Путь к самому себе

Они настигли его спустя несколько часов сумасшедшей гонки. Айя устала, и Вольфрам бросил поводья, позволив кобыле идти ровным, спокойным шагом. – Вольфрам, что ты творишь? – не сразу отдышавшись, спросил король. – Прошу прощения, Ваше величество, – отозвался мадзоку, виновато склонив голову. – Я позволил своим чувствам взять вверх, этого больше не повторится. Это было уже слишком, Юури не выдержал. – Вы что с Конрадом сговорились?! Сколько раз я просил не называть меня «Ваше величество»?! Еще раз услышу от тебя это выражение и… – И что? – скептически спросил Бильфельд, впервые за время поездки внимательно посмотрев королю в глаза. – Не знаю, – внезапно остыв, произнес Юури. – Мне неприятен официальный тон и то, что ты ведешь себя отчужденно. Вольфрам фыркнул, но сдержался. – Прости, Юури, вряд ли я смогу по-другому. – Довольный белоснежный дракон шоркнул когтистой лапой. *** Была очередь Йозака, но, чувствуя неловкость из-за своей несдержанности, Вольфрам сам напросился на дежурство. Сочувствуя его горю, ни Йозак, ни братья не возражали. – Можно побыть с тобой? – спросил Бериас, присев рядом. – Конечно, но дежурю я сам, – гордо ответил Бильфельд. – Как скажешь, – улыбнулся шиндзоку. Спустя несколько часов уставший от переживаний Вольфрам спокойно спал, прислонившись к его плечу. Мурата смотрел на них с легкой грустью: эта парочка напоминала ему те дни, когда ни он сам, ни великий генерал, ни все его воинство не знали, выживет этот мир или нет. Армия марионеток теснила их, заставляя уходить все дальше в леса, день за днем они теряли боевых товарищей, но благодаря неунывающему Шин-О не теряли стойкости духа. Они научились благодарить солнце за каждый новый рассвет, громко и смачно ругались, хохотали в голос и не считали нужным скрывать свои чувства. Даже мудрец сококу – самый скромный в разношерстной армии генерала – почти перестал смущаться, когда теплая рука Истинного прижимала его к себе. – О чем ты думаешь? – спросил Юури. – Они ужасно похожи на Бильфельд и Вальде времен войны с Властелином. – Точно. Ты же знал предка Вольфрама. Каким он был? – Кто? – Руфус. В словах Мураты звучали уважение и одновременно печаль: – Она была отчаянной и безрассудной девчонкой, смелым солдатом, надежным другом, слишком крепкой на язык для женщины, но живой и яркой, как языки пламени, даже Шин-О однажды не устоял. – Ты хочешь сказать, что основатель рода Бильфельдов был женщиной? – удивился король. – Ах, Шибуя, ты, как всегда, не внимательно слушал фон Криста, – улыбнулся бывший стратег.