Barbie

У Ирене комплект топов на тонких бретелях всех цветов радуги, чересчур сладкие духи и крупные кольца в ушах, так удачно подчёркивающие овал лица. Тамара первое время отчётливо видит её потерянной принцессой Barbie в мире вчерашней пиццы и недопитой банки колы. «С ней стоит говорить о новой коллекции в Zara, топить маршмэллоу в едва тёплом какао, обернувшись в мягкий плед на одной из мадридских крыш, и устраивать милые фотосессии» — думает про себя певица, ненароком подмечая, что она вроде бы как и не против. Ей 17 и друзья издевательски по-доброму тычат Рончесе конституцией. Испанский закон суров, но её оголённые плечи снова в радиусе метра и, по-честному, всем плевать. Тамаре так точно. Любые цифры становятся просто символами. Рончесе это кажется чем-то внеземным, отдалённым, совсем не похожим на неё. Трепет к этой безумной сеньорите поселяется где-то под рёбрами, распускается маленькими бабочками. Тамара подмечает, как Феррейро едва заметно краснеет, когда кто-то упоминает о них обеих, пусть даже в рамках сериала; как блондинка глупо смеётся в общей компании их друзей и без конца барабанит ногтями по всем горизонтальным поверхностям. — Выпьем? — с широкой улыбкой протягивает Ирене бокал игристого задумчивой брюнетке, — выглядишь напряжённо. Тамара надеется понизить этот градус напряжения, повышая градус алкоголя в крови. Вечеринки каста тут же стали важной частью её жизни, она всегда отдыхала на них, вдохновлялась на съёмки. Но сегодня все мысли были лишь о светловолосой коллеге. Ирене двигается слишком хорошо в тусклом неоне маленьких лампочек; её глаза блестят, переливаются, и Рончесе уже не может сфокусировать взгляд. Она оставляет недопитый напиток на барной стойке и направляется к такой сексуальной сейчас Феррейро. — Барби, нам нужно выйти, — хлопает по плечу голубоглазой Тамара, указывая ей в сторону входной двери.

***

Ирене курит на её балконе, стоя в одной растянутой футболке и колечком в носу. Септум идёт ей. Действительно идёт, как и очки, накинутые на нос наскоро, дабы скрыть следы бессонной ночи в компании друг друга. — У меня минус три, но эти без диоптрий, — замечая внимание к себе, говорит блондинка, смущённо поправляя аксессуар за дужки. Тамара улыбается и мягко проводит пальцами по щеке Феррейро, ловя её леденяще-тёплый взгляд. Она такая и есть, — вся соткана из противоречий. Правильно неправильная. Если бы Рижа была писательницей, то образ Ирене обязательно бы служил неким оксюмороном во всех её повестях. В глазах испанки пляшет тысяча чертей, отражается огненно-оранжевое солнце, а сейчас и сама Тамара. У неё до бешенства красивый профиль, в 17 она курит больше, чем все друзья Рончесе вместе взятые, после закидывая в рот пару подушечек арбузного орбита. Девушка-искусство, мать его. — Там, сыграй что-нибудь, — просит Ирене, усаживаясь в позу лотоса прямо на тесном балконе. И Тамара играет. Играет и поёт для неё. Не как дерзкая Рижа, а как влюблённая «Там». Неспеша перебирает тугие струны любимой гитары, пока рассвет резвится в светлых волосах. Ирене снова курит до фильтра, оставляя на краю персиковый блеск, и выдыхает последний клубок дыма в губы Рончесе. Тамара снова влюбляется, оставляя невесомые поцелуи на загорелом лице Феррейро.

***

Постепенно яркие макияжи наравне с лёгкими платьями, идеально белые кеды и длинные ногти, привычно окрашенные в кислотный цвет, вливаются в и без того достаточно красочную палитру будней Рончесе. Они не гуляют по городским паркам, держась за руки, не снимают кучу милых сторис в дурацких масочках, а вместо какао пьют горький быстрорастворимый. Тамара обещала ей не афишировать любовь, обещала молчать, когда вся её душа пылала от одной мысли об Ирене. Рончесе по-детски смущается, безобидно подкалывает коллегу на светских мероприятиях, а потом стабильно выслушивает лекции от «одинокой дивы». Это как игра. Но правила известны лишь одному игроку. — Почему мы просто не можем рассказать о нас? — Сейчас не время, — летит в сторону брюнетки после какого-то там по счёту шоу. И это даже не ответ. Простое «отъебись». Потому что Тамара в какой-то момент перестала понимать, для чего это самое время стало не подходить. Для того, чтобы утешить фанклуб каминг-аутом, обсудить отсутствие отношений Феррейро или для самой Рончесе(её любви)? — И как долго мы ещё собираемся прятаться? — в первый раз за всё время спрашивает Тамара, чувствуя себя чёртовым потерянным щенком. Ирене в ответ смотрит как-то незнакомо, чуждо, р а в н о д у ш н о. «Я думаю, нам нужен перерыв» — с оттенком неуверенности произносит Гарсиа и выходит из-под хлипкого навеса; шагает вперёд под ливень, заставший врасплох шумные кварталы испанской столицы. На хрупкие плечи хаотично летят холодные капли, привычный цветной топ на тонких бретелях моментально промокает насквозь. Тамара порывается вперёд с колючей в ладонях заботой, порывается накинуть джинсовку на гордо шагающую барби, но всё же останавливает себя, заворачивая в ближайший винно-водочный.

***

Рончесе пьёт ром с колой, сидя на холодном полу в её футболке, и оставляет дурацкие комментарии под пёстрыми фотографиями блондинки. Она даже не закусывает терпкий напиток, ведь для дешёвых начос просто не осталось места в разбитом организме. Любовь и жгучее тепло тягучей жижей растеклись по организму, заполнив каждый миллиметр. Кажется, что собственное сердце Тамары скоро прожжёт дыру в груди, а потом и яркой футболке, непоправимо испортив её. Ирене будет обязательно недовольна таким недоразумением первые пару минут, а потом тряпка полетит в мусорное ведро вместе с любыми воспоминаниями о Тамаре. Это должно случиться. Рончесе точно знает, что расставания не миновать, но отпускать Ирене раньше положенного срока не собирается. Феррейро совершенно точно уйдёт в один из солнечных вторников, громко хлопнув входной дверью; уйдёт без скандалов, в мёртвой тишине, и начнёт, наконец, нормальную жизнь без пряток в туалете ночного клуба. Продолжит носить дурацкие топы, скупать поясные сумки и брызгать на запястье всё те же сладкие ароматы. А Тамара больше не примет её звонков посреди ночи, не ответит на слишком откровенное сообщение, не приедет под утро с пачкой сигарет и свежесваренным кофе. Их настоящее моментально превратится в прошлое, копаться в котором ляжет на плечи фанатов. Но сегодня пятница. В руках — опустевшая бутылка рома, а в телефоне — короткое «скоро буду».