Глава 12 конец и Взрослые тоже умеют смеяться
29 июня 2020 г. в 17:35
Но глаза Гермионы горели стальным блеском, какой бывал иногда в глазах у профессора МакГонагалл.
— Зелье не подействует без волос Крэбба и Гойла, — объявила она непреклонно.
— Вы хотите говорить с Малфоем или нет?
— Хорошо-хорошо, — кивнул Гарри.
— А как же ты? Ты-то у кого достанешь волосы?
— Я уже запаслась! — Гермиона достала из кармана крохотную бутылочку, в ней был один-единственный коротенький волосок.
— Помните Милисенту? Мы с ней боролись во время дуэльной тренировки. Она еще хотела меня задушить. Этот волос остался у меня на мантии. На Рождество она уехала домой, но я скажу слизеринцам, что надумала вернуться. И Гермиона побежала взглянуть, как там варится архисложное зелье.
— Стойте, разве только не трое остались, и ты проверяла чей это волос? — Регулус зыркнул на нее.
— Нет, но я думала ее.
-Да, по вашим лицам, что-то случилось не так
Рон обернулся к Гарри с выражением обреченной покорности судьбе:
— Ты когда-нибудь еще видел план действий, в котором было бы сразу столько нарушений школьных правил?
Однако, к немалому удивлению Рона и Гарри, первая стадия операции прошла без сучка, без задоринки, в соответствии с намеченным планом. После рождественского чая они затаились в пустынном холле, поджидая Крэбба и Гойла — те еще оставались в одиночестве за слизеринским столом, уминая четвертую порцию бисквитов со взбитыми сливками. Шоколадные пирожные Гарри положил на видное место — перила в холле. Увидев, что Крэбб и Гойл выходят из Большого зала, друзья быстро спрятались за рыцарскими доспехами возле входных дверей.
— Какой же ты будешь толстый! — прошептал Рон, глядя на Крэбба, который толкнул локтем Гойла, показывая на пирожные. Оба схватили лакомства и с наслаждением запихали их в широченнцр рты. С минуту они жадно жевали, и тут же, с тем же самым выражением блаженства, повалились навзничь. Труднее оказалось тащить их через весь холл в кладовую. Бережно уложив беспомощных врагов между ведер и швабр, друзья приступили к следующему этапу. Гарри вырвал пару волос с головы Гойла, Рон проделал то же с шевелюрой Крэбба. Пришлось еще стащить с них ботинки — их собственные вряд ли пришлись бы впору ножищам Крэбба и Гойла. Покончив с этим не без внутренней дрожи, друзья поднялись наверх, в туалет Плаксы Миртл. Из кабинки, где Гермиона колдовала над зельем, валил густой дым. Натянув мантии на лица, Гарри и Рон осторожно постучали в дверь.
— Гермиона?
Послышался лязг задвижки, и появилась Гермиона — сияющая и взволнованная, у нее за спиной тяжело булькало таинственное варево. Три стеклянных стакана уже стояли наготове на туалетном сиденье.
— Достали? — спросила она шепотом. Гарри показал ей волосы Гойла.
— Отлично. А я утащила мантии из прачечной. — У Гермионы в руках был большой пакет.
— Когда вы станете Крэббом и Гойлом, вам потребуются размеры побольше. Все трое посмотрели в котел. Зелье походило на жирную, черную, вяло кипящую грязь.
— Уверена, что никаких ошибок нет, — сказала Гермиона, еще раз перечитывая покрытую пятнами страницу «Сильнодействующих зелий».
— Выглядит оно, как описано в книге. Сами собой мы станем ровно через час после того, как его выпьем.
— А теперь что делать? — понизив голос, спросил Рон.
— Разольем по стаканам и добавим волосы.
Гермиона налила в каждый стакан по изрядной дозе не очень аппетитного пойла. Затем дрожащей рукой вытряхнула волосок из своей бутылочки в первый стакан. Зелье громко зашипело, словно закипевший чайник, и грязно вспенилось. Через секунду оно стало ядовито-желтым.
— Стойте милочка, я знаю от чего такая реакция, вы добавили волос животного? — Гораций был очень возмущён, такой халатностью.
— Вау и остались живы, удивительно, если вы случайно выпите, такое зелье, то вы можете траванутся очень сильно, но раз вы сидите с нами то каким то образом остались в живых. — хлопнул Крауч Старший.
— Ух ты! — воскликнул Рон.
— Вот она, истинная сущность Милисенты Булстроуд. Спорим, оно и на вкус такое же противное.
— Теперь вы бросайте, — приказала Гермиона. Гарри с Роном бросили в стаканы каждый по волоску. Зелье забулькало, запенилось: Гойлово стало болотно-зеленого цвета, Крэббово — мрачного темно-коричневого. Рон с Гермионой протянули руки к стаканам, но Гарри остановил их.
— Погодите, — сказал Гарри. — Всем вместе пить здесь нельзя. Превратившись в Крэбба и Гойла, мы все тут вряд ли поместимся. Да и Милисента не фея.
— Отличная мысль, — заметил Рон, отпирая дверь.
— Разойдемся по отдельным кабинкам. Стараясь не расплескать ни капли драгоценного снадобья, Гарри проскользнул в соседнюю кабинку.
— Готовы? — спросил он.
— Готовы! — раздались в ответ голоса Рона и Гермионы.
— Раз… два… три!
Зажав нос, Гарри выпил зелье двумя большими глотками. На вкус оно напоминало перепревшую капусту. И немедленно его внутренности стало скручивать, как будто он только что проглотил десяток живых змей. От желудка до пальцев на руках и ногах распространялось сильное жжение. А вдруг он заболевает чем-то страшным? Гарри скрючился пополам, задыхаясь, упал на колени. Жжение становилось невыносимо. Ему показалось, что кожа у него закипела и стала плавиться, как горячий воск. И — о, чудо! — прямо на глазах руки стали расти, пальцы утолщаться, ногти расширились, а костяшки пальцев раздулись, как головки болтов. Покалывание во лбу возвестило, что волосы переползли ниже к бровям, плечи болезненно растянулись, грудь так расширилась, что мантия на нем лопнула, точно обручи на разбухшем бочонке. Ноги в ботинках мучительно сдавило: они были на четыре размера меньше. Превращение закончилось также внезапно, как началось. Гарри лежал лицом вниз на холодном каменном полу, слыша, как Миртл что-то недовольно бурчит в дальней кабинке туалета. Он с трудом сбросил ботинки и поднялся. Судя по всему, он превратился в Гойла. Здоровенными, хоть и дрожащими, ручищами Гарри стащил с себя мантию, которая теперь на полметра не доставала до лодыжек, оделся в приготовленную Гермионой и зашнуровал похожие на лодки ботинки Гойла. Хотел было откинуть волосы с глаз, но рука ощутила лишь короткую жесткую щетину, сбегающую на лоб. Глаза сквозь очки видели все, как в тумане — Гойл явно в них не нуждался. И Гарри решительно их снял.
— Эй, как вы там? — вырвался из его уст низкий, скрипучий голос Гойла.
— Нормально, — справа послышалось глуховатое ворчание Крэбба. Гарри открыл дверь и подошел к треснутому зеркалу. На него уставился Гойл — своими тупыми, глубоко сидящими глазками. Гарри почесал себе ухо. То же проделал Гойл. Дверь кабинки Рона отворилась. Они посмотрели друг на друга. Да, если не считать бледности и несколько одурелого вида, Рон был неотличим от Крэбба — начиная со стрижки «под горшок» и кончая длинными, как у гориллы, руками.
— Это невероятно, — пробормотал Рон, подойдя к зеркалу и уткнувшись в него приплюснутым носом Крэбба.
— Невероятно!
— Пойдемте скорее, — поторопил Гарри друзей, ослабляя браслет часов, который врезался в толстое запястье Гойла.
— Нам еще надо отыскать гостиную слизеринцев. Я на одно надеюсь: встретим по дороге кого-нибудь и за ним увяжемся… Рон, пристально всматриваясь в Гарри, заметил:
— Ты себе не представляешь, как странно видеть думающего Гойла…
— Это мой не первый опыт с оборотным, мне пришлось его выпить в Министерстве Магии, заместитель был уведомлен об этом, и скажем вкус был более нормальным, чем во второй раз. — Рон поморщился.
— Это уж точно.
— Те темные отметины на стакане, означают, что у мага плохая магия, как бы объяснить он нахватался родовых проклятий, или его отец женат на родном человека, все это отражается на детей, похоже мальчик не дружит с головой, медленный мыслительный процесс, недопонимание некоторых слов и обжорства. Магии ведь надо, где-то брать энергию, все это пополняется едой, так, что не смотрите на них странно. — закончил Гораций.
Он постучал в дверь Гермионы:
— Ты что там копаешься? Пора идти…
Ему ответил напряженный высокий голос:
— Я… Я не пойду. Ступайте одни.
— Гермиона, мы знаем, что Милисента Булстроуд уродина — никому и в голову не придет, что это ты.
— Нет… В самом деле… Думаю, что я не пойду. А вы двое поторопитесь, не теряйте время.
Гарри озадаченно посмотрел на Рона.
— Вот это больше похоже на Гойла, — заметил Рон.
— Именно так он выглядит, когда учитель его о чем-то спрашивает.
— Гермиона, с тобой все в порядке? — спросил Гарри через дверь.
— Все хорошо… Я в норме… Идите.
Гарри взглянул на часы. Пять из драгоценных шестидесяти минут уже прошли.
— Объяснишь, когда вернемся, ладно? — сказал он. Рон и Гарри осторожно приоткрыли дверь, убедились, что путь свободен, и пошли. —
Не маши руками, — произнес Гарри вполголоса.
— Что?
— Крэбб всегда их держит, как будто они у него прилипли к телу.
— А вот так?
— Так лучше.
Спустились по мраморной лестнице, ведущей в подземные помещения. Вокруг ни души. Куда запропастились все слизеринцы? Без них в гостиную к Малфою не проникнуть.
— Что теперь делать? — тихонько спросил Гарри. —
Слизеринцы всегда идут завтракать вон оттуда. — Рон кивнул на вход в подземелье. Едва эти слова слетели с его губ, как из прохода показалась девушка с длинными вьющимися волосами. Рон поспешил к ней:
— Извините, мы тут забыли дорогу в нашу гостиную…
Девушка смерила его неодобрительным взглядом:
— Прошу прощения, у нас с вами разные гостиные. Я из Когтеврана.
И убежала, с подозрением оглянувшись на них. Делать нечего — Гарри и Рон, торопясь, двинулись по каменным ступеням вниз, в темноту. Ступая по полу, громадные сапожищи Крэбба и Гойла будили особенно звучное эхо. Приятели чувствовали, что дело оборачивается сложнее, чем они рассчитывали. Переходы подземных лабиринтов были пустынны. Мальчики уходили все глубже и глубже под школу, постоянно проверяя по часам, сколько у них осталось времени. Через четверть часа они уже стали приходить в отчаяние, как вдруг впереди им почудилось какое-то движение.
— Ха! — оживился Рон. — Вот, кажется, и один из них!
Из боковой двери появилась неясная фигура. Они поспешили подойти ближе — и сердца у них екнули. Это был вовсе не слизеринец. Это был Перси Уизли.
— А ты что здесь делаешь? — изумленно спросил Рон.
Перси первым делом напустил на себя оскорбленный вид.
— Вот уж не ваше дело, — сказал он твердо. — Крэбб, если я не ошибаюсь?
— Ну… в общем, да, — ответил Рон.
— Отправляйтесь-ка в вашу гостиную, — продолжал Перси сурово.
— Небезопасно вот так попусту блуждать по темным коридорам в эти дни.
— Ты-то блуждаешь, — возразил Рон. Перси расправил плечи:
— Я — староста. Никто не осмелится на меня напасть.
— У мальчика за сомнения
— КОРОЧЕ ОН НАРЦИСС, не видно, что ли, это печать на них действует, не видят выше своего носа
— Ой скажет чудовище, это ведь Староста, боюсь, боюсь, помогите, это ведь Он и убежит сверкая пятками — Зал засмеялся.
Перси что-то еле слышно, пробухтел.
Позади них внезапно отозвался эхом чей-то голос. К ним неторопливо шествовал Драко Малфой, и впервые в жизни Гарри был рад его видеть.
— Вот вы где, — сказал он, растягивая слова в своей обычной манере.
— Вы что там, заснули в Большом зале? Я вас искал, хотел показать кое-что забавное. Малфой метнул уничтожающий взгляд на Перси.
— А ты что делаешь у нас внизу, Уизли? — спросил он с усмешкой. Перси задохнулся от возмущения.
— К старосте следует проявлять большее уважение, — заявил он.
— Ваше поведение предосудительно!
Малфой вновь ухмыльнулся и жестом приказал Рону и Гарри следовать за ним. Гарри уже собрался принести Перси извинение, но вовремя спохватился. Они с Роном поторопились за Малфоем, который успел ввернуть, сворачивая в очередной коридор: «Этот Питер Уизли слишком задается…»
— Перси, — машинально поправил его Рон.
— Да какая разница. Я замечал, он тут шныряет даже среди ночи. Держу пари, он возомнил, что шутя поймает наследника Слизерина. — Малфой презрительно фыркнул. Рон и Гарри обменялись взглядами. Малфой задержал шагу голой, в потеках влаги каменной стены.
— Какой там новый пароль? — спросил он у Гарри.
— Эээ… мммм… — промычал тот.
— Вспомнил, «чистая кровь»! Часть стены уехала в сторону, открывая проход. Малфой уверенно шагнул внутрь, Гарри и Рон — за ним. Общая гостиная Слизерина была низким длинным подземельем со стенами из дикого камня, с потолка на цепях свисали зеленоватые лампы. В камине, украшенном искусной резьбой, потрескивал огонь, и вокруг, в резных креслах, виднелись темные силуэты слизеринцев.
— Ждите здесь, — распорядился Малфой, махнув рукой в сторону пары свободных кресел в отдалении от камина.
— Сейчас пойду принесу — отец мне кое-что сегодня прислал.
Любопытствуя, что же такое Малфой собирается показать, друзья сели в кресла, делая вид, что чувствуют себя как дома. Малфой появился через минуту, держа в руке газетную вырезку.
— Обхохочетесь! — сказал он и сунул ее Рону под нос. Глаза Рона расширились от удивления. Быстро прочитав вырезку, он выжал из себя некое подобие смеха и протянул Гарри
— Мда парни молодцы запомнили повадки ваших жертв, Слизеринец не заметил подмены, стареем парни, вон наш новобранец не понял этого.
— Да, что ты хочешь от самодовольного, заносчивого, капризного, плаксивого мальчика. Чуть что, ревёт как девчонка.
Заметка из «Ежедневного проповедника» сообщала:
«Расследование в Министерстве магии. Артур Уизли, глава Отдела по противозаконному использованию изобретений маглов, был сегодня оштрафован на пятьдесят галлеонов за магические манипуляции с магловским автомобилем. М-р Люциус Малфой, председатель попечительского совета Школы чародейства и волшебства «Хогвартс», где эта заколдованная машина была ранее в этом году разбита, потребовал сегодня отставки м-ра Уизли. — Уизли подрывает репутацию Министерства, — сказал м-р Малфой нашему корреспонденту.
— Вне всяких сомнений, его нельзя допускать к составлению законов, а его смехотворный Акт о защите маглов следует незамедлительно упразднить. М-р Уизли от комментариев отказался, а его жена пригрозила репортерам, если они не уберутся, спустить на них домашнего упыря».
— Ну как? — спросил Малфой, взяв из рук Гарри вырезку.
— Умрешь со смеху!
— Ха-ха-ха, — уныло рассмеялся Гарри. — Артур Уизли обожает маглов, готов сломать волшебную палочку и перенять у них все, что можно, — заметил Малфой с презрением. — Глядя на всех этих Уизли в жизни, не скажешь, что они чистокровные! Физиономия Рона — точнее сказать, Крэбба — исказилась от бешенства.
— Что это с тобой, Крэбб? — раздраженно покосился на него Малфой.
— Желудок схватило, — пробурчал Рон.
— Иди в больничное крыло и побей там от моего имени грязнокровок, — фыркнул Малфой и продолжал:
— Странно, что «Ежедневный Пророк » еще не накатал репортажа о нападениях в школе. Наверное, Дамблдор хочет замять эту историю. Если нападения в ближайшее время не прекратятся, его уволят, как пить дать. Отец всегда говорил: Дамблдор — худшая из напастей. Он любит грязнокровок. Правильный директор никогда бы не принял в школу таких, как Криви. Малфой сделал вид, что фотографирует, и зло, но очень похоже изобразил Колина:
— Поттер, можно, я сделаю твое фото? Дай мне, пожалуйста, свой автограф. Можно, я вылижу твои ботинки, Поттер?
— Потом взглянул на друзей и прибавил.
— Да что такое сегодня с вами обоими? Хоть и с опозданием Гарри и Рон без энтузиазма хихикнули. Но Малфой был удовлетворен, ведь Крэбб и Гойл всегда туго соображали.
— Святой Поттер, друг грязнокровок, — протянул Малфой.
— Нуль без палочки, вот он кто. У него нет никакого чувства гордости. Настоящий чародей никогда бы не стал дружить с этой зубрилой, грязнокровкой Грейнджер. А еще говорят, что он наследник Слизерина!
Рон и Гарри слушали, затаив дыхание: Малфой вот-вот выдаст свою тайну. Но Малфой переменил тон.
— Хотел бы я знать, кто этот наследник. Я бы ему помог…
Было очевидно, что и для Малфоя это секрет. У Рона отвалилась челюсть, отчего лицо Крэбба стало еще глупее. Малфой ничего подозрительного не заметил, Гарри же мгновенно сообразил, что на это сказать.
— Но ты, наверное, прикидывал, кто за этим стоит? —
Я ничего не знаю, сколько раз повторять тебе, Гойл! — рыкнул на него Малфой.
— А отец помалкивает. Комнату открывали последний раз пятьдесят лет назад, задолго до его учебы здесь. Но ему все известно. Это очень большая тайна. И он боится, если я буду много знать, то могу нечаянно проболтаться. Но одно я знаю: когда Комнату в последний раз открыли, был убит кто-то из грязнокровок Спорим, и в этот раз ухлопают, хорошо бы задаваку Грэйнджер! — кровожадно произнес он.
Рон сжал гигантские кулаки Крэбба. Если он сейчас заедет Малфою, вся их затея сорвется — и Гарри послал ему предостерегающий взгляд. — А ты знаешь, того, кто тогда открыл Комнату, его поймали? — спросил он Малфоя
. — Да, конечно… Его исключили. Может, он до сих пор в Азкабане.
— В Азкабане? — недоуменно переспросил Гарри.
— Азкабан — это тюрьма для волшебников, дубина ты стоеросовая. Честное слово, может, ты и бывал тупее, но сегодня побил все рекорды. Он беспокойно поерзал в кресле.
— Отец не велит мне в это впутываться. Пусть наследник делает свое дело. Всю эту нечисть давно пора гнать из школы. Но самим лучше держаться подальше. Отцу тоже сейчас несладко приходится. Вы ведь знаете, на той неделе Министерство магии устроило обыск у нас в замке. Гарри постарался придать тупой физиономии Гойла сочувственное выражение. — Ничего особенного не нашли. У отца есть очень ценные штуки для ритуалов черной магии. Они хранятся под полом большой гостиной.
— Здорово! — воскликнул Рон. Малфой уставился на него, Гарри тоже. Рон побагровел, даже волосы налились красным, нос его медленно становился длиннее — отпущенный им час истек К Рону возвращался его истинный облик и, судя по ужасу, с каким он взглянул на Гарри, с тем происходило то же самое. Одним махом оба вскочили на ноги.
— Скорее за лекарством для желудка! — крикнул Рон, и друзья, не мешкая, помчались прочь из чужой гостиной, надеясь, что Малфой не успел ничего заметить. Гарри чувствовал, что уменьшился в росте: ноги болтались в огромных ботинках, полы мантии пришлось подхватить. Громко топая, они взлетели по лестнице в темный холл, по которому гулко разносились удары из чулана, где томились взаперти Крэбб с Гойлом. Бросив их башмаки перед дверью чулана, друзья в одних носках побежали по мраморной лестнице к туалету Плаксы Миртл.
— Вовремя убежали, у вас хорошие задатки, но остальное не в счет — махнул рукой Аластор. -А вот этот Драко псих, он мечтает помочь помешанному, с его головой непорядки
Он был без протеза, он еще не получил свои травмы.
— В общем-то, мы не напрасно потратили время, — задыхаясь, выпалил Рон, едва за ними закрылась дверь.
— Мы не разузнали, кто устраивает нападения, но я завтра же напишу папе, пусть проверят, что Малфои прячут под полом в большой гостиной.
Гарри внимательно рассматривал свое лицо в треснутом зеркале. Все снова стало прежним. Облегченно вздохнув, он надел очки, а Рон постучал в дверцу кабинки Гермионы.
— Гермиона, выходи скорее, мы тебе столько всего расскажем.
— Уйдите, пожалуйста! — крикнула из-за двери Гермиона.
Гарри с Роном переглянулись.
— В чем дело? — спросил Рон.
— Ты ведь уже вернулась в норму? У нас с Гарри все в порядке, как надо.
Неожиданно сквозь дверь кабины появилась Плакса Миртл. Никогда еще Гарри не видел ее такой счастливой.
— У-ух! Что вы сейчас увидите! — ее круглое прозрачное лицо сияло восторгом.
— Невозможный кошмар! ю Щелкнула задвижка, и перед ними, рыдая, предстала Гермиона с натянутой на лицо мантией.
— Что случилось, Гермиона? — встревоженно спросил Рон.
— Может, у тебя остался уродливый нос Милисенты?
Гермиона сдернула мантию, и Рон, попятившись, задом врезался в раковину. Все лицо у нее покрывала черная шерсть. Глаза горели желтым огнем, а голову украшали бархатистые заостренные ушки.
— Это был кошачий волос! У Милисенты Булстроуд, должно быть, есть дома кошка! А зелье животных обратно в человека не превращает!
— Да-а… — только и вымолвил Рон.
— Тебе придумают гадкое прозвище, — радовалась Миртл.
— Не расстраивайся, Гермиона, — поспешно вмешался Гарри.
— Сейчас же идем в больничное крыло. Мадам Помфри никогда не задает лишних вопросов… Друзья долго уговаривали Гермиону покинуть туалет. Гермиона наконец согласилась, деваться-то некуда. Плакса Миртл проводила их в путь заливистым смехом:
— Подожди, они еще узнают, что у тебя сзади хвост!
Плакса Миртл была на седьмом небе от счастья.
Весь зал смеялся то колик в животе, не переставая хохотать, все в уме представили эту картину, и пуще прежнего смеялись. Дамблдор хохотал рукой бил стол, Котелок Крауча Старшего упал на бок, Скримджер кашлял, он на тот момент пил чай, и чуть не задохнулся, Лорду смеялись очень громко.Сириус и Джеймс лежали плакали от смеха. Не было равнодушного, только Гермиона была красной, не видно было то ли она зла, то ли от стыда.