Дыхание мертвеца

      Сладковато терпкий, но заранее убивающий запах безмерной любви обволакивает стенки легкий, перекрывает путь воздуху до последней капли и течёт по артериями, оседая приторным вкусом на языке. Под натиском горячих ладоней и губ распахивается сердце и переполняется небывалым насыщением и леденящим умиротворением. Но манящая бездна тоски по тебе неизменно взывает ко мне и тащит к девяти кругам ада, к той самой части, где я тебя проклинаю. И я поддаюсь. Поддаюсь без боя дикому очарованию тех времён, когда меня окутывали всепоглощающая страсть и аромат только распустившийся почки моей любви. Тогда все превратилось в пропитанный легкостью и неподдельным ликованием ветер, что нёс меня средь мрачных осколков прошлого прямиком к тебе на колени под тем самым деревом, на котором моя зеленая почка стала раскрываться. Пряность жизни в совокупности с тягучей невесомостью обдали меня в томительный момент твоего поцелуя, что вечным клеймом остался в моей памяти. Ты въелась в сердце       В груди моей когтями царапается истязающая одержимость, что если бы вечность существовала, то я определенно провёл её с тобой. И греческие боги мне свидетели, никакое искусство не сравнимо с тобой, ты слаще любого персика. Я с трепетом держу твою руку в своих самых лучших кошмарных снах и желаю, пускай меня забудут все, но не ты. Молю, не ты. И нет сил вести борьбу с собой. Но я бо[р]юсь. Я знаю, мой эмоциональный маятник слишком резко качнулся в диаметрально противоположную сторону, но ты всегда оставалась точкой отправления и возраста.       Есть странное поверье, что ночью человек морально предстаёт перед луной в 3 фазе совсем нагим, и, простят меня боги, я смог научиться просчитывать километраж расстояния того астероида до Земли, созвездие Кентавра выстраивается повсеместно для меня и алмазно рассыпается в глазах, а третья фаза кровожадно жалит мой мозг. Но ты так и осталась донельзя вожделенной и с перебором чарующей. И я никогда не пойму ни тебя, ни причину моей любви к тебе. Это будут загадки, решение которых останутся тайной, будто это экспедиция Дятлова. Поцелуй меня. Убей меня. Ошибка. Убей.       И ты дьявол воплоти, ты грех, что я буду замаливать тысячелетие, ты вера, которой следует мое сердце, ты исповедь на моих коленках у креста, и ты сам господь Бог, а я твой истинный священнослужитель.       Но сердце твоё, нежно-чувственное, рядом со мною прыгает так мощно, что, готов поклясться, я воочию видел каждое биение, и да, я согласен. Мы обречены.