Lost and Blind

      Солнце сияло высоко в небе или, во всяком случае, настолько высоко, насколько оно вообще могло подняться сейчас, когда осень окончательно вступила в свои права. Несколько деревьев, растущих у дороги, начали ронять листья, некоторые из которых прямо сейчас кружились на ветру, чтобы мгновением позже мягко опуститься на траву или плиты тротуара.       Руби почти забыла, как хорошо может быть за пределами четырёх стен. Ей нечасто выпадал шанс выйти наружу, да и не то чтобы она когда-либо испытывала сильное желание делать это. Большую часть жизни ей приходилось беспрестанно беспокоиться о том, не останется ли она голодной и не будет ли избита в ближайшие несколько часов, а потому блуждание снаружи без ясной причины большую часть времени не посещало её разум.       Сейчас, однако, причина у неё была. Ей нужно было сходить в продуктовый магазин и купить еды, так как запасы в доме подходили к концу. Это поручение заставляло Руби немного нервничать, однако она полагала, что справится — в конце концов, она уже делала это дважды.       С тех пор, как Руби была куплена Жоном Арком, прошло чуть более двух недель, и Руби могла с уверенностью сказать, что ей нравилось, как дела шли до сих пор. Жон раз за разом демонстрировал свою заботу — кормил её каждый день, позволял ей свободно пользоваться душем и не нарушал обещания не причинять ей боли. Конечно, был один случай несколько дней назад, когда он позволил доктору воткнуть в неё иглу, чтобы волшебным образом сделать её невосприимчивой к болезням, внося заразу таким образом, чтобы она не заболела. Говоря по правде, Руби сочла всё это чепухой, однако после укола она получила леденец, так что полагала, что это того стоило.       Вскоре Руби добралась до магазина — маленького и довольно невзрачного, но, как и всегда, забитого под завязку товарами, с корзинами, полными выпечки и овощей. Владелец магазина также был на месте — высокий, почти полностью лысый мужчина в униформе продавца. Завидев Руби, он развернулся к ней, выжидающе скрестив руки на груди. Было похоже, что он не собирается тратить воздух в лёгких, разговаривая с фавном вроде неё.       Руби, на самом деле, вовсе не осуждала его за это. В этом отношении он вёл себя лучше, чем большинство людей — лучше, чем детишки в тренажёрном зале и уж точно лучше, чем все владельцы Руби, предшествующие Жону.       — Здесь то, за чем меня послали, — фавн-волк, положила на прилавок лист бумаги и пятьдесят льен. — Я не уверена, сколько это должно стоить, но, думаю, этого будет достаточно.       Владелец магазина не стал терять времени, тут же схватив бумагу и нажав несколько клавиш на кассовом терминале, и начал собирать необходимые товары с полок. Скорость, с которой он делал это, была невероятной — Руби, конечно, видела рабов, что работали быстрее, но лишь ненамного. Если угрожать кому-то избиением, он хоть и начинает работать быстрее, эффективность зачастую страдает.       Хотя, опять же, большая часть рабов вовсе не стали бы делать что-либо не из-под палки. Была ли Руби странным исключением из этого правила, или же это Жон был уникален в своём умении управлять рабом без применения насилия?       Руби прервала свои размышления, когда владелец магазина поставил на прилавок заказанные продукты и положил рядом сдачу и чек. Благодарно ему кивнув, она сложила продукты в сумку и, взяв в одну руку её, а в другую оставшиеся деньги, покинула магазин.       Покупки, как и помощь в тренажёрном зале, были одними из тех поручений, к которым Руби была непривычна. Ни один из её предыдущих владельцев не доверил бы ей покупку чего бы то ни было, опасаясь, что она украдёт часть выданных ей денег, что-нибудь потеряет или даже попытается сбежать прочь. Даже столь незначительная демонстрация доверия была внове для неё и наполняла её странным чувством гордости и желанием это доверие оправдать, хотя у неё всё равно не было ни единой причины не делать этого. Воровать деньги было бессмысленно, терять их было глупо, а пытаться сбежать было и бессмысленно, и глупо одновременно. У неё уже было всё, что ей действительно было нужно, и она не собиралась каким-либо образом подрывать нынешний порядок вещей.       Просто для того, чтобы обезопасить себя, Руби сравнила выданную ей сдачу с цифрой в чеке. Подобные вычисления были несколько затруднительны, особенно учитывая, что она сейчас не могла считать на пальцах, но, как ей во всяком случае казалось, всё более или менее сходилось. Удовлетворённая, она спрятала льены в карман и направилась в сторону дома.       Она снова проделала свой путь по относительно спокойным улицам, освещённым ярким светом солнца. Немногочисленные прохожие, встретившиеся ей по пути, не обратили на неё никакого внимания. Единственным исключением был нищий в переулке, который начал подниматься, заслышав чьи-то шаги, но, увидев, кто именно проходит мимо, просто сплюнул на землю, понимая, что вряд ли что-то от неё получит.       В обычном случае, некоторые из этих людей могли бы поиздеваться над ней. Кто-то мог решить, что она сбежала, и вызвать полицию, чтобы они поймали и наказали её. Но люди, живущие в этом районе, по большей части знали друг друга и узнавали в фавне-волке собственность Жона. Собственность, которую не собирались портить без причины. Если бы с ней случилось что-то плохое, некоторые из них закрыли бы на это глаза, но они не собирались причинять ей вред сами по той же причине, по которой не стали бы бросать камни в окна дома, в котором жил Жон. В том, чтобы принадлежать охотнику, заботящемуся о твоём благополучии, были весьма заметные преимущества.       Вскоре Руби добралась до небольшого здания, ставшего ей домом. Настоящим домом, не просто местом, где ей приходилось находиться. Даже несмотря на то, что ей нравилось находиться на улице и она не так уж сильно боялась людей, Руби чувствовала некоторое облегчение, возвращаясь назад. Здесь она чувствовала себя в безопасности, и, пусть и по-прежнему находила это странным, всецело наслаждалась этим.       Достав из кармана ключ, Руби открыла дверь. Из гостиной раздавался шум работающего телевизора, что означало, что Жон уже вернулся домой. Это имело смысл, так как по пятницам у него было гораздо меньше работы, чем обычно, но была некая странность в том, что он не закрыл дверь на все цепи.       «А, какая разница?»       Первой вещью, которую она сделала, поставив сумку на пол, — разулась и сняла носки. Она носила ботинки, чтобы не поранить ноги, и носки, чтобы ботинки не натирали, но в чистой и тёплой домашней обстановке предпочитала ходить босиком. Возможно, она просто привыкла к этому за годы рабства, а, может быть, это было естественно для фавнов — в любом случае, если не было действительно холодно, она не испытывала в носках необходимости.       — Я вернулась! — крикнула Руби, заходя в гостиную. — Я купила всё, о чём Вы просили, так что могу приготовить что-нибудь прямо…       Руби замолкла, замерев посреди очередного шага. Зайдя в комнату, она увидела, что человек внутри, на самом деле, не был Жоном Арком.       В кресле сидела девушка в странном чёрно-белом наряде, делающем её немного похожей на пингвина. У неё было длинные чёрные волосы и золотые глаза, которые теперь удивлённо смотрели на фавна-волка. Но что действительно привлекло внимание Руби, так это кошачьи уши, торчащие из волос незнакомки и идентифицирующих её как фавна. А что привлекло внимание ещё сильнее, так это пистолет, лежащий на стуле, в пределах досягаемости странной девушки.       Руби мгновенно охватил страх. Её первым решением было упасть на пол и молить о пощаде, но она поняла, что такая тактика вряд ли сработает в данной ситуации. Так что вместо того, чтобы следовать заученному рефлексу, она последовала другому, гораздо более простому и заложенному в ней с рождения.       Руби закричала во всю мощь своих лёгких. Фавн-кошка отреагировала на это, быстро вскочив и схватив оружие со стула.       — Тихо! — прорычала она, прежде чем Руби сумела повторно набрать в грудь воздуха.       «Делай, что она говорит! — приказал глас рассудка. — Первое, чему учат рабов — делай, что говорят, и всё будет хорошо».       «Это другое, — мысленно возразила Руби. — Она не человек, так что эти правила сейчас не подходят».       «Но она может причинить тебе не меньше боли, чем люди, так что разницы нет, не так ли? — ответил глас, сделав чертовски хорошее замечание.       Руби справилась с желанием закричать снова, позволив гласу рассудка направлять её. Вместо этого она глубоко вдохнула и затем медленно кивнула.       — Хорошо, — фавн-кошка опустила оружие. — Мне очень не понравится, если ты всполошишь всех соседей.       Итак, эта девушка была незваным гостем. Каким-нибудь грабителем или, возможно, серийным убийцей. Она, очевидно, была преступницей — хотя бы потому, что была вооружённым фавном без присмотра со стороны хозяина.       — Пожалуйста, не убивай меня… — произнесла Руби так тихо, как могла. — Я просто убираю здесь. И готовлю. И выношу мусор, и покупаю продукты, и…       — Хорошо-хорошо, я поняла. Я не собираюсь тебя убивать, — произнесла нарушительница, дав Руби облегчённо вздохнуть. — Скажи мне, здесь живёт Жон Арк? Он не переезжал в последнее время или что-то в этом роде?       Руби прикинула варианты, прежде чем ответить. Если эта девушка искала Жона, наличие у неё какой-либо информации о нём не пошло бы ему на пользу. Сказать ей что-то было бы предательством или чем-то в этом роде, но, опять же, она могла легко убедиться в том, что Жон живёт здесь, и вряд ли она будет удовлетворена лживым ответом. Так что Руби неохотно кивнув головой ещё раз.       — А ты его рабыня, я полагаю.       — Да, — Руби снова кивнула. — Он купил меня несколько недель назад.       — Так он купил себе ещё одну. Чудно, — девушка вздохнула. — Он рассказывал тебе о… о чём-нибудь?       — Что… что ты имеешь в виду? — Руби заикалась, безнадёжно запутавшись в происходящем.       Фавн-кошка закатила глаза. Затем она подошла к Руби, оказавшись в неуютной близости от более низкой девушки, и заглянула ей прямо в глаза.       — Какая твоя любимая сказка? — спросила она абсолютно серьёзным голосом.       Руби моргнула. Она не ожидала подобного вопроса. Какое вообще имела значение её любимая сказка?       — Эм… — фавн-волк попыталась найти подходящий ответ. Её мать рассказывала ей сказки, но Руби едва ли хорошо помнила хотя бы одну спустя все эти годы. — Ну, была хорошая сказка про девочку в красном капюшоне, хотя она оказалась довольно страшной в конце…       — Итак, ты ничего не знаешь. Прекрасно, — нарушительница вздохнула, почему-то выглядя недовольной.       — Ты права. Я ничего не знаю, — медленно произнесла Руби. — Я не имею никакого значения и у меня нет ничего, что могло бы тебе понадобиться. Не будешь ли ты так любезна не причинять мне боль?       — Я же сказала, что не собираюсь тебя убивать! — воскликнула нарушительница в явном возмущении.       — Да, спасибо. Но я бы хотела, чтобы ты пообещала не делать никаких других неприятных вещей.       — Например? — фавн-кошка приподняла бровь.       — Я имею в виду, я бы предпочла, чтобы меня не избивали, не секли кнутом или плетью, не пытали электричеством, не поджигали, не насиловали…— начала перечислять Руби самые жуткие вещи, которые она пережила или которыми ей угрожали в её жизни.       — Зачем мне делать что-то подобное?! — нарушительница явно была шокирована. — За кого ты вообще меня принимаешь?!       — Я не знаю! Ты вломилась в чей-то дом со странной пушкой, одетая как пингвин!       — Что значит «одетая как пингвин»? Это… — девушка умолкла, заметив, что Руби снова напугана. — Послушай, прости меня, что всё вышло подобным образом. И я правда не хочу тебе как-то навредить. Я просто подожду здесь, пока не вернётся твой… владелец, — она выплюнула слово «владелец» так, словно это было какое-то оскорбление.       Руби обдумала информацию. Жон был охотником, так что, увидев сбежавшего фавна, он мог поступить одним-единственным образом — задержать его и сдать властям. И, поскольку он был силён, это вряд ли вызвало бы у него трудности, даже если нарушительница воспользовалась бы своим странным оружием.       Руби не была уверена, что ей следует обо всём этом думать. Она не желала другому фавну наказания за побег и проникновение в чужой дом — одни только мысли о том, что именно её ожидает, заставляли её слегка вздрагивать, но, с другой стороны, она не хотела, чтобы странная девушка преуспела в том, что собиралась сделать.       Лучшим вариантом, пожалуй, было просто ожидать возвращения Жона. Если между ним и фавном-кошкой начнётся драка, Руби собиралась просто стоять в стороне и ждать её окончания. Она надеялась, что девушка осознает, что находится в заведомо проигрышном положении, и просто сбежит. Это было бы лучшим выходом из ситуации.       — Хорошо, — сказала она наконец. — Думаю, я верю, что ты и правда не навредишь мне.       — Не наврежу, — заверила её фавн-кошка. — Кстати, меня зовут Блейк. Не думаю, что успела представиться.       — Эм, рада встрече, Блейк, — неловко ответила Руби. Она отчаянно пыталась вспомнить человеческие способы поддержать беседу, поскольку каждая секунда, на протяжении которой эта «Блейк» говорила, была секундой, которую она не тратила на пересмотр того, была ли идея не убивать Руби так уж хороша. — Так ты часто сюда приходишь?       «Серьёзно? И какого же ответа ты ожидаешь?» — раскритиковал глас рассудка подобранные Руби слова.       — Время от времени, — ответила Блейк, достаточно сильно удивив этим Руби. Неужели эта девушка уже пыталась ограбить дом Жона в прошлом?       — И что ты делаешь здесь сейчас? — решилась Руби спросить. — Не отвечай, если не хочешь говорить.       — Почему бы и нет, в самом деле. Я высокопоставленный член Белого Клыка и выполняю миссию от имени братства, — ответила фавн-кошка с гордостью в голосе.       — Эм… — Руби тщетно попыталась подобрать другой ответ. Ответить хоть что-то казалось ей уместным, однако она в принципе не представляла, о чём болтает её собеседница.       — Ты что, никогда не слышала о Белом Клыке? — спросила Блейк, явно неудовлетворённая незнанием Руби.       — А, этот Белый Клык! — воскликнула Руби, изображая узнавание. — Конечно, я о вас слышала. Вы, ребята, просто молодцы, я желаю вам удачи в, ну, в том, чем вы там занимаетесь…       — Хватит, — раздражённо произнесла Блейк, прежде чем ещё раз вздохнуть. — Всё в порядке, если ты о нас не слышала. Разумно, что люди не стали бы тебе об этом рассказывать.       — Люди о многом мне не рассказывают, — согласилась Руби. — А если и рассказывают, то обычно для того, чтобы надо мной подшутить.       — Ну, я полагаю, есть вещи, которые должен знать каждый фавн, — голос девушки стал звучать более официально, почти церемониально. — Белый Клык — революционный фронт, борющийся за свержение тиранической системы Четырёх Королевств, чтобы принести свободу и равенство фавнам со всех концов Ремнанта.       Руби смущённо опустила глаза. Блейк произносила слова, но, складываясь вместе, они никак не желали приобретать хоть какой-то конкретный смысл.       — Свобода, — повторила Руби, просто чтобы убедиться, что расслышала всё верно. — Равенство. Фавны.       — Да, — ответила Блейк. — Мы положим конец рабству и вернём себе наше законное место в мире, не останавливаясь ни перед чем. Что-то не так?       Ну, Руби действительно с трудом могла осознать эту концепцию или, скорее, то, насколько она согласовывалась с реальностью. Это не звучало нереалистично, вовсе нет. Это просто было абсолютным безумием.       Часть про свободу была довольно глупой сама по себе. Восстание фавнов, как и большая часть подобных событий до него, прекрасно показала, что фавны не сумеют завоевать себе свободу. Всякий раз, когда они пытались, это превращалось в бойню. Руби полагала, что в нынешние времена это было ясно всем, но, очевидно, некоторые пытались до сих пор, несмотря на неудачи предшественников.       И даже если бы этот «Белый Клык» сумел бы сделать всех фавнов свободными — что, очевидно, просто не могло случиться, как они собирались достичь равенства? Это было бессмысленно даже в теории. В конце концов, была причина, по которой фавны были порабощены в первый раз. Они были более слабыми, менее способными и, ну, в принципе низшим видом.       Фавны не были ровней людям, всё и правда было вот так просто. Люди создали свои Королевства, изобрели все технологии, на их стороне были сотни сверхсильных воинов. В это же время самые умные фавны, которых встречала Руби, всего лишь помогали своим хозяевам с бумагами, а самые сильные были достаточно выносливы, чтобы выживать в шахтах, куда они были отправлены людьми. И даже сама Руби, нравилось ей это или нет, была пригодна лишь для простой работы по дому. Её жизнь имела определенную ценность, не превышающую ценности работающего на заднем фоне телевизора. Здесь не было никакого равенства.       Но, ценная или нет, Руби была достаточно смышлёной, чтобы осознавать, что сказать всё это Блейк будет весьма плохой идеей.       — Я имею в виду, я ничего против вас не имею, ребята, — попыталась она успокоить нарушительницу. — Если вы хотите заниматься этим, я могу только пожелать вам удачи.       — Ты не высказываешь особого энтузиазма, — озвучила фавн-кошка очевидное. — Ты вообще хочешь быть свободной?       Хотела ли Руби быть свободной? Она задумалась над этим на секунду. Впрочем, всего лишь на секунду, поскольку ответ был довольно очевиден. Он звучал немного странно, но…       Руби не слишком волновала её собственная свобода. Она полагала, что не упустит возможность, если таковая представится, но понятия не имела, что собирается делать с этой свободой, если однажды её обретёт. Ну, это было не совсем верно, поскольку она знала, что будет делать на самом деле. Она приползёт к Жону и будет умолять его позволить ей остаться в роли работницы или чего-то в этом роде.       Потому как что ещё она могла сделать со своей жизнью? Она не была особо умной или сильной, и не имела особых умений помимо выполнения простой работы по дому. Служить кому-то, кто относится к ней с добротой и заботой, было лучшей долей, которую она могла когда-либо получить, так почему она должна была от неё отказываться?       — Думаю, я не вижу особого смысла в том, чтобы слишком сильно беспокоиться о том, свободна я иди нет, — Руби решила, что честный ответ будет в этой ситуации довольно безопасен. Да и в любом случае, она вряд ли сумела бы придумать достаточно убедительную ложь. — Я более чем уверена, что у вас у всех есть достойные причины сражаться за свободу, но я, вроде как, имею всё, что мне нужно, и здесь.       — Правда? — Блейк, кажется, была достаточно сильно удивлена этим абсолютно логичным суждением. — И ты согласна провести остаток своей жизни в рабстве?       — Да, во всяком случае до тех пор, пока меня не слишком много бьют. И так как здесь у меня есть все гарантии этого, всё в полном порядке.       — Понимаю, — Блейк пристально смотрела на Руби с какой-то незнакомой ей эмоцией на лице. — Так ты и правда просто выдрессированная собака, готовая броситься к ноге хозяина по первому требованию?       — На самом деле волк, — поправила её Руби. — Но да, всё остальное абсолютно верно.       Достаточно долго два фавна смотрели друг на друга в абсолютной тишине. Затем, спустя почти минуту, Блейк громко зарычала и плюхнулась обратно в кресло.       — Забудь, я просто теряю время. Ты просто живое олицетворение Стокгольмского Синдрома.       Руби не знала, что это был за «Стокгольмский синдром» или почему Блейк была так сильно разочарована в ней. Она как раз раздумывала о том, безопасно ли будет спрашивать обо всём этом, когда услышала, как открылась входная дверь.       Жон вернулся, а вместе с ним вернулся и страх Руби, так как она вспомнила, какой серьёзной была ситуация. Она сейчас находилась между двух бойцов, которые, вне всякого сомнения, вцепятся друг другу в глотки буквально через пару мгновений. Она не была уверена, что крикнуть что-то было хорошей идеей, так что просто попятилась в угол, ожидая дальнейшего развития событий.       — Руби, ты здесь? — спросил её хозяин, проходя по коридору в гостиную. — Я вернулся и…       Зайдя в комнату, Жон замер на месте — вероятно, от вида вооруженного фавна, сидящего в кресле. Он не выглядел особо испуганным, а скорее удивлённым. Что же касается Блейк, то она молча смотрела на человека, не показывая никаких эмоций.       Все трое стояли в тишине на протяжении нескольких последующих секунд, пока Жон не нарушил её, громко вздохнув. Действительно громко, с заметным разочарованием и покорностью.       — Я позабочусь от этом, — сказал он Руби абсолютно спокойным голосом. — Она не представляет опасности.       Что ж, было похоже, что её хозяин действительно может с этим справиться. Во всяком случае, сам он, видимо, полагал, что мог. Может, он недооценивал силы своего противника? Фавн-кошка, должно быть, была уверена в своих силах, раз уж осмелилась вступить с Жоном в схватку.       Несмотря на это, Руби чувствовала себя весьма комфортно, стоя позади. Она прижалась к ближайшей стене, готовая в любой момент бежать прочь, если это станет наилучшей стратегией выживания.       Жон тем временем зашёл вглубь комнаты, приблизившись к фавну-кошке. Он не имел при себе оружия, однако по-прежнему не выглядел хоть сколько-нибудь напуганным. Подойдя к креслу, он бросил на занявшую его девушку весьма раздражённый взгляд.       — Серьёзно, Блейк? — произнёс он, явственно разозлённый. — Ты просто взяла и пришла без приглашения?       «Погоди, что?»       — О, прошу прощения, что нарушила частную собственность, — по голосу Блейк было совершено ясно, что она явно не чувствует себя виноватой. — Кстати, я смотрю, у тебя новое приобретение?       — Ты прекрасно знаешь, что это не так.       — А она об этом знает?       Руби не знала. Фактически, она весьма слабо понимала, что вообще происходит. Вся эта ситуация была невероятно запутанной, и её умственных способностей явно не хватало, чтобы во всём этом разобраться.       «Я понятия не имею, что происходит или что тебе следует делать, — прокомментировал это глас рассудка. — Так что просто сиди тихо и смотри, что будет дальше».       — Ну… нет, — сознался Жон, выглядя при этом довольно виноватым. — Я разберусь с этим позже, обещаю. А теперь будь столь любезна сообщить мне, что именно тебе от меня нужно?       — Я здесь с сообщением, — ответила Блейк. — Мы обнаружили подходящую цель. Плантация, достаточно удалённая от ближайших поселений, чтобы мы могли нанести удар. Мы даже сможем обойтись без жертв, если тебя это до сих пор волнует. Я оставила в ящике карту, а также указание места и времени встречи.       — И всё? — Жон приподнял бровь. — Адам не мог просто отправить зашифрованное послание или связаться другим более простым способом?       После этого вопроса наступило долгое молчание. Руби казалось, что у этого молчания был какой-то особый смысл, пусть она и не имела ни малейшего понятия, какой именно.       — Значит, просто предлог, чтобы немного пошпионить за мной, — Жон вздохнул. — Такого рода вещи действительно необходимы?       — Я просто выполняю приказы. Можешь обсудить это с Адамом, когда лично встретишься с ним на миссии, — произнесла Блейк, равнодушно пожав плечами. Затем она уже не столь равнодушно прищурилась. — То есть, я полагаю, что ты там появишься.       — Думаю, что приму участие. А теперь, если ты закончила повышать мой счёт за телевидение, я попрошу тебя удалиться.       — Как грубо, — ответила Блейк, однако всё же встала с дивана. — Но, полагаю, ты вправе решать, какому фавну уходить, а какому оставаться в твоём доме.       — Хватит, — резко произнёс Жон. — И убедись, что никто не заметит тебя по пути назад.       — Может, хотя бы немного поверишь в меня? — Блейк подошла к ближайшему окну, которое, как только теперь заметила Руби, было наполовину открыто, словно собиралась выпрыгнуть через него. Впрочем, прежде чем сделать что-то подобное, она обернулась к охотнику.       — Эта девчонка тебе верна, и ты, я думаю, это знаешь. Не пользуйся этим.       И затем фавн-кошка исчезла. Не вышла через окно или дверь, просто испарилась, не оставив на том месте, где только что стояла, ничего, кроме воздуха. Руби пришлось моргнуть ещё раз, чтобы убедиться, что она не спит и не бредит, хотя, опять же, вряд ли это событие было самым странным из тех, что произошли за последний десяток минут.       После ухода Блейк на гостиную опустилось молчание. Оно не было многозначительным, как раньше, а, скорее, той разновидностью молчания, которая возникает, когда никто не знает, что именно следует сказать.       — Что ж, довольно неловко вышло, — произнёс, наконец, Жон, достаточно сильно приуменьшая реальное положение вещей.       — Эта девушка… — медленно произнесла Руби, не зная, что спросить сначала и стоит ли ей вообще задавать хоть какие-то вопросы. — Вы уже давно знакомы?       — Да, — коротко ответил Жон.       — Она сказала, что является частью какой-то группы фавнов-мятежников. Белый Клык.       — Да, так они себя называют.       — Есть что-нибудь, что мне следует об этом знать? — осторожно спросила Руби. Она понимала, какой наглостью было требовать ответов со стороны кого-то вроде неё, но всё же хотела хоть немного разобраться в ситуации.       Её владелец замер на мгновение, словно бы пытаясь решить, какой ответ ему стоит дать. Но, в конце концов, он вздохнул и развернулся к входной двери.       — Я, кажется, оставил кое-что в тренажёрном зале. Иди за мной.

***

      Следуя за своим хозяином, Руби вышла из машины. Солнце по-прежнему светило в безоблачном небе, однако день теперь казался гораздо менее весёлым, чем раньше. Возможно, потому что Руби теперь очень волновалась о том, что будет с ней дальше.       Доверяла ли она Жону, как и раньше, после того, как выяснилось… что-то очень важное о нём? Она по-прежнему помнила все те хорошие вещи, что он сделал для неё, но это вполне могло быть частью какого-то представления или хитроумной махинации. Или, в конце концов, было искренним. Она просто не знала. Всё, что, как ей казалось, она знала об этом человеке, только что было поставлено под сомнение.       Что она вообще знала о Жоне? В смысле, наверняка? Он занимался обучением начинающих охотников и охотниц и был охотником сам, а ещё имел дела с какой-то сумасшедшей преступницей-фавном. Из этого никак нельзя было сложить определённой картины, и всё это не говорило Руби ничего действительно важного.       Потому что кем был Жон Арк на самом деле? Он действительно заботился о ней или это, в конце концов, было не более чем уловкой? Возможно, на деле он был даже хуже Кардина и других её прежних владельцев, и ему просто нравилось притворяться другим?       Нет. Руби была уверена, что Жон не таков, вне зависимости от того, что она знала или не знала о нём. Ей стоило дать ему кредит доверия и позволить нормально объясниться       Впрочем, не то чтобы у неё был какой-то выбор…       Вместе они вошли в опустевшее после окончания занятий здание. В общем зале наблюдался небольшой беспорядок, на полу валялись израсходованные обоймы, а оборудование, словно беспокойные дети, располагалось в самых странных местах. Жон, впрочем, по всей видимости, не собирался сейчас заниматься уборкой, вместо этого направившись к находящимся в подвале раздевалкам.       Руби продолжила идти за ним, проследовав вниз по лестнице в мужскую раздевалку. Здесь Жон подошёл к ряду шкафчиков, которых, как понимала теперь Руби, было слишком много для дюжины или около того людей, и отодвинул их все от стены, открывая спрятанную за ними металлическую дверь с единственной замочной скважиной.       По-прежнему не произнося ни слова, молодой мужчина достал из одного из своих карманов ключ, которым и отпер дверь. Комната за ней была тёмной, достаточно тёмной, чтобы даже превосходящее таковое у людей зрение Руби не помогало ей ничего разглядеть. Жон, тем временем, шагнул в темноту, тем самым предлагая Руби последовать за ним.       Фавн-волк подчинилась несмотря на то, что всё сильнее нервничала с каждым шагом. Возможно, всё её доверие к Жону было ошибкой. Возможно, он просто решил убить её за то, что она подслушала не предназначавшуюся для её ушей информацию и просто решил сперва увести её в удалённое место, где никто не помешает ему исполнить задуманное. К несчастью, чем больше Руби думала об этом, тем больше смысла это приобретало.       Не так ли закончила свою жизнь предыдущая рабыня Жона? Не таким ли образом всё и произошло? Если так, то Руби оставалось лишь надеяться, что её убьют быстро. Фавны, заслужившие казнь, обычно погибали жуткой смертью, чтобы вселить ужас в остальных и тем самым обеспечить их послушание, но ведь она на самом деле не сделала ничего плохого. И если Жон действительно решил убить её, у него нет причин обрекать её на мучения, ведь так?       Войдя в комнату, Руби всё же сумела немного разглядеть обстановку. Комната была совсем маленькой, в углу располагался какой-то стол, а на стенах висели какие-то вещи, ближайшей из которых, если Руби догадались верно, была…       Яркий свет на секунду ослепил её, а после того, как её глаза привыкли к свету, Руби поняла, что он исходит от висящей под потолком лампочки. Она также поняла, что комната, на самом деле, вовсе не была пыточной камерой. Это было нечто гораздо менее угрожающее, но гораздо более странное.       Каждый сантиметр комнаты был чем-то занят. Предметы варьировались от абсолютно мирских, таких как стопка книг или коробка с запасными лампочками, до странных и экзотических, таких как несколько масок гримм, лежащих на столе, и цветастого зонта с прикреплённым к наконечнику лезвием. Также здесь были две канистры с краской, трость, календарь с несколькими случайными обведёнными датами, кристалл праха в стеклянной ёмкости… Всё это выглядело так, словно бы кто-то поставил перед собой цель собрать в одном месте десятки никак не связанных между собой предметов и прекрасно с ней справился.       — Ну, — Жон развёл руки в стороны, словно бы представляя комнату Руби, — добро пожаловать в мою берлогу. Я бы сказал тебе устраиваться поудобнее, но это место никогда не задумывалось, чтобы быть комфортным.       Руби моргнула. Несколькими минутами ранее она полагала, что степень неловкости уже достигла наивысшего уровня, однако сейчас она вновь возросла.       — Прости, я просто тяну время, — Жон вздохнул. Ты можешь задавать любые вопросы и я отвечу на них так, как сумею.       Несколько последующих секунд Руби провела, напряжённо размышляя.       — Кто Вы? — спросила она наконец. Ей просто не хватало информации, чтобы задавать более конкретные вопросы, и она просто хотела узнать, что за человек был её владелец в действительности. — Кто Вы, ну, на самом деле?       — Я Жон Арк, — просто ответил тот. — Сын генерала, который убил тысячи людей на войне, а потом казнил ещё тысячи за то, что они проиграли. Выпускник академии Бикон, лицензированный охотник со всеми соответствующими привилегиями. Владелец небольшого, но прибыльного бизнеса. И человек, который хочет видеть, как Четыре Королевства разрушатся и падут от моей руки, — он остановил свой взгляд на Руби. — Такой ответ тебя удовлетворит?       — Ну, мне бы хотелось уточнить насчёт последней части, — нервно пробормотала Руби.       — Как пожелаешь, — произнёс Жон всё тем же спокойным голосом, но было похоже, что он тоже довольно сильно нервничает. — Если говорить просто, мне не нравится, как в данный выглядит то общество, в котором я живу. Проблем больше, чем я сумею назвать до наступления ночи, и рабство фавнов лишь наиболее очевидная, а вовсе не единственная из них, связанных или не связанных с ним. Каждое из Королевств по-своему прогнило, причём до основания, ими управляют не их жители, а кучка богатых и могущественных людей со своими собственными планами. Я предпринимаю определённые действия, чтобы исправить это, и помощь Белому Клыку, когда это необходимо — одно из них.       — Белый Клык… — Руби отчаянно пыталась уложить в голове всю ту информацию, что она только что получила. — Блейк сказала мне, что они революционная группа, которая борется за свободу и равенство для фавнов. Это правда?       — Это, пожалуй, чересчур идеализированная картина, но, в целом, да. Белый Клык сформировался после Восстания Фавнов как способ продолжить борьбу, избегая прямых столкновений. Они работают скрытно, стараясь распространить своё влияние и освобождают фавнов из рабства всюду, где это возможно.       — А Вы помогаете им… Но Вы сами не являетесь частью этой организации, так?       — Нет, не являюсь, — Жон покачал головой. — Во-первых, они бы никогда не приняли в свои ряды человека, это было бы против их основополагающих принципов. Но я также принципиально не согласен с их методами. Они правы, требуя свободы, а их жажда мести вполне оправдана, но иногда они поступают абсолютно неприемлемым для меня образом.       — Но Вы по-прежнему поддерживаете их. Почему? — Руби посмотрела Жону прямо в глаза.       — Потому что они единственные люди, которые делают хоть что-то серьёзное, пусть и не совсем верно, — ответил Жон. — Единственные, кто желает помочь фавнам достаточно сильно, чтобы пойти на риск и бороться с угнетением.       — Но зачем? — продолжала спрашивать фавн. — Зачем взваливать на себя борьбу за фавнов или любое другое серьёзное дело, если это не приносит Вам никакой пользы? Зачем так рисковать ради чего-то, что Вас не касается?       В этот раз Жон не ответил сразу. Он выглядел так, будто бы боролся с ответом, будто бы попытки его сформулировать причиняли ему боль.       — Вам ведь не нужно мне отвечать, — сказала Руби спустя секунду. — Мне на самом деле вовсе не обязательно знать что-то подобное, так что…       — Нет, это хороший вопрос, — произнёс Жон. — И, на самом деле, это не что-то травмирующее для меня, просто…       Затем он вновь надолго умолк.       — Сколько я себя помню, я всегда хотел быть героем, — начал Жон наконец, его голос был тихим и размеренным. — Или, если быть точнее, охотником. Военная служба никогда меня не привлекала, я хотел быть тем, кто спасает людей и пожинает славу. И, когда мне было семнадцать, я поступил в Бикон, надеясь, окончив его, воплотить свои мечты в реальность.       Тогда, как и сейчас, я вовсе не был сильнейшим из людей. Проклятье, да мне пришлось подделать документы просто для того, чтобы меня приняли. Я был абсолютно жалок, особенно на фоне остальных студентов. Оглядываясь назад, я понимаю, что мне невероятно повезло просто пережить первый день, не говоря уже о том, чтобы остаться невредимым. Но, несмотря ни на что, я это сделал. А потом оказался в лучшей команде и получил самого замечательного партнёра из всех, что были на моём курсе.       За этим последовала ещё одна пауза. На лице у Жона появилась улыбка, однако она была горькой и усталой.       — Всё, чего я хотел или думал, что хотел, стало реальностью задолго до моего выпуска. Я и моя команда, мы вместе прошли через множество битв и приключений, если их можно так назвать. Мы убили больше гримм, чем я могу сосчитать, мы защитили Шейд, когда он был атакован со всех сторон, мы победили… ну, в общем, совершили много крутых вещей. И всё это время я становился более сильным и умелым. Я начал думать о себе как о герое, как о ком-то, кого действительно заслуживает уважения.       — К четвёртому, последнему году обучения наша команда по праву считалась сильнейшей в Биконе. Мы выполнили множество заданий, большая часть из которых не была предназначена для охотников нашего уровня. И однажды нам поручили защитить одну из пограничных деревень от гримм. Когда мы прибыли туда, выяснилось, что местные нашли способ значительно облегчить нам охоту — забрали нескольких фавнов с полей, избили до полусмерти, засунули в клетки и оставили за пределами стен. Их негативные эмоции должны были привлечь гримм в заранее определённую область, и всё, что от нас требовалось, так это стоять там и убивать всё, что будет вылазить из леса.       — Знаешь, я никогда раньше не обращал внимания на фавнов. Я вовсе не ненавидел их, как это делал мой отец, но и не считал их людьми. Просто требующие надзора животные, которых было лучше содержать в неволе. Но когда я увидел всех этих фавнов… всех этих людей, запертых в клетках, измученных и боящихся за свою жизнь, я понял, что больше не хочу себе врать. Мои товарищи испытывали нечто схожее, они все были куда лучшими людьми, чем я сам, и происходящее, должно быть, выбило их из колеи даже сильнее. Так что прежде чем завершить работу, мы открыли все клетки и выпустили всех фавнов, что там были. Ну, всех тех, кто всё ещё мог ходить.       Участь тех, кто ходить не мог, осталась невысказанной, однако Руби прекрасно понимала, что с ними случилось.       — В тот день что-то во мне изменилось. Вся та уверенность, которую я приобрёл, исчезла, когда я понял, что каким бы хорошим охотником я ни стал и сколько бы гримм не убил, миллионы людей всё равно продолжат существовать в нищете и страхе, лишённые моей защиты. Но тогда я не знал, что я могу сделать, так что попросту мучился этим. Однако я сдал выпускные экзамены, получил лицензию и начал заниматься охотой на профессиональном уровне.       — Достойные охотники довольно много получают. К тому моменту, как я окончил Бикон, у меня на руках уже была достаточная сумма льен, полученная за те задания, что я выполнял от лица школы, и она только увеличилась, когда я продолжил выполнять их уже от своего лица. И не то чтобы я когда-либо вообще нуждался в деньгах, моя семья и так довольно богатая. Так что вскоре после выпуска я смог позволить себе собственный дом, и мне нужен был кто-то, кто мог бы ухаживать за ним. Так что, несмотря на мои моральные принципы, я решил купить раба и выбрал девушку, она тогда была лишь немногим старше, чем ты сейчас.       Точно. Рабыня, которой Жон владел несколько лет назад. Это совпадало с описанием Кардина, во всяком случае, пока.       — Я думал, что если я буду хорошо к ней относиться, я окажу ей хорошую услугу, — выражение лица Жона стало странным. Отчасти злым, отчасти виноватым, отчасти сожалеющим. — Что я буду лучше, чем остальные люди, что я сумею стать хорошим рабовладельцем. Я был глупцом. Единственное верное отношение к рабам — это уравнивание их в правах. Единственный верный способ обращения с рабством — это искоренить его.       Руби ощутила желание сказать, что она не согласна с этим утверждением, что оно звучит довольно лицемерно для рабовладельца и что она не вполне уверена, что понимает значение слов «уравнивание в правах», однако предпочла держать рот на замке. Ей не хотелось спорить с Жоном, особенно сейчас.       — На самом деле, не знаю, о чём я тогда думал. Неужели предполагал, что девушка, которую я буду держать в неволе, будет благодарна мне просто за то, что я не отношусь к ней ещё хуже? За то, что эксплуатирую её меньше, чем мог бы? Я был дураком, что тут ещё скажешь. Я не бил её, не относился к ней пренебрежительно, но угроза подобного по-прежнему существовала, и она это знала. Знала, что у меня развязаны руки, знала, что полностью находится в моей власти, и что если я когда-нибудь передумаю, разочаруюсь или просто забуду проявить сдержанность… — Жон помассировал переносицу. — Ни один из нас не чувствовал себя комфортно, но я не мог просто продать её случайному человеку или выгнать её прочь. И в итоге я решил, что подобное просто не может больше продолжаться и принял то единственное решение, что показалось мне верным.       Теперь Руби понимала. Кардин говорил, что Жон был виновен в убийстве своей рабыни, что весьма беспокоило Руби, когда она впервые очутилась в его доме. Она предполагала, что это было проявлением жестокости или несчастным случаем, но теперь это имело гораздо больше смысла.       — Вы… убили её? — спросила Руби.       — Я её обучил, — ответил Жон.       Руби моргнула.       — Она не была довольна жизнью раба, желая чего-то большего, чем просто служить человеку, как бы он ни был к ней добр. Так что я предложил ей научить её сражаться, что уметь защитить себя в случае нужды, и она приняла это предложение. Я открыл ей ауру и дал ей основы, в основном, по контролю ауры и владению мечом. Вскоре она разработала свой собственный стиль боя, мало похожий на мой, и открыла весьма полезное проявление.       В этот самый момент Руби настигло озарение.       — Блейк… Это ведь была она, так ведь?       — А ты сообразительная, — заметил Жон с лёгкой улыбкой. — Блейк показала себя прекрасным учеником. Глядя, как она учится, сражается, просто показывает себя с лучшей стороны, я отбросил все сомнения в том, заслуживают ли фавны свободы. Понял, что текущий общественный порядок неприемлем и нуждается в изменениях. Члены моей команды и ещё несколько человек были со мной согласны, однако единственным настоящим бастионом сопротивления были те, кто пострадал больше других. Повстанческие группы фавнов, самой крупной и успешной из которых был Белый Клык.       — Поначалу я опасался с ними работать. Когда я впервые встретился с ними, в глубине души я ожидал, что они попытаются схватить и убить меня только за то, что я человек. Я слышал о них много нехороших вещей, вроде того, что они каждый день совершают злодеяния и вообще являются просто шайкой маньяков, желающих уничтожить человечество.       — А они не такие? — перебила его Руби. Это было грубо с её стороны, однако её владелец ведь сам позволил ей задавать вопросы. — Этот Белый Клык. Они действительно та группа героев, как о них рассказывает Блейк?       — А ты, похоже, настроена по отношению к ним весьма скептично, — заметил Жон. — Не то чтобы я считал это нездоровым отношением, не пойми меня неправильно. Среди них и правда есть те, кто просто хочет убивать людей, как и те, кто считает, что единственный способ обрести свободу — стереть человечество с лица Ремнанта. Но большая из часть — просто фавны, что не согласны жить в рабстве и достаточно храбры, чтобы сражаться за свою свободу. И я хочу помочь им, даже если они ненавидят меня за то, кем я являюсь.       Руби кивнула, пусть и не могла по-настоящему понять своего владельца в этом вопросе. Помогать кому-то, кто тебя ненавидит, имело смысл лишь в том случае, если он имеет над тобой власть — такую, как погоняющий тебя кнут.       — В любом случае, ты вполне можешь сама додумать остальную часть истории. Я заключил своего рода альянс с Белым Клыком, мы вместе совершили несколько рейдов и выполнили несколько миссий. Блейк, в конце концов, решила официально вступить в организацию, чтобы сражаться вместе со своими братьями и сестрами, а не с человеком, который все еще формально претендовал на владение ею. Я согласился, при условии, что она по возможности будет вести себя тихо и не даст никому постороннему узнать, что мы как-то с ней связаны. Это позволило мне сделать вид, что я убил ее, что объяснило ее исчезновение и сделало мое прикрытие более убедительным. А спустя некоторое время я пришёл к этой идее с тренажёрным залом, который теперь служит для меня отличным оправданием хранения большого количества оружия и необычного снаряжения. Кроме того, обучение Блейк дало мне понять, что я и в самом деле очень люблю учить людей. В течение последних двух лет я разрывался между работой в тренажерном зале и оказанием помощи Белому Клыку, время от времени к тому же действуя как охотник. Я заслужил доверие фавнов, с которыми работал, и переехал в новый дом в менее населённом районе, чтобы мне было легче незаметно его покидать, после чего…       — После чего купили меня, — закончила за него Руби. — Зачем? То есть я против Вас ничего не имею, но… если Вы так сильно ненавидите рабство, то почему сами владеете рабом?       — Отчасти потому, что мне нужен был кто-то, кто готовил бы еду, — ответил Жон. — Но, по большей части, для маскировки. Люди совершенно не ожидают от аболициониста владения рабами, так что это вводит в заблуждение тех, кто мог бы относиться ко мне с подозрением, даже если они никогда не слышали историю о Блейк. С этой ролью мог бы справиться любой раб, но я решил, что, купить его у Кардина будет лучшим выбором. Знал, что не заберу тебя оттуда, где тебе нравится. Поверь, мне вовсе не нравится идея владеть другим человеком, но в данном случае это определённо кажется мне меньшим злом.       — Понимаю… — Руби вовсе не была уверена, как ей следует реагировать на подобное откровение. С самого начала она была лишь прикрытием, частью сложного обмана. Это, наверное, было хорошо, так как делало её более ценной, но это также значительно всё усложняло.       — Ну, я думаю, мы обсудили всё самое важное. Есть ещё что-то, что тебе хотелось бы узнать?       Руби обдумывала этот вопрос несколько секунд. Она и так уже получила достаточно пищи для размышлений и вовсе не была уверена, что полностью всё поняла. Возможно, передышка помогла бы ей обработать всю эту информацию, однако оставался ещё один вопрос, который ей просто необходимо было задать.       — Что будет теперь? — тихо спросила она. — Когда я знаю все эти вещи.       — Я буду благодарен, если ты просто останешься со мной, хотя бы на некоторое время. Если я просто потеряю ещё одного раба подобным образом, это будет выглядеть странно вне зависимости от того, какое оправдание я прилетаю. Но если есть какое-то место, где ты хотела бы находиться, я посмотрю, что можно сделать.       Что ж, пик странности был, наконец, достигнут — её владелец спрашивал у неё, не хочет ли она его покинуть. Это, разумеется, имело смысл, когда речь шла о ком-то вроде Жона, верящего в то, что фавны вроде неё почему-то заслуживают свободы, однако по-прежнему выглядело весьма сюрреалистично.       Но то, что подобный выбор был для неё необычен, это вовсе не делало его тяжёлым. Руби просто некуда было идти и некого было искать. Да, у неё были мать и сестра, но она понятия не имела, где они могут быть, если они вообще живы после стольких лет. В этом случае ей было лучше оставить прошлое позади.       — Я рад это слышать, — Жон улыбнулся, но затем его лицо приняло необычное суровое выражение, — но есть одна вещь. Ты не должна никому рассказывать ни о чём из того, что сейчас услышала. Никаких исключений, никаких оправданий. Если люди докопаются до правды о том, чем я занимаюсь, я стану приоритетной целью для властей. И если я попадусь, множество других людей окажутся под ударом. Я ненавижу угрожать, но если ты не согласишься на это, я вынужден буду принять меры. Ты меня поняла?       Руби поняла. Угроза пробудила в ней старые рефлексы и она быстро закивала головой.       — Да, да, я поняла.       — Прости, что вынужден угрожать тебе таким образом, — произнёс Жон, его голос и выражение лица немного расслабились. — Но это действительно важно.       — Нет, я всё понимаю, — это и правда было так. Проклятье, если бы она решила предать Жона после всего, что он для неё сделал, она бы сполна заслужила всё, что произошло бы с ней потом, вне зависимости от того, что именно это было. — Я никому не скажу ни слова, обещаю.       — Я тебе верю, — произнёс Жон с абсолютной уверенностью в голосе. — И если ты больше ничего не хочешь спросить, мы, пожалуй, можем уходить отсюда. Здесь становится душновато.       Руби только согласно кивнула. Они оба покинули странную комнату, Жон выключил свет и захлопнул за ними дверь. Вскоре они вернулись обратно в раздевалку, и он поставил шкафчики обратно на место, вновь скрыв металлическую дверь от чужих глаз.       Пока они поднимались по лестнице, Руби по-прежнему пыталась найти смысл во всём, что она только что услышала. Несмотря на то, что объяснения Жона были логичными, они противоречили всему, что Руби воспринимала как должное, и делали мир, который она всегда воспринимала очень простым, весьма странным местом.       А ещё был один вопрос, на который у Руби по-прежнему не было ответа. Вопрос, о котором она почти забыла, но который по-прежнему немного её беспокоил, словно бы ей дали неясный приказ.       — Хотя могу я ещё кое о чём спросить? — сказала Руби, прежде чем покинуть здание.       — Да, конечно, — обернулся к ней Жон. — Что такое?       — Когда я разговаривала с Блейк, до того, как Вы пришли, она сделала кое-что странное. Посмотрела мне прямо в глаза и спросила, какая у меня любимая сказка. Прямо так, слово в слово. Это, ну, что-то значит?       — Это что-то вроде пароля, — ответил Жон. — Большинство людей ничего не поймут, если задать им такой вопрос. Но некоторые из высокопоставленных членов Белого Клыка узнают фразу и ответят так, как нужно. Она, наверное, просто проверяла, рассказал ли я тебе что-нибудь важное.       — А как нужно отвечать на что-то подобное? — спросила Руби. — Если Вы можете мне сказать, разумеется.       — Предпочёл бы этого не делать. Это тайна, и не только моя, — Жон виновато улыбнулся. — Не думаю, что парни в Белом Клыке обрадуются, если я буду разбалтывать подобную информацию.       — Разумеется, — сказала Руби, кивнув, — Думаю, я и так уже слишком много знаю.       — Я бы не стал ставить вопрос таким образом. Тебе стоит знать всё это, и я прошу прощения, что не рассказал тебе всего раньше. Надеюсь, ты не держишь на меня зла.       — Не держу, — Руби покачала головой. — Вам не нужно чувствовать себя виноватым.       — Однако я чувствую, — ответил владелец Руби. — В любом случае, спасибо за понимание. Не стесняйся спрашивать, если возникнут ещё какие-то вопросы.       «Пожалуйста, не спрашивай больше ничего, — взмолился глас рассудка. — Мне и так уже придётся обдумать слишком многое».       Руби медленно кивнула в ответ. Может, в будущем она и придет к своему хозяину за новыми ответами, но сейчас она определённо получила гораздо больше информации, чем могло поместиться в её голове.       Жон направился к выходу, по-видимому, удовлетворённый этим ответом. Однако прежде чем переступить порог, он вновь обернулся к своей рабыне со странным выражением на лице.       — И ещё одно, Руби. Не бойся. Ни меня, ни кого-либо ещё. Моё слово остаётся неизменным — я не причиню тебе вреда и, если придётся, встану на твою защиту, — его голос не звучал успокаивающе, совсем не так, как он звучал, когда Руби впервые оказалась в его доме. Теперь он был смертельно серьёзным, не давая никакой возможности сомневаться в своих словах.       — Я… Я Вам верю, — пробормотала Руби. Она не знала, действительно ли честны её слова — она ощущала, что в данный момент ей было трудно поверить во что бы то ни было. Но она собиралась показать своему хозяину столько доверия, сколько могла. Он, в конце концов, это заслужил.       — Спасибо. Я тебя не подведу, — С этими словами Жон открыл дверь и вышел наружу. Руби последовала за ним, также выйдя на свежий воздух.       Солнце по-прежнему ярко светило в небесах, но даже теперь, когда её страхи уходили, Руби было трудно оценить красоту дня. Её мысли до сих пор были крутились вокруг странной комнаты, взвешивая те слова, которые она там услышала.       Но разве был какой-то смысл в том, чтобы обдумывать это слишком тщательно? Ни одно из открывшихся ей откровений на самом деле не имело к ней отношения. Какую бы великую цель ни преследовал Жон, это никак не влияло на её жизнь. Он по-прежнему был её владельцем и по-прежнему не собирался причинять ей боль. Роль Руби также осталась прежней — просто выполнять определённые поручения и стараться быть полезной. По большому счёту, всё осталось точно таким же, каким было этим утром.       Не так ли?