Анна. Лекарство от ликвидации

Анну не беспокоило то, что Бульдозер, Раппопорт или кто-то еще в этой схеме погиб. Главное: она знала то, что знает Бульдозер, а это использовать можно по-разному. Если контора совсем выйдет из доверия, она может рассказать об этом в Нью-Йорк-Сити, хотя у нее пока нет доказательств. Если она станет официальным соадминистратором, раздобыть доказательства можно будет во внутренней локальной сети. Сегодня состоится вручение очередной награды за заслуги перед SM50 и коронание в соадминистраторы. Закончив оформление Протокола 5 в Протокол 1, то есть завершив операцию не только фактически, но и на бумаге, она села в свой автомобиль с парковки и вернулась домой. Для коронания ей хотелось одеть что-нибудь более праздничное. Она выбрала черную шляпу, только не женскую с рюшками, а скорее мужскую, нейтральную (в нынешний век шляпы делились на образцы с рюшками или без, но не на мужские или женские). Натянула оранжево-розовую футболку, казавшуюся особенно уместной в этот типичный для Техаса жаркий летний день. Добавила длинную юбку, которая, как она думала, очень стильная с темным оранжево-голубым градиентом, похожим не то на морскую волну, не то на облака. В ней не очень удобно садиться за руль самой, но она предполагала, что ее отвезет Рик Кёртис. Ради кого она так принаряжается? Рика? Ему вообще все равно, он любит ее любой. Это же всего лишь какая-то дурацкая церемония вручения наград и официального приобретения новых полномочий. Когда Раппопорт в конторе еще чего-то значил, он отменил вечеринки и дискотеки по таким случаям. Раньше они были после таких коронаний. Ко всему этому она добавила черные туфли на платформе. Особенность юбки в том, что она имела длинное декольте, обнажающее правую ногу. Ей еще предстоит очень длинный разговор с Риком по поводу Раппопорта. Анне хотелось проверить некоторую информацию, которую ей сообщил Раппопорт; Рик хотел удостовериться, что она все еще любит его, и известная американская поговорка «однажды изменник — всегда изменник» не про нее. Вот она уже стояла на сцене во время коронания. — За заслуги перед SM50 награждается Анна Гамильтон-Розенберг, — сказал Администратор. Награды не играли для нее никакого значения. Она знала, что человек, награждающий ее, завтра выставит за дверь. Она достаточно с ним работала, чтобы понять, что он никому не верит. На экранах отобразилась ее фотография с надписью «The Agent of Year». Теперь все филиалы костёла знали об ее подвиге. — На этом моменте позвольте мне торжественно объявить, что Анна получает звание нового соадминистратора техасского филиала! Происходит непредвиденное. Из зала кто-то бросает в Анну бутылку. Она пролетает между ее ног под длинной юбкой, случайно совпадая с декольте правой ноги, и разбивается на расстоянии полуметра от нее, ничуть не ранив ее саму. В бутылке оказывается моча и она тот час же начинает вонять. Намек Анне совершенно непонятный: кто-то из агентов следил за тем, чем Рик и Анна занимаются в постели или просто сам урод и извращенец? Мужской голос в толпе громко объявляет: — Анна Гамильтон должна уйти! Она подстилка тупая, подстилкой и будет! Анна не узнала этого человека по голосу, и скорее всего не знала его лично. Но он принадлежит к ее рьяным противникам. Администратор взял микрофон и спросил: — Кто это сказал, черт возьми? Но голос замолк и не объявлялся. Анна не думала, что он был другом Раппопорта или кем-то вроде этого: Раппопорт всем говорил не то, что думал, а то, что собеседник от него ожидал услышать. Она почти на 100% была уверена, что голос вряд ли трезвый, и кому-то потребовалось изрядно выпить, чтобы совершить такой поступок в этом месте. Анна также знала, что кто-то стоял рядом с ним, но никто его не выдавал. Видимо, согласны с его точкой зрения. — Объявляю награду в 90,000$ за информацию о голосе несогласного! — сказала Анна. Зал засмеялся, потом затих и кое-кто начал указывать пальцами друг на друга. Все это фейк и мишура, информации не дождешься даже за деньги. Злоумышленник кинул вторую бутылку, но Анна быстро легла на землю. Бутылка также разбилась и воняла, но и во второй раз не достигла цели. Администратор отчетливо увидел злоумышленника, достал пистолет и попытался застрелить его за акт вандализма, который при желании на бумаге можно квалифицировать как терроризм, оправдав уместность обстрела оппонента. Злоумышленник скончался на месте. — Нравится это некоторым из вас или нет, но Анна будет соадминистратором филиала. Если она будет работать плохо, я с радостью сниму ее с поста, — объявил Администратор в микрофон и поставил точку, словно на заседании конституционного суда. * * * — Зачем ты вообще так оделась ради какой-то дурацкой церемонии, а? — допытывался Рик, но это было уместно. — Не знаю. Я что, выглядела как дура? Мне кажется, этот агент все равно бы кидал бутылки, будь я хоть в самых дешевых джинсах или шортах. Он имел что-то лично против меня, а не моей одежды. А эта юбка спасла мне жизнь при первом броске, он бы точно попал в бедро. Через какое-то время Анна сменила тему. — Я хочу проверить достоверность сведений, сообщенных мне Раппопортом. — После того, как я пойму, что ты не воспринимала его как любовника. — Я? Да что ты? Он умер, его нет, а ты здесь и жив. — Ладно, заметано. Что там Раппопорт говорил? — Он говорил про фетиш на примере копрофилии. Это же и к тебе относится. — Какого черта он вообще про меня знает? — сказал он не столько грубо, сколько удивленно, по крайней мере для Анны. — Я с ним толком не общался. — Он говорит, что фетиш мешает возбуждению, он неистребим, требует все больше и больше обоснований. Например, сначала ты читаешь бесполезные и ненужные тебе материалы, скажем, о пищеварении, кишечнике и клизме. В других условиях, к примеру, ты даже можешь стать гениальным врачом, но если это не про тебя, ты просто знаешь все о пищеварении и кишечнике, но никак это практически не используешь. Это сродни зависимости от табака или алкоголя: ты хочешь бросить, но бросить не можешь. Узнав все о кишечнике и пищеварении, ты увлекаешься какими-нибудь очистительными клизмами, думая, что развиваешься в плане науки. Перед первым и вторым этапом ты уже перечитал кучу историй в Интернете про то, как кто-то где-то обосрался. Тебе мало английского языка, ты учишь другие языки, чтобы читать такое, скажем, по-чешски или польски. Ведь ты перечитал все и знаешь все детали всех историй, а тебе хочется других деталей на эту же тему. Тот, кто пытался знакомиться, скорее всего мучил любовниц клизмами, анальным сексом, анальным фистингом или чем-то вроде этого. Вот скажи, Рик, у тебя также, только про мочу? — Если я скажу правду, ты перестанешь меня любить? Анна Гамильтон теперь не с Риком Кёртисом, она свободна? — Но я этого не говорила. Я просто хочу правду. Ты же знаешь, что значит быть обработчиком информации. — Да, многое похоже, но это не значит, что меня интересует только моча, а не твоя личность. Были тут и истории из Интернета, но я прочел их, узнал все детали и мне их оказалось настолько мало, что я не понятно зачем к французскому, немецкому, выучил польский и русский язык. Преимущественно, чтобы читать указанные истории на данных языках. Была тут и некая наука, точнее ее имитация: изучении траекторий водяных потоков мочи, хотя я почти не разбираюсь в каком-нибудь водопаде. Какой ты обработчик информации, если ты траекторию водопада просчитать не можешь. Просто меня интересует точечная тема. Постоянно думал, что я это брошу, но похоже, что сексуальность не меняется. Тот, кто извращенец, будет извращенцем всегда, да и любой гермафродит немного извращенец в силу одного этого факта. Я сравнивал обычных фетишистов и фетишистов-суперсолдат. Колоссальная разница. Я таким образом выучил польский и русский, у меня появился интерес к культуре и языку как таковому, и из того, что я читал по-русски или польски как фетиш — это 10% материалов, а 90% материалов не имеют отношение не то что к фетишу, а вообще к сексуальности. Например, я заинтересовался историей польских железных дорог. Я не знаю, чего ты там вообразила, Анна. Наверно, что я ужасный извращенец-обработчик инфы, который спит и видит, как выучить новый иностранный язык ради доставки незаеженного текстового порно-контента, чтобы потом предложить тебе в качестве фантазии, но у меня есть обычные интересы к твоему сведению. Обычный человек-фетишист только деградирует, как по мне. Потому что его интересует только секс и фетиш, секс и фетиш, секс и фетиш, ничего кроме. Я убежден, что суперсолдат-фетишист — это несколько иное. — И мне кажется, ты не лжешь. По статистике, когда у извращенцев появляется постоянная девушка, они очень редко просматривают порнографические сайты. Если вообще это когда-то делают. Зачем тебе девушки из Интернета, когда у тебя есть я? А вот этот агент, кинувший бутылку, он-то вообще кто такой, я не поняла? — Не думаю, что это фетишист. Он бы не кидал. Это тот, кто считает, что при помощи мочи можно позорить. Может, его когда-то приколол также кто-то из преступников. * * * Став человеком года в техасском филиале костёла, Анна обрела некую репутацию среди других агентов на территории всей США. Она заметила, что ей иногда начали звонить агенты из других штатов. Флирта и непристойных предложений не было, больше интересовала Анна как личность. Какую она музыку слушает, какие фильмы любит, что делает в жизни помимо работы, каковы ее интересы. Один агент позвонил из Невады, что по крайней мере, не так далеко, второй вообще из Аляски, третий был тоже из Невады. Друзей Раппопорта не было, никто не считал его другом и не ругал Анну за его уничтожение (даже если они и вообще были, в чем она немного сомневается, то это суперсолдаты: десять раз успеют переобуться ради конторы, если ее не покинули). Один звонок, правда, был оскорбительным. Точно неизвестно, кто звонил, но скорее всего какой-нибудь менее удачливый агент из другого филиала. Голос не казался ей знакомым. — Анна, ты делала дерьмо, делаешь дерьмо и будешь продолжать его делать. Ты делаешь ужасное дерьмо, выходи из игры пока не поздно. Ты играешь против правил. — А вы, собственно, кто? — Я народный контролер. — Пошел ты на хрен, контролер. Я законам подчиняюсь, а не фейковому шантажу. Позвонило еще несколько знакомых от контроллера, но на следующий день они не показывались. Звонило еще несколько агентов, которые пытались узнать, какая же Анна в жизни, что за музыку она слушает и какие фильмы предпочитает. Она не была настоящей знаменитостью со звонками каждые пять минут, но ей как-то поднадоело отвечать на похожие вопросы, впрочем она общалась со всеми и никому не отказывала. Рик Кёртис не показывал признаков ревности, но это не значит, что он не ревновал. Теперь Анна знала: если Рик не будет жить с ней, у нее появятся свои мужчины. Хотя она была умной, ценила его отношения и не собиралась пробовать с другими из принципа «в жизни надо попробовать все». Анна создала свою студию и репетиционную базу в бывшем бункере Раппопорта, заказчик постарался. Иногда другие агенты приезжали на первые концерты, ведь ликвидация БТРщика ознаменовалась переменой под названием «вечеринки снова разрешены». Правда, не в здании конторы. Анна стала певицей, играющей на синтезаторе и гитаре, Рик Кёртис был то живым барабанщиком, то басистом (под минус), Нортон Эштон стал звукорежиссером ее группы. Со времен самых первых концертов кто-то сказал Рику: — Она у тебя постоянно ноет, жалуется, требует лучших условий, хотя у нее и так все есть, но иногда она хорошо поет. Она согласилась с комментарием, который ее скорее рассмешил, нежели обидел, и взяла псевдоним Ханна. На сочинение первых песен Ханна затратила год, примерно столько же за ее творчеством следили агенты из ее филиала. Но прошел год, два года, три года и так далее: репертуар тот же, исполнитель тот же, и Ханна приелась местному зрителю. Она решила выкладывать треки в Интернет, но не стремилась высоко раскручивать свою страницу или группу. Как и в сериале, в ее жизни тоже некоторые люди понятия не имели, что Анна Гамильтон — это и есть Ханна. После отсутствия интереса к творчеству Ханны и ее песням, они не потеряли актуальность для нее самой, и сама Ханна сомневалась, что потеряют. Иногда она перезаписывала и улучшала их, пробовала петь в другой манере. Ее студия, она же репетиционная база и небольшая концертная площадка (в зависимости от комнаты и зала) опустели, но почти всегда ее ждали Рик Кёртис и Нортон Эштон. Ханна иногда перезаписывала и перепевала старые песни, улучшая и улучшая их качество. Кёртис и Эштон нашли себе работу: первый перезаписывал барабаны и бас для всяких каверов (в том числе работал с оригинальными демомузыкантами, желающими попасть на лейбл), а второй удаленно сводил треки. Шли годы и музыканты переходили к более серьезному оборудованию: сначала у Кёртиса была электронная ударная установка, играющая семплами и не издающая ни одного звука. Позже он захотел живые тарелки. Он использовал электронные ударные вместе с ними: все-таки семплированные барабаны чище, а железо лучше настоящее слушать, а не синтетическое. Некоторые тарелки он размещал за своей спиной вне поля видимости, а ударял в них вытягивая локти вперед, как будто дает по шее кому-то, нападающему со спины. Анна думала, что Рик солдат, и все тут, даже если он станет музыкантом, все равно будет проецировать солдатское. Эштон по началу слишком много голоса делал, как будто сводит не музыку, а слежение, инструменты он наоборот прибирал; Анна хотела, чтобы он научился сводить звук как звукорежиссер группы, а не обеспечивающий озвучивание слежения за людьми. Сама Анна дважды меняла микшер, три раза меняла микрофоны, только с шестой попытки купила устраивающую ее во всем гитару. Она больше была певицей с гитарой, нежели классической певицей. Анна сама исполняла гитарные соло, Кёртис в большинстве аранжировок либо играл на электронной ударке с реальным железом, либо как басист играл под готовый барабанный минус. Они стали ее друзьями, даже платы не требовали. Платила она лишь шести охранникам: один внутри, другой снаружи в две смены днем и ночью. Вход в студию не был секретным, и по иронии судьбы была установлена коробка с дверью, которая без кирпича закрывалась сама даже без ветра. Так что с кирпичем дверь и не закрывали. Анна сказала Рику один раз (мужчине повторять дважды не нужно, так ей сказал заказчик и был прав), что эта студия, включая диван в студии, предназначена только для музицирования. Никакого секса и никакой околосексуальной активности за пределами постели даже в отсутствии Нортона. Рик понял и замолчал.