***
— И что это? — скептически изогнув брови, спрашивает Каве, смиряя чародольца долгим, пристальным взглядом, словно увидев его впервые в жизни. — Платье, — просто фыркает он в ответ, пожимая плечами. — Скоро Чаклун начнется, и я хочу, чтобы ты меня сопровождала. — А не многого ли ты хочешь? — пораженная такой самоуверенностью, впрочем, для Стригоя вполне привычной, но все же не слишком удивленная просьбой, она все-таки берет протянутый двумя минутами ранее сверток. — Не больше того, что ты в силах дать, — ухмыляется Рик. Солнечные лучи танцуют древнем золотом старинных замков, да седой пылью баллад прошлого в его серых глазах, заставляя Каве на миг замереть, в отрешенности вглядываясь в те колдовские очи. Он красив, — рассеянно думает она, быть может впервые за ужасающе долгое время. И безумно стар; может не телом — духом, как бы иронично то ни звучало. — Ой ли? — собственный голос внезапно звучит до странности горько, и Лизард криво усмехается, отводя взгляд. — Можешь поверить на слово. Эта фраза оборванной мелодией повисают в звенящей тишине комнаты, в которой она теперь осталась одна. Каве, словно забывшись, проводит пальцами по травянисто-зеленому бархату платья, да глядит в пустоту, где золотой паутиной рассыпался мгновением раньше Стригой.***
Над турнирным полем парят сотни круглых зеркал, сияющих в ярком свете солнца не хуже настоящего колдовского пламени — невыносимо белого, болезненно чистого. Она жмурится, морща нос, и бросает косой взгляд на стоящего пообок Рика. Тот стоит, застыв на своем месте мраморной фигурой, выточенный из ледяного камня искусной рукой лучшего из мастеров. И вновь солнечные лучи играют на странно светлой коже, окрашивая ту в мириады оттенков золотого, разрисованного путаными штрихами угольной ржавчины волос. Странный, — в который раз думает Каве. Многоликий, диковинный и запутанный до безумия. Но оттого не хуже; страха неизвестно, давно ставшего привычным нет, только лишь необъяснимый интерес. Она вновь отворачивается, не зная, что должна делать, что говорить. Потерялась в паутине чужого прошлого и будущего, оступилась, медленно падая во тьму все той же, чужой до безобразия души. Само поле было идеально круглым и делилось перегородками из дымчатого стекла на множество равных кусков; она попыталась было от скуки сосчитать, но запнувшись на втором десятке, бросила эту затею. — Зачем это? — приглушенным шепотом спрашивает Каве, дергая полудуха за рукав богато расшитого камзола. Он оборачивается, вопросительно приподнимая брови, а после, уловив ее взгляд, понимающе кивает: — Магические заслоны, — поясняет Рик, но, заметив все то же непонимающее выражение лица визави, закатывает глаза: — Эдакие разделители, которые скрывают участников друг от друга до первого сигнала. В основном для того, чтобы не дать им возможности перебить друг друга еще до начала соревнований. — Спасибо, — шепчет Каве одними губами, а он чуть улыбается в ответ, но в следующую секунду внезапно серьезнеет, оборачиваясь к арене. Она фыркает, прислоняясь к борту ладьи и почти полностью перевешивается через него — гложимая любопытством, пытается разглядеть маленькие, будто игрушечные фигурки участников внизу. Но тщетно; увидеть что-то больше, чем едва заметные всполохи чешуи... драконов? Ох, вот уж не думала она, что здесь еще и драконы водятся... Стригой, кажется, замечает ее мучения, и, по-привычному насмешливо ухмыльнувшись, молча сует в руки маленькое зеркальце, на котором — о чудо! — отражаются все участники состязаний. Она благодарно кивает и тут же обращает все внимание в дрожащую картинку, и любуясь синеватым и определенно странным драконом с наездником, Каве не известным. — Приветствую уважаемую публику! — произносит вдруг Стригой, заставляя ее вздрогнуть от неожиданности. Его голос разрастается густым эхом над полем, будто доносится из гигантской трубы. — Мы собрались здесь, чтобы посмотреть на чародейное искусство тех, кто вышел в финальный круг. Согласно традиции чары и драконороги прошли труднейший первый тур, после чего по взаимному согласию были представлены друг другу. — В итоге у нас получилось двадцать пар для состязаний. По правилам ровно половина из соревнующихся будет допущена ко второму, заключительному кругу. По обычаю список участников второго финального круга Чаклуна будет оглашен завтра, на традиционном Шоколадном балу. Могу лишь обещать, что это будет большой сюрприз. Каве тихо фыркает, прикрывая рот ладонью. Сюрприз, судя по довольным интонациям Рика Стригоя, будет чертовски уникальным. Далее Князь принялся рассказывать, что и как будут делать участники: колдуны и чары летают на драконорогах и с помощью магии стараются скинуть противников на землю. Драконороги, — боги, какое странное название для драконов, — будут сражаться между собой и с целью отломить у своего врага кусочек рога. Задача каждого в паре — не забывая о собственной роли в драке, одновременно защищая товарища. В турнирной игре набирают очки два победителя: человек, сумевший удержаться в седле, и сам драконорог, оставшийся с целым рогом. Пара, которая не пострадала в результате игры, называется абсолютным победителем и получает дополнительное преимущество в заключительном круге. Послышался тревожный и оттого до дрожи торжественный перелив колокольчика — долгожданного сигнала, — стеклянные перегородки истаяли, словно утренний туман, но все же не до конца: над травой клубилась небольшая изгородь не больше метра в высоту. В другой зеркало девушка замечает нового участника: черномордого дракона-драконорога с желтыми пятнами на черной шкуре, по виду напоминавшего гигантскую карпатскую саламандру. На этом «красавце» сидел худосочного вида парень, с внезапно ярко-зелеными лохматыми волосами, торчащими в разные стороны. Каве изумленно изгибает брови, и по появившейся совсем недавно привычке, теребит цепочку на шее. Ключ тут же отзывается приятной волной тепла, заставляя ее улыбнуться. Но тут Стригой, прищурившись глядит на нее исподлобья, но все же оборачивается, вновь обращаюсь к участникам: — Как вы знаете, в финале финала не будет общей битвы, подобной той, что состоится через несколько минут, — он едва заметно криво усмехается и Каве не составляет труда понять, что происходящее Рика изрядно веселит. — Зато мы с большим удовольствием насладимся профессиональными поединками после… Напоминаю, что по правилам заключительного тура одна финальная пара может вызвать другую на смертельный бой. Другими словами — до кончины одного из участников пары. Чтобы уменьшить количество несчастных случаев, разрешается только один смертельный бой на весь финал. Каве, пораженная, замирает. Смертельный бой? Господи, что за игры в гладиаторские бои? У них же не средневековье здесь, в конце концов... Пытаясь успокоится, она бросает взгляд в зеркало, но тем самым лишь усугубляет ситуацию: в зеркальной глади тошнотворно четко отражается лицо Кристы Соболь. Милая улыбка, которой она одаривает всех участников по очереди, поднимает в груди Каве странное, полузабытое чувство обжигающей ярости. Под рыжей нервно топтался драконорог — в чешуе из желто-черных каменных пластин, с витым золотым рогом, чуть ли не брат того, что стоял рядом. Что за чудное общество здесь собралось? Внезапно гнев потухает, оставляя лишь жутчайшую усталость. Каве откладывает зеркало в сторону, рассеянно потирая виски. Ни сил, ни желания смотреть на этот цирк больше нет, а Рик, верно угадав ее настроение, аккуратно перехватывает пальцы, сжимая своей ладони. И снова ехидно, чуть горько улыбается. Остальное — едва ли стоит внимания.