Это она

1 сентября 2010-го       С каждым движением большой стрелки, приближающей время к одиннадцати часам, на платформу 9 ¾ вокзала Кингс-Кросс прибывало всё больше юных волшебников, сопровождаемых взволнованными и оттого чрезмерно суетливыми родителями. Шли годы, десятилетия, менялась школьная форма, причёски, аксессуары, но эта невообразимая суматоха по-прежнему оставалась неотъемлемой частью начала каждого учебного года.       На этом пёстром фоне особняком, этаким островком невозмутимости выглядела пара, провожающая на Хогвартс-экспресс своих одиннадцатилетних близнецов: высокий черноволосый мужчина лет тридцати, держащий на руках пухленькую кудрявую девочку, и стройная шатенка примерно тех же лет с пышными вьющимися волосами.       Родители совершенно спокойно давали похожим как две капли воды мальчикам — точным копиям отца — последние наставления перед отъездом, а те, в свою очередь, так же спокойно слушали, не перебивая и не выражая нетерпение. — И всё-таки я думаю, что шляпа отправит вас обоих на Слизерин, — хитро улыбнулась женщина. — Нотты всегда учились там. Уверена, многовековая традиция будет продолжена, и папа будет счастлив. — Очень надеюсь, что так и будет, хотя нисколько не удивлюсь, если и Тео, и Феликс окажутся на Гриффиндоре, — подхватил шутливый настрой супруги отец семейства. — Они же всё время кого-то спасают: лягушек, жуков, котят и даже эльфов. И знаешь, неудивительно, учитывая то, что их мама — Грейнджер, а крёстные отцы — Поттер и Лонгботтом. — Кстати, шляпа изначально хотела отправить Гарри на Слизерин, — напомнила Гермиона, — а меня на Рэйвенкло. Так что не всё так однозначно. — Да какая вообще разница? — пожал плечами один из братьев. — Мы с Феликсом уже тысячу раз обсуждали это — хоть на Хаффлпафф, лишь бы вместе. — Слышал бы тебя сейчас дядя Драко, — усмехнулся другой, — он почему-то уверен, что мы точно будем на Слизерине. А дядя Невилл говорит, что будет очень рад, если мы попадём к нему на Гриффиндор. — Он в любом случае будет учить вас Травологии, куда бы вы ни распределились, — уточнила мать. — Да, и не забывайте, что в Хогвартсе он для вас не дядя Невилл, а профессор Лонгботтом. — Профессор Лонгботтом… — закатил глаза Теодор. — Мой мир никогда не будет прежним. — Ты сам говорил, что твой мир изменился много лет назад, — хитро прищурилась девочка. — Благодаря маме, ведь так? — Конечно, — охотно согласился мужчина. — Она не просто изменила мой мир, а перевернула его с ног на голову. С её появлением в мою жизнь ворвалось такое количество гриффиндорцев, что я сбился со счёту. — Не помню, чтобы ты сопротивлялся, — вскинула брови жена. — А я? — вдруг спросила малышка. — Куда попаду я, когда надену эту вашу шляпу? — Через шесть лет узнаем, Элеонора, — пообещал Нотт-старший. — Хотя уже сейчас понятно, что это будет Рэйвенкло, судя по количеству времени, которое ты проводишь в библиотеке. — Или Гриффиндор, — подмигнула дочке Гермиона.       Тем же вечером в Нотт-касл прилетела взмыленная сова с письмом от профессора Травологии и по совместительству декана Гриффиндора Невилла Лонгботтома, в котором он сообщал супругам Нотт, что с видавшей виды древней шляпой чуть было не случилась истерика, настолько сложным оказался выбор факультета для их сыновей.       После десяти минут раздумий Теодор Нотт-младший к великой радости профессора Флитвика, до сих пор считающего Грейнджер и Нотта своими лучшими учениками, был определён шляпой на Рэйвенкло, а Феликс Нотт после такого же долгого размышления оказался на Гриффиндоре, осчастливив таким образом своего крёстного — Лонгботтома. — Что?! Ни один из двоих моих сыновей не попал на Слизерин? — Нотт пересёк гостиную и сел на диван рядом с еле сдерживающей улыбку женой. — Одно из двух: или Лонгботтом опять что-то напутал, или, кажется, я до сих пор не осознал до конца все масштабы катастрофы под названием «жениться на Грейнджер». — Это сейчас был комплимент? — не спросила, а, скорее, констатировала факт Гермиона. — Именно, — кивнул Теодор, обнимая её. — Это всё ты. С твоим появлением Слизерин в моей жизни закончился. И не только в моей — даже Малфой теперь охотно дружит с гриффиндорцами, причём не под Империусом, а совершенно добровольно. Как тебе это удалось, женщина? — Я тут ни при чём, это жизнь так лихо закручивает сюжеты, — рассеянно произнесла она, обдумывая что-то. — Впрочем, я уже давно ничему не удивляюсь. Нотт внимательно посмотрел на жену: — Тебя что-то беспокоит? — Нет, просто я только что осознала, что у мальчиков сегодня закончилось детство — самое счастливое и беззаботное время, — с лёгким оттенком грусти озвучила свою мысль Гермиона.       В гостиной на некоторое время воцарилась тишина, которая, впрочем, совершенно не тяготила их. Это удивительное открытие Гермиона сделала ещё в один из первых дней своего пребывания в замке — оказывается, с некоторыми людьми комфортно даже молчать, и Нотт оказался именно таким. — Знаешь, — спустя какое-то время заговорил мужчина, — моё детство тоже было безоблачным, хоть в нём и не было главного человека — мамы, но сейчас я понимаю, что по-настоящему счастливым временем для меня стали эти двенадцать лет с тобой. Ты дала мне всё, о чём я мечтал. Ну или почти всё. — Почти всё? — переспросила она. — И что же я тебе задолжала? — Я хочу ещё одну дочку, — он посмотрел на жену так умоляюще, что та засмеялась. — Ничего смешного! Я же с самого начала говорил тебе, что хочу большую семью. — Нас и так уже пятеро, Тео! — И я хочу, чтобы нас стало ещё больше, — он встал и привлёк её к себе. — Когда я смотрю на Тео и Феликса, я понимаю, для чего живу, работаю. Они — это я, моё продолжение. Я стараюсь быть примером для них. Ну, а Элли… Я дышать забываю, когда она рядом, потому что она — это ты, твоё повторение. Умоляю тебя, Гермиона, давай родим ещё одну кудрявую девочку. Я снова помогу тебе со всеми твоими проектами, снова всё возьму на себя, если ты, конечно, не возражаешь. — Поздно, — опустила глаза Гермиона. — Как это поздно? — удивился Теодор. — Мне всего тридцать один, и тебе через несколько дней исполнится столько же. Разве в этом возрасте поздно рожать? — Поздно возражать, — она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ. — Уже в апреле нас будет шестеро. И это как раз будет…       Тео не дал жене договорить.       Изумрудное сияние осветило камин, и из него стремительно вышел Драко Малфой, но его появление осталось незамеченным Ноттами. — О, прошу прощения, очевидно, я не вовремя. У вас очередной медовый месяц? Впрочем, ничего нового, — протянул он, сбрасывая мантию с плеч и садясь в кресло. — Нет, ну это невежливо, в конце концов. Оторвитесь уже друг от друга! Тео, чем она тебя опаивает, что ты все эти годы никак не можешь от неё отлепиться?       Теодор неохотно выпустил жену из объятий и сел на диван, тут же усадив её к себе на колени: — Не вовремя не то слово, — выражение его лица красноречиво давало понять, насколько он «рад» тому, что их с Гермионой прервали. — Моя крестница уже спит? — поинтересовался Малфой, по-прежнему иронично улыбаясь. — Конечно, — кивнула Гермиона, — у Элли сегодня был трудный день: она впервые осталась без мальчишек и осознала, что теперь ей совершенно не из кого вить верёвки. Ну, кроме папы, разумеется. — И крёстного, — положил руку на грудь Малфой. — Всегда мечтал о дочке, но, видимо, Скорпиус так и останется моим единственным отпрыском. — Драко, тебе всего тридцать. И вообще — тебе ли жаловаться? Весь женский персонал клиники сходит по тебе с ума, я постоянно вижу все эти безнадёжно влюблённые взгляды, адресованные тебе. — Я не жалуюсь, Гермиона, — помрачнел Малфой. — Просто не хочу пока ничего менять. Не знаю, как отреагирует Скорпиус. Он был слишком привязан к Астории, и до сих пор не смирился. Мама по-прежнему не отходит от него ни на шаг, они всё время что-то придумывают, устраивают. Через год он поедет в Хогвартс. Может быть, тогда я решусь поговорить с ним на эту тему. Кстати, о Хогвартсе — я ведь поэтому и пришёл, — встрепенулся он. — Нет ли новостей о распределении? — Ты не поверишь, это форменное безобразие! — наигранно возмутилась Гермиона. — Ни один из двух Ноттов не попал на Слизерин! — Как это? — опешил Малфой. — А вот так — эта полоумная шляпа отправила Тео на Рэйвенкло, а Феликса на Гриффиндор, — Гермиона больше не могла сдерживаться и прыснула. — Ну и лицо у тебя сейчас, Драко! — Нотт на Гриффиндоре?! — Малфой расхохотался в голос. — Тео, вот что значит жениться на львице. И о чём ты только думал?       Вдоволь отсмеявшись, он вытер слёзы и уставился на хозяйку дома: — Если я правильно понимаю, в тот момент, когда я ворвался, ты как раз утешала мужа? Ну, извини, Тео, я не нарочно. — Я не нуждаюсь в утешении, потому что никакой трагедии не произошло, — парировал Нотт, снова обнимая жену. — Всё это деление на факультеты уже давно не более, чем условность. — Нет, вы совершенно невозможны! Взрослые люди, а тискаетесь, как гормонально озабоченные подростки. И это после стольких лет семейной жизни, да ещё родив троих детей. Грейнджер, во что ты превратила скромнягу Нотта? Я его совершенно не узнаю.       Теодор положил ладони на живот жены и многозначительно посмотрел на Малфоя. — Четвёртый?! — Драко переводил изумлённый взгляд с улыбающейся Гермионы на сияющего Теодора. — Серьёзно?! Вы сумасшедшие, но… Мерлин, как же я рад за вас! — восхищённо выдохнул Малфой. — Гермиона, а как же наша клиника? Пациенты? Твои проекты? — Я постараюсь завершить всё начатое до родов, а в моё отсутствие пациентов будут вести Парвати и Падма. Тео помимо финансовой отчётности придётся взять на себя и прочую документацию тоже. И, конечно, я очень рассчитываю на твою помощь, мой надёжный многолетний компаньон.       Малфой кивнул и всплеснул руками: — Вы претендуете на звание «Пара века». Не понимаю, почему какой-нибудь «Ведьмополитен» до сих пор не взял у вас интервью? Ну так же не бывает — двенадцать лет не сводить друг с друга влюблённых глаз! Хотя, чему я удивляюсь? Я же сразу понял, что так и будет, ещё тогда, когда всё это началось…       Всё началось в середине августа 98-го, когда Теодор Нотт, как и все недоучившиеся из-за войны семикурсники, получил от директора школы приглашение вернуться в Хогвартс на дополнительный учебный год, чтобы «достойно завершить обучение и благополучно сдать выпускные экзамены», как писала МакГонагалл.       Теодор и рад был бы вернуться и закончить школу вместе со всеми, но после скоропостижной смерти отца на него свалилось нехилое бремя наследства, а именно семейный бизнес и управление огромным поместьем. Ни в том, ни в другом Нотт-младший, а теперь единственный, ничего не смыслил, но времени на раскачку у него не было.       Значит, выход был только один — самостоятельно подготовиться к экзаменам и в индивидуальном порядке сдать их. Если, конечно, МакГонагалл позволит. Об этом он и написал ей в ответном письме. На следующий день сова доставила записку от директрисы: она приглашала Теодора приехать в Хогвартс и обсудить этот вопрос на месте.       Нотт не знал, что с аналогичной просьбой к МакГонагалл обратилась и Грейнджер. У неё тоже была уважительная причина перейти на индивидуальное обучение — Гермиона ждала ребёнка.