Лишь бы выжить

Прошло еще где-то полторы скучные недели, в которые я только тем и занималась, что выводила странные загогулины, запоминая, что они за слова, старательно теребила арфу, за что вскоре получила от какой-то тетки похвалу, и прилежно выполняла мелкие поручения, которые мне давали калфы. Найдя в моем лице одну из лучших джарийе, одна и преподавательниц предложила мне что-то вроде «сдачи экзаменов экстерном», мол, ни к чему тебе тут еще годами зависать: язык известен, танцевать умеешь, арфу красиво потрогать тоже при желании можешь. Ну, я согласилась. Действительно, меньше всего мне хотелось заниматься всей этой ерундой, такого добра у меня хватало и в двадцать первом веке, а занималась я хорошо, чтобы ко мне лишний раз не приставали. Я согласилась и сдала. Сдала хорошо. Потому что одна из служанок Хюррем Султан — Гюльсюм Хатун, — пришедшая в гарем на следующий день после моей сдачи, чтобы выбрать Хасеки новую служанку, ведь прежних ей не хватало, была пододвинута расхваливающей мои кривые руки, оказывается издающие не самые плохие звуки, дергая за струны инструмента, прямо ко мне. Самое удивительное, что Гюльсюм, черт побери, сразу же приняла решение предложить на службу Хюррем именно меня, согласная с доводами той калфы! Я вновь предстала перед Хасеки, тотчас же вспомнившей о моих геройствах, расспросившей о родине, на вопросы о которой я отвечала, используя все те сведения о Крыме, что были у меня в наличиях, и взяла в свой «хвост»! Конечно, я на собиралась долго там задерживаться, ведь в конце концов через считаные недели, а то и дни мне уезжать в санджак с Баязидом, но... Служба у Хасеки Султан да еще и у такой крутой — это престиж! И отношения с будущей свекровью налаживать надо... Первым походом в «хвосте» Хюррем Султан был поход в Дворцовый Сад, где султанша хотела встретиться с... Ташлыджалы Яхьей. К сожалению, разговора этих двоих я не слышала, ведь Хюррем велела служанкам отойти подальше, — как же трудно красиво семенить назад, никакие поклоны с этим не сравнятся! — но тон Хасеки при разговоре с кандидатом в зятья был недовольным, так что, смею предположить, что госпожа оказалась в курсе возобновления свиданок Михримах с Беем. Вечером Хасеки Султана Сулеймана приспичило выяснить, кто сейчас в фаворе у Мустафы, чтобы, вероятно, попытаться найти подход к той наложнице и начать действовать на шехзаде через нее. Хюррем подошла к дверям в покои старшего наследника и, уже будучи в курсе того, что он сейчас с наложницей, спросила агов у покоев о том, может ли она в них зайти. — Я не могу вас впустить, — дал ответ один ага. — Почему? — начала допрос Хюррем. — Шехзаде сейчас не один. — А с кем? — Я не могу сказать, — Вот черт, план Хасеки провалился. Между прочим, этот дебил мог получить мешочек с золотом, — кстати, говоря о золоте, у меня уже появились некие накопления, а теперь я буду получать куда больше, чем раньше, так что, возможно, скоро накоплю на платье получше моего второго османского, выданного Хюррем — желтоватого-красноватого, из дешевых тканей, сильно мнущегося, — но был слишком принципиальным, что заметила Хасеки Султан, решившая не пытать агу, — все равно не скажет. — Ладно, я приду позже. Мы с Хюррем направились в покои, и по дороге к ним Хасеки вдруг догадалась, что я, бывшая Джарийе, часто тусовавшаяся среди сплетниц, могу быть наслышана об увлечениях Мустафы. Ну наконец-то! А я полагала, мне никогда не велят открыть рот!.. — Кюмсаль Хатун! — позвала меня тогда султанша, чтобы задать свой вопрос, и у меня затряслись руки. Видимо, от счастья. Черта с два, Хюррем Султан, великая историческая личность, помнит как меня зовут! — Султанша. — Тебе случаем не известно, с кем сейчас чаще всего проводит ночи Мустафа? — Известно, — коротко кивнула я. Какой вопрос, такой ответ. — И с кем же? — С Нурбахар Хатун, Султанша, — Это было правдой. Мне до сих пор трудно представить, как такое произошло, но вечерами я любила шататься по гарему, так что постоянно видела, как покои Мустафы посещает Нурбахар, славно разодетая. Видно, девчонка запада в душу старшего сына султана настолько, что он наплевал на то, чья она там фаворитка, — уже бывшая, кстати! — пойдя и против здешних правил, и против собственных принципов. Интересно, Мехмед в курсе? — Нурбахар, значит. Ясно... — протянула Хасеки. Похоже, она не связала это имя с фавориткой ее сына, и я решила не объяснять ей, о какой Нурбахар речь, а то еще сорвется на мне. Когда мы оказались в просторных, великолепных покоях Хюррем Султан, достойных самого султана, на которые я всю дорогу смотрела так, будто передо мной была любовь всей моей жизни, Хасеки присела на тахту и... сняла маску. Теперь на ней не было отполированной улыбки, она выглядела печально и едва не плакала. Мне было страшно на это смотреть, к тому же мне совсем не была ясна причина, так что я заволновалась, уже готовясь задать вопрос, но меня опередила ныне главная служанка Хасеки — Гюльсюм, — и это было к лучшему: я для султанши пока посторонняя, мало ли, как она расценит мои попытки залезть к ней в душу... — Что случилось, Султанша? — Вчера у Повелителя была наложница. Видно, Хатидже снова использовала свой излюбленный метод. Я чуть не рухнула. О как! Неужели Хатидже из-за меня кто-то рассказал, каких классных подвезли рабынь, и наша страдалица выбрала одну из них Сулейману? А сам Сулейман!.. Вот же молодец! На этот раз у него даже нет причин обижаться на жену, устраивая такое, так зачем он принял Хатун?! Неужели... он влюбился в кого-то, не являющегося Хюррем, из-за меня?! Нет! Нет! Нет! Я так не планировала! Я совершенно этого не хочу! Хасеки Хюррем Султан должна оставаться единственной любовью Султана Сулеймана!.. Возможно, мне нужно будет что-то предпринять для этого. Самостоятельно. — Та девушка с сокрытым лицом? — осведомилась Гюльсюм. Хюррем кивнула. — Спросите у Повелителя о ней, уверена, он скажет, что это было развлечение на одну ночь, — Не бывает у него уже давно таких вот развлечений, в том-то и проблема! — Я больше не унижусь. Хватит с меня истерик... Сулейман любит меня, в этом правда. Я не буду ему докучать расспросами. Он скоро забудет про Хатун, да и в сердце у него все равно я одна, — Мудро. Не ожидала такого верного поведения от рыжеволосой госпожи. Она еще прекраснее, чем я предполагала! Набирается опыта, растет личностно. Здорово, что сказать? А вот про наложницу выяснить что-нибудь стоит... На следующий день в гарема был устроен очередной праздник, причем устроен Махидевран Султан. Ясно, что празднует эта идиотка без чувства собственного достоинства девчонку в покоях своего мужика. Мне неизвестно, как так вышло, но похоже Махидевран была в курсе отношений Мустафы с Нурбахар, потому что она посадила девчонку близко к тому месту, где расселись султанши. Кстати, я пришла на праздник сама, а не в «хвосте» Хюррем Султан, потому что у меня было нечто вроде очередного выходного дня. Хюррем пришла позже и выглядела она... не очень. Черт, как бы Хасеки не спалила свои переживания перед Изящной! — Почему Вы так поздно, Хюррем Султан? — ехидно осведомилась Махидевран, и мне захотелось надавать ей тумаков. — Кажется, я чуть-чуть приболела. Не волнуйтесь, ничего страшного, — держа на лице улыбку, пропела Хюррем. — Не стесняйся, присаживайся, отдыхай, — ухмыльнулась «весенняя роза» Сулеймана. Через некоторое время я заметила, что Хасеки Султан плохо. И даже не морально, физически. Она морщилась, чуть ли не сгибалась по полам, хваталась за живот. Я нахмурилась. Не помню, чтобы в этот отрезок времени по сериалу у Хюррем были какие-то недомогания. — Хюррем, что с тобой? — свысока вопросила Хатидже, и я наметила вторую личность, которую мне хотелось избить до полу смерти... Лучше без «полу». Между прочим, титул Хасеки Султан выше ее, дочернесултанского, так что такой тон просто недопустим, гребаная ты стерва! — Все в порядке, — залечилась Хюррем Султан, а затем... свалилась без чувств. Все тут же забегали, дети Хюррем бросились к матери, я тоже побежала к Хасеки, удивленная происходящим и его несоответствием с каноном, даже Махидевран, Хатидже и Бейхан забеспокоились и вскочили. — Позовите лекаря! — услышала я громкий выкрик. Ого, Эфсун Хатун все еще, похоже, переживает за бывшую хозяйку! Странно... Разве не она говорила, что Хюррем ее мучила? Что вообще с Эфсун случилось?! Хюррем Султан лежала на своей кровати в своих покоях, а полгарема и все султанши, сейчас живущие во дворце, столпились вокруг Хасеки, которую осматривал лекарь. Мы с Гюльсюм и еще парочкой девчонок из «хвоста» стояли ближе всех к госпоже. — Что с Хюррем? — приподняла бровь Махидевран, когда лекарш отшагнула от госпожи, закончив осмотр. О да, «весенняя роза», никому не хочется быть виноватым в проблемах со здоровьем Хюррем Султан, а то, что с ней случилось, вполне могло быть спровоцированно появлением у Сулеймана новой наложницы. — Госпожи, султанша наша ждет ребенка, — радостно объявила лекарша, а я вытаращила глаза. Что-что она сказала?! Каким образом я повернула историю так, что Хюррем вновь забеременела?! Как это вообще возможно?! Кто теперь у нее родится?! Я взяла себя в руки. Так, рассуждай здраво, моя дорогая. На Михримах покушалась наложница, и вполне возможно, что и это случилось из-за тебя, — может, Хатун увидела, как вольно я себя веду, и чуть не пошла на такое страшное преступление. Из-за этого дни, в которые были вместе Хюррем и Сулейман, были быть другими. Вот так она и забеременела... Да, должно быть как-то так. — Что?! — изумленно и уязвленно воскликнула Махидевран, а я не постеснялась с ухмылкой глянуть в ее скукуруженную рожу, на что господа презрительно фыркнула. — Беременна, госпожа, — повторила лекарша, из-за чего недовольная Махидевран стала выглядеть еще более недовольной. Хатидже то же смотрелась неблагоприятно. Бейхан пожимала плечами, натягивая улыбку и абсолютно верно поступая, потому как негоже не радоваться будущему появлению нового члена династии... Самое веселье, к слову, было в том, что традиционный мешочек с золотом пришлось протягивать лекарше Махидевран, ведь Хатидже демонстративно отошла к двери, а Бейхан последовала за ней. О-о-о-о, это чудесное отвратительно печальное выражение лица Изящной! О-о-о-о, дикий кайф! Вскоре все разошлись, а после Хюррем Султан пришла в себя. Любопытно, кстати, где Повелитель? Почему ему не доложили о том, что его законная супруга вновь носит его ребенка?.. А, было некому. Хатидже с Махидевран же прогнали всех из покоев, так что мало кто кроме них, кто мог рассказать, слышал, а сами они этого делать не стали, потому что курицы надутые. — Султанша, Вы очнулись! — захлопала в ладоши Гюльсюм, когда наша с ней госпожа открыла глаза. — Что со мной случилось? — слабо поинтересовалась Хасеки. — Я выглядела... жалко в тот момент? — Жалко выглядели они, когда услышали, что Вы снова беременны, — встряла я. — Госпожа, Вы носите ребенка, — возвестила Гюльсюм. — Что?! Правда?! — будто пробудилась Хюррем Султан, резов приподнимаясь с кровати. Мы закивали. На лице султанши появилась широченная, искренняя улыбка, и я тоже невольно улыбнулась. — Махидевран Султан просто перекосило, — нагло заулыбалась Гюльсюм. — Да? — Жена Сулеймана расцветала на глазах. — А Повелитель в курсе? — Пока нет, моя госпожа. Идите, скажите ему. Уверена, он тут же забудет обо всех других женщинах, — поддерживающе просияла Гюльсюм. Хасеки бодро встала и, подойдя к зеркалу, стала выбирать украшения, а когда дело было сделано, Хюррем Султан, облаченная в прелестное платье цвета морской волны и увесистое колье, состоящее из тонких-тонких деталей, грациозным шагом вступила на золотой путь в сопровождении своего «хвоста»... О, только сейчас дошло, что я первый раз иду по этому волшебному месту, которое сулит каждому прошедшему по нему, пусть даже он и был здесь в качестве сопровождающего, великолепное будущее.