***
Тем временем Михи, уже обрадованный новостью о задержании преступника, набрал номер Маринуса. Краус более менее отошёл от того происшествия, но неприятный осадок всё равно остался. Вибрирующий телефон напугал парня. Увидев на экране номер полицейского, юноша быстро принял вызов: — Ало, Михаэль? — Привет, — Михи не был, уверен, что подросток согласиться участвовать в задуманном, но это был единственный план. — Ты не занят? — Не-нет, а что? — мальчик вёл себя слегка неуверенно. — Тогда ты не будешь против, если я приду к тебе минут через двадцать? — такие вопросы по телефону не решаются. — Нужно ещё кое-что обсудить. — Да, хорошо, есть какие-то новости? — Маринус слегка приободрился. — Поэтому я и хотел с тобой поговорить, — на самом деле, он итак хотел навестить мальчика, ибо с их последней встречи прошло почти две недели. — Жди, я скоро приду. Михаэль пришёл ровно во сколько и обещал. По дороге он думал купить Маринусу мороженое, но передумал, ибо мальчик может неправильно понять этот жест. Прибывая в какой-то странной смеси радости и волнения Ноймайер нажал на кнопку звонка. Греты дома не было, поэтому Маринус сам открыл полицейскому дверь. Мальчик был несказанно счастлив видеть Михи у себя дома. — Здравствуйте, проходите, спасибо, что оживили меня тогда. Если бы не вы, то я бы повесился. — Ну, не говори так, — Ноймайер дружески похлопал его по плечу. — У меня есть для тебя новости. — Что? Вы поймали того маньяка? — глазки стали блестеть бликами радости, а рот расплылся в широченной улыбке, которая могла тронуть до глубины души абсолютно всех. — Да, сегодня утром, — Михи не сдержался и улыбнулся в ответ. — Взяли с поличным, но, — он замялся. — Кроме того нападения предъявить ему нечего, поэтому мне снова нужна твоя помощь. — Это отличная новость, а в чем заключается моя задача? — Крауса это слегка смутило, но он понимал, что это обязанность полиции. — Слышал когда-нибудь про психологические трюки? — Михи взглядом указал на диван, мол «можно сесть?». — Можно, да, а-э-э психологические трюки? — он слегка почесал затылок. Ноймайер усадил подростка рядом с собой. — В общем, после допроса его проведут мимо тебя, — увидев заметно побледневшее лицо Маринуса, Михи осторожно взял его за запястья, прямо как в их первую встречу. — Не бойся, я буду рядом, он тебя и пальцем не тронет. Нам просто нужно его реакция на то, что ты выжил. Глаза перестали светиться счастьем. Он нервно сглотнул слюну будто в последний раз: — Хо-хорошо, — Краус чуть не упал с дивана. Благо, что тёплые и крепкие руки Михаэля не давали этого сделать. — Ты можешь отказаться, — конечно, Михаэль не хотел снова травмировать итак натерпевшегося подростка. — Нет, если это надо следствию, то я пойду, — страх Маринуса сменился на робкий интерес. — Ты очень поможешь нам, — Михи погладил его запястья со всей нежностью, на которую он был способен. — Я готов пойти на это, товарищ офицер, — наигранно отрапортовал Краус, приставив ладонь к виску, и улыбнулся. На следующее утро ровно в девять Кристофа завели в кабинет, где его ждали Ванк и Ляйе. Они умели допрашивать, буквально по крупицам получая важную информацию, ведя с задержанными почти что дружеские беседы. Кристоф же тоже был абсолютно спокоен, ибо кроме того нападения ему ничего предъявить не могут и поэтому разговаривал с полицейскими расслабленно, даже слегка надменно. Только около двенадцати часов к кабинету подошёл Ноймайер в компании невысокого, худенького подростка. Маринус, которого привели в отделение, посмотрел на человека в форме почти как на бога, а в глазах читалось четко: «Я готов к этому испытанию». — Всё будет хорошо, — Михаэль и сам нервничал, но не показывал это. В почти полной тишине коридора звук открывающейся двери показался оглушительным, а через несколько секунд прямо перед Ноймайером и Краусом провели Кристофа. Тот, увидев лицо подростка, дёрнулся как от удара током и в ту же секунду Маринус вцепился в руку Михи. Мальчик нервно сглотнул, боясь пошевелиться. Руки инстинктивно схватили за предплечья полицейского, казалось, что цепкие пальцы оставят следы даже сквозь толстую ткань формы. Когда Кристофа завели за угол, юноша спросил: — И-и что это значит? — Он выдал себя, — радости Ноймайера не было предела. — Эй, ну чего ты? — он заметил слёзы на глазах мальчика. — Вспомнил то, что случилось со мной, я же ему тогда поверил, — он начал всхлипывать, но старался не подать виду, что получалось из рук вон плохо. — Тише, малыш, — Ноймайер осторожно прижал к себе хрупкое, вздрагивающее тело. Маринус уткнулся в массивную грудь Михаэля. Казалось, что за ней он чувствует себя как за каменной стеной. Было чувство уюта, несмотря на тревожные воспоминания. Михи осторожно погладил Маринуса по голове. — Всё хорошо, — что-то он совсем размяк. — Он больше никому не причинит вреда.***
Кристоф молчал чуть меньше суток, а потом заговорил. От его рассказа даже у опытных, повидавших многое сотрудников встали дыбом волосы. Ещё в семнадцать лет Кристоф Эгер был судим за серию уличных кражей в родном Траунштайне, за что и получил два года колонии. В тюрьме он только усовершенствовал свои навыки вора и выйдя на свободу принялся путешествовать по Германии, в каждом городе зарабатывая себе на жизнь кражами денег и гаджетов. Что именно превратило мелкого карманника в насильника и убийцу так и осталось загадкой. По его собственным словам во время приезда в Рупольдинг он увидел юношу и что-то в голове перемкнуло. Кристоф не только изнасиловал жертву, но и избил так, что тот умер от полученных травм. Когда всё было кончено Эгер ещё долго сидел рядом с бездыханным телом. Осознание своей власти просто возносило до небес, и, уходя, он впервые в жизни не взял ничего ценного, забрав у убитого мальчишки только пару значков с сумки. После нескольких преступлений в Рупольдинге Кристоф решил вновь сменить место и перебрался в Розенхайм, где совершил ещё пять нападений, пока его не поймали на месте преступления. На момент ареста ему было всего двадцать шесть лет. Спустя полгода полгода Эгера осудили на пожизненное заключение без права на условно-досрочное освобождение. Несколько его жертв на всю жизнь остались инвалидами, некоторые пытались покончить с собой. И только Маринус Краус, который сохранил приятельские отношения с офицером Ноймаером смог вернуться к прежней жизни и даже решил стать полицейским.