Проблема Люсьена

      — Ну и? — дочь Люсьена аккуратно ткнула пальцем в спящего данмера. — А кто-то мне говорил, что мы выдвигаемся с рассветом… — протянула она, дернув за ухо несчастного душителя.       — Что ты творишь?! — прошипел Тарвин, хватая Сабрину за руку. — Хватит уже каждое утро трогать мои уши. Неужели, ты никогда эльфов не видела?       — Почему же? Видела, еще как видела! — дочка Люсьена, смеясь, вырвала руку, тотчас пряча ту за спину. — Просто… никогда не трогала. А еще они у тебя так забавно дергаются… особенно когда ты злишься, — в подтверждение своих слов она протянула руку к ушам душителя, однако тот вовремя отскочил, покрывая благим матом девицу.       — Знай: когда-нибудь всему этому придет конец, и я, наконец, с огромным удовольствием выпотрошу тебя. Как только Люсьен узнает, что ты не его дочь…       — Я его дочь! — тут же перебила его Сабрина.       — Чем докажешь? — данмер вскинул брови, разводя руками. — Думаешь, мало имперцев в Сиродиле? И, думаешь, никто из них не похож на твоего «папеньку»? — последнее слово Тарвин сказал, подражая тону имперки. — Когда-нибудь твой обман раскроется, и…       — Но я не обманщица! — она подошла к Тарвину, хватая его за руку, скрытую темной перчаткой. — Не обманщица, — повторила та уже тише. — Я его дочь.       Душитель театрально закатил глаза:       — Не верю, — он схватил Сабрину за руку. — А даже если и так, — он чуть переменился в лице, наглая улыбка вновь возникла на его физиономии. — То опять же: чем ты это докажешь? Чем? Может, познакомишь Люсьена со своей матерью? М? И тогда он, наконец, скажет, его ли ты дочь?       — Не скажет, — тут же ответила Сабрина. — Ты сам-то понимаешь, сколько лет назад все это произошло? Отец наверняка ее забыл. И вряд ли вспомнит.       — И как тогда прикажешь доказать, что ты — дочь Люсьена? Похожая внешность не дает тебе право быть ею. Да и вообще, — данмер вдруг нахмурился. — Твоя мать, а это именно твоя мать, потому что больше некому, рассказала тебе о местонахождении Спикера, то, значит, ей кто-то об этом рассказал до этого. Тот, кто мог бы ей доверять и знать, что она не выдаст место. Люсьен, например. А если он ей такое рассказал, то значит, она ему небезразлична, так? И получается, он ее запомнил и сможет вспомнить.       — «Небезразлична», да? — переспросила имперка. — Тогда почему он ее, интересно, бросил?       — Люсьен не стал бы рассказывать такую информацию какой-то дамочке просто так! Это слишком безответственно для него.       — А откуда тебе знать, каким он был девятнадцать лет назад? Может, не был он и таким, какой он сейчас, — Сабрина отвернулась от данмера, надув щечки.       Душитель замолчал, думая, насколько ее слова могут оказаться правдой, как вдруг тихо сказал:       — Разве Люсьен был Уведомителем столько лет назад?       Имперка, нахмурившись размышлениям душителя, произнесла:       — Неважно, — она повернулась к данмеру. — И давай уже пойдем в Скинград, наконец.       — Неужели? Я впервые услышал от тебя одну здравую мысль, или мне только показалось? — он вскинул брови. — Но тут ты права. Пора выполнять контракт.

***

      Было раннее утро, когда перед двумя путешественниками открылись врата Скинграда. Скоро должна сменяться стража; уставшие и сонные, стражники с некоторым безразличием встретили имперку и данмера, с тем же безразличием смотря на заточенные, блестящие под светом восходящего солнца клинки, и наглую улыбку эльфа, будто тот в ближайшее время собирается ограбить все особняки этого прекрасного города. Доблестные (и сонные) мужи порядка без всяких подозрений пропустили странную парочку.       На лице дочери Уведомителя появилась самая что ни на есть глупая улыбка, когда ворота и стража остались позади.       — Чем займемся? — пролепетала Сабрина, взглянув на душителя.       — Узнаем, где живет жертва, что обычно делает каждый день… — Тарвин неопределенно пожал плечами. — Но для начала я бы выпил, маленькое недоразумение в моей жизни, — называть девушку по имени, а тем более и с «настоящей» фамилией у него язык не поворачивался.       — И все? — с некоторым разочарованием спросила дочь Уведомителя. Она явно ожидала чего-то другого, но никак не этого, настолько, что даже пропустила мимо ушей обращение душителя к себе; в иной ситуации девушка с большим энтузиазмом ответила колкостью, не уступающей той.       — Найдем темный угол, место, где он останется один, и нанесем удар, — продолжил свой абсолютно безэмоциональный рассказ данмер. Как план действий, заученный давным-давно. Да так, что казалось, будто душитель никогда не отступал от него. Но это было не так. Определенное убийство требовало определенных действий и размышлений. Порой приходилось даже импровизировать. Но Тарвин не желал посвящать в такие подробности Люсьенову дочурку, чего так ему хотелось меньше всего, так заинтересовать Сабрину. Недолго и до того, как маленькое, безумное недоразумение станет убийцей. И, мало того, Люсьен примет ее как дочь. А Тарвин будет молча в углу материться и слать всех куда подальше. Видеть дочь Лашанса всю оставшуюся жизнь не входило в планы душителя.       — Тогда в какую таверну пойдем? — Сабрина взяла за руку Тарвина, легонько ту сжимая.       — Я пойду. Один. В ту таверну, в которой не увижу тебя, — последнее слово душитель выделил особенно, кинув не особо дружелюбный взгляд в сторону имперки, легко освобождая собственную руку. — День еще не наступил, а ты уже начинаешь доставать меня.       — Но! Но как?! — Возмущению Сабрины не было предела. — Мы же… Мы же как бы напарники! — Она тут же преградила путь данмеру, хватая того за плечи. — И никуда ты без меня не пойдешь!       Такого Тарвин не ожидал и на несколько секунд замер. Да как у нее хватало наглости…       — Не пойдешь, — повторила дочь Лашанса, но уже тише. — Как ты можешь оставить меня одну? А что скажет мой отец, если я упаду в овраг и сломаю шею?       — Ты не упадешь в овраг, — дамнер закатил глаза. — Не беспокойся. Перед тем, как уйти, я крепко-накрепко привяжу тебя к какому-нибудь стулу, и оставлю вас, в смысле, тебя и стул, в какой-нибудь темной пещере, — судя по выражению лица душителя, то, что он сейчас говорил, было его самым сокровенным желанием за последние недели. Он в принципе не мог мечтать о чем-либо другом, за исключением, конечно, бутылки хорошего вина и девицы. Но об этом он постоянно мечтал, не смотря на то, что эти его маленькие безобидные желания точно выполнялись хотя бы раз-два в неделю.       — Что?! — Теперь уже Сабира малость застыла и удивилась. Но, быстро придя в себя, имперка сильнее сжала плечи душителя. — А что, если в пещере будут монстры? Вампиры какие-нибудь? — она широко раскрыла глаза, немигающим взглядом смотря на Тарвина. — Да и главный вопрос: стул-то за что? В чем он провинился? Зачем тебе оставлять добротный стул гнить в какой-то пещере?       — Согласен, это настоящее кощунство по отношению к стулу, — Тарвин кивнул, убирая чужие руки с плеч. — Придется тебя просто связать. — он пожал плечами, когда они двинулись дальше по улице. — Этот вариант тоже неплох.       — А что на это, интересно, скажет мой папенька? — Сабрина вскинула брови, почти полностью уверенная, что душитель не причинит ей никакого вреда. За исключением, конечно, морального.       — Я скажу, что ты сбежала, перед этим обобрав меня до нитки, и оказалась обычной шарлатанкой. — Невозмутимо ответил данмер.       — Вот как? — дочь Лашанса уже хотела начать доказывать этому душителю, который на самом деле умеет только бухать, что то, что она говорит — правда, и… — А вот и таверна, — пролепетала имперка, решив, что доказывать что-либо этому козлу данмерскому — пустая трата времени.       Недолго думая, Сабрина потащила Тарвина по лестнице, тот лишь успел разглядеть название заведения — «Две сестры».       В таверне было почти тихо. Но не сказать, что пусто. Пара посетителей спали, положив головы на столы, кто-то в углу даже пил какое-то пойло, бормоча себе под нос, а самого хозяина таверны не было видно.       «В принципе, уютненько» — пронеслось в мыслях у Сабрины. Когда имперка с данмером спустились по лестнице на первый этаж, перед ними предстала более полная картина. Ничего примечательно, ничего из ряда вон выходящего. Для таверны, конечно же. Пока Тарвин искал владельца таверны, или того, кто мог бы налить ему выпить, дочь Люсьена пнула лежащую под одним из столов нордку, напившуюся хуже, чем душитель после удачно выполненного контракта. Нордка пробурчала что-то мало членораздельное, а после затихла.       — Это местный кузнец, — заметил кто-то, когда Сабрина присела, чтобы получше рассмотреть пьянчугу. — Каждый вечер напивается до такого состояния. Зато какие клинки кует…       Имперка вылезла из-под стола, чтобы взглянуть на своего невольного собеседника. Им оказался данмер. Длинные пепельные волосы были собраны в пучок на затылке, длинный нос, красные, как и у всех данмеров, глаза. Одет же он был в темную мантию. «Почти как у отца, только без капюшона» — подумала Сабрина.       — А. Понятно. Я просто это, — она запустила пальцы в собственную распущенную шевелюру, опустив взгляд. — люблю пинать людей, которые под столами лежат, — призналась имперка.       — Какие откровения, милая леди, — на лице эльфа возникла легкая улыбка.       Дочь Люсьена, недолго думая, плюхнулась на стул рядом с новым знакомым, при этом глупо улыбаясь. Он ей сразу понравился, не то что Тарвин. Приятный, чарующий голос, любезный, спокойный тон, внимательный взгляд — самое то, чтобы полностью довериться собеседнику, забыть обо всем. А вот Тарвин… этот противный, гадкий дамер, с вечно саркастичными нотками в голосе, с ядовитыми замечаниями, резким голосом, явно не располагал к откровенным разговорам. Этот незнакомый данмер — другое дело.       Сабрина за пару минут почти полностью успела забыть про доставучего душителя, что портил ей жизнь. Новый знакомый оказался приятным собеседником, он вкратце поведал о цели своего визита в Скинград, и спросил, что привело имперку в этот город. Дочь Люсьена открыла рот, но вовремя захлопнула тот, вспомнив, что вряд ли Тарвин обрадуется, узнав, что какой-то незнакомый черт знает о том, что вскоре число жителей Скинграда сократится. Секунду-другую подумав, Сабрина выдала, что просто путешествует и цели, как таковой, не имеет.       Их диалог мог бы продолжаться еще хрен пойми сколько, если бы в тот момент из-за двери не показался данмер с бутылкой и вечно недовольным выражением лица. Заметив свою «напарницу», а рядом какого-то эльфа, душитель тотчас появился около их стола, яростно размахивая бутылкой вина Тамики 415-го года.       Склонившись над данмером, Тарвин буквально прорычал:       — Ты кто такой?       — А. Это ваша милая подруга, полагаю? — предположил эльф, кивнув на Сабрину. Лицо его оставалось спокойным, на нем абсолютно не возникло даже никакого намека на страх; было видно, что его не волнует угроза в лице душителя и убийцы Темного Братства, нависшего прямо над ним.       — Она. Мне. Не. Подруга. — Голос Тарвина становился с каждым сказанным слогом все злее. — Я просто слежу, чтоб ее никчемную шкурку не подпалил какой-нибудь урод вроде тебя.       — Вот как? — эльф вскинул брови. — Ну ладно.       — Кто ты? — снова спросил душитель. — Имя.       — Ллардис, — ответил данмер, ослепительно улыбаясь Тарвину. Он, как ни в чем не бывало, встал, после чего направился к двери, ведущей к выходу. — Удачи в выполнении контракта, душитель и маленькая дочь Уведомителя, — кинул эльф, прежде чем исчезнуть за дверью.