Дождь после радуги

Снова одно и то же… Я скоро не вынесу и брошу его! Точнее, попытаюсь… Не думаю, что смогу это сделать, но попытаюсь. Я действительно люблю его и дорожу им, но я не уверен, что он испытывает ко мне те же чувства. Кэр каждый раз делает мне больно. Ни капли нежности я не почувствовал от него за всё то время, что мы встречались. Всё моё тело постоянно в синяках и царапинах. Но не только оно — моя душа тоже страдает. Он постоянно срывается на мне, но разве я виноват, что кто-то ему не угодил? Нет. Я правда пытался его успокаивать, но ничего путного у меня не выходило — он каждый раз становился ещё злее и ничто не могло его остановить. Если я не порву с ним, то это всё закончится очень печально. Я либо убью его, когда он в очередной раз придётся домой весь на иголках и пьяный, либо совершу суицид. Я серьёзно. Извините, но я не знаю, как поступить по-другому… Если я его брошу, то он всё равно не отпустит меня, будет извиняться, и я его прощу. Я слишком мягкий по отношению к нему. У меня нет ни друзей, ни родственников, — я, кажется, с трёх лет жил в детдоме, — поэтому некому мне помочь, никто не может посоветовать мне что-нибудь. А сам я уже не могу что-либо сделать, ведь я столько всего перепробовал, что вряд ли кто-то придумает что получше с первого раза. Я слышу, как в замке поворачивается ключ, и вздрагиваю, но не двигаюсь с места. Я уже много раз прятался, но Кэр всё равно находил меня. В этом просто нет смысла. Я сижу на диване возле подлокотника, поджав к себе ноги и уткнувшись носом в колени. Свет в комнате я не включал, хоть за окном темно. Мы живём на 3-м этаже, так что кое-какой свет от фонарей здесь присутствует. Дверь открылась, парень зашёл в дом, и она захлопнулась, щёлкнул замок. — Дейв! — позвал он меня. — Ты где? Я продолжил сидеть, не ответив ему. — Дейв, почему ты не отвечаешь? — Кэр заглянул в комнату. — И почему свет не включил? — парень включил лампу, что заставило меня зажмуриться. — Привет, — тихо ответил я, смотря в одну точку. — Как погулял? — Отлично! — громко засмеялся он. — Это хорошо, — я тоже немного улыбнулся, но улыбка тут же пропала. Кажется, сегодня у него хорошее настроение, а значит мне удастся отдохнуть. — Эй, ты чего такой грустный? — снова засмеялся парень. — Устал, — мой голос не повысился, а остался таким же тихим. — Можно я посплю немного? — Делай что хочешь, — он направился на кухню. — Мне-то что? Я аккуратно встал с дивана. Ноги затекли и я чуть не упал из-за этого. Подумав, я сходил за одеялом и вернулся в зал, лёг на диван, закутавшись в одеяло. Закрыл глаза. Раньше… раньше у меня были друзья… Их было много… Они бы с уверенностью сказали, что я самый жизнерадостный человек на Земле. Сказали бы, но не теперь. Теперь у меня нет ни друзей, ни хороших знакомых, ни какого-либо позитива. Я не знаю, когда в последний раз выходил на улицу, ведь это было так давно… В последнее время мне ничего не хочется. Абсолютно. Мне стало настолько всё равно, что иногда меня самого это пугает, но и этот испуг быстро проходит. Я превратился в марионетку, в безвольную куклу, в послушное животное. Хотя животное может укусить, а я даже этого не могу. Я почти ничего не чувствую. Я не чувствую радости, счастья, грусти, боли… Только любовь, которая может испариться в любой момент, но пока сильна, и одиночество, которое поглощает меня с каждым днём всё больше. — Эй, ты спишь? — позвали меня. Я не шелохнулся. — Дейв? — Кэр наклонился ко мне. — Спишь? Ну и ладно. Он отстранился и, вздохнув, начал кому-то набирать. — Алло, Минис? Привет, — ему ответили. — Ты как? Да?! Круто! А со мной поделишься? Ну, не жадничай! Фу, скупердяй. Плохо таким быть. Этот? Ай… Не интересно уже. Ну, какой есть! — он засмеялся. — Знаешь, он какой-то не такой стал. Вообще изменился. Ты же помнишь, какой он раньше был? Ага! — парень уселся на диван. — А сегодня кошмар! Милашка был, а сейчас худющий, что кости видны. Думаешь? Не знаю, наверное. Это ещё не всё. Он же был такой весёлый и смеялся всё время, да? Если сейчас увидишь, то совсем не узнаешь. Такой тихий, скрюченный какой-то. Прям жалко становится. Ага. Да, что-то со мной не то — жалею кого-то, — снова смеётся. — А ещё такой послушный стал, что делает всё, даже если это шутка. Да! Где сейчас? Спит. На диване. Я? Тоже на диване. Да не! Ты же знаешь как он спит. Хоть бомбёжка начнётся — он не услышит. Конечно! Я вот слушаю и впервые за последние месяцы ощущаю боль. В носу защипало. Я, будто во сне, заворочался, натягивая одеяло на голову. Голос Кэра сразу стал не таким чётким. Первая слеза скатилась по носу и впиталась в одеяло, оставляя мокрую дорожку. Нос сразу заложило. Я закусил губу, не давая всхлипам выбраться наружу. Парни говорили обо мне ещё что-то, чего я не слышал, смеялись. Да я и не желал это слушать. Мне хватило того, что Кэр сказал до этого. Вот как, значит, он ко мне относится? Понятно… Он остыл ко мне и хочет меня бросить. Но как тогда объяснить то, что он так яро просил у меня прощения? Я запутался. Я ничего не хочу понимать. Нет, я не буду исполнять задуманное. Пусть будет так, как есть.