Часть 1
21 июня 2020 г. в 17:27
Примечания:
благо, смогла выдавить из себя что-то, пускай и такое обычное. смерть матери несколько подсобила, но теперь я, вроде, в строю.
вообще, тему двухтысячных обсосал кто мог и кто не мог, и я решила не упускать возможности последовать за остальными.
— Гадать, что у тебя на уме — все равно что воздух сотрясать. Так же бессмысленно.
Мартин кивнул, сделав небольшой глоток. Но на Дэйва смотреть он не хотел. Гор даже несколько удивился тому, что он здесь.
— Мне тоже непонятны твои мотивы. Хотя, впрочем, меня беспокоит их наличие — его же нет, я прав? — Мартин обычно не скуп на вопросы, но в данный момент ответа знать он не хотел.
— Нет, ты неправ, — именно этого и страшился Мартин — просчета, сбоя в собственной системе. — Я хотел убедиться в том, что без меня ты абсолютно пуст. А то, что я уже увидел, только лишь подтвердило мою догадку.
— А кто же ты, собственно, такой? — Мартин решил отставить бокал в сторону, посмотрел Дэйву в глаза и сердце в его груди пропустило удар. — Мученик, бедный Дэйв, вынужденный плясать под дудку тирана-Гора. Смешно, не находишь? Очень смешно.
В глазах Мартина плещется неподдельная ярость. Она мешается в одном тандеме со страхом — страхом опуститься на самое дно.
А Гаан сдерживал в себе желание придушить Мартина здесь и сейчас. Но зачем? Нельзя держать вселенную в перманентном страхе за ее отпрысков.
Да и те, кто гордо именуют себя их преданными фанатами, неоднозначно отреагируют на внезапную кончину непризнанного гения.
Гор молчал. И так даже лучше, что молчал — с этих губ льется только отрава. Как знать, но прежде она была так горячо любима Гааном.
Эти губы не знали милосердия. Эти губы знали только страсть и наслаждение.
О, этот взгляд.
Взгляд из-под этих длинных ресниц. В нем столько горечи и уныния, что все вокруг становилось зыбким, незавершенным и незаметным.
— Мне знаком этот взгляд, — шепчет Дэйв, отчего-то осторожничает, словно бы боясь ненароком ранить словом — а он умел; о контроле он давно забыл. — Прошу, не смотри на меня так.
И ярость как рукой сняло. Мартин вздохнул. Не вымолвил ни слова.
Но в своих мыслях он давно уже рвет волосы на своей голове — от бессилия, слабости и беспомощности.
У него никогда не было оружия против Гаана. Он и мастером слова не был — ударить побольнее просто не мог. В нем этого не было.
— А как оно было-то? — молчание длилось долго, оно казалось невыносимым; но Гор все равно не хочет слышать ответа.
— Ужасно, чему я и не удивился. Как они только успевают делать вид, что это в порядке вещей? Что пресса, что толпа — как они могут делать вид, что им плевать? — с неприкрытым отчаянием в голосе спрашивает Дэйв.
Но ничего не поделать — выступление ведь выдалось действительно ужасным.
Но и вот, что странно, — толпа оказалась все равно довольной. Какие-то девушки визжали, извивались и в принципе выглядели так, как если бы впали в какой-то транс — это загадочная харизма Мартина, не иначе.
В свое время Дэйв на нее тоже повелся. Но эта правда скрывается лишь в его памяти. Он не хочет вскрывать былые раны.
Его же аудитория казалась куда скромнее. Но и он в их руках чувствовал себя в безопасности. Они же приняли его. И без Depeche Mode справиться смог.
Но Мартин. Мартин не справляется. Мартин только увядает.
И тут же в память Гаана безжалостным клинком врезаются свои собственные слова, брошенные по неосторожности. И, естественно, с обиды и усталости.
«Я и Мартин — мы Depeche Mode».
И любви. Граничащей с фанатизмом.
— Я знаю. Но им понравилось — мне этого достаточно. Они же любят меня. Они меня ценят. В их присутствии я ищу утешения.
Но Мартин без Дэйва — уже не Depeche Mode. И наоборот.
И стоит только Гаану на секунду прикоснуться к его ладони, он тут же себя одергивает — нельзя затмевать разум фальшивой надеждой.
Потому что надежд нет. Они истлели.
— Тогда бывай. Мне нужно ехать.
Дэйву не впервой себя истязать. Это энный из миллионов рубцов на душе.
«Увидел, Март, насколько я паршив? Я весь в синяках».
Какой позор. Но Дэйв знает цену позору.