Счастлива

Толпы толком незнакомых людей и томное ожидание никогда не радовали Сакуру. Ее пылкий с детства нрав, неуёмная энергия, бьющая изнутри ключом, просто не позволяли усидеть на месте. Конечно, со временем она обучилась и скромности, и кроткости, и даже мнимой робости, что вдалбливали в её сильную и независимую головушку родители, но её истинный облик никуда не делся. Наверное, прожди она ещё чуть дольше, ещё чуть дольше строй она из себя образцовую куноичи и хорошую, внимательную к другим подругу, то точно сорвалась бы на следующем же подошедшему к ней гостю сего торжества, совершенно случайно снимая печать, что фиолетовым ромбом украшала широкий лоб. Но от вспыхивающего внутри огромным огненным шаром раздражения и гнева её отвлек восхищенный позади вздох. Она даже не увидела, кто осмелился так бестактно хлопнуть её по плечу и, заворожено смотря куда-то в сторону, сказал ей повернуться. Незаметно для всех, Харуно вздрогнула, вмиг потушив внутренний пожар негативных эмоций. Подавившись воздухом, что не смог ни покинуть легкие, ни зайти в них, она своими распахнутыми от удивления глазами посмотрела на неё. Шелк иссиня чёрных волос, струясь, спускался на бледную кожу изящно выпирающих ключиц, мягкими локонами падал на белоснежное кимоно, подол которого медленно следовал за хозяйкой и оставлял за собой шлейф из сочетания ароматов цветов и запаха, что уже давно плотно ассоциируется с домом и уютом. Сакура не могла оторвать взгляд от той, что всем своим существом очаровала её. Обыкновенно отрешённое выражение лица с каждым новым порывом ласкового ветра приобретало нотки робкого смущения и доселе неизведанного ею счастья. Прекрасная весна со всем ее расцветом блекла по сравнению с ослепительной красотой девушки. Ее мягкие черты лица будто успокаивали, сглаживали все углы рвущегося наружу отчаяния, завораживали своей невинностью и в то же время твёрдой уверенностью, что все будет хорошо. Да, все точно будет хорошо, и Сакура в это правда верит. Бирюзовые глаза сверкнули живым блеском, когда невеста подняла свои бледные очи и из-под длинных и пушистых ресниц посмотрела прямо в её сторону. Харуно Сакура, ветеран войны, заслуженная своей славы и уважения куноичи, великая и могучая ученица самой Цунаде, так по-ребячески сминала мягкую ткань своего одеяния, пока уши и заострившиеся с годами скулы обдавало жаром, крася их в цвет спелой вишни. Сердце забилось чаще, когда умиротворенное лицо Хинаты, что все ближе и ближе подходила к ней, одарило всех присутствующих такой чистой и милой улыбкой, пока по-детски пухлые щечки розовели нежным оттенком лепестков расцветающей сакуры. Розоволосая ахнула и вновь задержала дыхание, когда Хьюга незаметно для остальных повернула к ней голову и, благодарно кивнув, вновь направила сверкающий взор лиловых глаз вперёд, чтобы... Чтобы пройти мимо. Изумрудного цвета глаза провожали девушку взглядом, полным искреннего счастья и неописуемой тоски. Они видели, как любимая всей душой шла неспешно, шла гордо и уверенно, все сильнее и сильнее отдаляясь от бьющегося на миллионы осколков девичьего сердца. Сакура смотрела, как Хината, радостно смеялась и учтиво прикрывала рот совсем маленькой ладошкой, пока изящно протягивала руку навстречу своему счастью. Харуно видела, как живо блестели бледные глаза, когда безымянный палец украшало кольцо, выбранное по её же рекомендациям, как велика была радость от долгожданного осуществления мечты. Сакура видела, как Хината досталась другому. И она была счастлива. Чувства, что по глупости и незрелости своей Сакура пыталась запихнуть куда поглубже, скрыть ото всех, скрыть от себя самой, проросли истинной любовью, оплели своими ветвями сердце, что все больнее и настойчивее билось в груди. Влечение, когда-то названное простой «подростковой глупостью», давало о себе знать все эти годы, терзая душу и изничтожая всё рациональное в девушке. Но Сакура без трезвого мышления это уже совсем не Сакура. Она видела, как Хината все сильнее и сильнее влюблялась в это белобрысое недоразумение, как она ради него преодолевала себя, как она меняла себя и близких необузданной решимостью, что приобрела благодаря ему. И Сакура просто не смогла бы лишить девушку всего этого. Если любишь - отпусти, правда ведь? Смотря на плещущие жизнью лиловые и сверкающие настоящим обожанием голубые глаза, Харуно с неописуемой благодарностью вспоминала всё то время, что беззаботно провела вместе с девушкой. Тоска сдавливала грудь в тиски, сжимала прессом легкие, горькими слезами стекала по щекам и ямочкам от широкой открытой улыбки. Пока все растроганные праздником гости утирали кружевными платочками влажные солёные дорожки, Сакура до крови закусывала изнутри губу с щеками, наполняя рот сладковатой кровью. Но как бы ни были сильны её эмоции, как бы ни было велико её отчаяние, она не могла сорваться сейчас. Не для этого она помогала своей любимой добиваться этого Узумаки, не для этого она давала Наруто советы для очередного свидания, не для этого она, горестно смеясь, читала приглашение на долгожданную свадьбу. Придя после праздника домой, девушка сразу же захотела смыть с себя этот необычайно трудный день. Шум воды заглушал и без того тихие всхлипы и поверхностные вздохи, горячая вода расслабляла мышцы и снимала усталость, что тяжким грузом оттягивала Харуно на холодную мокрую плитку. Стерев с себя последние капли воды и ненужных эмоций, она вышла из ванной, чтобы столкнуться с уже привычной оглушающей тишиной. Пройдя на кухню, Сакура достала из холодильника купленный по скидке бисквитный торт со вставленными в него маленькими свечками. Поставив десерт на стол, она, немного подумав, открыла нижний шкафчик, чтоб оттуда достать припрятанное на особый случай вино. Она не часто пила, но, с другой стороны, когда ещё будет настолько знаменательный день? В одиночестве потягивая кисловатое, обжигающее горло пойло и с трудом жуя сухой и безвкусный кусочек торта, свечи на котором девушка так и не зажгла, она не могла не думать о том, что где-то на другой стороне Конохи, окутанная струящимся шелком и тёплом чужого тела, краснея и смущаясь, проводит свою первую брачную ночь Хината. Подавившись своими же мыслями, девушка лениво встала из-за стола и, не потрудившись убрать со стола или просто выключить свет на кухне, рухнула на кровать, опять возвращаясь к образу той, кому безмолвно клялась в верности. Сакура не была ей ни сестрой, ни женой. Она любила, но не просила того же в ответ. Она стирала с бледных щёк слёзы в минуты отчаяния, пока в компании тишины и мрака давилась собственными. Но она все равно была счастлива. И пусть это счастье ей и не принадлежало.