный след, истаявший за прошедшие годы? Явиться к Делла-Конти? Обойти пешком все монастыри на полуострове, надеясь на чудо? Господь уже давно не являет чудес! Андреа убедил себя, что мальчик давно мертв, и наконец отпустил себя, позволив оплакать... Странно, парадоксально, но иногда - слабость может обернуться силой! Ни мгновения из последующих лет не были потрачены зря, и имя ярого антиклерикала Андреа, по прозванию Эстро, было известно не только в Париже, куда он вернулся, но разумеется и в самой Италии. Что и привело его в конце концов в Рим. Сбежав один раз, и расплатившись за трусость любимым человеком, - он больше не бежал никогда. Даже если в Риме его будет ждать костер - это был бы достойный финал! Как оказалось, в Вечном городе его ожидало кое-что похуже искупления... Сокрушительным стало даже не потрясение от встречи с тем, кому Эстро за все эти бессмысленные годы бесполезной борьбы против Церкви, в самом сокровенном уголке души воздвиг священный кенотаф! И даже не облачение духовного лица и место, нет! Но высокий умный лоб венчала алая биретта, алый муар фашьи перепоясывал дзимару, и алая моцета покрывала прямые плечи... Пурпур застилал взгляд... Такое не дается за красивые глаза и невинность помыслов! - Мир на земле и в человеках благословление! - провозглашал Его Преосвященство Делла-Конти. - Только не говори, что и тебя заворожил падре Tossico Serpentello! - Маркузе толкнул в бок своего спутника, которого привел послушать проповедь кардинала, и потащил его на выход. Андреа тряхнул головой, словно пытаясь справиться с наваждением, но окончательно привело его в себя совсем другое: двое молодых людей прошли мимо, переговариваясь между собой: - Наслушался? - с беззлобной насмешкой спрашивал темноволосый молодой патриций у приятеля. - Винченцо всегда говорит так вдохновенно... - отозвался его золотоволосый спутник, заставив незамеченного и невольного свидетеля обратиться в слух. - О да, - с деланной серьезностью заметил первый, - думаю, сегодня ночью мы вдохновили его вполне! Бесстыдно откровенная в своей двусмысленности фраза, как и румянец, вспыхнувший немедленно на щеках юноши, не оставляли простора для толкования! - Сандро! - возмущенно воскликнул тот, останавливаясь как раз в нескольких шагах от стоявших на ступенях Эстро и Маркузе, и не обращая на них никакого внимания. - Мой ангел, - тот, кого назвали Сандро, озорно рассмеялся и погладил юношу по щеке, убрав слегка растрепавшиеся волосы за ухо. - Пойдем, я хочу успеть поцеловать Его Преосвященству руку! Чопорный тон противоречил лукавым искрам в глазах. - А то ты не нацеловался! - съязвил "ангел". - Как ты помнишь, я целовал совсем не руки! Беспечное замечание было последним, что расслышал потрясенный Андреа. Как будто земля ушла из под ног... Этого человека он не знает.