Рёв самолётов страшно загремел над Берлином; чёрное от дыма небо, угрожающе изрыгало вниз ошмётки потухшего пепла. Стрельба… Стрельба и взрывы среди тёмных облаков заставляют мрак осветиться следами воздушной борьбы. Некуда бежать. Враги настигли последнюю возможную точку, которую ни за что не отдадут обратно в руки своему противнику. Бомбы не оставляют за собой ничего кроме руин былого величия Рейха; только тяжёлые обломки разрушенных зданий и тысячи изуродованных сынов когда-то могучего государства. Каждая улица насыщена ими… Но это не останавливает Советов. Всё новые и новые снаряды падают на каменные останки города.
Потрёпанный, раненный и измученный кровопролитной войной Рейх, зажимая пулевое ранение в области живота, ищет своё спасение. Ударная волна разорвавшейся бомбы разнесла ближайшее здание, опрокинув на беглеца тучи из щебени и разбитого стекла. Единственное, что успел сделать нацист, так это прикрыться свободной рукой, быстрым темпом пятясь назад. Кто-бы мог подумать, что из Советского Союза выйдет столь грозный оппонент. Предполагаемая быстрая война закончилась кровавым месивом, да ещё со столь неблагоприятным завершением. Мало того, второй фронт открыли, как казалось, побеждённые ранее соседи. Рейх завернул за угол, опираясь рукой на потрескавшиеся стены. Рядом просвистели снаряды авиационных пулемётов. Было ясно, что стреляют куда угодно, в небесах всё равно ничего не видать… Удивительно… Остатки армии ещё держатся и преданно сражаются за одну страну.
Он упал к стене, стирая кистью горячий пот. Изорванная форма, дырявая фуражка, ссадины и раны от пуль — вот всё что осталось от него. И был очевидным факт скорой кончины, как бы эгоистично он к себе не относился, как бы не желал повернуть ситуацию в обратную сторону… Состояние напоминало горячую лихорадку перед смертью. Не так всё должно заканчиваться. Зверские клыки больше не выражали ехидную улыбку великого хитреца и тактика, обстановка полностью не подвластна его оставшимся силам. Доминант и тиран ожидает свою погибель, оперевшись о здание родного, почти разрушенного города. Так прекрасно начать… Являться демоном для остальных, выжигать целые народы, дабы показать свою мощь и власть над ними. Военная машина не знала жалости, сдавливая в одну кучу французов, англичан и тех же советов. Единственным словом можно было заставлять трепетать несколько стран разом. Один в поле воин… воин, ожидающий свой заслуженный конец.
Туман в глазах разогнал резкий звук выстрела, пуля пролетела совсем рядом, буквально в нескольких сантиметрах от лица. Рейх почувствовал её свист вблизи, но паниковать некогда. Карманный Люгер таил семь патронов; рука, ранее служившая опорой, ныне направляла пистолет в сторону стреляющего.
— Сдаваться не предлагаю, Рейх! — громко крикнул охрипший голос. Нацист сощурился… ожидаемый, но от того не менее ужасный гость. — Предлагаю выйти и достойно принять смерть!
Глаза Немца передавали весь скопившийся ужас, в его планах было прожить долгую жизнь, существуя не меньше четырёхзначного числа. Второпях он приподнялся, сбегая к закоулкам, клубы серой пыли должны продлить жизнь хотя бы ненадолго. Лицо сморщилось, ощущая невыносимую боль в ранении, ну конечно… Дрожащими руками он нажал на курок Парабеллума. О меткости не могло быть и речи, Совет лишь усмехнулся. Красный противник выглядел ничем не лучше, резкое нападение нанесло по началу непоправимый урон, сейчас же он вовсю реваншировал. Несмотря на свою истощённость после долгих голодных лет войны, Советский Союз уверенно держал оружие намозоленными руками.
— Понимаю… — прокряхтел он себе под нос. — К чему была эта война, Рейх? К чему пытки и концлагеря, расизм и зверства, голодный мор и террор гражданских? Захватили мы с тобой Польшу, ты Францию побил и Англию до полусмерти искалечил, но тебе было мало? — Совет стрелял в еле видимый силуэт убегающего в страхе Рейха, прислушиваясь к ответной пальбе. — Я понимал, что ты и на меня начнёшь скалиться, но не так же быстро, Рейх! Я обучал твоих танкистов и лётчиков, а ты ответил мне ножом в спину! Разрушил столько городов, что не сосчитать.И это в благодарность за помощь?! Вместо того, чтобы иметь дружеские отношения — ты пошёл войной против всех разом, а знаешь, что бывает с теми кто не имеет друзей? Ты настолько перешёл границы вседозволенного, что мне пришлось союзничать с Европейскими капиталистами и церковью. Кстати о друзьях, Рейх… Не того ты ждал от Японии и Италии, да? Как негодяй, ненавидящий всех, готовься получить счёт по заслугам, а у тебя их — нескончаемый список, Рейх!
Взрывы сыграли наруку Нацисту, зона видимости была минимальная. Он мечтал продлить себе жизнь, мчась по памяти к бункеру. Последний пункт. Пробираясь сквозь листву удалось придти куда требовалось. Ступеньки и огромная стальная дверь. Открыть её стоило большого труда для изнеможенного, закрыть — не менее тяжко, но возможно именно здесь он на секунду почувствовал себя в безопасности. Тут он точно сможет докончить последние минуты своего никчёмного существования.
Вновь у стенки. Будучи в полубреду Рейх не мог пропустить ироничный момент. Куда не иди, всё равно у стены окажешься, да и в Люгере остался всего-то один патрон. По сравнению с положением на улице, бункер — просто оплот тишины и спокойствия, единственный минус, так это тряска. Где бы не находился враг, бомбить его всё равно будут. Немец, расслабившись, тяжело выдохнул, стараясь ухватить момент. Всё равно умирать.
— Как себя чувствуешь перед смертью? — рядом раздался тихий спокойный голос, будто звучащий в нереальности и повсюду. — Ты остался доволен прожитым?
— Совесть? — Рейх приподнял веко одного глаза, состроив на потном лице ехидную ухмылку.
— Не смеши. — Всё так же спокойно отозвалось ему.
— А кто же?
— Ангел. Германии.
— Ха! — не веря словам усмехнулся он в пустоту. — Я вроде пока что жив… хоть и ужасно себя чувствую…
— Ты самый агрессивный из своих предшественников. Пусть твоего деда тоже сгубила идея о немецком превосходстве, но именно ты превратил её в чистокровную ненависть. Ты доволен?
— Признаться честно, не доволен я лишь тем, что проиграл войну. Всё могущество утонуло в предательствах и… и… клянусь, не знаю в чём проблема моего поражения. Такими темпами я бы смог покорить мир — идеальный плацдарм для арийцев… Но…
— Не ищи проблемы вокруг. Ненавистью и злом мир не покорить.
— Наша культура…
— Ты подавил её силой военной машины, предки не отрицали её надобности, но определённо не ставили во главу угла.
— Ангел… ты прекрасно понимаешь, что они делали с нами. После жестокой гибели деда они обложили и Веймарскую республику… Репарации, мучения со стороны стран победителей... Ты считаешь мой подход неправильным?
— Я не имею права судить, только видеть.
— Так смотри же… Именно я исправил трудное положение, именно ненависть, которая являлась моей путеводной звездой сделала меня могущественным, именно труд, усилия и желание уничтожить злейших врагов.
— Всё твоё могущество куплено за счёт жизни других людей.
— Евреев я людьми не считаю, когда Германская Империя почти могла вновь продолжить защищать себя, эти унтерменши изгрызли её изнутри.
— Прошу, не ври себе хоть сейчас. Я знаю будущее и вижу прошлое. Я — вся немецкая история.
— Тогда ты тем более понимаешь меня…
— Ты ужасно верен своим ложным убеждениям, даже на смертном одре.
— Я хотел построить мир для народа Германии, мир, который он заслужил. Уничтожив тех, кто этого мира нам не желал. Тотальная война за нашу честь и право жить.
— И куда привела тебя эта война?
— Сюда… — с острых зубов, сложившихся в улыбку, сочилась кровь.
— Продажа чужих душ за собственное благополучие. Мудро, но предсказуемо.
— Что со мной будет? — вознесясь взглядом спросил Рейх.
— Прости, твоё время вышло. Ты жил ненавистью, верил в ненависть, она считалась твоим главным орудием. Ты безумно предан ей, но увы, это не праведный путь. Ты умрёшь. Единственное, что могу предложить тебе я — это погибнуть от своих идеалов.
— Я не хочу… — посматривая на свой Парабеллум протянул Нацист.
— Ты всё равно умрёшь. Не от своей руки, так от чужой. Предлагаю застрелиться лишь потому, что не хочу, чтобы они издевались над трупом падшего Рейха. Живя как негодяй, хотя бы погибни достойно.
— Но… Почему… Я ведь был так близок к победе.
Прости… Иного пути действительно нет.
— Ждёшь, что я буду каяться? — злобным тоном бросил Рейх. Свободная рука преподнесла пистолет с последней пулей к губам. — Биться в агонии и сожалеть? Просить прощения перед всеми?! Нет! Я один выступил против этого мира, скалящего на нас клыки.
— Мне очень жаль…
Наступила тишина, сбавленная старым грохотом. Слегка проржавевший ствол упёрся в нёбо. Глаза заслезились. Пытаясь скрыть сей факт даже от себя, Нацист закрыл глаза под регулярное дыхание. Одно движения и будущая история Германии начнёт описываться по новой. Кстати о будущем.
— Ты ещё здесь? — тихо поинтересовался Рейх, дабы не позориться перед священным голосом.
— Да.
— А что будет после, Ангел? Я перестану существовать? Ты перестанешь существовать? Что останется после меня?
— Третий Рейх. Твои потомки образуют единое государство «Германия». Опыта твоих предшественников хватит, чтобы искупить вину и очистить имя страны перед миром.
— Миром?
— Твоё дитя сыграет главную роль и займёт великие места. Не сомневайся. Оно заслужит уважение всего земного шара.
— Спасибо… — напоследок окинув бункер счастливой улыбкой, Рейх вновь закрыл веки. — Народ Германии будет силён… И пусть не благодаря мне…
Выстрел
7 (9) мая 1945 год запомнился миру, как победа над всем национал-социализмом. Третий Рейх капитулировал перед лицом СССР и западных держав. Бывшие лидеры, подвергнутые судебной процессии в Нюрнберге, получили заслуженный приговор. И пусть можно долго спорить о выводах, сделанных из этой кровопролитной войны, сказать можно одно. Любая форма ненависти не ведёт к благополучию. Среди всех конфликтов, ранее не существовало столь же фанатичной и бессмысленной борьбы, на фоне расовых лжеучений. Третий Рейх пал. С ним пали его идеалы. Германия встаёт на путь дружелюбия, отрекаясь от мыслей о немецком превосходстве. Опыт прежних ошибок навсегда учтён. Помня эту огромную трагедию, страны более не вели войн из-за идеологических разногласий.
Или…
