Ксилла, Доминация чиссов.
Шесть месяцев спустя.
Адмирал Ар’алани, облаченная в теплую зимнюю униформу, задумчиво глядела на остатки падающего снега. Небольшая туча, принесшая легкий снегопад, ушла в сторону гор, и яркое солнце вновь осветило скованную вечными льдами поверхность Ксиллы. Сощурившись, адмирал натянула на глаза специальные очки, защищавшие одинаково как от солнца, так и от колючей метели. Прозрачные линзы тут же потемнели, и чувствительные к яркому свету глаза перестала бить резь.
В каком-то смысле она испытывала облегчение. Громкое дело в отношении красистора Митт’рау’нуруодо наконец-то завершилось. Шесть месяцев кошмара. Шесть месяцев практически без отдыха. Шесть месяцев, которые всколыхнули всю Доминацию: от Ксиллы и Напорара до самых отдаленных уголков Пространства чиссов.
Имя красистора Митт’рау’нуруодо произносили с отвращением, трепетом, враждебностью и страхом. Пожалуй, сама Ар’алани не припоминала, чтобы когда-то Доминацию, а уж тем более её крайне дисциплинированный, вымуштрованный флот, сотрясали подобные скандалы. И Митт’рау’нуруодо стал его эпицентром, грубейшим образом нарушив не только военную доктрину, но и добрый десяток законов Доминации.
Упреждающий удар. Аристокры Правящих семей произносили эти слова с такой ненавистью, от которой, казалось, ледяной панцирь Ксиллы не выдержит и треснет от звуков их голосов. Чиссы не нападали первыми. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Но Митт’рау’нуруодо…
Подняв данные о его деятельности на базе в системе Крустаи за последние два месяца и допросив личный состав, служивший под его командованием, Ар’алани в буквальном смысле хваталась за голову. Даже без вмешательства этой новой расы — как её? людей — он в любом случае планировал уничтожить вагаари. Не все прилагаемые тактические выкладки ей были понятны, но его намерения были ясны, как полярный день. И в этом безумии она — лично она — способствовала ему, поддавшись на весьма изощрённую манипуляцию.
За всего-то пару месяцев он спровоцировал сразу три сражения: в первом украл у вагаари гравипроектор (и при этом едва не погиб сам), во втором почти полностью разбил республиканский флот и его дроидов, а в третьем столкнул стенка на стенку вагаари и людей и уничтожил колонизационный корабль «Сверхдальний перелёт».
Тщательное изучение места сражения со «Сверхдальним перелётом» и расшифровка черного ящика «Реющего ястреба» показали, что Митт’рау’нуруодо намеренно запрограммировал дроидов, чтобы уничтожить корабль людей. И он уничтожил. По его словам, радиационные бомбы предназначались для крупных крейсеров вагаари, но в итоге-то они истребили экипаж «Сверхдальнего». В космосе обнаружили несколько тысяч человеческих тел, которые затем пришлось хоронить на планете Крустаи в закрытых гробах. Пусть это вовсе не чиссы, а инородцы из далёких миров, но дань уважения к погибшим людям её народ проявил в полной мере.
К тому же вместе со «Сверхдальним перелётом» без вести пропал и синдик Митт’рас’сафис, брат Митт’рау’нуруодо, который мог бы пролить свет на и так непростое дело. Собственно, поэтому судебная тяжба и длилась целых шесть мучительных месяцев. Флот Обороны и Экспансии прочесал каждый уголок космоса в заданном квадрате в поисках синдика, но всё оказалось тщетно. По законам Доминации чисс официально признавался погибшим только по прошествии полугода тщательных поисков.
Красистора Митт’рау’нуруодо арестовали через пару дней после сражения со «Сверхдальним перелётом», когда прибыл официальный представитель семьи Митт — аристокра Митт’вит’усен — тот самый, что усыновил когда-то юных Трасса и Трауна. С этого момента служба адмирала Ар’алани превратилась в настоящий ад. Мало того, что она проходила свидетелем по делу Митт’рау’нуруодо, так ей необходимо было организовать поиски «Сверхдальнего перелёта», обеспечить содействие следственной группе, прибывшей из Ксиллы, и в довесок отмахиваться от назойливых репортеров. Ньюсмейкеры будто с ума посходили: сновали за ней по пятам, постоянно вынюхивали что-то, сумели раздуть и так грандиозный скандал до размеров звёздного сверхгиганта.
Дело Митт’рау’нуруодо буквально взорвало чисское Головидение. Невозможно было включить голопроектор, чтобы не наткнуться на новости относительно последних событий в зале суда. А если шёл какой-нибудь голофильм, то внизу обязательно находилась бегущая строка, цитировавшая последнюю речь какого-нибудь аристокры из совета Правящих семей относительно ведения следствия.
Красистор Митт’рау’нуруодо всё это время находился в отдельной камере в изоляторе временного содержания на окраине Ксаплара. Общаться с ним могли лишь следователи и аристокры семьи Митт. Выходил он оттуда только в сопровождении конвоя на очередное слушание. Ар’алани поражалась его выдержке. Он был спокоен, собран, твёрд. В нём не чувствовалось отчаяния или подавленности, но самое страшное — в этих пылающих алым глазах ни разу не промелькнуло даже намёка на раскаяние. Он не жалел о том, что сотворил. В его взгляде горела твердая решимость. Окажись он снова в подобной ситуации, то не раздумывая, поступил бы так же. Он много раз излагал свою позицию и ни на йоту не отрекся от собственных истин.
Он считал, что в данном случае упреждающий удар был оправданной и единственно верной мерой. Гибель пятидесяти тысяч невинных жизней, пусть и инородцев, казалось, совсем не задевала его. Кровь, реки крови этих колонистов у него на руках — мужчин, женщин, детей…
Чудовище.
Так считало большинство жителей Доминации.
И как же он объяснил свой поступок? Разговором с каким-то человеком со странным именем Сидиус. С каким-то влиятельным республиканцем из Малого Космоса, который сообщил — просто сообщил ему — о какой-то мистической внешней угрозе. О каких-то Чужаках Издалека. Звучит, как глупая страшилка для маленьких детей. Если угроза и существовала, то её предвестники просочились бы в любой уголок Галактики. Но Митт’рау’нуруодо воспринял речь инородца со всей серьезностью, поверил на слово.
Его рассказ о тех неизвестных Чужаках был похож на сюжет дешёвой голодрамы. Аристокры Правящих семей поначалу смеялись в кулуарах зала суда. Но потом, когда выяснились подробности дела о гибели колонистов, им стало не до смеха. Митт’рау’нуруодо в своем навязчивом стремлении защитить Доминацию во что бы то ни стало, казалось, тронулся умом. По крайней мере об этом шептались на бесконечных совещаниях в синдикурии.
В день, когда минуло шесть месяцев после исчезновения синдика Митт’рас’сафиса, был, наконец, озвучен окончательный приговор. Митт’рау’нуруодо лишили военного звания и назначили высшую меру — пожизненную ссылку на необитаемой планете за пределами Пространства чиссов. Приговор, от которого обычный чисс наложил бы на себя руки, ведь изгнание из Доминации — позор и верная смерть для одинокого чисса. Но Митт’рау’нуруодо принял решение суда, стойко выдержав всю унизительную процедуру. Даже у Ар’алани под конец финального заседания голова пошла кругом, ведь приговор зачитывали целых шесть часов.
А затем случилось непредвиденное. На трибуну вышел аристокра Митт’вит’усен и объявил, что поскольку синдик Митт’рас’сафис пропал без вести и чисто теоретически может объявиться в любой момент, чтобы дать показания в пользу брата, то Митт’рау’нуруодо не лишат семейных регалий, как следовало бы, и он, несмотря на изгнание, сохранит принадлежность к семье Митт.
Ар’алани понимала, к чему это. Даже несмотря на недовольство действиями Митт’рау’нуруодо решение представителей семьи Митт было крохотным психологическим маневром, малюсенькой поблажкой. Оно позволяло Митт’рау’нуруодо, несмотря на жестокий основной приговор, сохранить остатки гордости, а также прямо намекало, что в отличие от него, представители Правящей семьи Митт — не чудовища.
Оставалось лишь одно — последняя просьба осужденного.
И Митт’рау’нуруодо озвучил её.
…Ар’алани наблюдала, как в нескольких километрах от неё открылся подземный шлюз. Глубоко внизу, под многокилометровой коркой льда находился Ксаплар — столица Доминации чиссов. Он соединялся с поверхностью планеты с помощью длинных туннелей-коридоров, входы в которые были перекрыты тяжелыми воротами шлюзов. Ар’алани видела, как в небо поднялся гигантский сгусток пара — вырывалось наружу подземное тепло, что чиссы так берегли. А из него, с громким жужжанием показался силуэт тюремного шаттла.
Он приземлился в паре сотен метров — на небольшой посадочной площадке. Как только трап опустился, из его утробы вышел Митт’рау’нуруодо, также облаченный в тёплую, но уже гражданскую одежду — удобный зимний комбинезон из меха чампы. Его сопровождали четверо чиссов — тюремный конвой. Сощурившись, он посмотрел на яркое ксилльское солнце, но от предложенных одним из конвоиров очков отказался. Руки его были скованны наручниками, он мог прикрыть ими глаза, но не захотел.
Ар’алани внимательно всмотрелась в его лицо.
Совсем молодой, казалось бы, вся жизнь ещё впереди. На её памяти во флоте не служило более талантливых солдат. Досрочное окончание военной академии, молниеносный взлет по карьерной лестнице, впечатляющий талант тактика. Но никто не осмелился поставить молодого красистора хоть и с боевым опытом командовать элитным флотом. Вместо этого его отправили в пограничную систему «показать, на что способен», а на деле «с глаз долой». Военный совет ратовал за то, чтобы он повзрослел. Негоже, когда молодой красистор, командует более опытными офицерами, которые по возрасту ему в отцы годятся.
Вот Митт’рау’нуруодо и показал «на что способен».
Конвой замер в десятке шагов, и Митт’рау’нуруодо почтительно склонил голову. Ар’алани сделала жест рукой, и сопровождающие чиссы отошли в сторону, оставив их наедине.
— И это ваше желание, Митт’рау’нуруодо? — саркастически спросила она.
— Да, адмирал, — твердо ответил чисс.
— Правящие семьи выделили вам ровно тридцать минут, — информировала Ар’алани. — Затем сюда прибудет корабль, который доставит вас на планету, где вы будете отбывать ссылку.
— Вы будете сопровождать меня? — спросил он.
— К несчастью, да, — ответила Ар’алани, вовсе не скрывая, что это поручение её совсем не радовало. — А также аристокра Чаф’орм’бинтрано и аристокра Митт’вит’усен. Они полетят на своих яхтах.
— Ясно.
В его голосе слышались нотки презрения. И Ар’алани понимала, почему. Его гнали из Доминации. Гнали из родного дома. Гнали с фанфарами и чуть ли ни парад в честь ссылки устраивали.
Так казалось на первый взгляд. В действительности же вся Доминация скорбела. Скорбела о потерянных жизнях. Пусть не чисских, а других — жизнях инородцев. Ведь их отнял представитель чисского народа, и это позор для них для всех, клеймо, стереть которое ещё долго не получится. Чиссы возрадуются, когда чудовище по имени Митт’рау’нуруодо навсегда покинет их Пространство.
— У вас есть тридцать минут, — напомнила Ар’алани. — Не буду вам мешать.
— Благодарю, адмирал.
***
Хаос. Неизвестная система нескольких сотнях световых лет от границы Пространства чиссов.
Чиссы выгрузили последний генератор энергии на небольшую поляну. Для шаттла едва нашлось место для посадки посреди густых, непроходимых джунглей. Единственное, чем еще могла помочь изгнаннику Ар’алани, так это просканировать ближайшую местность. И теперь её пальцы сжимали сложенный вчетверо лист флимси, на котором была напечатана топографическая карта. Здесь были отмечены ближайшие источники пресной воды и скалы, в пещерах которых можно было укрыться на первое время, пока не будет построено постоянное жилище. А вот с чем действительно было сложно, так это с пропитанием. Эту планетку чиссы толком не исследовали, знания о местной съедобной флоре и фауне отсутствовали. Совет Правящих семьей распорядился снабдить изгнанника сухим солдатским пайком на год. А потом… а потом Митт’рау’нуруодо придётся как-то добывать пропитание самому. Или умереть голодной смертью. Также ему отдали вибронож и то оружие, так похожее на чаррик, — «бластер», что подарил ему человек по имени Стратис с республиканского крейсера.
Митт’рау’нуруодо внимательно следил за чиссами, выгружавшими оборудование. Его алый взгляд придирчиво осматривал каждый ящик.
Поодаль, обмахиваясь веерами и периодически вытирая пот со лбов, о чем-то беседовали аристокры Чаф’орм’бинтрано и Митт’вит’усен. В этом климате было очень жарко и душно. Для изгнанника-чисса такое — настоящая пытка.
— Вот и всё, — констатировала Ар’алани, когда последний ящик был выгружен.
Митт’рау’нуруодо посмотрел на неё полным решимости взглядом. В нём не чувствовалось обреченности, лишь мрачная, упрямая решимость. Он собирался всецело принять наказание.
— Я благодарен вам, адмирал, — негромко сказал он и чуть улыбнулся.
— Я не имею право давать вам надежду, — так же тихо, чтобы аристокры не услышали, начала Ар’алани, — но поиски вашего брата не брошу. И коль скоро он объявится, сделаю все возможное, чтобы поднять это дело и вытащить вас отсюда, — она внимательно посмотрела на него. — Взяв на себя всю вину, вы прикрыли мой просчёт. Я остаюсь в долгу перед вами.
— Ваш долг оплачен, — ответил Митт’рау’нуруодо, произнеся фразу таким тоном, будто это не он сейчас навсегда останется здесь, в ссылке. Его глаза многозначительно сверкнули, и Ар’алани почувствовала прилив бессильной ярости, неожиданно нахлынувший на неё стремительной лавиной.
Долг. Ну, конечно же! Сжав кулаки, она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, возвращая себе контроль над эмоциями. Через несколько минут она покинет Митт’рау’нуруодо навсегда, но что-то подсказывало ей, что из памяти никогда не сотрутся события полугодовалой давности.
***
База Крустаи, граница Пространства чиссов.
Это случилось практически сразу после отбытия человеческого корабля «Охотника за наживой». Ар’алани просматривала инфочипы с голозаписями от камер, размещенных в каюте, где жили люди.
Разговоры. Разные, на непонятном ей языке. Она внимательно всматривалась в жесты и в лица людей, в то, как они выражали эмоции; вслушивалась в тон их голосов. Вот они только прибыли на Крустаи и долго спорили о чём-то. Вот один из них — капитан корабля — вспылил из-за какой-то мелочи, двое других принялись его успокаивать. Этот сценарий разыгрывался почти каждый день, словно заезженный сюжет глупого ситкома. Но внимание привлекла одна особенная запись. Эта перепалка после того, как людям приказали показать ей и синдику Митт’рас’сафису устройство «Охотника за наживой».
Заинтересовавшись, Ар’алани вызвала красистора Митт’рау’нуруодо, чтобы тот перевел ей беседу. Он невозмутимо присел напротив, уставился на голозапись и начал переводить.
Капитан с забавным именем Кеннто был недоволен больше обычного, можно сказать взбешён. Он затолкал мужчину по имени Кар’дас и женщину, которую звали Фераси, в каюту и встал у двери, загораживая выход — достаточно грозная поза.
— Рассказывайте, — прорычал он.
— Что рассказывать? — Кар’дас явно испугался крутого нрава своего капитана.
— Ну, историю занимательную — о тебе, Мэрис и Трауне. В особенности об этих его с Мэрис
приватных беседах.
Ар’алани внимательно посмотрела на Митт’рау’нуруодо, чувствуя, как внутри закипает ярость.
Приватные беседы.
Ну конечно! От её глаз не укрылось поведение этой человеческой женщины: то, как она смотрела на красистора, как говорила с ним, как улыбалась ему и как пыталась флиртовать.
Значит
так повел себя Митт’рау’нуруодо!
Неужели он осквернил чисскую кровь? Предал не только военную доктрину своего народа, но и?.. Даже думать об этом было мерзко. Интимная связь с представителем другой расы была сторжайше запрещена и каралась законом.
В порыве гнева Ар’алани высказала ему всё, что думает. А он, молча переждав вспышку эмоций, лишь кивнул. Подтвердил, что приватные беседы с человеческой женщиной имели место быть, а уж что они там обсуждали и что делали, её — адмирала Ар’алани — не касается. Такой дерзкий ответ старшему по званию, высказанный спокойным, вежливым, но бескомпромиссно-твёрдым голосом уже тянул на трибунал.
И Ар’алани, несмотря на горячность, рассудила здраво и собиралась донести эту информацию до правящей верхушки Митт. Пусть разбирались бы внутри своей семьи. Пусть бы отправили этого выскочку дослуживать в дисбат. Большего он теперь не заслуживал.
Но, когда следствие предъявило Митт’рау’нуруодо обвинения и когда Ар’алани ознакомилась со всеми страшными фактами, она приняла решение умолчать о своём открытии, ибо обнародование его стало бы последним гвоздем в крышку гроба репутации Митт’рау’нуруодо.
Хоть она и питала после этого к нему скрытое презрение, но добивать лежачего, и так беззащитного чисса — последнее, что сделал бы честный и благородный воин, коим она, безусловно, себя считала.
***
Хаос. Неизвестная система нескольких сотнях световых лет от границы Пространства чиссов.
— Аристокры хотели сказать вам пару напутствий, — Ар’алани повернула голову в сторону высокопоставленных чиссов, не желая больше возвращаться к неприятным воспоминаниям. — Мне же осталось лишь попрощаться. Удачи, Митт’рау’нуруодо!
— Пусть воинская удача не покидает вас, адмирал Ар’алани! — вежливо ответил изгнанник и в последний раз отсалютовал ей. — Прощайте!
Смахнув пот со лба, Ар’алани направилась к трапу и остановилась, ожидая, пока аристокры закончат разговор с Митт’рау’нуруодо.
Несмотря на тлеющее презрение, ей было жаль терять такого солдата. Весь его талант, всё рвение оказались погублены одним махом. Она до сих пор вспоминала этот одинокий силуэт на белом ледяном поле Ксиллы.
Последнее желание Митт’рау’нуруодо — полюбоваться пейзажем Ксиллы. Это было прощание, вечное прощание с родным домом. Он всматривался в подернутый дымкой горизонт, на котором виднелись далекие заснеженные горы, любовался вмороженными в лёд верхушками айсбергов, указывавшими на то, что под ними дремало замёрзшее море, вздернув руки и прикрыв глаза от яркого солнца, обратил свой взор на голубое небо. А затем Митт’рау’нуруодо опустился на одно колено, зубами сдернул меховые перчатки и окунул руки в холодный снег, будто впитывая всю его стойкость, всю силу, будто ощущая скорбь родной планеты. Этот образ — образ изгнанного чисса — навсегда отпечатался в её памяти. И каждый раз вспоминая его, Ар’алани чувствовала, как внутри всё сжимается от боли. Отрывать чисса от родной земли всё равно что отрывать только что родившееся дитя от матери.
— Мы закончили, — сказал подошедший аристокра Чаф’орм’бинтрано, бросив на изгнанника презрительный взгляд.
— Взлетаем, — раздраженным тоном вторил ему аристокра Митт’вит’усен, он тоже желал поскорее покинуть эту планету.
Ар’алани кивнула и двинулась вслед за ними в утробу шаттла. Она оглянулась, успев увидеть, как Митт’рау’нуруодо, не обращая внимания на готовящийся ко взлету шаттл, уже принялся распаковывать один из ящиков. Трап с шипением поднялся, на долгие годы оградив чисского изгнанника от внешнего мира.
