Фетиши404

      Бинты — это способ спрятать свои шрамы, говорили вокруг. Но были не правы…       Бинты Дазая были не для этого. Они лишь прятали его красоту от глаз окружающих, заставляя думать о том, что под ними бесчисленные уродства и отсутствующее око. Все ради того, чтобы ревнивый любовник не нервничал. Дазай готов завернуться хоть в 8 слоев плотной ткани, лишь бы его никогда не бросили и не разлюбили.       Осаму сидел в своей комнате их общего домика на краю леса. Протекающая вблизи речка приятно шумела за раскрытым окном. Здесь не было ни души. Дазай сидел на татами в одной рубашке и развязывал бинты. Сейчас они были ему не нужны. Хотелось побыстрее их сбросить и искупаться в реке. Скорее всего она уже нагрелась от палящего солнца и лишь на самой глубине, где бьют ключи, — ледяная.       Осаму был обычным подростком и ему было невыносимо скучно дожидаться хозяина жилища и по совместительству главу мафии. Раньше он частенько рисковал жизнью на миссиях со своим напарником, который был старше чуть ли не на десяток лет. В глазах многих это выглядело довольно мило. Коренастый мужчина, всячески пытался защищать худого подростка. Дазай совершенно не волновался за свою жизнь, он не боялся получить ранение или умереть, но напарник всегда прикрывал его.       Однажды Накахара вовремя успел обнять своего маленького коллегу, защищая от взрыва. Тот уперся испуганным личиком в широкую грудь. Осколки впились в спину старшего, но Осаму почувствовал всю его боль на себе. Щупленькое тело Дазая вздрагивало, пока Накахара улыбаясь, стойко принимая острые кусочки стекла и металла. Не выдержав, Осаму заплакал. Ему было больно за Чую и его самоотверженность.       С того случая и начались их отношения. Там, в больнице Дазай рыдал не переставая. Ему дали горсть успокоительных и заставили выпить. Трясущимися руками он поднес бокал с водой к лицу, но зубы стучали по стеклянному краю. И тогда Накахара сказал ему: «Если ты и правда так беспокоишься за меня, я хочу, чтобы ты был спрятан от подобной участи. Я хочу, чтобы ты носил бинты, словно мы с тобой были ранены вместе. Пусть только я буду знать о твоем секрете, пусть только я буду видеть тебя без них.»       Накахара усмехался, лежа на казенной кровати. Густо перемотанный бинтами, он смеялся над собственной просьбой, которая была абсурдной и невыполнимой. Чуя немало удивился, когда Дазай коротко кивнул. Подросток выудил руку старшего из-под одеяла и прижался к ней губами, поклявшись, что исполнит его желание. С того случая Осаму носит бинты по всему телу. Никто толком не знал, зачем они были нужны, если никто ни разу не видел, как Осаму тащат на носилках в госпиталь или же перевязывают свежие раны.       Через какое-то время в их жизни произошли глобальные изменения. Накахара стал новым боссом и больше не мог быть напарником Дазая, больше не мог спасать и оберегать его на миссиях. Тогда он упрятал подростка подальше от опасности и от взглядов других. Накахара боялся, что какого бы отважного и преданного человека он не поставил бы к Осаму в напарники, тот все равно не убережет его маленького шатена. А еще Чуя иногда задумывался о том, что Дазай может случайно влюбиться в нового напарника, а еще — уйти от него к кому-то более привлекательному и молодому.       Мужчина был невысокого роста, но с довольно выразительной внешность, приковывающей взгляды. Его крепкое телосложение заставляло любого чувствовать убийственную тяжесть, даже если не было возможности ощутить ее на собственной шкуре. У Чуи было все — деньги, власть, красота. Но у него не было уверенности в чувствах других. Он боялся потерять то, что любит, боялся упустить тот самый миг, когда глаза Осаму перестанут светиться из-за него и ради него. Этот дом на краю леса, Чуя купил специально. Он устроил здесь любовное гнездышко для своего Осаму. — Любимый ты здесь? — послышался вкрадчивый голос из-за цветастой ширмы, прикрывающей вход в комнату. — Тут… — тихо отозвался Дазай, пытаясь как можно быстрее накрутить обратно все это обилие тряпок и марли.       С тех пор как они начали встречаться прошло около двух лет, но Чуя до сих пор не видел Осаму обнаженным. Кажется, Чуя забыл о том, что по условиям обещания, Осаму мог быть без ничего на виду у него. Так что Дазай запаниковал, стараясь вернуть себе привычный вид. — Я вернулся, а ты не вышел меня встречать. Грустно. Ты не ждал? — Ну конечно же ждал, — встал со своего места Осаму и тут же прижался к груди рыжеволосого мужчины. — Ты такой юный, Осаму, но, кажется, что скоро будешь выше меня, и я не смогу носить тебя на ручках, — рассмеялся мужчина, крепко обхватывая тонкую талию шатена, — Что ты такое делал? — Я… Стало жарко и я…       Подросток отстранился от мужчины и уставился в пол, теребя край рубашки. Бинты были кое-как накинуты и расслаблены, на ногах какие-то черные гольфы, белья видно не было из-за длины рубашки. Дазай прикусил губу от волнения, что его поругают за то, что он в таком виде среди бела дня.       Накахара терпеливо ждал, не торопя Осаму. Он смотрел как тот перебирает пальчиками тонкую ткань. — Я хотел искупаться в реке, — выдохнул Дазай и поднял наконец-таки глаза на мужчину. — М… — только и ответит Чуя, что распалило страхи подростка. — Я не хотел нарушать слово. Меня тут никто не увидел бы. Просто… так жарко. Но если нельзя, я больше не буду, — шатен зажмурился, ожидая пощечину.       Чуя не собирался ругать его за это. Он совершенно не злился, да и не был ревнив до абсурда. Его насмешила подобная реакция. Видимо, Осаму не совсем его понял. Однако Накахара впервые видел подобные эмоции. Вид подростка, ожидающего наказание заводил мужчину.       Между ними не было сексуальной связи. Накахара и правда любил шатена, но не прикасался к нему. Хотел, чтобы тот подрос, ведь для подобного нужно было твердое согласие. Чуя не был уверен, что тот уже готов, поэтому тянул с их первым разом, ожидая удобного момента или инициативы подростка. — Никто не увидел бы. Это правда, но… Могу ли я быть уверенным, что ты не собирался уйти? Что ты все так же любишь меня? — Накахара мягко прикоснулся к щеке шатена, на что тот мелко вздрогнул и открыл глаза. — Я никогда не уйду, потому что я действительно люблю тебя, — твердо ответил Осаму, уверенно глядя в глаза рыжеволосого. — Доказательства? — шутливо отозвался голубоглазый. — Ты мне не веришь? Я же готов на все… — Ладно не бери в голову, — сказал Накахара и пошел в зал.       Оставив Дазая в его комнате одного, Чуя сел на кресло. — Можешь продолжать, — крикнул Накахара из другой комнаты.       Осаму с минуту стоял без движения. Обычно Чуя, приходя домой, часами целовал его куда придется — щеки, веки, руки, носик, шейку… Он хватал кареглазого, усаживал к себе на колени и крепко сжимал в объятиях так, что Дазаю в конце концов надоедало и он вырывался. Но сегодня что-то пошло не так. После того как они обнялись, начался вот этот странный разговор, а дальше не было ни одного поцелуя. Осаму прокручивал в памяти каждое свое слово, желая понять, что он сделал не так. Накахара определенно сердился, но в то же время выглядел по-домашнему добродушно, словно Осаму просто выдумывает. Хотя… Дазай вдруг замер. «Чуя сказал — докажи, что любишь и не уйдешь. Я должен это сделать, но как?»       Пока паренек обдумывал причины поведения Накахары и пути разрешения возникшего вопроса. Чуя пытался унять возбуждение чем-то успокаивающим сознание. Он полулежал в кресле с закрытыми глазами и потягивал из бокала ароматное вино. Запах этого напитка заставлял отвлечься от мыслей о Осаму. Чуя старательно представлял процесс изготовления вина. Перечисляя все стадии от посадки виноградников до момента созревания в бутылке. Где-то на середине его мысли снова были потревожены голосом Осаму. И пошлая фантазия заиграла новыми красками.

Мир грез

      Теперь уже человек, собирающий виноград не просто работник, а его Осаму. И не за зарплату, а в качестве раба. Вот Накахара-владелец фабрики видит, как раб случайно спотыкается и просыпает львиную долю лучшего винограда. Плетка свистит в воздухе и опускается на оголенные ножки подростка, тот пронзительно вскрикивает. «Тц! Не кричи. Ты совершил непростительную глупость и должен получить наказание. Живо за мной»       После этих слов они идут в сторону дома. Дазай садиться на колени перед своим хозяином, что уже расположился на широкой перине барской кровати. Осаму-раб страдальчески смотрит, внимая каждому слову. «Хочу, чтобы ты разделся.»       Раб раздевается, скидывая с себя пыльную одежду дрожащими руками. И снова оказывается на коленях. Чуя гладит его по голове и перемещает руки на свой пах. Твердый член упирается в маленькие ладошки подростка. «Ты же понимаешь, что должен сделать?»       Осаму сначала кивает, а потом отрицательно мотает головой. Хозяин винодельни усмехается. Расстегивает брюки, обнажая свой эрегированный член и касается его ладонью раба. Осаму обхватывает и начинает водить руками, внимательно следя за реакцией мужчины. «Достаточно. Садись.» — приказывает хозяин.       И паренек смотрит с ужасом то на Чую, то на его большой размер. Дрожа всем телом он едва не падает от страха. Ноги подгибаются и не слушаются. Но он все-таки залезает на коленки Накахары и замирает. Сильные руки приподнимают узкие бедра подростка и задают направление. Раб ждет своей участи, зажмурившись точь в точь, как сегодняшний Осаму…

***

— Тфу! Гребаный Дазай! — шепчет Накахра, ощущая как член больно упирается в ширинку. — Ну прости меня, пожалуйста, — отвечает подросток откуда-то снизу.       Чую словно током прошивает от того, что голос Осаму совсем рядом. Накахара осторожно открывает глаза и видит того перед собой на коленях, правда в одежде. Мужчину бросило в жар от стыда за свои фантазии. И вот уже вроде как полегчало, потому что возбуждение перекрылось смущением за всю эту фигню в его голове. — Нет-нет. Это ты меня прости. Я вовсе не хотел ссориться. Мне ничего не нужно доказывать. Я верю тебе, — Накахара потрепал шоколадные волосы на макушке Дазая и встал с кресла, намереваясь уйти в ванну. — Но! Я хочу доказать… — Осаму, встань! — прервал подростка Накахара. — Чуя, не отталкивай меня. Я знаю, что должен сделать. — Нет! Ты ничего не должен. Иди на речку, как и хотел, я в душ. — Тогда пойдем на реку вместе, раз ты все равно купаться собираешься, — Осаму схватил Накахару обоими руками за локоть. — Не хочу. — Хм… А там из леса маньяк выйдет и утащит меня голенького, — словно задумавшись заявляет Дазай. — Пойдем, — изменив тон, тут же меняет планы Чуя, — Только плавки надену.       Осаму снял с себя бинты и рубашку, оставшись в одних плавках. Как только Накахара появился, паренек недоверчиво взглянул на него. — Зачем тебе шорты? — Обратно холодно возвращаться будет. Я их надену. — Да? — Да. Идем.       Оказавшись в воде они дурачатся словно дети, брызгая водою направо и налево. Поднявшаяся туча брызг переливается в золотистом сиянии солнца, что готовится к скорому закату. Они заплывают все дальше и дальше, где-то на самом дне вода более прохладная, она бодрит. Рельефные мышцы Накахары перекатываются, а кожа словно светится обтекаемая прозрачной водой. Широкие плечи Осаму торчат над водой и в тех местах, где кожу не скрывает водяная толща, бегают мурашки. Дазай вышел на берег и присел у самой кромки реки. Накахара любовался издали, опасаясь приближаться. Сейчас ему удалось сдержать возбуждение, но подобное может снова дать о себе знать. Чуя нырнул разок-другой, чтобы окончательно привести свои мысли в порядок. Накахара встряхнул лишнюю влагу с волос и зачесал пальцами назад. Огненные волосы сейчас казались еще ярче, а голубые глаза — прозрачнее. Пока он выходил на берег, Дазай ловил каждое его движение, каждый изгиб. Его губы шептали что-то невнятное. Чуя сел напротив подростка, прислушиваясь, но тот тут же умолк, опустив глаза. — Хей, ты чего не купаешься? — Я загараю. — Мм, но, кажется, ты замерз, — сказал мужчина, проведя двумя пальцами от шеи до пупка подростка. Волна мурашек еще более мелких прокатилась по телу, а мышцы животика дрогнули.       Осаму поднял глаза и улыбнулся, глядя на такое же счастливое лицо напротив. — Тогда может ты наконец-то поцелуешь меня? — Ого! Я обычно с боем получаю эти поцелуи, а тут, глядите-ка! Сам Осаму снизошел до поцелуя с каким-то там Чуей. — Ну, Чу, не сердись, я же люблю тебя. Больше не буду так, только помирись со мной. — Чу? Даже лень до конца имя мое назвать. Просто прекрасно, — рассмеялся Накахара, вставая с отмели. — Нет-нет, сначала ты должен поцеловать меня, — подскочил Дазай и кинулся к уходящему.       Накахара тут же обернулся и Осаму, не справившись со своей скоростью влетел в его грудь, выбив из своей весь кислород. — Кха. Не надо так резк… — Осаму не успел договорить, потому что его губы накрыли уста Накахары.       По-детски нежные и незамысловатые поцелуи, бисером посыпались на Осаму, прикрывшего глаза от удовольствия. Чуя легко касался его, придвинув за талию ближе и коснувшись обнаженной кожи подростка своей. Чуя улыбался в поцелуи, сжимая бока сильными пальцами. Мужчине нравилось сжимать худое тело Дазая в своих объятиях чуть ли не до хруста, но он всегда знал, где кончается эта грань между «крепко — больно». А Осаму любил сопротивляться, но сейчас, когда он был отлучен от привычного поведения мужчины — занервничал и был готов сделать что угодно, лишь бы его любили так же крепко и искренне…       Дазай был уже достаточно взрослым, чтобы понять, что пора перейти к чему-то новому в их отношениях. Пока Накахара предавался мечтам, Осаму штудировал всякие статьи в интернете о том, как «доказать» свою любовь. От некоторых вещей было страшно и плохо, но шатен решил перебороть в себе страх ради Чуи. «Наверное, ему было тяжело держаться. А я и не думал о подобном, принимая только его ласку. Я должен попробовать ради Чуи. И если я правда люблю его, то это не будет настолько тяжелым испытанием.»  — решил про себя Осаму. — Чуя, пойдем в ванную, я замерз. — А я говорил. Давай скорее.       Включив горячеватую воду и добавив пенку парни залезли в широкое джакузи в плавках. Сели напротив друг друга. Осаму снял белье и подмигнув голубоглазому бросил их в корзину для белья. — Я попал, а ты? — И я не промажу, — поддался провокационным словам Чуя, кинув точно в цель, — Видишь? — О, да! Давай я тебя поцелую за это.       Осаму подполз к мужчине и поравнявшись с его губами поцеловал, но не так как раньше. Неумело, но со всей страстью он стал проталкивать язык в рот старшего. Чуя был приятно удивлен. Он сразу же ответил парнишке, захватывая его ротик. Язык мужчины щекотал внутреннюю часть щек Дазая, что откровенно плавился в умелых руках. Чуя легонько усмехнулся, отмечая про себя, что Осаму слишком доверяет ему. Оторвавшись от припухлых губ паренька, Накахара посмотрел в его осоловелые глаза. — Осаму… — Не останавливайся, прошу, — прошептал Дазай и сел на колени мужчины лицом к лицу. — Ты не готов еще. Я думаю, что мы подождем твоего совершеннолетия, осталось всего ничего. — Нет, это слишком долго. Мне уже 17 с половиной, а до 21 я не дотяну. — Осаму, что это за слова такие «не дотяну»? — рассердился Накахара, думая, что тот говорит о смерти. — Я просто не выдержу ждать этого дня. Прочитал об этом… Прости, что раньше не задумывался. Я хочу тебя. Сделай это прямо сейчас, — сказал подросток и смущенно отвел глаза в сторону. — Тс, — приставил палец к губам Дазая Чуя, приказывая молчать, а потом снова поцеловал.       Осаму подрагивал от предвкушения, возбуждения и страха. Чувствуя, как по кожи касаются теми же поцелуями, что и раньше, он немного успокоился. Между ними ничего не изменится. Чуя все так же будет его любить, ласкать и оберегать. Осаму просто сделает для него что-то приятное.       Подхватив какое-то молочко для тела, стоящее на подвесной полочке около джакузи, Накахара густо смазал пальцы и окунул в воду. Пусть так часть крема и смоется, пальцы все равно будут скользкими. Шатен устроил свое личико в сгибе шеи возлюбленного и зажмурился. Чуя стал аккуратно вводить пальцы в неподатливое колечко мышц.       Дазай не чувствовал боли, но ощущения были непривычными. Обхватив шею мужчины он изо всех сил вжимался в его тело, стараясь чувствовать себя расслабленным, принимая пальцы. Два пальца вошли и замерли. Дазай открыл влажные глаза. От того, что он очень сильно жмурился перед глазами плясали блестящие разноцветные искорки и точки. Чуя улыбался, гладя свободной рукой по спинке растерянного мальчишки. Да-да, сейчас 17-летний паренек казался мальчишкой, что боится взрослого дяденьку. Чуя стал двигать пальцами туда-сюда в лоне подростка, разрабатывая узкие стеночки. Осаму чувствовал какую-то странную легкость и одновременно скованность. Мышцы ануса стали непроизвольно сокращаться, обхватывая пальцы мужчины. Осаму заерзал, чувствуя возбуждение и тогда Чуя стал добавлять третий палец. С ним становилось сложнее, а Осаму снова стал зажиматься, больно хватаясь за плечи. — Расслабься, это всего лишь пальцы.       Дазай кивнул и глубоко вздохнул, закрыв глаза и запрокинув голову назад. Чуя припал к его шее, скользя свободной рукой по груди подростка. Нащупав член Дазая, Накахара стал водить по нему свободной рукой. Осаму стал рвано дышать, уставившись на Чую. — Тебе нравится? — Все такое непривычное… Но мне приятно, потому что это делаешь именно ты.       Доведя руками член Дазая до разрядки, Чуя добавил прямо во время волны оргазма еще один палец, растягивая как можно дольше. — Осаму, слушай, сейчас ты должен будешь немного привстать, — подтянув Дазая ближе, заговорщически прошептал Накахара, — И расслабиться по-максимому. Отбрось все о чем ты думаешь, вдохни. А теперь, выдыхай.       Как только Осаму стал с шумом выдыхать, Накахара коснулся крупной головкой отверстия и немедля, пока оно снова не начало пульсировать, вошел наполовину. Осаму мелко подрагивает, коленки скользят по гладкой эмали джакузи. Осаму тяжело дышит и смотрит испуганным взглядом на Накахару, но тот всячески успокаивая его, придерживает за талию, чтобы тот опускался плавно. Как только член Чуи оказался внутри парнишки полностью, на ресницах карих глаз выступили слезы. Чуя повел бедрами. — А… — отозвался Дазай, почувствовав, что сам он пошевелиться не может.       Мышцы ног словно сковало судорогой. Чуя начал двигаться, отыскивая нужный угол. Дазая все это время потряхивало и он мычал от каждого движения внутри. Как только Накахара нашел что искал, он стал ритмично вдалбливаться в это место. Слушая как подросток заходится в череде хрипов и стонов…       Как только все кончилось и потенциал обоих иссяк, Осаму поцеловал Чую в губы и сказал: — Я люблю тебя. Все, чем я мог доказать тебе это был мой первый раз. Ты и не представляешь как я странно себя чувствую прямо сейчас. Хочется сбежать от стыда. И вообще внутри… Словно я все еще чувствую твои толчки. Я растерян… Но ради тебя я готов повторять это снова и снова. Говорят, что с каждым разом будет все легче и легче. — Осаму, прости, что вынудил тебя своими словами. Я правда без умысла… — Не извиняйся. Я правда хотел попробовать, хоть и боялся. Я должен был сделать это раньше.       Накахара прервал его речь глубоким поцелуем. Сегодняшний день сделал их ближе. Чуя понял, что Осаму действительно любит его и никуда не денется. Так что держать его силой никогда не придется.       На душе у обоих стало легче.