Маяк

      Коммодор Траун и старший агент Каниф молча вошли в холл рекреационной зоны. Чисс, как всегда, сохранял невозмутимое выражение лица, а человек, по-видимому, ещё не отошёл от шока. Весь его внешний вид выражал глубокое удивление.       Инородец в Имперском флоте? Немыслимо! Более того, инородец, которому высшее командование поручило возглавить эту миссию.       Судя по презрительной гримасе Канифа, служить под командованием чисса ему вовсе не импонировало. Восс Парк спрятал улыбку. Именно он, что называется, для пущего эффекта приказал агенту встретить шаттл Трауна в ангаре, а сам занялся Мэрис Фераси. Её подготовка к разговору очень важна. Подпускать к ней Канифа сейчас недопустимо. Это перепугает её до смерти. Она, скорее всего, закроется и не воспримет даже спокойную речь Трауна. Восс жалел, что не может рассказать ей о Трауне. Наверное, это успокоило бы её. Но сейчас делиться с ней такой информацией попросту опасно. Если Каниф узнает, что Фераси знакома с Трауном, то поймёт истинную причину поведения Восса, и тогда последствия могут быть катастрофическими. Их с Трауном вполне могут посчитать изменниками, пособничающими повстанцам, а если станет известно о личном мотиве, это только усугубит ситуацию. Как ни больно было Воссу видеть мучающуюся от неизвестности Фераси, рисковать он не мог.       — Коммодор, — Парк отсалютовал согласно протоколу и получил в ответ приветственный кивок.       — Всё готово, капитан? — спросил Траун.       — Да, сэр, — подтвердил Парк и активировал голопроектор, на котором была изображена комната отдыха со съёжившейся в кресле Мэрис Фераси. Несмотря на страх, женщина внимательно осматривала помещение.       — Я так понимаю, капитан Парк не преуспел в допросе, — презрительно бросил Каниф, на что Восс внутренне подобрался. От души хотелось врезать имперцу по этой наглой физиономии. — У нас есть только лживая запись её показаний.       — Я ознакомился с диктофонной записью, старший агент, — спокойно ответил Траун, не дав Парку и слова вставить в свою защиту, — а также с записями пыток, — он нахмурился, — и нахожу их весьма информативными.       Показалось ли или это просто игра воображения, но алые глаза Трауна на долю секунды вспыхнули ярче обычного. Угрожающе вспыхнули. Стоявший перед ним человек едва не сделал ту, которую он так долго искал, калекой. Там внутри, под этой невозмутимой маской бурлили чувства. Их природу Восс прекрасно понимал.       — И на какие же умозаключения они вас навели? — ехидно спросил агент, скрестив руки перед собой.       — «Сыворотка правды». IT-O вколол её, пока подозреваемая была без сознания. Метод почему-то не принёс результата, — задумчиво отметил Траун.       — Такое бывает. Редко, но бывает, — бросил Каниф, в его голосе слышались нотки раздражения. — Мятежница хорошо натренирована. Пришлось прибегнуть к более радикальным мерам.       — Но и они не сработали, — нейтрально, почти безразлично констатировал Траун. Ох, и хорошо же он играет! На его месте Восс не смог бы вести себя так спокойно.       — И что же вы предлагаете, коммодор? — процедил агент.       — Предлагаю действовать более тонко. Возможно, мятежница действительно ничего не знает, — сказал Траун и, плавно крутанувшись на каблуках, направился к двери.       ИББшник презрительно сверлил взглядом его спину. Как только створки двери захлопнулись, он опустился в кресло и, развалившись в нём, вальяжно закинул ногу на ногу.       — Подумать только! Куда катится флот? Они уже инородцев набирают! — фыркнул он, негодующе сцепив пальцы рук вместе.       Восс ничего не сказал, уже привык к злобным выпадам ИББшника, понимал, что это могла быть намеренная провокация. Он лишь засёк секундомер на хронометре. Каниф не знал, на что способен Траун. Восс тоже не до конца понимал, с кем имеет дело, им с Трауном ещё не приходилось работать бок о бок. Но основываясь на собственном опыте, а также пусть коротком, но общении с чиссом, он понимал, что тот будет действовать весьма нестандартно.

***

      Это помещение отличалось от других, в которых ей приходилось бывать на звёздном разрушителе. Да разве много где она была? Мрачные коридоры тюремного отсека, холодная маленькая камера, наводящая ужас допросная, да пахнущая лекарствами палата в медицинском отсеке. Раз корабль такой большой, то, наверное, тут были и другие, более приятные места. И эта комната явно входила в их число. Здесь царило какое-то непривычно-безмятежное спокойствие, было комфортно, несмотря на отвращающую стерильную имперскую аскетичность. Спинка кресла удобно подпирала спину, руки в ортезах лежали на широких, опущенных немного вниз подлокотниках.       Мэрис оглянулась на дроида. Признаки «жизни» в нём выдавали лишь ярко горевшие фоторецепторы. Враждебности по отношению к ней он не проявлял. С тех пор как ушёл капитан, он даже не двинулся ни разу. Это обнадёживало. Внимание привлёк один из углов помещения. Там под потолком была закреплена камера наблюдения. И, судя по периодически мигающей красным лампочке, вполне рабочая. Они наблюдали за ней, за каждым её движением, за каждым вздохом, за каждым движением глаз. Она была для них, как на ладони. Обездвиженная, беззащитная, неспособная к сопротивлению. Кто эти мистические они, Мэрис могла только догадываться. Очевидно, капитан Парк. Наверное, те, кто прибыл на «Предостерегающем». И, конечно же, тот бессердечный имперский агент. Ей дали небольшую передышку, позволили отлежаться в медицинском отсеке, а теперь снова начнут допрашивать. Возможно даже жёстче, чем прежде.       «Только не насилие. Только не насилие», беззвучно молилась она. После попадания в логово Дриксо это был её самый жуткий страх. Поначалу некоторые стражники, не зная, что она переводчик, пытались приставать. Рядом находилась Шаан, способная быстро дать отпор, но так было не всегда. Однажды у одного викуэя почти получилось надругаться над ней. Но хаттша Дриксо, узнав, что какой-то грязный стражник тронул её личную переводчицу, приказала отрезать ему всё хозяйство. С тех пор к Мэрис больше не приставали, а похотливые взгляды в свою сторону она старалась не замечать. При всём отвращении к хаттше Мэрис была ей благодарна за то, что та дала ей защиту. А теперь… теперь рядом не было ни Шаан, ни Дриксо. У имперцев оставалось ещё одно оружие, которым они вполне могли бы воспользоваться. Надругаться над ней. Унизить ещё больше. Ведь обстановка этого странного помещения располагала к такому.       Мэрис опустила голову и тихо выдохнула, зажмурив глаза и готовясь к самому худшему. В этот же момент раздалось негромкое, но до дрожи пугающее шипение створок двери. Размеренное постукивание каблуков, казалось, отсчитывало последние секунды её жизни. Круговорот ужаса готов был вот-вот завертеться вновь.       Собрав все силы, Мэрис подняла голову, стараясь держаться гордо и не показывать страх. Пусть новый мучитель видит, что она не боится. Пусть знает, что ей уже ничего не страшно. Она примет новую пытку со всей возможной стойкостью.       Вместо очередного имперца, очередного жестокого человека перед ней стоял…       — О, Сила… — одними губами прошептала Мэрис.       Обрывок прошлого. Осколок, растоптанный тяжелым башмаком Дубрака Кеннто. Воспоминание из прошлой жизни, которой она и не жила толком, да и не помнила почти. Разорванный, пожелтевший от времени клочок флимсипласта с давно забытыми стихами, блещущими далёкой девичьей наивностью.       Перед ней стоял тот самый чисс, к которому она когда-то испытывала намного более сильные чувства, чем просто восхищение. Эта гладкая синяя кожа, необычные иссиня-черные волосы, тонкие, манящие губы, мистические алые глаза, похожие на две ярко-красные звезды, лучи которых способны спалить душу дотла…       Внутри всё забурлило, закипело. Взорвалось новой волной панического страха.       Что эти криффовы имперцы сотворили с ней? Какой ещё вид наркотиков вкололи? Что за эффект вызвал настолько живую галлюцинацию? Сначала они убивали повстанцев у неё на глазах, затем отрезали ей руки, а теперь пытались лишить рассудка. Видение вызвало болезненно-горькое чувство обречённости. Они уничтожат её. Уже уничтожили…       Мэрис бросило в дрожь. Она крепко зажмурила глаза и судорожно замотала головой.       — Я ничего не знаю. Пожалуйста, прекратите, — взмолилась она, даже не заметив, что говорит на чеунхе. — Прекратите мучить. Остановитесь, прошу вас…       — Мэрис Фераси, откройте глаза.       Этот голос… Знакомый, спокойный, насыщенный обертонами, манящий, но… властный, сильный, внушающий трепет. Мэрис распахнула глаза и, вжавшись в спинку кресла, с ужасом уставилась на алоглазого призрака чисса, которым она когда-то так восхищалась.       — Это не вы. Нет! Вас не должно здесь быть, красистор Митт’рау’нуруодо… Это не вы, — она скорчила болезненную гримасу и, собрав остатки сил, выкрикнула в тишину: — Прочь! Уходи!       Призрак чисса, однако, вовсе не собирался исчезать. Он лишь заложил руки за спину, в манере, характерной для его живого аналога, и сощурил глаза, превратившиеся в две узкие щелочки.       — Мэрис Фераси, — вновь начал говорить он. — Успокойтесь. Дышите глубже. Я не порождение вашего разума. Я здесь. Я с вами. Я пришёл за вами. Пришёл, чтобы защитить вас. Вдаваться в объяснения сейчас нет времени. Говорите на общегале и правдиво отвечайте на все мои вопросы. Доверьтесь мне.       Он говорил короткими, простыми предложениями. Выговаривал слова медленно. Так, чтобы она поняла. Многое из того, что она изучала, за десять лет давно стёрлось из памяти. Чеунх. Этот потрясающие красивый язык чиссов… Почти позабытый… Этот спокойный, уверенный тон…       Ни один наркотик не смог бы вытащить из её разума такую детальную галлюцинацию. Она дышала, медленно и плавно. Так, как он сказал. И паника внутри потихоньку начала отступать. Её вытеснял здравый смысл. Мэрис должна убедиться, что это не болезненное порождение разума!       — Скажите, что было в том инфочипе, который вы подарили мне? Первый текст для продвинутого уровня?       Призрак склонил голову и, не задумываясь, ответил:       — Вовсе не текст. Сборник стихов. О Ксилле, о её пейзажах, утонувших во всполохах полярного сияния. Единственный сборник, в котором включены работы как известных поэтов из Правящих семей, так и простых чиссов.       Мэрис ахнула, едва сдерживая бьющие через край эмоции. Этого просто не может быть!       Это Траун! Он настоящий. Настоящий! Он здесь. Готов вытащить её отсюда. Он пришёл за ней.       — Общегал, пожалуйста, — вежливо напомнил чисс.       — Я вас поняла… эээ… сэр? — Мэрис уставилась на красные и синие квадраты, не зная, как теперь обращаться к нему. Имперский китель… он теперь служит Империи! Но как? Мэрис постаралась взять себя в руки. Все вопросы потом. Как только всё закончится.       — Коммодор Траун, — представился он, уголки его губ дёрнулись в почти незаметной улыбке, говорившей всё лучше любых слов. — Я пришёл, чтобы поговорить о повстанцах.       И это будто отрезвило её. Вселило надежду. Мэрис подобралась и, выпрямив спину, смело посмотрела на Трауна, всем своим видом показывая, что принимает его правила.       Игра. Это была какая-то игра. И на кону стояла её жизнь. Он вытащит её! Тут рядом дроид, а под потолком — камера. Они смотрят. Она должна подыграть. Это спектакль. Гротескный криффов спектакль под названием допрос. И от того, как она будет играть, зависит её жизнь. Они не должны знать, что она знакома с Трауном.       — Что ещё вам от меня нужно, коммодор? — голос слегка дрожал, но находясь под этим внимательным алым взором, Мэрис почувствовала уверенность. — В голозаписи, которую я сделала по просьбе имперского капитана, есть всё, что мне известно.       — Разумеется, — подтвердил он. — Однако мне бы хотелось уточнить кое-какие моменты. Относительно настоящей мятежницы — Илуны. В записи вы упомянули, что она принадлежит к неисследованной расе.       — Илуна… ох… — вспоминать последние мгновения жизни этой сильной женщины было невыносимо. Если бы не её смерть, Мэрис не пришлось бы переносить пытки. Хотя, кто знает? Быть может, криффов имперский агент казнил бы её, как тех несчастных мужчину-человека и женщину-тви’лека. О, звёзды! Она даже не знала их имён! А они погибли из-за неё. Так бессмысленно…       После лёгкой контузии от взрыва воспоминания рассыпались на порванные клочки флимси. Восстановить их было крайне тяжело. Мэрис собралась с мыслями и медленно начала говорить:       — Она принадлежала к расе ши’идо. Мне приходилось общаться с ними. Я помогала хаттше Дриксо вести переговоры о контрабанде. Но я не знала, что они могут так… — она задумалась над формулировкой. — менять свой облик. Пока её не придавило камнем, она была эчани.       — Раса, мимикрирующая под других? Хм, звучит как небылица, — аккуратно прокомментировал Траун и недоверчиво нахмурил брови.       — Имперский агент сказал то же самое, когда отрезал мне руки! — зло бросила Мэрис, подыгрывая ему. — Я не лгу. Я видела, как тело Илуны после смерти изменилось на глазах.       — В Неизведанных регионах сокрыто множество тайн, — философски заметил чисс, повернувшись в профиль и подперев кулаком подбородок. — Вы посещали планету ши’идо, мисс Фераси?       — Планету — нет, но я была в их звёздной системе, — быстро ответила Мэрис. — Я знаю, что они называют свой родной мир Ш’шуун. Госпоже Дриксо было сложно выговаривать это слово, и она предпочитала хаттскую фразу — «Лао-мон», что переводится… — Мэрис посмотрела на Трауна извиняющимся взглядом, — не вполне цензурно.       — Я понял, — Траун, казалось, ничуть не смутился. — Сможете указать координаты?       Мэрис задумалась на секунду, а затем ответила:       — Я точно не знаю, где находится Ш’шуун, но могу попробовать указать направление. Мы летали туда четыре раза. Последний раз мне пришлось занять кресло второго пилота. Тот родианец пронёс на корабль госпожи Дриксо лум и напился до полусмерти. Я помогала вести корабль к конечной точке. Я ведь бывший пилот. Мы прыгнули в гиперпространство из системы Кали, а дальше была серия коротких прыжков…       Она замолчала, не зная, как объяснить. Без карты было сложно.       — Я помогу вам вспомнить, — с готовностью произнёс он, почувствовав заминку.       На столе перед её креслом лежала чёрная полусфера голопроектора. Пальцы Трауна ловко пробежались по клавиатуре пульта управления. Яркие лампы под потолком погасли. В воздухе появились голограммы бесконечного множества звёзд, слагавших Галактику. Они были похожи на миллиарды светлячков — голубых, белых, синих, красных, оранжевых — застывших в полёте по мановению руки какого-нибудь джедая. И за этой великолепной картиной стоял статный силуэт чисса, пылающие алым глаза легко могли затеряться среди россыпи звёзд. Мэрис так боялась потерять с ним зрительный контакт, так боялась вновь остаться без его невидимой поддержки.       Силуэт пришёл в движение. Мэрис успела заметить, как Траун неспешно снял чёрные перчатки и положил их на стол. Раздался тихий шорох шагов. Медленно передвигаясь, Траун зашёл ей за спину.       — Не торопитесь. Сконцентрируйтесь.       Звук голоса был приятным, успокаивающим. Широкие ладони аккуратно легли на плечи. Они были прохладными, и эта прохлада будто замораживала страх. Его присутствие и такое мягкое, деликатное внедрение в личное пространство породило целый спектр давно забытых чувств. Мэрис перестала бить дрожь. Она ощущала его мощную ауру, силу его присутствия. Защиту. Она так хотела уткнуться в его оливковый китель, задрав голову, смотреть в его алые глаза и молить. Молить, чтобы он крепко, до тугой боли в грудной клетке обнял её, прижал к себе и никогда больше не отпускал.       Сильные пальцы чуть сжали плечи, отсекая нахлынувшие чувства, отрезвляя разум. Скоро весь этот кошмар закончится. Траун не оставит её!       Мэрис всмотрелась в звёздную карту. На ней крупным планом высветился регион Диких пространств, система Кали была подсвечена зелёным. От неё бледно-голубыми линиями, словно отростки от нервной клетки, отходили немногочисленные известные гиперпространственные пути — все в сторону центра Галактики и ни одного — в Неизведанные регионы. Блеклым серым цветом была отмечена трёхмерная сетка координат.       — Квадрат H2, самое основание рукава Тингель, — после долгого раздумья наконец произнесла Мэрис. — Точнее я не могу сказать. Дриксо рьяно блюла монополию на торговлю с иномирцами. Она тщательно скрывала новые гиперпространственные маршруты. Координаты конечной системы я не могу вам назвать. Я просто не знаю.       — Это уже кое-что, — спокойно ответил Траун, и в награду его большие пальцы аккуратно и незаметно для камеры наблюдения несколько раз провели вдоль позвоночника, немного снимая напряжение. — Опишите звёздную систему ши’идо, пожалуйста.       — Это молодая звезда, голубой гигант, сэр, — начала Мэрис, с трепетом вспоминая полное опасностей последнее путешествие на Ш’шуун. — Вокруг неё ещё не сформировалась планетная система. Навигация там… — она вздрогнула, вспомнив кометы, ледяные глыбы и астероиды, двигавшиеся по непредсказуемым траекториям. — В общем, нам прислали лоцмана. Он провёл корабль сквозь остатки звёздного вещества. Сквозь них ведёт какой-то хитрый гиперпространственный коридор. Там есть планета, окруженная защитным полем, — она задрала голову вверх и увидела две пылающие узкие щёлки на месте чисских глаз. — У меня сложилось впечатление, что кто-то или что-то перенесло её туда искусственно.       — Почему вы так решили?       Вопрос был задан с такой знакомой интонацией, что Мэрис казалось, будто они с Трауном вновь находятся на базе Крустаи, снова наслаждаются одной из приватных бесед. Снова решают очередную головоломку. Мэрис выдохнула и, закрыв глаза, опустила голову. В воображении предстала кабина пилота звездолёта хаттши Дриксо, серокожий ши’идо, сидящий в кресле, и переливающийся огнями пульт управления со множеством дисплеев.       — Я помню показания сканера. Помню, как присвистнул наш капитан, когда увидел их. У Дриксо на корабле, конечно, старое оборудование, оно могло врать, но… спектральный анализ… Я помню этот график. Планета Ш’шуун гораздо старше, чем звезда, вокруг которой она обращается.       — Хм… мне известна лишь одна планета, которую некто переместил из одной системы в другую.       Мэрис знала, о какой планете идёт речь. Кореллия. Её родной дом. Она считалась искусственно созданной.       Тем временем, Траун озвучил следующий вопрос:       — Как долго лоцман вёл корабль?       — Нам понадобился один микропрыжок, — сказала Мэрис. — По моим ощущениям, от края системы до самой планеты около двухсот-двухсот пятидесяти астрономических единиц.       — Ясно.       Одно это слово, и деликатное прикосновение ладоней к плечам исчезло. Он убрал руки. Без них, без его такой аккуратной, такой уверенной тактильной поддержки Мэрис почувствовала себя потерянной. Краем глаза она заметила, как Траун подошёл к столу и, взяв датапад, сделал какие-то записи.       — Теперь расскажите, о чём вы говорили с ши’идо перед её кончиной, — повернув голову в её сторону, сказал он.       Это было действительно болезненное воспоминание. Снова эти глаза. Лицо, искаженное гримасой боли. Сильное существо, жизнь которого медленно утекала сквозь пальцы. И слова, далёкие, словно горное эхо.       — Она просила, чтобы я выжила, — прошептала Мэрис. — Это всё, что я помню.       — Вспомните, пожалуйста. Возможно, она передала вам что-то, — с небольшим нажимом в голосе сказал Траун.       Мэрис снова закрыла глаза и нахмурилась. Все события во дворце Дриксо смешались в единую какофонию. Гибель Илуны, смерть Шаан, камнепад, подъём по ржавой лестнице куда-то вверх и взрыв. Последний будто разметал её мысли в разные стороны. Разорвал на клочки, не давал выстроить полную картину.       — Не торопитесь, — вновь повторил Траун. — Попробуйте удержать воспоминания.       Мэрис разомкнула ресницы и, поймав его горящий взгляд, медленно произнесла:       — Я сняла с её запястья хронометр. Да, это был хронометр! На нём был запущен обратный отсчёт. До прибытия повстанческого корабля, — она вздохнула и осмелилась задать вопрос: — Был ли он среди улик, сэр?       — Был, — подтвердил Траун. — Его сняли с вашей руки. Обычный хронометр с треккером геолокации. Полагаю, так повстанцы нашли вас.       — Я не помню, как меня нашли. Я даже незнакома с теми повстанцами. Я очнулась в трюмной камере, — пробормотала Мэрис. — Я сказала вам всё, что знаю.       — Вы уверены? — вежливо поинтересовался Траун.       — Уверена, сэр, — пролепетала она, чувствуя сожаление от того, что действительно не знает того, что ему нужно. — Пожалуй, это всё, что я знаю.       Траун отключил голопроектор. Лампы вновь вспыхнули, осветив помещение. Мэрис зажмурилась, не в силах прикрыть глаза руками. И тут, с этой вспышкой яркого света вернулся обрывок воспоминания.       — Что ж… — начал Траун.       — Подождите, коммодор! — перебила она и быстро-быстро затараторила, опасаясь, что мысль вдруг потеряется: — Я помню нож. Виброклинок. Да, точно! Она нарисовала его лезвием что-то. На моём предплечье. Прямо на коже. Рисунок. Прямые линии. Я не знаю, что они означают.       Она выпалила это на одном дыхании и, остановившись, шумно начала ловить ртом воздух. Алые глаза чисса зажглись новым интересом. Он подошёл вплотную и навис над ней.       — Вы позволите посмотреть?       Загипнотизированная его взглядом, Мэрис просто кивнула.       — Какая рука?       — Левая.       Чисс резко повернулся в сторону дроида и приказал:       — DD-13, снимите ортезы с обеих рук.       Утвердительно пропиликав, дроид неспешно подкатил к креслу и выровнял оба подлокотника. Затем, ловко орудуя, манипулятором, принялся за дело. Мэрис всегда пугала эта процедура. С неё раз в день снимали ортезы, чтобы окунуть руки в бакта-ванночки. Но Мэрис во время всей процедуры всегда упирала взгляд в потолок, боялась увидеть свои увечья.       Сейчас же ей приходилось смотреть. Чуть выше локтевого виднелись жуткие, бордовые швы. Под кожей синели набухшие вены. Сама кожа была очень бледной, как у мертвеца. Пока дроид возился со второй рукой, Траун осмотрел первую. На ней не осталось никаких следов. Кожа, если не считать швов выше, была абсолютно чистой.       — Мои руки были в бакте. Скорее всего, она заживила порезы, — прокомментировала Мэрис, когда и на второй руке не обнаружилось никаких следов порезов.       — Сможете вспомнить рисунок?       — Я постараюсь, — Мэрис виновато посмотрела на него, чувствуя себя беспомощнее, чем прежде. Без рук она ощущала себя калекой. — Но как нарисовать?       Траун ободряюще улыбнулся и поднял со стола небольшой кожаный чехол.       — Думаю, мы справимся с этой задачей. Ввиду вашего положения, я позаботился, чтобы медики принесли окулограф, — он раскрыл чехол, достав массивные на вид очки, очень странные, без прорезей для глаз. — Это устройство для изучения движения глаз. Оно поможет вам «рисовать» с помощью движения зрачков.       Мэрис удивлённо уставилась на него. Она никогда не слышала о таких приборах. Он хочет надеть эту штуку ей на голову?       — Я надену вам очки, — в подтверждение её мыслей ответил он. — Не пугайтесь. Это абсолютно безопасно.       Она кивнула. Когда очки полностью закрыли взор, плотно примкнув к лицу, небольшой дисплей внутри загорелся синим светом. Слева и снизу обозначились серебристым цветом ось ординат и ось абсцисс — двумерная система координат, в поле которой необходимо было «рисовать». Где-то посередине вспыхнула красная точка луча лазера. Взгляд Мэрис тут же обратился к ней.       — Сконцентрируйте взгляд в этой точке, чтобы лазер уловил ваши зрачки, — сказал Траун.       Несколько секунд Мэрис внимательно смотрела на точку, а затем, неожиданно, та пришла в движение. Мелкие, рваные, хаотичные подрагивания отражали все микродвижения её зрачков.       — Есть! Я могу водить этой красной точкой! — ответила Мэрис.       — Голова не кружится? — заботливо спросил вежливый голос где-то совсем рядом.       — Нет, — тут же отозвалась она.       — Попробуйте потренироваться. Нарисуйте несколько геометрических фигур. Это поможет программе оценить уровень аберраций и устранить микродвижения, когда вы начнете рисовать по-настоящему, — она почувствовала, как его ладони обхватили её голову по обе стороны и плотно прижали затылок к спинке кресла. — Я зафиксирую вашу голову, чтобы не было лишних движений. Вот так. Не бойтесь. Не шевелитесь.       Снова эта внушающая уверенность прохлада. Эти сильные пальцы, эта плотная, но такая приятная кожа на их подушечках. Он рядом, он помогает ей, защищает.       Стараясь плавно дышать, Мэрис принялась «рисовать» зрачками. Сначала треугольник, затем квадрат, и наконец круг. Из-за пляшущих микродвижений зрачков рисунки получались уж очень расплывчатыми, но программа быстро исправила искажения, придавая фигурам более ли менее узнаваемую форму.       — Теперь очень внимательно, Фераси, — вместе со звуком этого голоса она почувствовала его дыхание на своей макушке. Он так близко. Совсем рядом. Он почти наклонился к её уху. — Закройте глаза и вспомните. Как будете готовы, начинайте рисовать.       — Я поняла, сэр, — прошептала она, в действительности не зная, как привести в порядок мысли.       — Вы можете рассуждать вслух, если хотите, — негромко посоветовал он.       Клочки воспоминаний никак не желали преобразовываться в единую картину, но Мэрис, чувствуя себя ужасно глупо, начала говорить:       — Это были линии. Прямые. Их было… десять. И пересекались они очень странно. Без какой-либо закономерности… Острые углы, тупые углы, ни одного прямого… они были как… искажённые четырёхугольники.       Понадобилось несколько попыток, чтобы «нарисовать» линии. Взгляд метался по осям, резко прыгал туда-сюда, выдавая хаотичные мазки, исправлять которые программа не поспевала. Мэрис чувствовала головокружение и тошноту, а линии — точнее то, что должно было быть линиями — будто смеялись над ней. В конце концов ей удалось «нарисовать» хоть что-то. Мэрис не знала, насколько точно отобразила то, что Илуна вырезала у неё на предплечье. Очень боялась ошибиться, боялась сделать что-то не так. Закончив «рисунок», она в изнеможении закрыла глаза.       — Очень хорошо, Фераси.       Мэрис почувствовала, как с неё снимают очки. Она откинулась назад, тяжело дыша и пытаясь унять тошноту. Почувствовав деликатное прикосновение к плечу, она разлепила веки. Перед глазами всё плыло. Голова кружилась так, что Мэрис на несколько секунд потеряла ориентацию в пространстве и клюнула носом. Сильные руки подхватили её за плечи и бережно положили на опустившуюся спинку кресла. Рядом с ухом прошелестели слова, сказанные на чеунхе:       — Вы умница, Мэрис!..