Не в сказке

      Спальня супругов Голдов имела небольшой балкончик с красивыми перилами. Летом Эмма любила попивать там чай, любоваться лесными пейзажами и наслаждаться тишиной, но не так давно щеколда сломалась, и теперь дверь, ведущая на балкон, при сильном ветре распахивалась, впуская в комнату сквозняк с улицы.       Вот и в этот раз Эмма подхватилась посреди ночи, чтобы закрыть лязгающую балконную дверь. Она уже автоматически подпёрла её плечом, а затем крепко закрыла. Только когда порывы свежего ночного ветра перестали проникать в комнату, блондинка обернулась.       Женщина рассчитывала увидеть мирно спящего мужа, но увидела пустую подушку. Только теперь она заметила, что Голда не было. Как это частенько бывало, Спасительница уснула первой, но была уверена, что муж придёт позже и обязательно ляжет рядом.       Однако её уверенность не оправдалась на сей раз. Спасительница не стала спускаться вниз, искать его по всему дому, звать, рискуя разбудить Хоуп. И так было понятно, что он не вышел попить воды или прогуляться по ночному саду вокруг дома — его просто здесь нет.       Миссис Голд села обратно на кровать. Она бросила взгляд на крепко запертую балконную дверь, продолжая ощущать мороз по коже. Эмма вдруг осознала, что настоящий сквозняк в их спальню и в их дом впускает вовсе не сломанная щеколда; истинные причины похолодания совсем другие, и, кажется, рождённая для того, чтобы справиться с проклятием, с этим она сможет справиться едва ли.       Остаток ночи Эмма спала плохо, всё ворочалась с боку на бок или же ненадолго проваливалась в некрепкий сон, а едва за окном рассвело, и вовсе поднялась с кровати и стала бродить по дому с чашкой кофе, параллельно пытаясь обдумать, что ей делать дальше.       Вариантов у неё, в общем-то, было немного — просто пустить всё на самотёк и ждать, чем всё закончится, — и не факт, что собственным счастливым финалом. Устроить мужу скандал и поставить перед выбором — и снова не факт, что ей его выбор понравится. Ну и последнее — просто молча покинуть Сторибрук.       За то недолгое время, что она пробыла здесь (хотя, если сравнить все её передвижения за последние годы, время в Сторибруке — самое долгое), этот город успел стать её домом. Самым настоящим домом — уютным, временами сумасшедшим и причудливым, но тем самым, который она так мечтала обрести всю свою жизнь, столько, сколько себя помнила, а теперь, похоже, лучшим выходом было просто его покинуть навсегда.       Раньше Эмме казалось, что если она найдёт родителей, если обретёт дом, то сделает всё, чтобы больше никогда его не потерять. Но, как выяснилось, только сказки заканчиваются хэппи-эндом; в реальности всё иначе. В реальности родители хотят лишь, чтоб она бросила мужа, утверждая, что тот её не любит, а он, как нарочно, подкидывает ей поводы, чтобы она могла убедиться в их правоте. Они желают покарать Королеву, которая, возможно, больше, чем кто бы то ни было, нуждается в поддержке. Её родители будто живут в искажённом мире, где всегда побеждает добро, но никто не хочет знать цену этой победы.       Наши кости ломаются от болезней, ударов и ещё множества физических повреждений. Наши души ломаются от предательств, но на самом деле самый большой вред и разрушение наносят наши иллюзии. Самую большую боль мы чувствуем, когда они разбиваются, раня нас осколками. Наши души ломаются, когда наши главные мечты не соответствуют нашей реальности. Она так мечтала о любящих маме и папе, но они так заняты высшими целями, что, может быть, и не сразу заметят, что она исчезла так же спонтанно, как и появилась.       И сейчас, понимая, что, возможно, семью, о которой она так мечтала, ей так никогда и не обрести, хотя она была в шаге, в одном крохотном шаге от исполнения мечты, Эмма чувствовала, как ломается изнутри, и это причиняло ей такую боль, что щёки намокли от влаги, хотя ещё в детстве она усвоила — слёзы ничем не помогают.       Через полчаса, насухо протерев глаза, Спасительница одела свою красную кожанку, которая была то ли её второй кожей, то ли защитным щитом от внешнего мира, а может, и тем и другим, и вышла из своего дома. Даже если она решится однажды тихо покинуть город, то сделает это только после того, как получит ответы на все вопросы, главный из которых — почему те, кто должен был защищать, просто бросили её.       Почему Реджина наслала проклятие, которое заставило её родителей так поступить? Чем дольше Эмма думала об этом, тем больше ей казалось, что главным злодеем в этой истории была вовсе не королева.       

***

      Тёмный, как и его жена, провёл эту ночь почти без сна. Он сидел в маленькой комнатушке, что была надёжна скрыта от взора посетителей лавки. Сидел напротив кровати, в которой мирно спала Красавица, и размышлял о том, что ему делать дальше.       Голд был мастером интриг. Поэтому, когда Тёмный понял, что Кора не сможет наложить заклятие, стал ждать рождения её дочери — терпеливо, год за годом, а потом так же терпеливо, день за днём, взращивать в душе юной принцессы лютую ненависть, которой бы хватило для того, чтобы наслать заклятие на целое королевство. Потом он ждал в беспамятстве ещё тридцать лет. Вот только все его интриги, коварные планы и все годы ожидания пока прошли впустую, не дав своих плодов — ведь это ещё ни на шаг не приблизило его к сыну, которого он так стремился найти. Вместо воссоединения с наследником Тёмный в очередной раз загнал себя в ловушку, из которой пока не видел выхода.       Белль была так чиста и невинна, она улыбалась во сне, ресницы подрагивали — видимо, ей снился прекрасный сон. Она была ему необходима. Она словно была утраченной частью его самого, которую он мечтал вернуть столь же отчаянно, сколь мечтал вернуть сына. Но ведь дома его ждали жена и дочь. Его малышка Хоуп, которую он любил настолько сильно, насколько только возможно любить кого-то в любом из миров.       Как ему теперь выбрать? Остаться с семьёй или с той, которая предначертана ему всеми канонами сказочного мира? Голд старался об этом не думать, но что-то подсказывало ему, что этот выбор в конце сделает не он, и результат ему вряд ли понравится.       Тёмный просчитал практически всё, но, кажется, не учёл одной маленькой детали, на первый взгляд, совсем незначительной. Он не подумал, что принесёт с собой разрушение проклятия. Он не учёл, что, когда морок будет разрушен, весь город окажется зажат в тисках между сказкой и реальностью. Между двумя жизнями, которые будут несовместимы, и необходимость выбора каждого из горожан будет сводить с ума.       Едва проснувшись, Красавица убежала в библиотеку, ту, что была под ратушей и много лет пустовала без хозяйки. Она всегда обожала книги, и он раздобыл для неё ключ, как в своё время наколдовал библиотеку в своём замке. Сам же Голд остался в лавке, пытаясь собраться с мыслями. Похоже, ему снова нужен был какой-нибудь хитроумный план.       Случайно посмотрев в окно, Тёмный вдруг заметил красное пятно кожаной куртки. Его супруга куда-то шла быстрым и уверенным шагом. Спасительница не смотрела в его сторону, а он не стал выбегать из лавки, чтобы её окликнуть. Чутьё подсказывало мужчине: жена заметила его отсутствие дома ночью, а значит, их в любом случае ожидает серьёзный разговор, так почему бы не отложить его до вечера?       Эмма действительно старалась не поворачивать голову в сторону лавки, чтобы случайно не столкнуться взглядами с мужем. Ей казалось, что это совсем ни к чему, особенно если он там не один, но вот, проходя мимо кафе, она всё же заглянула в одно из окон и увидела ссору.       Причём ссорились на этот раз не бабушка с внучкой — их ссоры стали почти обыденностью этого городка; сейчас, стоя у крайнего столика у окна, отношения выясняли её родители и Королева. Спасительница решила вмешаться, ведь именно Королеву она и искала.       

***

      Эмма вошла. Перепалка слышалась от самого входа, но по мере её приближения из неразличимой брани звуки образовались в слова, и вот наконец она услышала чёткую фразу Реджины:       — Я всегда была Королевой, это вы добавили «злая» к моему имени!       Дэвид стыдливо отвел глаза, а вот Снежка набрала в грудь побольше воздуха и открыла рот, чтобы громко парировать, но произнести ничего не успела — в этот самый момент к ним подошла Эмма.       — Всё, хватит! — командным тоном произнесла она. Голос блондинки был настолько жестким и строгим, что Белоснежка даже вздрогнула. — Оставьте её в покое!       — Эмма, но она… — попыталась возразить Мэри Маргарет, выпустив из лёгких заранее набранный воздух.       Однако Эмма не дала ей договорить.       — Хватит на неё нападать! Человек из дома впервые вышел, и что — должен выслушивать нотации?       — Вообще-то тебе не следует вмешиваться в разговоры взрослых! — В Белоснежке вдруг включилось нечто материнское, хоть и с опозданием на тридцать лет, но это не помогло.       — Мы с тобой одного возраста! — отрезала непокорная дочь.       После Эмма поспешила вывести королеву из кафе. На неё единственную не действовал магический морок, она одна могла видеть, как на самом деле плохо выглядит её величество. Беременность действительно давалась ей очень тяжело.       

***

      Миссис Голд привела Королёву в её особняк и, усадив на диван в гостиной, поднесла ей стакан воды, а затем присела напротив. Дождавшись, пока Реджина до дна осушит ёмкость, Эмма тихо спросила:       — Плохо себя чувствуешь?       — Терпимо, — Миллс вытерла влажные губы ладонью.       — Давай поговорим?       — Снова начнёшь меня убежать в том, что Дэвид должен всё знать? — спросила Реджина, пытаясь всем своим видом показать, что данный разговор ей ни в коем случае не интересен.       — Нет, в другом — о том, что ты сказала сегодня.       — Что я уже такого успела сегодня сказать? — женщина нахмурилась.       — Ты всегда была королевой, это они добавили «злая» к твоему имени, — почти процитировала блондинка. — Расскажи мне, что произошло в вашем прошлом? Я уверена, что не мог человек просто так проснуться утром и понять, что хочет проклясть целое королевство.       Королева снова вздохнула. Психотерапевтический сеанс также не входил в её планы, но, с другой стороны, почему бы всё не высказать?       — Я была королевой, но до того я была принцессой, милой девочкой, которая обожала лошадей, мальчика-садовника и никогда не мечтала о славе. Мне всегда хотелось свободы и любви… — Реджина опустила взгляд. — Любви, которой мне так сильно не хватало. Моя матушка растила будущую королеву, а материнская любовь для королев не столь обязательна, как манеры и осанка. И вот однажды, сбежав на прогулку на лошади с мальчиком-садовником, которого я безумно любила, я спасла девочку, принцессу соседнего королевства, — уточнила Королева, поведя бровью. — Её лошадь понесла, и если бы мне не удалось её остановить, малышка бы разбилась.       Сделав недолгую паузу, её величество процедила сквозь зубы, чувствуя, как по реке памяти на маленькой лодочке уплывает в те самые времена:       — Хотя лучше бы она разбилась…       Эмма слушала очень внимательно, пытаясь не пропустить ни одного слова. Временами блондинка хмурилась, временами восклицала, иногда кусала нижнюю губу, а бывало, закрывала рот ладонью, словно пытаясь сдержать крик, который рвался наружу. Как она и предполагала, в этой истории не было неисправимых злодеев или непогрешимых героев. Каждый имел свою светлую и тёмную сторону, каждого было за что любить и ненавидеть.       Когда рассказ был окончен, Эмма перестала внимательно слушать и огляделась. Оказалось, что за окном уже стемнело. Королева потратила на свой рассказ весь день. Миссис Голд понимала, что, скорее всего, Эшли уже замучилась с двумя детьми, ведь именно она сегодня следила за Хоуп, но и просто пойти домой после всего, что только что услышала, тоже не могла.       — Голд манипулировал тобой, неужели ты этого не видела? — проговорила Эмма, немного запоздало осознав, что сейчас она говорит о своём муже, который и вправду оказался не так прост.       — Он умело использовал мой гнев против меня же, — сказала королева, дёрнув плечом и потирая одну руку о другую. — Ему нужно было, чтобы кто-то наложил проклятие, а затем нужно было, чтобы оно пало. Я не знаю его настоящих причин, он никому их не говорит и, может быть, никогда и не скажет.       — Но почему он сам не наслал проклятие?       — Он с чего-то решил, что проклятие может наслать только ведьма рода Миллс, хотя всё проще. Он просто не мог, у него не было главного ингредиента…       — Сердца дорогого ему человека, — прошептала Эмма, и сама ужасаясь того, что сказала.       — Да, — соглашаясь, кивнула Реджина, — в те времена и ему никто не был дорог.       

***

      Позвонив Эшли и попросив её ещё присмотреть за Хоуп, Спасительница направилась в лавку, надеясь найти там своего мужа, и желательно не в объятиях Красавицы, хотя последнее зависело, кажется, только от везения, которым Эмма не сказать, что обладала.       Колокольчик звякнул, дверь распахнулась. Картина, представшая пред взором Спасительницы, была не так уж безвинна — в этот самый момент её муж бережно одевал на шею Красавицы бриллиантовое ожерелье.       «Ну, хорошо хоть не в постели», — подумала про себя Эмма и, дождавшись, пока муж застегнёт украшение, громко крикнула:       — Румпельштильцхен! — и сама удивилась тому, что впервые назвала его настоящим именем.       Услышав своё имя из уст жены, которая всегда звала его исключительно мистер Голд, мужчина отпрыгнул; хорошим знаком это явно не было.       — Надо поговорить, — строго проговорила блондинка.       — Может быть, отложим это до дома? — несмело предложил мужчина. Сейчас он совсем не напоминал грозного злодея, а был всего лишь растерянным неверным супругом, который был застигнут почти на месте преступления.       — Нет, Румпель, мы поговорим сейчас! — выкрикнула Эмма, а Белль поспешила выбежать из лавки, дабы не быть свидетелем того, что будет дальше.       

***

      — Румпель! — вдруг чисто интуитивно выкрикнула Спасительница, вынырнув из своего прошлого и обнаружив, что в настоящем стоит посреди леса на небольшой полянке. Задумавшись, она не заметила, как сюда дошла.       — Румпель! — зачем-то крикнула она ещё раз, и голос её был полон отчаяния и безысходности, однако совершенно неожиданно на её крик отозвались.       Звучным эхо, которое тут же разлетелось по лесу, распугав птиц, мужской голос выкрикнул её имя в ответ. До боли знакомый мужской голос.       Эмма вернулась и стала крутить головой по сторонам, пытаясь хоть что-то заметить, а спустя пять минут один из кустов зашевелился, и из-за него вышел Голд — такой, каким она его помнила, даже плен в клетке у ведьмы, похоже, его ничуть не изменил.       — Здравствуй, Эмма!