***
По предварительной договоренности Рождественское утро Бен вынужден провести в доме своего детства за ежегодным, чисто символическим обменом подарками с родителями. В сущности, когда речь заходит о Хане с Леей, сам процесс выбора чего-то более-менее подходящего не составляет особого труда, принимая во внимание, что те, похоже, не испытывая ни тени стеснения и, не особо церемонясь, на протяжении всего декабря то и дело буквально забрасывают его «тонкими» намеками, по всей видимости, призванными обозначить те самые вещи, которые Бену непременно следует приобрести для них в этом году. Решив в общих интересах прислушаться к очевидным сигналам, дабы не искушать судьбу, Бен дарит отцу несколько виниловых пластинок в современной обработке, о которых тот собственно и просил, а матери — очередную, никогда не лишнюю пару обуви от Chanel. Поскольку по сложившейся традиции львиную долю праздничных покупок в их семье совершает именно Лея, Бен давно уже не удивляется, когда в очередной раз становится гордым обладателем специально подобранных, «вдохновляющих» безделушек, вот и этому году, по всей видимости, не суждено стать исключением, в чём незамедлительно и удостоверяется мужчина, обнаружив перед собой комнатное растение, декоративную свечу Diptyque и кажущийся огромным, мягкий плед, наверняка обошедшийся родителям в неоправданно кругленькую сумму. — Тебе давно не мешало бы основательно заняться обустройством своей квартиры, глядишь, и атмосфера в ней станет гораздо уютней, — бескомпромиссно заявляет Лея, со здоровой долей скептицизма наблюдая за тем, как Бен, до этого момента остолбенело пялящийся на заросший листвой, неуклюже расположившийся в его руках папоротник, тотчас закатывает глаза. — Дай-ка угадаю, всё это каким-то образом напрямую связано с недавно предъявленным мне ультиматумом? Категорическим требованием того, чтобы я непременно остепенился максимум к концу следующего года? — Какой ты у меня всё-таки смышлёный, — глазом не моргнув, констатирует Лея. Испустив страдальческий стон, Бен всё же искренне благодарит её за подарки, прежде чем с чуть натянутой улыбкой поспешно повернуться к отцу, который, в свою очередь, торжественно и с нескрываемой гордостью, вручает ему коллекцию своих старых футболок. — Подлинный винтаж, если не реликвия, — взволнованно добавляет Хан. — Сейчас это модно! Покончив с официальной частью, Лея, не приемля возражений, в свойственной ей командной манере быстренько эскортирует мужчин в столовую, настояв на позднем, совместном завтраке в виде хорошо знакомого Бену с самого детства яблочного пирога, используя для сервировки всё тот же, подаренный им с Ханом в день свадьбы (первой свадьбы; Бен не присутствовал на второй) фарфоровый сервиз, и Бен, обычно не склонный к приступам сентиментальности, кажется, внезапно пропитавшись атмосферой своего далёкого прошлого, к собственному удивлению обнаруживает, что вовсе не прочь на несколько минут погрузиться в прибой нахлынувших воспоминаний, испытывая при этом странную, чуть ли не детскую радость от старинного, ненавистного ему ранее семейного ритуала. Кроме того, в последнее время ему редко доводилось баловать себя чем-то настолько сладким, принимая во внимание, что Бен никогда не относил себя к числу неисправимых сладкоежек. И всё бы ничего, да только это как минимум полуправда, шепчет его предательский рассудок, учитывая, что он всё бы отдал сейчас, чтобы ещё раз попробовать Рей на вкус. Уставившись на лежащую перед ним полупустую тарелку, Бен несколько раз подряд резко мотает головой, принимаясь истошно моргать, прежде чем бросить все силы на то, чтобы немедля изгнать из головы крамольные мысли, по крайней мере пока его ничего не подозревающие, к счастью, пребывающие в приятном неведении родители продолжают непринуждённо о чём-то болтать, сидя буквально в метре от него. Подобное, из ряда вон выходящее поведение, морщась, думает Бен, совершенно неадекватно даже по его собственным меркам.***
Вопреки многочисленным, бесплодным попыткам хоть как-то отвлечься от терзающих его низменных побуждений, единственное, о чём он может помышлять на протяжении следующих пяти дней, это, какая она на вкус. Каково это — ощущать, как Рей капля за каплей наполняет его собой до краёв, чтобы отозвавшись во рту эхом острого, чувственного удовольствия, надолго остаться в носу и на языке ароматными нотками сладчайшего нектара. Ситуация существенно усложняется ещё и тем, что Бен помнит абсолютно всё, каким-то образом до малейших подробностей запечатлев в памяти каждый её стон, каждый всхлип то и дело прорезающий накалённую, царящую в помещении на протяжении поцелуя тишину, ни на секунду не сомневаясь в том, что ни один из них не сможет сравниться с симфонией звуков, издаваемых ею в момент долгожданной развязки. Господи, ведь одного только раза, одной пережитой близости с ней будет достаточно, чтобы растянуть удовольствие на целый год. «Всего один раз», — решает Бен, исступлённо, почти что остервенело расстёгивая дребезжащую пряжку ремня на джинсах. Если бы он только мог хотя бы раз оказаться внутри неё. Просто ради того, чтобы удовлетворить грозящее вконец извести его любопытство, чтобы самому почувствовать, на деле узнать, как это, пусть только на короткое мгновение стать её неотъемлемой частью. Чего и следовало ожидать, отвечающая за рациональное мышление область его мозга вовсе не в восторге от того факта, что Бен, наплевав на проявленные старания и ожидающее его фатальные последствия, со своего же молчаливого согласия, кажется, уже позволил себе внести частичные изменения в содержимое списка, ранее на пальцах объясняющего, почему ему не стоит даже рассматривать возможность секса с Рей, и теперь допускающего, что всего лишь один акт не повлечёт за собой конца света (если ему, конечно, вообще представится такой шанс)… Чёрт возьми, кого он собственно пытается обмануть? Судорожно сглотнув засевший в горле комок, в отчаянной попытке заглушить мучительную пульсирующую боль в паху, мужчина крепко сжимает уже твёрдый член в подрагивающей от напряжения ладони, прежде чем прикрыв глаза, снова с головой погрузиться в созданную им самим и принадлежащую ему одному фантазию.***
Обычно страшащийся того неизбежного момента, когда Дэмерон по уже сложившейся традиции попытается затащить его на какую-нибудь идиотскую новогоднюю вечеринку, в этом году Бен, однако, с почти что лихорадочным нетерпением ждёт, когда По наконец соизволит связаться с ним, по обыкновению настаивая на его непременном присутствии хотя бы на одном из ежегодных праздничных мероприятий. Ждёт уже просто потому, что, как спешит заверить себя мужчина, какой-нибудь из следующих сценариев развития событий обязательно сбудется. Первый: Рей появится на вечеринке, в результате чего ему теоретически представится возможность поговорить с ней, объясниться, возможно, даже проиллюстрировать цепочку своих вполне логичных аргументов, согласно которым им следует хотя бы единожды вступить в половую связь. Или же второй, при котором она не покажет на вечеринке носа, в результате чего Бену не останется ровным счётом ничего иного, как попытаться отыскать среди собравшейся толпы случайного партнёра для ни к чему не обязывающего перепихона. И, да, Бен никогда в прошлом не причислял себя к искателями приключений на одну ночь, (толком не понимая, зачем затрачивать непропорционально большое количество усилий на что-то, по сути не сулящее достойного вознаграждения), но учитывая актуальное, пугающе безудержное состояние его либидо (такой сумасшедший скачок гормонов он переживал только будучи подростком), а также значительный временной отрезок, прошедший с тех пор, как он последний раз занимался сексом (по всей видимости, слишком длительный), кажется, было бы более чем оправданно и вполне логично попытаться избавиться от успевшего накопиться за это время, практически невыносимого внутреннего напряжения. Может быть, таким образом он в свою очередь даже сможет полностью выкинуть Рей из головы. (Отлично понимая, что просто-напросто выдаёт желаемое за действительное, Бен с досадой признаёт, что не станет предпринимать попыток переспать с кем попало, даже если её не окажется на вечеринке, даже если она в итоге отошьёт его, тогда, как одно только осознание собственной зацикленности не может не вызывать у мужчины сильнейший приступ головной боли). Всяческие надежды Бена на счастливый исход, однако, точно кораблик о скалы, вдребезги разбиваются о поступившее от По тридцатого декабря долгожданное сообщение, ставящее мужчину в известность о том, что в последние несколько недель беременности Пейдж вынуждена придерживаться строгого, предписанного ей постельного режима, вследствие чего они пропустят все запланированные вечеринки, несмотря на явное недовольство таким поворотом событий старшей Тико, которая своим чуть ли ни ослиным упрямством только подкрепляет избитое клише, гласящее, что врачи являют собой наихудших пациентов. «Роуз устраивает вечеринку!» — спешит заверить его По в своём последующем сообщении. «Сходи, не пожалеешь!» Самый трагичный парадокс заключается, пожалуй, в том, что на протяжении целой минуты Бен действительно рассматривает возможность, поддавшись соблазну, принять приглашение Дэмерона, прежде чем, скрепя сердце, в итоге всё-таки отклонить то. Отсутствие на вечеринке По означает, что и у Бена по сути не остаётся никаких весомых причин заявиться туда; как ни крути, он недостаточно близок с Роуз и определённо слишком плохо знаком с Финном или кем-либо ещё из приглашенных Тико гостей, чтобы одно только решение нанести визит, с потрохами не выдало истинную причину его там появления, а Бен, как ни крути, просто не может допустить того, чтобы Рей посчитала, будто он пожаловал на вечеринку только для того, чтобы увидеть её, в результате представ перед ней в ещё более жалком свете, чем сейчас. Итак, сделав трудный, но единственно верный выбор, Бен проводит новогоднюю ночь в полном одиночестве, разбавляемом, пожалуй, только молчаливой компанией стоящего на страже у запотевшего окна папоротника, чье вечнозелёное, осуждающее присутствие кажется мужчине на удивление утешительным, пока не прекращая бесцельно переключать каналы, тот между делом умудряется дочитать несколько книг, которые уже целую вечность пылились на полках, вопреки собственному желанию продолжая мастурбировать при мысли о той, чьё имя без абсолютной на то необходимости он предпочитает не произносить вслух. В общем и целом, именно таким образом Бен Соло и проводит остаток своего двухнедельного зимнего отпуска.***
Как ни странно, первый понедельник нового учебного года, проведённый Беном на территории Альянса, в этот раз не застаёт того врасплох, своим приходом ознаменовывая не только официальное возвращение к рабочим будням, но и ежегодно выпадающее на него обязательное общешкольное мероприятие, носящее гордое, говорящее само за себя наименование: «День профессионального и карьерного роста». По большому счёту Бен всегда довольно равнодушно относился к этой дате, учитывая, что ещё не успевшая вернуться к учёбе малышня не отвлекает от соблюдения формальностей, постоянно путаясь под ногами, поэтому никто из его коллег особо не загоняется по пустякам, по возможности направо и налево пренебрегая своими прямыми обязанностями, заявляясь на работу чуть ли ни в чём попало (спасибо, что хоть не в пижамах), что в свою очередь подразумевает, что Бену обычно удаётся спокойно расправиться с собственными делами, чтобы в районе полудня где-нибудь пообедав без постороннего вмешательства, под шумок, пораньше улизнуть с работы домой. К сожалению, помимо всего прочего Бену также приходится мириться с обратной стороной дела, заключающейся в том, что сотрудники как начальной, так и старшей школы, вынуждены потратить всё утро на посещение бесчисленных семинаров по «профессиональному развитию», которые, возможно, в долгосрочной перспективе и способны принести свои плоды, но чаще всего сводятся к простому просмотру неиссякаемых, дьявольски скучных презентаций в PowerPoint. На сей раз, однако, дела обстоят на порядок серьёзнее, поскольку Бен не может прекратить снова и снова мысленно возвращаться к тому, что, наконец, впервые за две недели с момента их поцелуя сможет увидеть Рей, сознательно игнорируя тот факт, что, при первой возможности она предпочла ретироваться, ни словечка не проронив на прощание. Как бы там ни было, одно только осознание того, что он вот-вот столкнётся с ней лицом к лицу, в прямом смысле слова сводит мужчину с ума, то и дело отзываясь болезненными спазмами в самой глубине живота, делая ноги ватными, а язык непослушным, заставляя чувствовать себя безнадёжно потерянным, окончательно заблудившимся в лабиринтах собственного тела и сознания, что уже само по себе, немедля принимается отчитывать себя Бен, совершенно нелепо. С какой такой стати он вообще должен так париться по этому поводу? В конце концов, всё, что их связывает, это его упрямое, ни в какую не желающее отступать стремление заняться с Рей сексом. Словно предвосхищая дальнейшее развитие событий, день начинается весьма и весьма «многообещающе», когда кое-как разлепив опухшие веки, Бен тотчас осознаёт, что не только безбожно проспал, видимо, забыв с вечера поставить будильник, но и что до выхода из дома у него остаётся не более пяти минут, попутно, не без чувства досады, вспоминая, что уже целую вечность не занимался стиркой. В итоге ему не остаётся ничего другого, как прямо на ходу накинуть одну из подаренных отцом футболок — первую попавшуюся, выхваченную из верхней части стопки — молясь, чтобы изображение на той не содержало никаких пошлых шуточек, прежде чем следом впопыхах натянуть на первый взгляд наиболее приличную пару джинсов, предварительно вытащив ту из горы скомканной одежды, величественно возвышающейся на стуле в спальне. В последнюю минуту вспомнив о том, что в холодильнике всё ещё хранится пара заготовленных контейнеров с завтраком, мужчина быстро хватает один из них по пути к выходу, прежде чем буквально пулей вылететь за порог. Вопреки собственным, по сути не беспочвенным опасениям Бену каким-то чудом всё же удаётся вовремя добраться до школы, что само по себе отзывается в нём чувством странного удовлетворения, возможно, ещё и потому, что совсем недавно ему краем уха довелось где-то услышать, что заставлять людей ждать — это, как минимум, неуважительно. Порядком помятое лицо По, приветствующее его по мере приближения к входной двери школьного здания, отражает такую вселенскую усталость, что разительная перемена во внешности с момента их последней встречи просто не может не броситься в глаза, вынуждая Бена на мгновение замедлить шаг, поскольку Дэмерон сейчас буквально всем своим видом сигнализирует о том, что последние две недели его жизни выдались, мягко говоря, напряжёнными. — Пейдж — любовь всей моей жизни, — с очевидными нотками обречённости в голосе объявляет он, когда Бен с удивлённо вскинутыми бровями подступает достаточно близко для того, чтобы расслышать обращённые к нему слова, — женщина моей мечты и лучший в своей отрасли дерматолог, во время декретного отпуска, кажется, по совместительству заняла должность посланницы ада, исправно исполняя обязанности ходячего кошмара во плоти. Ухмыляясь, Бен приподнимает тёмные очки, продолжая сдвигать их на лоб, пока те и вовсе не исчезают в гуще волнистых волос. — Как я погляжу, постельный режим не пошёл тебе на пользу? — Господи, неужели я о многом прошу? Сам посуди: по сути всё, что мне действительно нужно, так это, чтобы ребёнок наконец-то появился на свет, — в качестве ответа на откровенно риторический вопрос стонет По, — уже хотя бы ради того, чтобы я окончательно не свихнулся от недосыпа. Официальная дата родов назначена на следующую неделю, и ей-богу, если этот маленький засранец самостоятельно не покинет матку к указанному сроку, я собственноручно ворвусь туда с уведомлением о немедленном выселении. — Что ж, прими мои искренние соболезнования в эту трудную для тебя минуту, — не отводя полного сарказма взгляда невозмутимо бросает Бен. — Даже представить страшно, насколько это эмоционально и физически изнуряюще — наблюдать за тем, как кто-то вынашивает в себе твоё семя. Может тебе ещё грамоту выдать за самоотверженность и всю ту нестерпимую боль, через которую тебе придётся пройти во время родов? — Запили дуло, Соло, — раздражённо бормочет По, прежде чем снова яростно вгрызться в свой рогалик. — Во-первых, не «семя», а мальчик — если что, мой сын — уже вполне сложившийся человечек, а не какой-то там абстрактный объект, и раз уж на то пошло, как минимум смешно выслушивать самодовольные нравоучения от того, кто посчитал уместным припереться на работу в футболе с логотипом Nirvana. Окинув себя мимолётным взглядом, Бен только безразлично пожимает плечами, наконец осознав, что именно напялил на себя в спешке, что, само по себе, учитывая сомнительный вкус его отца, далеко не самый худший вариант из возможных. — Других чистых вещей не нашлось, — хмурясь, бурчит он себе под нос, продолжая шагать бок о бок с Дэмероном по коридору. Стоит мужчинам переступить порог столовой, как становится очевидно, что та уже наполовину заполнена опередившими их коллегами, большинство которых Бен в лучшем случае знает только лишь в лицо, поэтому, заметив, что По не раздумывая направляется к своему обычному столику, он, пусть и неохотно, но всё же решает проследовать за единственным не совершенно чужим ему тут человеком. Расположившаяся на скамейке напротив Ханны (так, кажется, её зовут) о чём-то возбуждённо болтает с Роуз, которая сейчас столь яростно жестикулирует руками, что в процессе едва не умудряется смахнуть завтрак Бена со стола, когда, явно не рассчитав силу, одним неуклюжим движением случайно задевает маленький контейнер, так, что тот, по инерции раскрутившись на гладкой пластиковой поверхности, оказывается в опасной близости от самого края, более чем вероятно, в конечном итоге приземлившись бы на полу, если бы в самый последний момент чья-то изящная и нежная ладонь решительно не пригвоздила бокс к столу. Скользящий вверх взгляд Бена застывает, едва достигнув улыбающегося лица Рей, успевшей возникнуть буквально из ниоткуда и стоящей сейчас в двух шагах от собравшейся компании. Кажется, все мысли, доселе заселяющие его черепную коробку, растворяются без остатка в представшей перед ним картине, точно по волшебству: в мгновение ока воцарившаяся во рту пустыня только усугубляет тот досадный факт, что мозг мужчины лихорадочно мечется из угла в угол, поддавшись внезапной всепоглощающей панике, так что, Бен, пожалуй, нисколько не удивился бы, если бы сейчас не смог вспомнить собственное имя. Похоже, не испытывающая никаких видимых затруднений в его присутствии Рей, фыркнув, обводит всех собравшихся за столом шутливым взглядом. Всех, кроме него, разумеется. — Кому, чёрт возьми, взбрело в голову притащить на работу акаи? Прочистив горло, Бен протягивает руку, намереваясь забрать у неё упомянутый контейнер, попутно замечая, как Рей отрывает свою ладонь с такой проворностью, что их пальцы даже не успевают соприкоснуться, прежде чем поспешно занять место по другую сторону скамейки, видимо, намереваясь немедля увеличить между ними расстояние, но в итоге оказываясь прямо напротив него. Её очевидное стремление находиться от него как можно дальше, к сожалению, приводит к обратному результату, потому что теперь Бен просто не может оторвать от неё глаз; только не сейчас, когда она здесь, здесь, прямо перед ним, такая красивая, живая и трогательная — со слегка зарумянившимися щеками, ни в какую не желающая встречаться с ним взглядом. А Бен… Всё, чего действительно хочет Бен, это снова почувствовать её губы на своих, хочет проглотить каждый её тихий вздох, хочет, чтобы она полностью утратила над собой контроль, точно как в момент их поцелуя. И даже отчётливое осознание того, что он, более чем вероятно, играет с огнём, позволяя подобным мыслям безнаказанно порхать в его бесполезной голове, не способно ни пристыдить, ни остановить его. — Насколько мне известно, это ошибочное произношение, — на удивление спокойно объявляет он, учитывая отягчающие обстоятельства. — Следует говорить «аса́и». Нахмурив брови и выглядя при этом так, словно готова разнести его в пух и прах, Рей только было открывает рот, чтобы, видимо, отстоять свою точку зрения, когда в разговор внезапно вмешивается По: — Попридержи коней, Соло. Руку могу дать на отсечение, что в данной ситуации правда за Рей. Что думаешь, Джанна? Ах, вот как её зовут на самом деле. — На моей памяти, оно произносится как «а́саи», — на мгновение призадумавшись, беспристрастно заявляет девушка. — Постой-ка, я всегда думал, что правильно говорить «аса́и», — растерянно добавляет Финн, заставляя Бена вздрогнуть от неожиданности, потому как… он понятия не имеет, когда тот успел здесь объявиться. Должно быть, Финн изначально сопровождал Рей, а Бен, выходит, в прямом смысле слова не заметил его присутствия, что, само по себе, кажется мужчине до того тревожным звоночком, что тот впервые всерьёз задумывается над тем, что, возможно, дела обстоят гораздо хуже, чем он предполагал до этого момента. — Не хотелось бы вас разочаровывать, — сухо отрезает Роуз, — но единственно верный, официальный вариант — это «асаи́». Последующая волна охов, ахов, «точно же» и «да-да» безошибочно указывает на то, что абсолютное большинство присутствующих за столом людей в итоге соглашается с её заявлением, и, на мгновение опустив голову, чтобы открыть контейнер, собственно и послуживший причиной продолжительного спора, Бен возобновляет попытки взглянуть Рей в глаза, прежде чем закинуть в рот горстку тёмно-фиолетовых ягод. Она же по-прежнему подчёркнуто отказывается даже смотреть в его направлении каждый раз, когда он старается перехватить её взгляд, так что начинает складываться впечатление, словно на самом деле, девушка из сил выбивается, делая вид, будто его и вовсе не существует. В любой другой ситуации подобное поведение, вероятно, послужило бы поводом для беспокойства, однако сейчас Бена не покидает совершенно необоснованное, чисто инстинктивное ощущение того, что Рей… просто-напросто боится на него взглянуть. Боится того, что может увидеть, если всё же решится посмотреть ему в глаза. Боится того, что почувствует, когда это, наконец, произойдёт. Предпочтя и дальше придерживаться этой теории, Бен вцепляется в ту чуть ли ни зубами, под стать внезапно очутившемуся за бортом человеку, из последних сил хватающемуся за спасательный круг, словно тот единственное, что способно удержать его от того, чтобы не пойти камнем на дно. Даже просто глядя на неё: на мягкий контур её губ, очаровательный, светящийся на щеках румянец, нежные завитки выбившихся и застывших у её висков волос, — Бен отчётливо ощущает, что терпит крушение, тонет в одна за другой накатывающих волнах чего-то совершенно неизведанного, неподконтрольного ему. — Надо же, — слегка толкая его в плечо, видимо, с целью вывести из задумчивого состояния, с играющей на губах озорной улыбкой внезапно произносит По, прежде чем поочерёдно указать на сидящих друг напротив друга Бена и Рей. — Вы, ребята, прямо-таки созданы друг для друга. Два сапога пара. Практически чувствуя, как краска стремительно отливает от его лица, Бен резко вскидывает голову, тут же замечая, что на противоположной стороне стола Рей, наконец, соизволившая одарить его своим вниманием, также сейчас вглядывается в него с явно скользящей в чертах озабоченностью, поэтому, заставив себя собраться, спустя мгновение он всё же выдавливает из себя ухмылку, прежде чем закатить глаза в жесте деланного безразличия. — В результате чего именно, позволь осведомиться, ты пришёл к этому умозаключению? Иронически приподняв брови в качестве прямого подтверждения своей гипотезы, По снова указывает на Рей, будто ответ совершенно очевиден, будто он уже и так преподнёс тот на блюдечке с голубой каёмочкой. — Дыра. — Что, прости? — разинув рот, возмущённо восклицает Рей, пока подавившийся ягодами Бен прикладывает всё усилия, чтобы благополучно откашляться. Явно наслаждаясь тем, что, сам того не подозревая, умудрился задеть за живое, По испускает отрывистый смешок, перед тем как самодовольно пояснить: — Кортни Лав? Курт Кобейн? Ну, дошло? — Совсем сбрендил от переутомления? Что за чушь ты несёшь?.. — запинается Бен, когда, скользнув взглядом по футболке, в которую сейчас облачена Рей, наконец, замечает, что на той красуется изображение обложки альбома «Live Through This». — Так бы сразу и сказал, — прочистив горло, произносит он всё ещё хриплым от волнения голосом. — …что речь идёт о группе. — Потому что согласно распространённому мнению Кортни Лав и Курт Кобейн были буквально созданы друг для друга: самая натуральная сладкая парочка, одного поля ягоды, так сказать, — без надобности на то добавляет По, тем самым намеренно подливая масла в огонь. — А на тебе сейчас футболка с логотипом Nirvana, тогда как на Рей — The Hole… — Дэмерон, будь другом, смени пластинку, — не выдерживая, шипит Рей. Вместо того, чтобы хотя бы попытаться сгладить углы, По, будучи по природе настоящим говнюком, кажется, даже не собирается скрывать, что в данный момент ужасно доволен собой. — Ух ты, кажется, кто-то сегодня встал не с той ноги. — Не дождёшься! Я спокойна как удав, — огрызается Рей, заставляя Бена самонадеянно улыбнуться. — Ясен пень, Джексон, — со сардонической ухмылкой вставляет он, — никому и в голову прийти не могло, что ты так остро реагируешь на простую шутку, когда сама буквально являешь собой наглядный образец хладнокровия и выдержки. Чего и следовало ожидать, Рей, кажется, ничуть не смутившись, принимает молчаливый вызов, смерив его зловещим, испепеляющим взглядом, и Бен… Бен, в который раз полностью начхав на логику, вместо того, чтобы проявить хоть капельку здравого смысла, просто нежится в тёплых лучах её безраздельного внимания, упиваясь внезапной возможностью пусть на несколько мгновений, но стать центром её вселенной, словно под гипнозом — точно в причудливой замедленной съёмке — наблюдая за тем, как, по всей видимости, намереваясь нанести ответный удар, Рей в оборонительном жесте расправляет плечи, уже приоткрывая губы (в точности как и тогда, в момент поцелуя, когда беспрепятственно впустив его язык внутрь, она выдохнула Бену в рот, позволив сжатым в кулаки рукам, будто вопреки желанию, чуть ли не до боли стиснуть его волосы), и готовясь к броску. Однако, прежде чем ей представляется возможность вымолвить хотя бы слово, внезапно воцарившаяся в столовой абсолютная тишина, побуждает каждого из присутствующих повернуть голову, чтобы взглянуть на подавшую голос, стоящую сейчас в центральной части комнаты Лею. Инстинктивно следуя всеобщему примеру, Бен также устремляет взгляд по направлению к вещающей что-то матери, будучи при этом не в состоянии уловить смысл ни одного произносимого ею слова. Краешком сознания понимая, что речь, по всей видимости, идёт о схеме распределения различных групп учителей по территории школы с целью посещения многочисленных семинаров, посвященных дню профессионального развития, Бен, однако, слишком потерян, чтобы полноценно следить за нитью звучащего в комнате монолога, поскольку всё, что сейчас волнует мужчину, это окончательно сложившееся в его сознании понимание того, что, да, он определённо пойдёт на всё, чтобы заняться сексом с Рей, если она предоставит ему такой шанс. «Всего один раз», — спешит заверить себя Бен.— «Один единственный».***
Спустя где-то тридцать минут, кажущиеся Бену маленькой вечностью, Лея, по всей видимости, решает, что настало время закругляться, напоследок уточнив ряд существенных деталей и поблагодарив за внимание, прежде чем, наконец, отпустить участников на все четыре стороны, чтобы те имели возможность спокойно вовремя добраться до назначенного места. Все присутствующие за столом, за исключением Финна, которому предстоит пройти начальный курс «профессионального развития», проводимого непосредственно в столовой, медленно поднимаются на ноги, намереваясь размять затёкшие конечности, прежде чем разойтись по своим индивидуальным семинарам. Сознательно задержавшись у стола несколько лишних мгновений, Бен направляется в сторону выхода, двигаясь с несвойственной ему заторможенностью, тем самым позволяя сейчас миролюбиво препирающимся между собой по поводу литературных сравнений и разницы в характеризации между Марсом и Аресом в древнегреческой и древнеримской мифологии По и Роуз, проскользнуть мимо, между делом обогнав его. Дождавшись, пока Рей окажется поблизости, мужчина не спуская со спутницы глаз, подстраивается под скорость её шага, будучи не в силах удержаться от того, чтобы не отметить, как очаровательно она выглядит, когда вот так, с чувством выполненного долга, марширует в заданном направлении, пока забавные маленькие пучки на её затылке подпрыгивают в такт каждому движению. Боже, как же он хочет, погрузив в них руки, несколькими ласковыми движениями распустить её волосы, даже уже только для того, чтобы иметь представление о том, как это, ощущать материальность этих локонов меж своих пальцев. Сосредоточенно глядя вперёд себя, Рей продолжает двигаться в сторону двери, кажется, даже не замечая его тихого присутствия, пока в конце концов не решает пробормотать: — Ты уверен, что вообще вышел из подросткового возраста? Или просто альтернативный стиль, это твоё всё? Где ты вообще откопал эту футболку? Неужто в Hot Topic? — Это подарок отца, плюс Nirvana, если что — истинная классика жанра, — добродушно возражает он, полушутя. — Кроме того, не тебе меня судить, ярая любительница гранжа. Как ты, собственно, докатилась до такой жизни? Откуда знаешь о настолько старых группах? — Подростком не вылезала из библиотеки, — пожимая плечами, с призрачной улыбкой на губах парирует Рей, тем самым вводя идущего с ней бок о бок Бена в состояние лёгкого ступора, совершенно не ожидающего, что она соизволит ответить на поставленный вопрос, вместо того, чтобы, не удостоив его даже взглядом на прощание, стремительно скрыться из вида. Поэтому, когда Рей не только не игнорирует его попытку завести разговор, но и, кажется, решает поддержать тот, мужчина только и может, что несколько мгновений остолбенело вышагивать рядом, впитывая каждое её слово. — Какое-то время работала добровольцем в детской секции, заодно таскала компакт-диски, чтобы послушать их в автобусе по пути в школу. — Да ты, как я погляжу, и впрямь была настоящим задротом, — шутливо упрекает Бен. — Небось, периодически отхватывала по самое не хочу от одноклассников? Как ни странно, когда Рей, наконец, отвечает, в её голосе скользит не раздражение, а невидимая, но вполне осязаемая улыбка вперемешку с шутливыми нотками: — Если что, я была самой крутой девчонкой во всём потоке. Так что не надо мне тут ля-ля. Краем глаза заметив, что они находятся уже в пару шагах от выхода из столовой, и с ужасом понимая, что Рей вот-вот на пару с Джанной и остальным преподавательским составом по специальной педагогике без следа исчезнет в противоположном ему направлении, Бен протягивает ладонь, прежде чем нежно скользнуть пальцами по её руке, заставляя вздрогнувшую от неожиданности девушку, резко остановиться, чтобы вопросительно взглянуть на него. «Как же она хороша», — замечает про себя Бен, прежде чем успевает на корню уничтожить эту непрошенную мысль в своём сознании. — Даже в этой идиотской футболке, которую она, похоже, всё-таки ухватила на одной из распродаж в Hot Topic, в выцветших, неприлично узких джинсах и нелепых туфлях, вышедших из моды, пожалуй, еще в прошлом веке. В любом виде. При любых обстоятельствах. — Давай поговорим, — просит он тихим голосом, пока собственные пальцы, точно намагниченные, задерживаются на косточке под её запястьем. Торопливо отдёрнув руку, Рей немедля прячет ту за спину, кажется всё ещё так не найдя в себе силы встретиться с ним взглядом, когда негромко произносит: — Не здесь и не сейчас. Позже. Толкнув от себя дверь, девушка в который раз оставляет его позади, но на этот раз наедине со странным привкусом чего-то нового и оттого особенно волнующего, а также ошеломляющей мыслью о том, что это, пожалуй, был один из самых цивилизованных и приятных, когда-либо состоявшихся между ними разговоров. «Всего один раз», — думает он, следуя за Рей, прежде чем решительно переступить порог практически опустевшей столовой. — «Один единственный».