Камни вечности

Я спокойно сидел, укутанный в сотню одеял, держа в руках чашку. Более-менее моя магия сумела справится с инородным вторжением, и я хотя бы мог как-то мыслить. Иван в панике носился вокруг меня всю ночь, но потом все же уснул. Точнее, я его усыпил при помощи магии, чтобы хоть как-то успокоить, да и мне нужно было подумать. Про поцелуй, как минимум. У нас с Иваном были странные отношения. Мы никогда не были врагами, это слишком громкое слово, скорее противники, умеющие в трудных ситуациях работать вместе. Были ли мы близки? Я сжал стакан сильнее, вздрагивая от волны холода. Думаю, что да. В редкие периоды мы встречались и проводили вместе по месяцам, обсуждая музыку, искусство, торговлю, реже армию. У Ивана был уникальный, самобытный взгляд на все, что окружало его, было интересно слушать. Я вздрогнул ещё раз, прижимая руку к горлу. Больно, до жути больно. Будто бы я проглотил парочку злобных котят и те дерут мне горло. Говорил же я, что идея полнейшее говно. Теперь я хер пойми с чем и влюбленной в меня в страну. Да и зачем врать самому себе, Иван весьма мне симпатичен, может при других ситуациях у нас были возможности быть вместе. Я улыбнулся, находя свое отражение. Должен признать, что смена имиджа мне идет, разве что похож на снеговика. Иван рядом тихо сопит в подушку, полулежа на полу, уложив голову на кровать. Признаюсь, не самая лучшая поза, но дотащить я не мог в виду неких особенностей, а его паника не помогла бы делу. - Живым выглядишь, - довольно бормочет Кузя. К счастью, в отношении меня он использовал современный язык, иначе бы мне пришлось учить старославянский. – Это хорошо, хоть кельтской магией от тебя уже не пахнет. Твои это заметят, да и вряд ли запах себе вернешь. - Спасибо, - просипел я, шмыгая носом. – Почему же не верну? Я вроде не потерял сущность. - От тебя за километр несет Русью, - замечательно, уже представляю эту энергетическую чистку, где меня буквально окунут в травы горькие и сверху мятой посыплют. Как вишенка на торте. – Но ты не расстраивайся, - да мне эта штука не поможет сделать хоть какую-то эмоциональную истерику. В этом есть плюс: даже если мне страшно, то я этого не покажу, просто не смогу. На самом деле я задумывался над природой данного явления. Древней Руси было не выгодно убивать меня, наоборот, она так-то поблагодарила меня за спасение и защиту детей (нужно поставить пунктик больше не брать детей на воспитание, а то это вечно оборачивается против меня). А что если это Византия? Она хотела, чтоб Иван нашел камни, она забрала или заберет кого-то, а я в её идеальном плане чрезвычайно сильный маг. Умный игрок уберет меня с доски сразу. А если она вселилась в Сербию? Но она не может знать, что это её сын. Я спрятал его умело, наложив кучу чар, чтоб никто без моих слов не узнал бы этого. Как минимум, ради его безопасности. Если Софья действительно пробудила в Иване силу, которую он до сих пор плохо контролирует, то Россия может это сделать в своем сыне. Я не выдержу двух сразу и просто уйду в сон лет на сто. Но разве тогда бы им обоим было не проще? Не знаю, я впервые встречаю такой феномен, ставящий меня в священный ступор, заставляющей хотеть пойти в церковь, куда я заходил только пьяным. Жизнь давно стала скучной, идущей по одному сюжету, где не играло уже ничего особой роли. Пожалуй, я стал старым, хотя такие вещи как секс или отношения перестали меня волновать задолго до появления Америки. Когда вы страна – они становятся слишком сложными. С людьми заводили многие, у меня тоже были фавориты, которые при помощи ума и моего расположения занимали заметные места, но со странами… Я не видел смысла спать с теми, кто был так похож на меня. Да и был ли смысл? Мы не должны привязываться друг к другу, но вот он я, сижу в одеяле Ивана, с его взбесившейся магией и поцелуем на губах и размышляю о своей жизни. А он спит совсем как ребенок, наверно, он и есть ребенок: взбалмошный, непослушный, с максимализмом. Они с Альфредом похожи, просто две стороны одной монеты, оттого и разные. Иван - холод, расчетливость, знания игры, но в то же время буйное море, непослушное и самовольное. Альфред больше огонь. Он ярок, пышущий жаром и энергией, но хитрый, упрямый, собранный, когда это действительно нужно. Я всегда понимал почему эти двое так увлеклись друг другом, их притягивала схожесть и разность, притягивало само осознание опасности. Мы с Франциском, которого, к сожалению, пришлось приютить с маленьким племянником. О ребенке я решил поговорить позже с братом, уже после войны и решить вопрос опеки. Я довольно наигрался, чтобы решать ещё и такие проблемы. Морщусь от внезапной боли в боку, где ещё зияет огромная рана, кое-как зажившая благодаря природной регенерации. Выгляжу я не очень: лохматый, не выспавшийся, с запекшейся кровью у губы. Мне не перед кем делать вид, что все хорошо, когда нихера не хорошо. Наши главы сидят ниже, у них своя беседа, а мы пока можем немного отдохнуть. Милая девушка приносит нам чай, и я благодарю ей. Франциск только кивает головой, рассматривая дорогой фарфор в руках с рисунком какого-то художника времен Ренессанса. Я снял со спинки шинель, закутываясь как можно сильнее. Организм тратит много сил на поддержку моей жизни. Дверь отворяется и входят Иван с Альфредом. Я не обращаю на них особого внимания, да и не сказать, что интересно. И так все знаю. Осуждаю быть может, но не лезу. Взрослые уже, сами разберутся, а я устал. - Должен признать, ты прекрасен, - улыбается Альфред, когда они занимают места во главе стола. Франциск вопросительно смотрит на меня, но я, только лениво кивая, мол, не обращай внимание, привыкнешь. Иван усмехается, должен признать, выглядел он не плохо. Скорее больше вырос в плечах, будто бы его только это укрепляло. Шрамы все были спрятаны под белым теплым пальто. Выглядел он с иголочки, достойно страны-победительницы. Франциск шмыгнул носом где-то рядом и мне захотелось кинуть в него что-нибудь, но поборол желание. Только плакаться мне тут не надо. - Рад, что вы наконец-то откроете второй фронт, - голос его звучит властно, может и действует на кого-то. Что до второго фронта, то проблема тут не во мне. Я хочу поскорее закончить данный варс. – Ты выглядишь счастливым, золотце, - меня начинает тошнить от этого ванильного говна. - Конечно, скоро мы победим, - Альфред кладет свою руку на него, а Франциск незаметно для них демонстрирует рвотный позыв. Тут даже не скажешь, кто из них делает ему больно сильнее. А мне что? Лишний повод понаблюдать за чем-то интересным. Хотя, уверен, одной из задач Альфред хотел вывести меня. Правда, кое в чем он просчитался, я давно стал смотреть на все равнодушно. Точнее, после начала войны. Этот увлекательный спектакль было смотреть весьма забавно, особенно с Китаем рядом, который нервно вздрагивал. - Да потрахайтесь вы ещё, - встрял Скотт, откидываясь на стуле, поднимая бокал виски. У него было отвратительное настроение и ребенок на руках, которого Франциск отказывался признавать. Я же просто следил за малышом, одним ребенком меньше, одним ребенком больше. Я уже превращаюсь в огромный детский садик. - На столе неудобно, - посмеялся Франциск, стараясь вернуть себе уверенный вид. - Извините, - подал голос я. – У меня дома маленький ребенок и полная разруха, мы можем закончить дела побыстрее, да и я уверен, что у остальных дел не меньше, - Яо и Скотт поддержали меня под какие-то странные взгляды этих двоих. Бесят они, конечно, знатно. Альфред недовольно фыркнул, но на место вернулся. Бог ты мой, если б ты был, как вот это выросло у меня? Бок снова резануло болью. Надо бы все же пару дней отлежаться, а потом снова слушать глупые речи. Скоро это все закончится и можно будет вновь наслаждаться скучными тихими вечерами за кружкой чая. Совсем немного потерпеть. А сейчас? Я вздрогнул, смотря на Ивана. Я ведь предал Ала в какой-то степени. Он любит Ивана, возможно извращенно, слишком присваивающее, но любит. Разве могу я ради минутной радости так сильно ударить по нему? Даже учитывая, что Иван ничего ему не обещал, но разве он обещал что-то мне? Поцелуй да болтовня о симпатии. Вещи столь незначительные, которые можно легко успокоить, забыть. Нужно отвязать его от себя, тогда все станет проще. С него падет груз моей магии. Только бы избавиться от этой дряни. Тело рядом заворочалось, сонно открыло глаза. Я переместил пустой блуждающий взгляд на него. Доброе утро, давно не виделись. Он тут же попытался резко встать, но запутался в безвкусном половике и вновь упал. Ещё раз, как вот это внушает страх? - Артур, как ты? Откуда стакан? – он выглядел удивленным, но я пожал плечами. - Налил, - все также тихо, с саднящем горлом ответил я. Если я околдован какой-то магией, это не значит, что превращен в овощ окончательно и бесповоротно. Иван выдохнул, придавая себе спокойный вид. - Что с тобой? – он выпрямился, заводя руки за спину, будто бы я был провинившимся ребенком, которого отчитывал отец. Но должен признать, собранным он выглядел весьма привлекательно. Высокий, с холодными уверенными глазами. Таким, каким я видел его намного чаще в очередных переговорах или на полях боя. - Вопрос хороший, -я сжал губы, отпивая из стакана. Благо черничный черный чай хорошо согревал. Домовик поморщил маленький нос-картошку и залез под стол, наблюдая за нами. – Но я не знаю. - Артур, ты врешь мне, - он ответил, как констатировал факт. Я судорожно стал вспоминать дополнительные силы у льда. Чистота, прозрачность, честь, честность. Глаза прикрылись сами. Он чувствует ложь, особенно сейчас, когда я насквозь пропитан его магией. Руки сильнее сжали крепкую чашку. Главное не паниковать. - В чём именно? – я поднял голову, сталкиваясь с прямым взглядом. Не в моем положении уворачивается и играть, но ситуация была слишком нагретой, притягательной до ужаса. Нравилось ощущение хождения по тонкому лезвию. - Значит кроме твоего положения ты врал мне ещё в чем-то? – его рука властно хватает за подбородок, поднимая голову. Боже, это что ещё за позы из книжек по порнографии? Да и с таким дешевым ходом, ты никогда не умел это делать. - Я врал тебе во многом, начать с века четырнадцатого? – ферзь на А четыре. Он наклонил голову в сторону, размышляя. - Что с твоим состоянием? – я сглатываю вязкую слюну. Не тот вопрос, не тот. Тебя не должно интересовать моей состояние, когда ты можешь задать действительно верно, Ваня, не то! Почему, почему ты не делаешь это правильно? - Та ночь у озера, я увидел твою маму, - он вздрагивает, будто от удара, но не отводит глаза. – Она поблагодарила меня за помощь тебе, - это не ложь, частичная правда. – Но она же подпитала тебя силой, чтобы ты справился с одержимостью сам. Ты же полез целоваться, наполненный через край. Правда, я сомневаюсь, что сила одного призрака может сделать. Если ты знаешь ещё сильного мага холода, то буду рад, - ты ведь знаешь. У нас с твоим отцом есть общие моменты прошлого. - Хорошо, - он вновь легко целует меня в лоб, бережливо сжимая мое лицо в ладонях. Задай другой, задай другой вопрос, пока у тебя есть шанс! Не глупи, спроси, спроси, что с твоим ребенком. – Я знаю одного «человека», - ему не приятна эта мысль. Он ненавидит и любит своего отца, Генерал Мороз помогал ему, но замораживал сердце с каждым годом, оставляя невидимые следы по всему телу. - Это все твои вопросы? – две магии боролись во мне, доставляя огромную боль, которую приходилось терпеть. Не впервой. Иван облегченно улыбнулся. - Да, это все, что меня волнует сейчас, - дурак, боже! Я хочу закричать, сказать, как бездарно он играет, что мое состояние – это малое, чего он может боятся. Ему даже ничего не будет, так как магия – плохо контролируема, да с Камнями там можно все на них свалить. – На остальное я все равно получу ответы, рано или поздно, - я качаю головой. Безумство, форменное безумство. - Тебе нужно отдохнуть перед дорогой, он живет далеко, - Иван указывает на свою кровать, но я продолжаю смотреть в одну точку. Он уселся рядом, прижимая к себе, бережно укрывая в своих руках. – Скажи, как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? - Нет, я ничего не чувствую, - улыбаюсь я. – В этом суть выходящей магии, она слишком повреждает человека и усиливает качества, что есть. Сложно сказать какие именно. У меня обострилось спокойствие. У кого-то может гнев, ревность, обида. - Артур, слушай, о том поцелуе, - не та самая тема, но неужели он решил воспользоваться положением, чтобы узнать о моем отношении? Да что с ним не так? – Скажи, ты, - он замер. – Ладно, я хотел ещё спросить, - он смутился, опуская взгляд. – У тебя были отношения с кем-то из стран? - Нет, - быстро ответил я. – Да и какой смысл? Им прикажут, они убьют. У меня были отношения с людьми, много. Не всегда они были в форме физической любви. Мои фавориты часто были для духовной страсти и милости. - И даже не пробовал никогда? – голос Ивана стал печальнее. - А ты попробовал и как? – я уложил голову на его грудь, чувствуя нарастающую усталость. - Поначалу было легко, - он зарывается пальцами в волосы. – У всех отношений есть трудность. - Я видел Франциска с болью в глазах, когда он стоял перед нами. Помню Голландию и остальных. Ты крутил с ними роман, но они потом приходили ко мне с мольбами. - Я не мог их любить, пытался, но не мог, убеждал себя. - Что изменилось сейчас? – поинтересовался я. Иван бережно переложил меня на кровать, нависая сверху надо мной, с каким-то желанием рассматривая меня. Нужно добавить пункт «Не заниматься сексом с одержимыми и магами, у которых смешение магий или передозировка». Он осторожно, боясь спугнуть меня, коснулся губами моей шее. Мощный удар ледяной молнии ударил меня, заставляя вздрогнуть. Видимо, нечувствительность распространялась сугубо на всех, кроме одного идиота. - Будто бы спали оковы, я теперь не могу понять за что я любил Византию, - он рассматривал меня так, будто видит в первый раз. Да в таком виде меня мало кто видел, альбинос-Артур вещь странная. – Я снова будто живу, Артур. После озера это ощущение становится сильнее. Я будто одержим тобой, - замечательно! Теперь мне стоит вводить военное положение, чтобы его войска ненароком не нашлись где-то около меня. - Поэтому хочешь меня в кровать уложить? – ехидно поинтересовался я, ощущая, что меня все сильнее вжимая в пушистое одеяло. - Я, - он нахмурился. – Я не знаю. Ты уверен, что магией можно внушить мне любовь, но не ты ли пытался опоить меня любовным зельем? - Наталья, - поправил я, ерзая под Иваном. Господи, такого опыта интима у меня ещё не было: в огромной передозировке магии другого с этим самым другим. Иван выдохнул. От него потрясающе пахнет морозом. Отлично, теперь я чувствую какую-то симпатию к нему. Тем более, если это будет просто секс, что проблем нет. Надеюсь. Или так убеждаю себя сам? В голову полезли самые ужасные догадки. Я ощущал себя человек без выбора, меня даже не спрашивали, а хочу ли я? А с другой, смог бы я дать точный ответ? - Ты такой красивый, - он впился в мои губы. Я плюнул на многое. Если сделаю это сейчас, потом будет на что списать. Магия во мне обостряла все, возводила все до абсолютной точки благодаря самой силы Ивана. Он буквально мог контролировать мои чувства, заставляя вспыхивать подобно темной звезды. Его руки крепко прижимали мое ледяное тело к себе, губы жадно касались моих, будто голодный зверь. Интересно, неужели правда что-то чувствовал? Руки разорвали на мне ночную рубаху, игнорирую наличие пуговиц. Я лежал в коконе из одеяла, уложенный так бережно, сквозь легкие шторы проходили тонкие лучи солнца, освещая призрачным предрассветным светом. Они путались в белоснежных волосах Ивана, придавая им мягкий бежевый оттенок. Он одаривал меня поцелуями, оставлял сотни своих меток на ключицах и плечах. Я отдавал себя стране впервые, ранее это казалось так унизительным. Но то что делал Иван, заставляло меня расслабляться. Растворяться в тех эмоциях, что бушевали во мне. - Ваня, - я придержал его руки, которые расправлялись с моим ремнем. – Ты ведь понимаешь, что я не смогу смотреть на тебя как прежде? – он притянул мои ладони, испещрённые голубыми линями вен, что буквально светились на совсем белой коже, одаривая их короткими поцелуями. - Тебе так страшно спать со страной? – он не понимал моей реакции, укладываясь рядом. Я замолк. Неужели та боль из детства действительно уничтожала меня, мешая жить дальше. - Я не знаю, - я сильнее закутался в одеяло, пряча тела, словно стесняясь его. Иван прижал меня сильнее к себе, вдыхая аромат трав. Вру, конечно, знаю. Мне не хочется обнажаться при странах, не хочется выглядеть уязвимым. - Расскажи мне, - попросил он. – Все же ты знаешь много моих секретов, а издеваться над тобой я не стану. - Возможно, - усмехнулся я, нервно сжимая в руках ткань. – Я не знаю, как прошло совсем раннее детство у тебя, но у ранних детей Европы его трудно назвать радостным. Поначалу нас оберегал Рим хоть как-то, точнее моих предков. Меня отняли от братьев совсем малышом, уже с искаженной душой. Древняя Германия не видел меня никогда, поэтому я легко мог назвать своим отцом Рим. Когда он пал все в миг стало сложно. Я не знал, что мне делать, когда умерла моя мама, одержимая идеей стать великой. Если мой народ хотел свободы, то но не знал, что с ней делать. У них была страна, но не было государства. Когда пришел Франциск, когда стукнуло примерно лет двенадцать. Для того времени то, что сделал Франциск было нормой, но не для меня. - О чём ты? – Иван приподнялся на локтях, смотря на меня. - Франциск изнасиловал меня, как бы сейчас сказало законодательство, - я даже сам удивился своему пустому голосу. – Наверно с тех пор я считаю секс со странами чем-то унизительным. Давай просто не будем поднимать эту тему? – я нащупал свой свитер, быстро натягивая на себя. – То что было, осталось там. Я думаю, Франциск сотню раз пожалел, что оставил побежденного в живых. Он был первым, кто сделал это, вещь кошмарная по современным стандартам, но такая привычная в те дикие времена. Дело даже не в этом, а в том, что я не могу. И не должен. Иван рассматривал с грустью в глазах. Он просто сел рядом, приобнимет меня. Наверно, в мыслях он о чем-то и думал, но не высказывал. А я просто понимал, что не смогу переспать с ним даже просто так. Это трудно понять, но я не хотел предавать Альфреда вот так. Его бы это просто уничтожило. Пусть они расставят все точки, тогда, если это странное помешательство не пройдет, то быть может. Мне стало противно от самого себя. Я выскользнул из кольца рук. Ну какого, Артур? Ты здесь чтобы научить его, а не спать с бывшим своего брата. Прекрати быть такой мразью. - Давай лучше сходим к твоему магу холода, - я старался смотреть куда угодно, но только не на него. – И забудем все, что здесь было, - мой голос звучит твердо. Да и что тут было? Кожу до сих пор жгло, будто бы меня шибанули раскаленным железом. Почему я реагирую на обычную попытку секса, как девственник? Не первый раз касаюсь чьего-то тело. Правда, спал я только с людьми, фаворитами. - Почему? – Иван поднялся за мной. – Артур, ты ведь тоже это чувствуешь, - он попытался взять меня за руки, но я не дал. – Почему ты пытаешься отогнать это? Ведь все, что происходит между нами – намного глубже. Я не помню такого ни к кому, даже к Софии. Ты забрал все мои мысли, мою душу, - он наклонился надо мной. Фиалковые глаза стали совсем прозрачными и мне казалось, что я видел его душу. А быть может это всего лишь блики холода. - Потому что я не могу! – как же он не понимает этого. – Альфред мне как сын, а ты так и не нашел смелости с ним поговорить. Потому что я не могу предать его! Это для тебя так все просто, но он для меня не чужой человек! Как я могу лечь с тобой в одну постель, зная, что этим разобью ему сердце ещё больше. Как я смогу быть с ним? Проводить праздники, смотря в глаза и улыбаясь, зная, что спал с его любовью. Пусть это не взаимно, но он считает иначе. - Я говорил с ним сотню раз, Артур, пожалуйста, ты не предашь его! Разве можно разрушать что-то из-за глупости одного человека? Альфред просто привык получать все, что он хочет, но я не хочу. Все наши отношения с ним были большой ошибкой. Ты не должен замыкаться на том, что почувствует другой человек. Боже, ну почему я могу жить спокойно? Мне было так плохо сейчас. Нет, я не мог влюбится в Россию, это же форменный кошмар. Но каждое слово вызывало во мне желание бросить все: свои принципы, идеалы, желания. Я просто не могу. Если вновь потеряюсь в своем аде, я могу больше не найти выход. Но все же, полгода - достаточный срок, чтобы полюбить человека? Если так, то я ещё в больше жопе. - У нас сейчас есть проблемы намного важнее, чем это, - я стоял лицом к стене, боясь даже повернуться к парню. – Как минимум могущественные артефакты. Это не то время, когда стоит поддаваться эмоциям. - И кого ты пытаешься убедить в этом? – себя. В первую очередь себя. - Я никого не убеждаю! – Иван разворачивает меня к себе. – Иван, прошу не усложняй все. Я виноват, я не должен был ничего из этого делать. Прости меня, но это явно не станет чем-то хорошим. - Артур, прошу тебя, когда все это закончится, подумай о нас. Я готов подождать, но прошу тебя, не отказывайся ради призрачного долга от собственной жизни, - я прикрыл глаза, задыхаясь от происходящего, не веря в том, что это со мной. Боги, демоны, все, кто меня слышит. Я слишком много чувствую в этом состоянии, хоть и не должен. Его пальцы, грубые, но такие приятные телу, коснулись моего подбородка, приподнимая голову. – Артур, у нас было много всего, почему бы не попробовать. - Хорошо, - я надеюсь, что это «закончится» никогда, и меня вновь не поставят в неловкий, до жути неправильный диалог. – А теперь, давай сходим к твоему отцу, - я уже придумал план. Я попрошу Норвегию, объясню всю ситуацию, а сам сбегу. Сбегу куда глаза глядят. Сначала к себе, а потом как получится. Я не должен любить этого человека. Так будет лучше для нас обоих. - Только оденься потеплее, - Иван быстро сменился, открывая шкаф и доставая теплое пальто с шарфом. Я послушно натянул их на себя, наблюдая, как тихо падает снег. Красиво. Зима здесь по-особенному прекрасна, пушистая и украшенная золотистыми искрами сквозь облака. Снег скрипит под ногами, хотя его ещё не так много, как бывает в январе. Погода стояла относительно теплая, хотя я мерз, послушно идя за Иваном куда-то в лес. Он придерживал меня за руку, с опаской поглядывая. Он молчал про наш разговор, видимо действительно решил, что мне нужно дать время.

***

Артур был так красив, что я невольно любовался им и его телом. Оно тонкое, приближенное к человеческому более, чем мы все. Он неестественно худой, быть может так отражалась на нем его магия, но острые черты лица и ключиц заставляли меня замирает с каким-то потаенным вожделением и не очень. Я набрался смелости, только увидев его в таком состоянии. Может, подумал, что так будет легче объяснить нам обоим, а может, боялся отказа. Я вел его осторожно, боясь за каждый шаг. Мой отец – существо жестокое и лишенное милосердия. Снег попросту его не знает, убивая любого заблудившегося путника. Зима не знает милости, не знает слез. Его крепкая изба – последнее место, в которое я хотел привести его. Генерал Мороз ненавидел всех чужих, которых приходили в его владения, он и меня то особо недолюбливал. Порой, когда я был совсем маленьким, он приходил ко мне по ночам, укачивая в особо суровую пургу и обещая, что скоро я смогу их не бояться. Годы прошли, а меня все ещё бьет страх, стоит только оставить окно ночью открытым без плотных занавесок, которые бы скрывали меня. Он многое требует от меня, всегда недоволен, желая, чтобы его единственный сын был чем-то великим. Я хмурюсь, но стараюсь принять как можно более миролюбивый вид, придерживая маленькую страну. Артур идет медленно, то ли любуясь природой, то ли лишаясь своих сил окончательно. Он дышит совсем слабо, тихо, двигаясь будто в вязкой патоке. - Ты хорошо себя чувствуешь? – шепчу я, осторожно ведя. Дорога уже скоро должна была прекратиться, а я надеялся, что он действительно сможет помочь. Все же я был обязан Артуру своим спасением. Видимо, мы будем так ходить друг за другом, то он будет защищать мою жизнь, то я его. Артур старался держать дистанцию, а я все ругал себя. Повел как полнейший идиот, фактически без согласия завалив его на постель. Веду себя хуже озабоченного подростка. - Да, все в порядке, просто слабость, - отмахнулся он, поправляя капюшон толстовки. Он часто моргал глазами, будто бы было больно смотреть на яркий солнечный свет. – Нам ещё долго идти? - Нет, - уверенно ответил я. Чем ближе подходили к мощной толстой избушке, тем больше снега и холода становилось. Порой летом здесь все промерзало насквозь, замораживая даже сок в стволах деревьев. Снег здесь глубокий, с голубым сиянием. Мы шли быстро, я хочу успеть до темноты, иначе придется иметь дело с морозницами, а без умелого мага мне убрать их не получится. Артур не ворчал, да и не говорил со мной, глубоко вдыхая морозный воздух, содрогаясь очередной судорогой. Мне становилось страшно. А чем я думал, когда решил идти к нему, а не призвать? Мне не хотелось видеть его в своем доме, не хотелось видеть вовсе, а теперь мы где-то посреди леса, забитого холода и с Артуром, которому то и дело становится хуже. Нужно было запихнуть свою гордость куда подальше и оставить человека, в которого я влюблен лежать в кровати, а не вести к психически нестабильному идиоту. Браво, Иван, логические цепочки у тебя выстраиваются годами. - Уже скоро, - пытаюсь приободрить я, однако Артур скептически смотрит на меня, прикрывая глаза. Он не верит, я и сам не верю. Однако вскоре перед моими глазами выросла небольшая, но крепкая изба с украшенными ставнями, мощной ледяной пещерой сзади и высокими мохнатыми елями. Сердце больно закололо, стоило увидеть знакомые с детства места, но страна рядом напоминала мне о том, зачем я пришел сюда. Артур приспустил капюшон, с интересом рассматривая строение завороженными глазами бледно-голубыми сейчас глазами. - Ты не боишься? – поинтересовался я, надвигая капюшон обратно. Артур недовольно пискнул, но затих. - Нет, он такой же, как и я, к чему бы мне бояться? – его голос звучал шибко уверенно, будто он каждый вечер ходил сюда чайку попить. В голове всплыла картина, как мой отец и Артур пьют вместе чай и смотрят мои позорные детские фотографии. Не самая приятная перспектива. Артур оставил меня, смело идя к двери. Мне захотелось треснуть его по голове за такое легкомыслие, а затем чуть успокоился, в конце концов, он знал многое о магии и её существах, поэтому и не боялся. Три тихих удара об тяжелую дверь и минута ожидания, которая вылилась в моем сознании, как чертов час. Да и как можно так медленно открывать, будто у него какие-то дела есть, кроме причитания о бесполезном сыне! Дверь тихо скрипнула и на пороге возник мощный силуэт. Мой отец имел аккуратную белую бородку, которая в детстве походила на бороду Деда Мороза, тяжелые голубые глаза, об которые можно было порезаться. Лицо бледное, острое, худое, с ядовитой усмешкой. Он скользит взгляд по спокойному лицу Арура, а затем добродушно улыбается, хлопая того по плечу. - Арториус, - голос звучит довольно. – Как давно я не видел тебя, а на моих владениях так и подавно. Неужели мой непутевый ребенок наконец решил искать себе нормальных друзей, - спасибо, пап. Всегда рад твоей оценке. - Артуру плохо, - перебиваю я. – Из-за моей магии. - Это так то видно, - он закатил глаза, будто бы я сморозил глупость. – А я говорил ему, не связывайся с этой пришибленной. Мало что христианка, мы не верим в богов, мы и есть боги, - он зовет за собой Артура и тот спокойно идет за ним. Просто чудесно, они что, сговорились? - Она всегда странно косилась на мою магию, - продолжает ворчать он, ставя самовар. Англия спокойно разместился на лавке, довольно прижавшись к ковру с оленями, который чуть моложе меня. Он будто чувствовал себя, как дома. - Боюсь, это действие усиления магии Ивана при помощи Древней Руси и проклятия Византии, - с мягкой улыбкой сообщил Артур. – Совместное доминирование в магии весьма опасный для телесного и духовного, а Иван инстинктивно влил то, что было слишком в меня. - Он всегда был дураком, - ещё раз спасибо, пап. Поэтому я никого с тобой не знакомлю. Обосрать они могут и без твоей помощи. Я хмуро плюхнулся рядом, игнорирую легкую изморозь на стекле. – Но я рад, что он решился взяться за голову и научится магии. Представляешь, сотню раз твердил мне, что не будет таким как я и магию использовать не будет, - я получаю легкий подзатыльник от Артура, которого уверял, что знал мало. Справедливо, заслужил. - А можете сказать…, - пытаюсь влезть в разговор я. - Не перебивай умных людей, - я хочу уже обратно в Предверие. – Так вот, как там остальные? Я давненько их не видел. - Практически все ушли, - печально ответил Артур. – Они меня там ждут, иногда приходит Рангар, он скучает, зовет за собой к мертвым. Оно и ясно, мой учитель хотел всегда быть рядом, - его пальцы начинают вырисовывать какие-то руны. – Висалла иногда плачет по ночам, прося забрать её. Но ничего уж не поделать. - Эх, все же молодец ты. - Объяснить никто ничего не хочет? – а я точно его сын? Или может меня просто нашли в лесу и решили, что забавно будет воспитать. - Я когда-то освободил твоего отца, - начал Артур. – Раньше вся магия была только на Британских островах и получить её можно было только посетив их. Когда пришли норманы, я решил, что не отдам им духов-хранителей и освободил их, получив при этом силу управления каждой стихией. Поэтому я хорошо обучаю магии. Я знаю их всех, знаю все руны и слова. - Мог бы оставить его, - фыркнул я, получая второй подзатыльник от отца. - Видишь, какой. Оставил с матерью называется, так она дурачка мне воспитала. Только Наташенька радует, танцует как мать её, красива и уперта. Эх, Марья, давно я не слышал её голоса. Может, как отдашь мне то, что мешает, дашь ещё чуток за ней понаблюдать? – он обратился к Артуру. Я ничего не понимал, но вроде, как парень, что мне нравится, был связным пунктом между мертвыми и живыми. Интересная работа, мне оставалось надеяться, что после обучения я не стану слышать голоса сугробов. - Конечно, - на стол перед нами грохнулся большой золотистый самовар, пыхтя жаром. Отец налил Артуру большую кружку чая, а затем положил туда три ложки сахара. - Пей, тебе нужно уровень сахара повысить в крови, чтоб легче перенести, - я только молча грозно стучал ложкой по стенкам стеклянного стакана, пытаясь как можно громче действовать Генералу на нервы. – Кстати, мне Наташенька пирог недавно принесла, - будто бы вспомнил он, игнорируя мои попытки вывести его из себя, а может просто сохраняя лицо перед гостем. Иль веник потерял, которым бил на по задницам каждый раз, когда мы с сестрами не слушались. - Благодарю, - я злобно отпил от стакана. – Ты чего такой? – поинтересовался Артур тихо, наблюдая за моей пассивной агрессии. - Ага, все просто чудесно, - кубик сахара в моих руках неприятно хрустнул, как и моя нервная система, от которой осталось только слово. – Просто не люблю семейные посиделки. - Тебя хотя бы убить не пытались, - выдохнул он, отпивая вновь, добавляя ложку малинового варенья. Моего любимого, кстати, но брать я его не хотел чисто из принципа. Потому что не хочется вновь возвращаться в детство, где я довольный сидел на печи, поедая пирожок с вареньем, слушая вместе с Наташей сказки от Оли, пока отец рубил дрова во дворе. Как трещал мороз, разукрашивая стекло причудливыми узорами. Как пахли сушенные травы, что висели над нами. Как мы спали вместе под лоскутным одеялом. - Да, у меня было относительно хорошее детство, - Артур мягко улыбнулся, тихо светясь. Не знаю, был ли это признак, что ему лучше или нет, но я был рад видеть это. – А ты это? - Твой отец забирает излишек твоей магии, а моя регенерирует меня, успокаивая, - объяснил он и я совсем расслабился. Значит скоро можно уйти отсюда в мой, как говорит Гилберт, притон для бомжей и может, даже займусь уборкой. - Вот, - гордо поставил на стол пирог Мороз, усаживаясь напротив. – Наташенька единственная, кто обо мне помнит. Старшие вон, считают, что самые умные, а потом пиздюлей получают и бегут просить помощи. - Я никогда к тебе не шел, - заметил я, игнорируя пирог. – Я просто пользовался своей магией интуитивно. - Молюсь всем идеальным, чтоб мои внуки были не в тебя характером, - он довольно косится в сторону Артура, который совершенно нас не слушает, занятый пирогом и регенерацией. До меня вдруг дошло, что, наверно, он ощущает мои чувства к нему и намекает на это. Я невольно подумал, какие бы у нас с Артуром были бы дети, возможно, всадники апокалипсиса, хотя Альфред вроде бы не от нас. - Ещё б у тебя внуки были, -улыбаюсь я. – Я к своим детям тебя не подпущу ни на метр, - возможно, в подвал спрячу. Тоже как вариант. Интересно, а какие родители у Артура? Отец, который убил Рим или мать, которая пленила духов магии? Генетика превосходная, Англия тому свидетель. И пиздюли раздаст, и по голове погладит. - Ещё б я твоё мнение спрашивал, - заметил Генерал Мороз, отправляя кусок пирога в рот. – Выглядишь ужасно, а дом ещё кошмарнее. Не понимаю, как сын Германика может с тобой спокойно жить. Все забросил, выглядишь, как маленькая беспомощная страна. - Спасибо за комплимент, - видимо, кому-то стоит подарить книгу по психологии воспитания. Мороз усмехнулся, а Артуру все также было насрать на нас. Зато у него уже вернули свой цвет волосы, но глаза продолжали блистать льдом. - Не за что, всегда готов указать на твою бездарность, - он перевел взгляд на Артура. Смотрел, будто оценивал, хотя и без того можно было увидеть, как многие сущности уважали его силу и мастерство. Видимо, мой отец относился к нему также, а другие страны шутили насчет фей вокруг него. – Как твоя магия, Артур? – я напрягся. Артур поднял голову, миролюбиво улыбаясь. Таким спокойным и расслабленным я видел его впервые. - Весьма стабильно, если не встречать по сотню мертвых в день, а так развивается большими этапами. Я давно перерос звание Идеального, ещё немного и смогу пройти дальше. Быть может, когда-нибудь смогу создать новый мир и забрать свой народ. Они смогут жить там, где не будет войны или боли. Вечно счастливые. - Ты можешь создать новый мир? - Чем ты слушаешь? – возмутился Артур. – Я только учусь это делать. - Он всегда так, - я не понял, тут что на моей стороне только я? – Всегда плохо слушает и делает вид, что самый умный и гениальный. - Вы закончили магией обмениваться? – поинтересовался я, разминая шею. – Если да, то мы пойдем домой. - Ему нужен сон, - заговорчески проговорил мой отец. – Не могу же я отпустить давнего друга и отправить его в жуткий лес? – мне хотелось вылить этот чай ему на голову и я молчал. Артур кивнул, не спрашивая мое мнение и Мороз кивнул в сторону второй комнате, где стояла большая двуспальная кровать. Я же остался с этим один на один, горя большим желанием убежать отсюда. - И что это за спектакль? – интересуюсь я, ставя стакан. Артур, наверно, уже спит спокойно. - Мне он нравится, он достойная пара для тебя, жаль ты слабее, - выдохнул отец. – Я хочу лучшего для своих внуков, а у Артура потрясающая магия. Если б на земле был бог, то он был бы им. - С чего ты решил, что мы с ним пойдем строить семью? - Только слепой идиот не заметит особого отношения между вами, но ты достаточный тугодум, который использовать калькулятор для сложения два и два. - Если меня будет волновать твое мнение, я обязательно спрошу его, - заметил я, ставя чашку на стол. – Я бы ушел уже, но не могу оставить его с тобой наедине. - Со мной ему то уж безопаснее, чем с тобой, - улыбнулся Мороз. – Ладно, иди к нему, переночуйте у меня, и без глупостей, - махнул рукой он, забираясь на печку. Я тяжело выдохнул и, накинув на плечи тяжелый камзол, вышел на порог небольшой веранды с чашкой горячего дымящегося чая, мешая ложкой варенье. Ночь стояла уже глубокая, дальше одинокого фонаря, который медленно раскачивался на ветру, поскрипывая, света не было, только густая осязаемая темнота. Луну застилали тугие облака, предвещая скорый снегопад. Усевшись на порог, я вдохнул морозный воздух, ощущая какое-то чувство облегчения и счастья. Если раньше моя жизнь походила на одинаковый калейдоскоп дней, то при обретении осознанной магии, при Артуре все стало вдруг таким простым, интересным и очаровательно удивительным. Я научился видеть краски, научился вновь улыбаться, несмотря на ужасную боль где-то в области груди. Дверь сзади тихо скрипнула и послышались тихие шаги, словно мой незваный гость не хотел меня беспокоить. Артур сел рядом, кутаясь в белую вязанную шаль, правда его руках был мятный чай, который он, видимо, наколдовал себе. Или же просто добавил мяту в заварник. Он тоже ощущал эту тихую атмосферу, напоминавшую детские сказки больше, чем жуткие ужасы про холодный зимний лес. - Чувствуешь? – тихо интересуется он, прикасаясь к моей руке. Я прикрыл глаза. Благо практики мне хватало, чтобы я мог уже достоверно определять длинные нити ауры. - Я не знаю, кто это, - спустя пару минут тишины признаюсь я, поглядывая на его профиль. Его губы растянулись в мягкой учительской улыбке. - Ты никогда не любил этот раздел в томе. Но в них нет ничего страшного. Если присмотреться, то можно увидеть маленькие танцующие огоньки бледного синеватого цвета, поющим о своих прекрасных видениях. Честно, никто им так и не придумал название, да и может они им и не нужны. В конце концов, не все можно описать. Их тем более. Они везде разные, где-то это летние ромашки, рассыпанные по полю, где-то весенние капли на ветках деревьев или по осени разбросанные листья. - Что-то вроде духов природы, - говорю больше для себя, выдыхая облачка пара. – Тебе не холодно? - Нет, - больше я не нахожу тем для разговора, замолкая. Артуру, видимо, лучше. Быть может, даже слышал наш разговор, не то, чтоб там было что-то важное. Мы молчали, находя в этом собственное чувство уюта. Когда не нужно с кем-то говорить, чтобы просто быть в согласии. Артур делает глоток, слегка морщась. Он никогда не любил чай с сахаром, а здесь заставили сразу три ложки, хотя нужно. Я смеюсь про себя от нелепости самой ситуации. Сидим здесь, как влюбленные подростки. - Тебе нужно поспать, - сообщил я, приоткрывая шинель, приобнимая Артура и укрываю его частью своего теплого одеяния. Он не сопротивляется, а я мысленно обещаю больше не поднимать тему, которую задумал совершенно не думая. Мы страны, по сути своей мы вечны, так что многие вопросы можно отложить. Когда-нибудь мы сможем вновь поговорить об этом, зная, что ничего угрожать не будет. Когда-то все страны смогут найти свой покой в семьях или в смерти.

Ибо никто не знает людей.