Последняя надежда

Шарль д'Эскюи был воплощением всех девичьих мечтаний. Нежный, белокурый, очаровательно краснеющий от сальных шуточек придворных, ценящий поэзию и музыку. Одним словом – самый настоящий принц на белом коне. И всё бы хорошо, если бы старый король скоропостижно не скончался, и Шарль из наследного принца не превратился во мгновение ока в короля. А королём он был никаким. Куда больше скучных и жестоких политических игр ему нравилась игра актёров в театре знаменитого Луи Шикспирро. Шарль там дневал и ночевал – благо, никто не был против. Всеми же государственными делами заведовал маркиз Мешанн, старый пройдоха, охочий до власти и женщин. С его лёгкой руки замок д'Эскюи, находившийся в предместье столицы, превратился в притон, где никогда не заканчивались попойки и пиры, а население Энормского королевства стремительно беднело. Молодой король, впрочем, ничего этого не замечал. Ему было достаточно щедро приукрашенных докладов Мешанна и возможности запираться у себя, слушая новое произведение очередного музыканта или поэта. Пока всё это у него было, Шарль даже не выходил за ворота замка, совершенно не задумываясь о том, каково же это – жить за пределами его иллюзорного мирка. Однако в тот день, когда началась эта история, Шарль загорелся идеей встретить настоящего бродячего поэта и тайком от всех ускакал на белом коне в столицу. Энорм встретил своего короля неприветливо. Небо угрожало ливнем, затянувшись серыми тучами, никто не бросал под копыта коня пальмовые ветви, никто не кричал: «Славься!» Откровенно говоря, жители Энорма относились к власти философски: есть такие кровопийцы и есть, ничего с этим не поделаешь. Для них что старый король, что новый – всё было едино, но непомерные налоги, введённые Мешанном, уже успевшим растратить государственную казну, ощутимо били по благосостоянию. И это не могло не раздражать. Кое-где смельчаки уже перешёптывались о том, что «наш Жан собирает ребят, чтобы побить сборщика подати». Пока что это были только шёпотки по углам, но с таким положением дел обещало перерасти во что-то куда более серьёзное. Шарль, разумеется, всего этого не знал и просто скакал по грязным улочкам столицы. Горожане его не узнавали, и потому никто не обращал особого внимания на очередного дворянского сынка. Разве что торговка, чей лоток задел мимоходом юноша, крикнула ему вслед парочку проклятий. А Шарль всё искал бродячего поэта. У него не было точных представлений о том, как должен выглядеть бродячий поэт, но он был уверен, что это непременно окажется благообразный слепой старик, бубнящий себе под нос что-то великое, вроде «Гигиады» древнего поэта Гхамера. (прим.: «Гигиада» – древняя поэма о легендарном сражении за город Трую, которое закончилось тем, что обе стороны напились в хлам и перестали отличать своих от чужих. Эту историю талантливо переложил в стихи Гхамер Труйский, сапожник по профессии). Откуда ж молодому королю было знать, что бродячий поэт Ант Голый-Зад в тот самый момент удирал от трактирщика с краденым гусём под мышкой! Анта Голый-Зада постоянно били. Иногда ему казалось, что это они из зависти делают, ведь его гениальным стихам нельзя было не завидовать. К примеру, на днях он сочинил оду, пока пытался увести свинью из стойла какой-то толстой крестьянки. Попытка, конечно, не удалась, и его снова побили, хотя он и сказал, что пришёл к свинье только ради вдохновения, и даже зачитал отрывок из свежесочинённой оды. Оказалось, у хозяйки был крепкий кулак и, к сожалению, никакого чувства прекрасного, потому как её не тронули даже проникновенные строчки: «свинья, свинья, какая ты свинья!», над которыми сам автор разрыдался. И вот сейчас Ант бежал по скользкой мостовой, уворачиваясь от проезжающих телег. Сам того не осознавая, он двигался точно навстречу белокурому всаднику, истошно вопя: – Помогите! Бьют бродячего поэта! Шарль, услышав вопль, пришпорил коня и помчался на звук. Улица шумела, звякала чем-то, кричала, ругалась на все лады, но голос Анта Голый-Зада не смогло бы заглушить даже извержение вулкана или землетрясение, так что он путеводной звездой сверкал в ушах молодого короля. Наконец Шарль увидел оборванца с гусём, изо всех сил улепётывающего прямо под копыта его верного белого коня. – Эй! Ты и есть бродячий поэт? – крикнул Шарль, сложив руки рупором в попытке пересилить уличный гомон. Ант мгновенно понял, что это его шанс на спасение от очередного битья, и заорал что есть мочи: – Да! Это я! Спаси меня! Я напишу оду в твою честь! Недолго думая, Шарль протянул руку поэту и, когда тот ухватился за неё грязной ладонью, попытался затащить его к себе на коня, однако ожидаемо потерпел неудачу и свалился на мостовую рядом с Антом. В этот момент задыхающийся трактирщик из последних сил подскочил к Анту, вырвал у него гуся и замахнулся, чтобы ударить... Но вдруг схватился за сердце и осел в лужу. Вокруг тотчас же оказались охающие торговцы, кто-то звал лекаря... Ант, мстительно усмехнувшись, аккуратно выхватил гуся и посмотрел на Шарля, успевшего встать. Юноша расстроенно оглядывал свой новенький, но уже непоправимо испорченный голубой костюм. Ант скептически прищурился и сообщил: – А у меня для таких случаев ода тоже есть. Вот послушай: Костюм испачкан, но это не беда. Нам жизнь с тобою великая суждена. Не бойся за костюм и иди вперёд, Пусть звёзды укажут тебе верный путь... А дальше я пока не придумал. Ну что, как тебе, а? Гениально, да? Шарль робко произнёс в ответ: – Честно говоря... Вы только не обижайтесь! Мне кажется, это не самая удачная ваша вещь. – А ты слышал другие? Конечно, эта ода ни в какое сравнение с одой к свинье не идёт! Вот послушай, я её только вчера сочинил: Я смотрю на свинью, свинья смотрит на меня; У нас складывается взаимопонимание. Я не знаю, о чём думает свинья, Но сам я думаю, вздыхая: «Свинья, отчего меня девчонки не любят? Свинья, отчего ты молчишь? Ах, свинья, какая же ты свинья!» Скажи, душу захватывает? А эта последняя строчка... Какое в ней глубокое чувство! Шарль стремительно краснел, потому что он-то не уловил никакого чувства, и душу у него не захватывало. Но он всё-таки нашёл в себе силы прервать гордого Анта: – Э-э... На большее Шарля не хватило, и его щёки из красных стали пунцовыми. Ант, разумеется, истолковал всё в свою пользу: – Я тебя прекрасно понимаю! От хорошей поэзии все слова теряешь! Однако Шарль опомнился и спросил: – А как вас зовут? – Ант Голый-Зад, – быстро промямлил поэт, отводя глаза. – Как-как? – недоуменно воззрился на него Шарль. – Ант Голый-Зад! – с раздражением повторил Ант, перехватывая гуся поудобнее. – Так я не ослышался... – пробормотал молодой король и снова покраснел. – На самом деле моя фамилия Голисад, мой папа был маравоподданный, но говорил с акцентом, и все решили, что его фамилия Голый-Зад, – пояснил Ант. (прим.: Маравский халифат – далёкая южная страна, по слухам располагающаяся в пустыне. Никто из Энорма там отродясь не был, но ежегодно оттуда приходили беженцы, жаловавшиеся на засилье коррупционеров в их стране. Энормцы кивали головой, сочувственно вздыхали и даже не спрашивали, кто такие эти коррупционеры) – Мой папа бежал из Марава, потому что за ним гнались коруп-це-о... Ка-руп-це... Гады какие-то, короче. Шарль кивнул, подумывая залезть на коня. – Да ты лошадку-то не пачкай! Вон она какая белая, – посоветовал Ант, проследив направление взгляда юноши. – И вообще, пора сматываться отсюда, пока этот толстяк трактирщик не очухался. У тебя деньги есть? Король засунул руку в мокрый карман, понял, что денег-то и нет, и отрицательно покачал головой. – Ну, значит, мы братья по несчастью. Пойдём, я тут одно место знаю, там гуся можно бесплатно зажарить. Ант и Шарль быстрым шагом лавировали между людьми, телегами и лошадьми и спустя несколько минут вышли на пустырь, носившее гордое название Королевское поле. Посреди пустыря кучка бездомных жгла костёр. – Кстати, тебя как зовут-то? – Шарль д'Эскюи, – просто ответил Шарль. – Д'Эскюи, д'Эскюи... Какая-то знакомая фамилия... Нет, не помню! А вот, познакомься, это мои друзья... Конец фразы утонул в криках бездомных, которые всей толпой бросились бить Анта. Через пару мучительных минут на пустыре остался только испуганный Шарль и охающий Ант. Гуся как не бывало. – Ох... Нет, надо сваливать из этого города... – решительно заявил побитый поэт. – Пойдём со мной, а? Я тебя стихи писать научу, заодно увидишь настоящую жизнь, а то по тебе видно, что ты её и в глаза не видел. Ну, что думаешь, Шарль? Неизвестно, что подтолкнуло Шарля ответить так, как он ответил, но эти слова перевернули его жизнь. – А знаете, я согласен! И куда мы пойдём? После недолгого совещания было решено двигаться к границе с соседним государством Гевальтиг.