Шепот в темноте

Если бы вся работа Чанмина заключалась в шпионаже и при этом он строил из себя какого-нибудь аристократа с богемной жизнью, то вообще вопросов бы не было. Спи сколько хочешь, отрывайся с темными волшебниками, знакомься с их лидером, вообще прекрасная была бы жизнь! Так нет, каждое утро к восьми утра на работу, возвращаешься слава богу если к девяти вечера, так еще и найди лазейки, когда видеться с Элис Бёрк, а после и с остальными Неопожирателями. Хотя… Он настолько уставал физически и морально, у него действительно не было никаких вопросов. И претензий. И вообще чего-либо. Ему повезло, что отношения с Элис, миниатюрной рыжеволосой волшебницей, со школы сохранились дружескими, начать снова видеться ничего не стоило. Но в общество юных революционеров он попал только на третий месяц своей внеурочной работы, когда он смог вызвать полное доверие у Элис и еще одного волшебника, Майкла Шафика, близкого друга волшебницы. И если Поттер предполагал, что в организации будет волшебников так двадцать, то как же он ошибался! В первую же такую сходку Чанмин насчитал по меньшей мере пятьдесят волшебников. Кого-то из них он знал со школьной скамьи, к примеру парочку волшебников из команды Слизерина. Были колдуны и из прошлого поколения Пожирателей, которые еще застали Воландеморта. Что же их подтолкнуло сейчас снова вступить в темные ряды, если тот давно умер? Не нравится политика нынешнего Министра магии Кингсли и успешность Поттера. Как банально. За эти долгие месяцы он стал достаточно закрытым, пока вел двойную жизнь. Не делился продвижением дела ни с Поттером, ни с Юнхо. Хотя замечал, что любимый человек иногда наблюдал за ним более тщательно, чем следовало. Мин понимал его заботу, страхи, но это больше раздражало периодами, чем успокаивало. И это могло помешать его работе, к которой он подошел слишком ответственно и страстно. Все свои наблюдения он вел в заколдованном дневнике, где все записи исчезали, стоило только дописать предложение. Конечно, всю информацию можно было легко достать. Чанмин использовал тот же принцип, что и со знаменитой Картой Мародеров, но заветное кодовое слово он не сообщал Юнхо. Только поведал, где найти его, если с ним что-нибудь случится. Тот и не лез, полностью доверяя партнеру. За что Чанмин был ему благодарен. Дневник всегда был с ним, чтобы внести новые имена, новые заметки на того или иного волшебника, а главное — расписать побольше об их лидере. Его все звали Тиарнак, что с древнеанглийского переводилось как «лорд». Это не его настоящее имя, Чанмин даже не был уверен, что тот не пьет постоянно оборотное зелье. Всю информацию о себе он тщательно скрывал. И раньше Чанмин его нигде не видел. Высокий, чуть худощавый мужчина за тридцать, с зелеными глазами, темными длинными волосами и чуть отросшей бородкой. Внешне он выглядел и величественно, и смешно одновременно. Чаще всего он скрывал свое лицо капюшоном, как и остальные волшебники во время собраний, так что его лицо Шим смог увидеть только спустя несколько месяцев, когда смог вызвать у того доверие. Как у него это получилось? Старался быть достаточно искренним, и какие-то взгляды ему действительно были близки, только он предпочитал не говорить о том, что нужно искать другие, более законные, способы продвижения своих целей, а не действовать так, как они хотели. Шим надеялся, что вот-вот это все закончится и никаких непредвиденных ситуаций не случится. Если бы все сводилось только к собраниям, то это можно было бы приравнять к мирным митингам, которые, в общем-то, законны. Ну собирается кучка волшебников, ну ворчит на власть. В какой стране или обществе нет таких собраний недовольных? Но Неопожиратели зашли дальше: они стали нападать на магические деревни. Конечно, Чанмин сообщал Поттеру, и каждый раз мракоборцы давали отпор. Тиарнак же все не мог понять, кто выдает их с головой, ведь Чанмин не единственный, кто работает в Министерстве магии. Зайти на чай к Поттеру — как делать нечего. Чанмина же оправдывало то, что он и ему все действия своего отдела доносил. Правда, и в нападениях не участвовал — каждый раз его вдруг загружали какой-нибудь работой. Этот день не стал исключением, все прошло по привычному сценарию: опять мракоборцы обо всем были в курсе заранее, а Неопожиратели узнали от своего азиатского шпиона в последний момент, но самого его не было. И все так же в какой-то момент Неопожиратели просто отступили, до того как мракоборцы принялись бы их арестовывать. Единственная разница в этот день была в том, что через несколько часов Чанмину пришло послание от Тиарнака. Медленно выдохнув, Чанмин приблизился к лицу Юнхо, аккуратно нанося мазь на свежую царапину, рассекшую всю правую щеку. Чон только недавно вернулся с задания и снова успел пораниться, хотя битва и не шла долго. Как всегда, мистер совершенство старался быть впереди всех, на передовой, сражаться яростней всех. А Чанмин потом встречал его, всего раненого, с волшебной палочкой и мазями наготове. Когда тот так объявился в первый раз, то первым желанием было упасть в обморок. Вторым — врезать. Третьим — убедиться, что это только одежда в крови, а его уже вылечили. Чаще всего от серьезных ран его лечили на месте, а вот такие царапины уже обрабатывал Чанмин. Юнхо не спешил избавляться от царапин до того, как вернется домой. Чанмин же не просил его лечиться самостоятельно. В такие моменты они молчали, младший тщательно и при этом очень нежно наносил мазь, а старший внимательно наблюдал за выражением лица Мина. Это стало для них неким ритуалом, когда можно быть только вдвоем, спрятаться в свой мирок заботы да не думать ни о каких проблемах из внешнего мира. А в последнее время у них и вовсе не было времени проводить время вдвоем, без посторонних глаз или же без смертельной усталости с миллионами проблем. — Кто нанес тебе такие раны? — прервал тишину Чанмин, нашептывая следом заклинание. Меньше всего ему хотелось, чтоб на теле Юнхо были шрамы. — Твоя Элис, — а заметив непонимающий взгляд, он добавил: — Она не скрывала своего лица за маской, как остальные. Рука Чанмина замерла, и он почувствовал, как Юнхо чуть крепче обычного сжал его колено. Мин опустил взгляд на его руки, а потом посмотрел снова ему в глаза. Ни для кого не было секретом, что Мин беспокоился и защищал эту волшебницу, но тот же Гарри Поттер все скинул просто на гормоны, а не на объективную оценку ситуации. Юнхо, кажется, считал так же. — Она не моя, — спокойно отозвался Чанмин, отодвигаясь и закрывая мазь, а потом снова проверил щеку любимого. Он кончиком пальца провел по старому шраму под глазом. — Она ребенок, который ничего не понимает в этом всем. — Ей двадцать лет, Чанмин. Это далеко не ребенок. Да, ты считаешь ее наивной и не понимающей всей сути происходящего, но сегодня она сражалась на поле далеко не как невинная овечка и вполне отдавала себе отчет, какими заклинаниями швыряла в нас, — в голосе Юнхо чувствовалось легкое раздражение, но он пытался просто достучаться до Чанмина, чтоб тот не был столь слеп и так не привязывался к кому-либо. Шим пытался ее защитить от коллег и на днях сильно поругался с Поттером, доказывая ему невиновность девушки. После сегодняшней стычки вряд ли теперь у Чанмина получится вытащить ее сухой из воды. Шпион медленно выдохнул, прикрыв на мгновение глаза. Он к ней привязался, она стала ему другом. Но и прощать ей нападение на дорогого человека он тоже не мог. — Ты считаешь так же, как и мистер Поттер? — осторожно спросил Чанмин, поднимая взгляд на Юнхо. Теперь черед Юнхо был медленно выдохнуть и посмотреть куда-то в потолок. Он не знал, как объяснить всю эту бурю в душе самому себе, не то что любимому человеку. Это не очень-то легко — признаться себе, что доверие может угасать. Об этом Юнхо даже думать не хотел. Он верил в него, и точка. — Нет, а то, что он сказал, вообще низко, — Юнхо погладил колено Чанмина и чуть сжал, но нежно, заглядывая при этом тому в глаза. — Просто это все затянулось. И ты уже стал привязываться к людям той организации и искать им всем оправдание. Да, не бывает только добрых и только злых, но их взгляды нельзя назвать благоприятными для нашего мира. — Я знаю… Юнхо нежно улыбнулся, наблюдая за чуть поникшим парнем. Сколько раз он наблюдал, как у Шима сдавали дома нервы и спасали только какао с пледиком да объятия любимого? Чанмин по всем параметрам подходил для шпионажа, кроме одного: морального. Слишком уж он сердечный. — И да, я немножечко все-таки ревную, — чуть ушел от темы Юнхо, по-детски надувшись. — Все твое внимание у меня отбирают. Чанмин улыбнулся, накрыв его ладони своими. Ему многое хотелось сказать Юнхо, пообещать, что скоро все закончится, но влетевший в распахнутое окно филин прервал их уединение. Чон первым заметил птицу и недовольно поджал губы, узнавая эту птицу. Чанмин обернулся через плечо, и внутри все похолодело. Тиарнак редко посылал ему сову, обычно он использовал другие методы связи, вызывая всех Неопожирателей сразу. Прошлое поколение Пожирателей смерти использовало всем известную Черную метку, но нынешнее поколение решило так явно не палиться в своей принадлежности и использовали монеты. Но эта птица уже прилетала однажды, когда Чанмину назначили личную встречу. Бросив обеспокоенный взгляд на Юнхо, мужчина поднялся со своего места и подошел к птице, забирая послание. Чон наблюдал за напряженной спиной любимого, и ему хотелось провести по ней ладонью, чтобы тот хоть немного расслабился. Но он лишь смотрел, как Чанмин прочитал послание, а потом достал палочку и сжег письмо. — Он вызывает к себе. И срочно, — отстраненно сообщил Мин, наблюдая, как филин улетел обратно, растворяясь в ночи. — Будь осторожен, — попросил Юнхо. Он постоянно просил об осторожности, это стало очередной их маленькой традицией и обязательным «заклинанием», после которого все должно пройти хорошо. Чанмин мягко улыбнулся и, подойдя, поцеловал Юнхо в макушку. — Я скоро вернусь. Мужчина быстро обнял Мина, прижимаясь щекой к его животу, а потом отпустил. Поспешно собравшись, Чанмин покинул квартиру. Все-таки предводителя не стоило злить, он до конца не изучил его поведение, чтобы точно знать, как тот себя поведет. Причина вызова только его одного уже напрягала юного шпиона, и он все думал, как держаться, что говорить, как себя вести. Выйдя в переулок за их домом, он трансгрессировал к штаб-квартире. Через мгновение он оказался уже в до боли знакомом темном переулке в другом конце Лондона. До штаб-квартиры, дома одного из чистокровных волшебников, идти всего минуту, достаточно выйти на оживленную улицу, пройти одно здание — и вот он, скрытый от маглов дом, а рядом с ним чуть заросший лесопарк. Маглы еще не взялись за его восстановление, а волшебникам и на руку. Никто там не хотел бродить глубокой ночью, интуитивно боялись. Вернее, даже не догадывались, что там были отталкивающие чары. Чанмин осмотрелся по сторонам и, убедившись, что он здесь один, накинул капюшон мантии на голову. Достал палочку и быстрым шагом направился в сторону оживленной улицы. — Империо. Чанмин не успел вовремя отреагировать, только быстро обернуться на этот шепот, раздавшийся из темноты. Нападающий был так близко, как он его не заметил? Незнакомец был также в капюшоне, и Шим запомнил лишь ухмылку и родинку около губы. А потом стало все равно, нет, даже не так. Легко, блаженно. Все проблемы и вопросы отпали сами собой, и от этого Мин чувствовал радость. Отголоски сознания кричали о том, что нужно сопротивляться, но он ничего не мог поделать. Ведь это заклинание полного подчинения. Он рассматривал с мгновение незнакомца, но тут же забыл его лицо, после чего развернулся и продолжил свой путь к штаб-квартире. Все поведение было таким же, как и обычно было у Чанмина. Просто он делал то, что хотел другой. Тиарнака в доме он не нашел, зато увидел Элис. Поговорил с ней о разном, в том числе о прошедшей битве. Парочку пожирателей все-таки арестовали, и Элис предложила идею, чтобы Чанмин воспользовался своим положением и вытащил их под шумок. Мракоборец почти не слушал: перед глазами плыло, ему даже казалось, что его накачали наркотой. Но какие же ощущения отличные! Следующее, что он помнил, — как уже был в парке рядом с домом, где и прогуливался Тиарнак. Он нашел его около моста. — Чанмин? Что ты здесь делаешь? — Тиарнак оторвался от созерцания рыб в пруду и удивленно посмотрел на волшебника. — Разве ты не вызывал меня срочно к себе? — Нет. — Но прилетел твой филин. Хотя сейчас уже и не важно. Знаешь, мне уже давно надоели ваши игры в злодеев, — произнес негромко Чанмин, не опуская палочку и насмешливо глядя на растерянного лидера. «Что я несу? Это мои мысли?» — И что же ты предлагаешь? — стараясь держать лицо, полюбопытствовал волшебник, стараясь незаметно достать палочку. — Просто утоли моё любопытство. А могут ли эти все дети что-нибудь без тебя или же все разбегутся, как при смерти Воландеморта? — Чанмин резким движением поднял свою палочку на лидера группировки. — Империо. Теперь Чанмин сам наложил заклятие подчинения на колдуна. Мужчина не успел отразить заклинание или же куда-то трансгрессировать от заклятия, ведь он не ожидал такого от мракоборца. Чанмин и сам не ждал подобного поворота, но он ничего поделать не мог. Так легко было слушаться чужого сознания и приятно, как тихий шепот на ухо. Империо не жалело никого. Мало кто мог противиться заклинанию, только сильные духом. Как выяснилось, Тиарнак к ним не относился, поэтому Чанмин в эйфории наблюдал за тем, как волшебник направил палочку на себя и произнес одно из запретных заклинаний, убивающих волшебника. Зеленая вспышка на мгновение ослепила, и Мин зажмурился, а потом опустил взгляд вниз: мужчина уже лежал замертво на земле. Волшебник завороженно смотрел на мертвое тело, нисколько не обращая внимания на звуки трансгрессии за спиной. Его кто-то грубо развернул к себе, с силой тряханув, и в появившемся волшебнике Чанмин признал Юнхо. Тот в ужасе смотрел в глаза любимого и не понимал, что с ним творится и что здесь произошло. Он рывком поднял руку Мина с его палочкой и произнес: — Приоре Инкантатем. Из палочки Чанмина призрачным желтым облаком выскользнуло заклинание, показывая последние использованные чары, и Юнхо охватил ужас: любимый использовал непростительное заклинание, за которое выдают билет в один конец, в Азкабан! — Ты что здесь делаешь, милый? — спокойно спросил Чанмин, и Юнхо это показалось странным. Да, во всем он был похожим на себя, но и что-то еле уловимое было непохожим на него. Еще он выглядел будто уставшим, хотя уходил он из дома вполне себе бодрым. Да и у него точно не было подобных целей встречи, он был уверен! — Быстро произноси любое заклинание! — прошипел Юнхо, но потом сам же отобрал палочку Чанмина и шепнул: — Люмос! Нокс! Ты вообще чем думал? Зачем ты это сделал?! Палочка только успела зажечь огонек, как тут же потухла и оказалась в руке Чанмина. Волшебник посмотрел на свои ладони, а потом перевел взгляд на лежащее тело. Чувство эйфории постепенно уходило, теплый шепот тоже постепенно исчез, и сердце охватывал ужас. Волшебная палочка выпала из ладони на землю, и волшебник закрыл рот ладонями, чтобы не закричать. Что он натворил? Что? Его охватила паника при виде мертвого лидера. Все, что произошло буквально только что, было покрыто туманом, более того, казалось, что оно постепенно стиралось из его памяти, будто кто-то хотел, чтобы он не помнил деталей. Чанмин тряхнул головой, и это ощущение исчезло. Он испуганно посмотрел на Юнхо. — Я не хотел… Это не я, Юн, не я! — Чанмин вцепился в руку Юнхо, чувствуя, как земля уходила из под ног. — Ты же знаешь меня… Чанмин никогда не убивал. Даже не накладывал заклинаний, которые могут постепенно убить. На заданиях не стремился ранить кого-либо, только оглушить. А тут убийство… Вернее, заставил покончить с собой. Да, Юнхо знал. Но все факты были против него. Здесь не было никого, кроме Чанмина и Тиарнака. — Империус! Кто-то наложил на меня Империус! — отчаянно затараторил Мин, а потом оглянулся по сторонам, будто надеясь увидеть того самого колдуна где-то рядом. Юнхо смотрел на него тяжелым болезненным взглядом, но не произнес ни слова. А есть ли смысл, когда сюда на шум прибежала Элис и замерла, увидев труп? А там и еще несколько мракоборцев трансгрессировали. На заклинание Авада Кедавра после войны было наложено табу, на которое мракоборцы реагировали незамедлительно, ловя с поличным. Чанмин обернулся и испуганно посмотрел на своих же коллег, а потом перевел взгляд на Элис. Юная волшебница смотрела на него с ненавистью и тихой яростью. Этот взгляд он запомнит на долгие годы, как и отстранённый взгляд Юнхо, когда он молча наколдовал наручники на руки Мина. — Юнхо… — Мы разберемся, Чанмин. Сейчас не сопротивляйся, — тихо попросил Юнхо. Последующие дни превратились в самый настоящий ад. Никто слушать Чанмина не хотел. Более того, никто даже не верил, что на этом участке был дважды произнесен Империус. Чанмин пытался докричаться и до Поттера, напомнить, что это он сам поручил ему задание шпионажа, но пойманных шпионов не защищают. Его рассматривали как настоящего Неопожирателя, у которого немного поехала крыша. И пытались найти причины — что он не поделил с погибшим волшебником, мотивы убийства. Не смешно ли? Да он был бы рад, будь Тиарнак жив! Судебная система в Министерстве магии Британии была весьма паршивой. Даже после войны она не стала лучше, хоть и были проведены некие судебные реформы. Адвокаты? Ха, такой профессии вообще не существовало в мире волшебников. Проходил один суд, для которого находили сомнительных свидетелей, и ставили крест. Попробовать сыворотку правды или же омут памяти, чтобы проверить воспоминания? Нет, эти варианты даже не рассматривали, считали, что можно сопротивляться таким вещам или изменить воспоминания. Хотя это явно упростило бы судебную систему и спасало невиновных людей! В общем-то, Чанмин дурак, что не сопротивлялся при задержании, ибо все было предрешено с самого начала. Всегда происходит одно и то же. Быстро решают, что делать, и сразу в Азкабан. Единственное, на что мог надеяться Чанмин, — это что ему помогут коллеги или хотя бы ему не дадут пожизненный срок. Да, убийство, но он же разрушил в итоге организацию! Разве мракоборцы не убивают людей при необходимости?! Эти несколько дней Чанмин провел в следственном изоляторе, на самом нижнем, одиннадцатом, уровне Министерства, за решеткой. Как иронично. Сколько раз он сам приводил сюда преступников за свою короткую карьеру, а теперь его же сюда посадил Юнхо. После он его не видел — в эти помещения никого не впускали, лишь следователи могли зайти для парочки вопросов и тогда отводили Чанмина в специальную комнату. Там он и пытался достучаться до Гарри, рассказать в подробностях, что он помнил последним, но не был уверен, что тот поверил ему. К дню суда надежда практически угасла, и парень ощущал пустоту и отчаяние. Знаменитый и расхваленный волшебник, его кумир, оказался не таким уж справедливым и правильным, как казалось раньше Чанмину. Нет, может, в глазах других он сейчас поступает правильно и справедливо, никаких поблажек своим, но Чанмин же знал правду! И он единственный, кто ее видел и верил в свою невиновность, хоть и не было доказательств. Помещение Визенгамота давило своей атмосферой. Чанмин занял громадное темное кресло посреди круглого зала и только здесь впервые за несколько дней увидел Юнхо. Бледного, напряженного, под глазами пролегли синяки, и Мин с болью отвел взгляд в сторону. Как там Юнхо без него? О чем он думает? Верит ли он ему? Может, он пытался добиться справедливости и свободы? У Чанмина миллион вопросов, но ему сейчас не поговорить с ним, суд уже начинался. Сводчатые потолки и округлые арки помещения, ряд высоких мраморных колонн и темные тона давили на плечи, создавали иллюзию угрозы, а пристальные взгляды судей вокруг заставляли нервничать и ощущать себя загнанным зверем на арене цирка. Чанмин старался не акцентировать внимание на судьях, а рассматривать помещение суда, но все-таки его взгляд задержался на одном человеке. По правую руку от верховного судьи Мин приметил знакомого волшебника из разваливающейся группировки и внутренне похолодел. Его точно не выпустят отсюда, если только мертвым. Чанмин поспешно отвел взгляд и заметил, что Юнхо не отрывал от него внимательного взгляда. Дать ему знак, кто тот волшебник? Нет, ни к чему. Суд для него прошел как в тумане. Найденные свидетели несли какой-то бред, говоря о поведении Шима и взаимоотношениях с погибшим колдуном, придумывая неясно что, а если говорили по существу, то их в общем-то не слушали. И что интересное, Юнхо никто не вызвал как свидетеля! А он же как раз и Чанмина больше всех знал, и всю ту сцену убийства видел больше той же Элис! Кстати, та тоже выступила свидетелем против него. Спасала свою шкуру. Известная схема, чтобы избежать Азкабана. Кумир отвернулся, близкий друг выступил против него, любимый человек не защищает ни словечком, не пытается влезть. Мир просто крошился в мелкие кусочки, которые невозможно будет восстановить. Жаль, у него отобрали волшебную палочку, он бы сейчас с удовольствием покончил с собой прямо посреди зала. Настолько сильно отчаяние. — Мистер Шим, признаете ли вы свою вину в содеянном? Чанмин поднял взгляд на верховную судью. Ему казалось, будь тут еще и сам Министр магии Кингсли, тогда бы его дело хоть как-то рассмотрели, не были столь категоричны и слепы. — Нет, — Чанмин настолько спокойно и уверенно это произнес, что сам себе удивился. — И я не откажусь от своих слов: я был под заклятием Империус. — Человек под заклятием Империус сам наложил Империус? Ха! Может, нужно было бить на жалость, может, надо было обещать выдать имена преступников — так сказать, товарищей. Но сейчас Чанмину хотелось только, чтобы все закончилось. Его все равно никто не защитит, никто не верит. Элис будет отрицать все его слова ради своих. Да пошло оно все. В Азкабан, видимо. Приговор оказался неутешительным. Пожизненный срок в Азкабане за применение непростительного заклинания и убийство колдуна. Никакие доводы и заслуги не были учтены. Точка. Вот такая справедливая Британия. От этой мысли Чанмина пробрало на смех. Сжав подлокотники кресла, Мин чуть склонился вперед и смеялся долго, как безумный и опасный маг. Не обращая внимания при этом на взгляды, полные замешательства и испуга. Как же хотелось высказать им в лицо, кто они и что он о них думает, но Чанмин решил оставить это мнение при себе, оно бессмысленно и ничего не изменит. Юнхо и еще один мракоборец, Джон, подошли к нему с двух сторон и под руки увели обратно за решетку. В Азкабан он отправится на следующий день. Всю дорогу они прошли молча. Смех прошел и теперь сменился опустошением. Он не сопротивлялся, хотя можно было бы вырваться, отобрать палочку и поспешить на восьмой уровень, в атриум. Но есть ли смысл скрываться? Сбежать в другую страну? Мысли пришли запоздало, когда уже за ним закрывалась дверь решетки. А здесь стояла защита от магии. И одиночество. Даже соседей по камерам сейчас не было, а пост охранника был далеко, в конце коридора. — Чанминни… Выдохнув, Чанмин обернулся и устало посмотрел на Юнхо. В отличие от второго мракоборца, он не ушел, с грустью и болью глядя на любимого человека. Кто бы мог подумать еще в Хогвартсе, что их судьба закончится вот так? — Я разочаровал тебя, да? — тихо спросил Мин, подойдя ближе к решетке. Юнхо отрицательно покачал головой и просунул руку между прутьями, касаясь щеки волшебника. Говорить было невыносимо, хотелось кричать, бить стены и швыряться заклинаниями. Спрашивать всех и каждого, почему пострадал именно он, почему выбрали на задание его хрупкого Чанминни, а не его. Бессонные ночи и слезы никак не решали ситуацию, споры с Поттером и обвинения тоже не помогали. Будто весь мир решил в секунду отвернуться и замять эту историю как можно скорее. Юнхо даже, грешным делом, подумал, что кто-то наложил на ряд волшебников Империо и пытается запрятать его Мина подальше. — Справедливости не существует… Даже мистер Поттер против меня. Как все могло так закончиться? — Чанмину хотелось нарушить тишину, которая ужасно давила на уши. — Ты хоть питаешься? Спишь? Выглядишь ужасно, — Мин поднял руку и погладил по волосам Юнхо. Тот только слабо покивал, не в силах хоть слово вымолвить. — Скажи хоть что-нибудь. Я даже не знаю, что ты думаешь обо всем этом. — Думаю, так будет лучше, — тихо прошептал Юнхо, и рука Чанмина замерла. — Что?.. — Юнхо поднял на него взгляд, и Чанмин в ужасе увидел решимость и спокойствие, осознание его слов грянуло как гром среди ясного неба. Именно Юнхо арестовал его, именно он не стал свидетелем, хотя мог бы и добиться. Да мог просто спасти его от тюрьмы, да, пришлось бы скрываться, сбежать в другую страну, но была бы жизнь. Что значит «так лучше»? — Для твоей карьеры? — тихо спросил Чанмин, отступая на шаг назад. — Что? — Юнхо как очнулся от собственных мыслей и удивленно посмотрел на Мина. — Нет! — Как ты так быстро оказался там в парке? — Все эти дни Мин задавался этим вопросом, но он ни разу не смотрел на эту ситуацию с другой стороны, у него и мысли не было, что его могут предать. — У меня был приказ следить за тобой, — чуть помолчав, выдавил из себя Юнхо. — И ты все это время?.. — Да. Нет, это какой-то кошмарный сон. Не надо даже называть имен, чтоб понять, кто приказал. Поттер. Он никогда не верил в Чанмина, а просто использовал. Теперь это все виделось Шиму именно так. И если Мин сразу поведал о своем задании, то Юнхо скрывал. Чанмин готов был снова рассмеяться в отчаянии, но только прикрыл рот рукой. — Не так тщательно, как следовало бы, — добавил с сожалением Юнхо, опуская взгляд. — Значит, ты должен был видеть, кто наложил на меня заклятие. — Я появился там, уже когда ты ушел из дома в парк. Думаешь, с меня Поттер не спрашивал это? Как легко вера в человека может раствориться. Парочка фраз, фактов, и все, мир окончательно разрушился. Все действия Юнхо теперь стали такими очевидными, такими ужасающими. Разве любящий человек способен на такое? Чанмин пребывал в таком унынии, что даже не видел никакого света или оправдания всем действиям. И в затравленном мозгу возникла новая безумная идея. — Знаешь… А у того волшебника была родинка над губой, — иронично усмехнувшись, заметил Чанмин, прожигая взглядом ту самую родинку у Юнхо на лице, а потом заглядывая ему в глаза. — И ты думаешь, я тебя подставил?! — Теперь был черед Юнхо ужасаться ходу мыслей Мина. — Ты совсем с ума сошел? — Нет, но теперь мне это обеспечено в обществе дементоров! Благодаря тебе! — Их практически уничтожили, они как раз на стадии ликвидации. — А мне прям легче стало, всю жизнь в одиночной камере жить! Хоть с дементорами бы пообщался, может, кого развел бы на поцелуй. — Прекрати нести чушь, я не дам… — Убирайся! — Чанмин, ты все не так понял! — Уйди! — Чанмин отпрянул от решетки подальше, не желая более слушать теперь, видимо, бывшего. — Минни, не дури, подойди обратно, дай мне все объяснить, — Юнхо протянул руку через решетку, пытаясь привлечь его обратно, но тот только отходил дальше. — Ты уже достаточно сказал! ИСЧЕЗНИ! В нем бурлили такая ярость, отчаяние и боль, что магия вышла из-под контроля. Она не живет только на кончиках пальцев и работает не только с помощью палочки, нет, она живет внутри. Вырвавшаяся наружу магия волной ударила в решетки, которые полностью поглотили ее, заставила их затрястись, и если бы Юнхо вовремя не убрал руку, то ему бы наверняка ее сломали. Тяжело дыша, Чанмин отошел к дальней стене и закрыл лицо руками, пытаясь заставить себя дышать. — Я это все так не оставлю, ты слышишь?! — не сдавался Юнхо, пытаясь сохранять спокойствие. — Я добьюсь… — Оставишь. Все кончено, — тихо выдавил Чанмин, отворачивая взгляд. От такой вспышки все силы покинули его. — Мистер Чон? У вас все в порядке? — послышался голос охранника в дальней части коридора, и Юнхо тяжело выдохнул: ему тут не рады и сейчас попросят уйти. Юнхо бросил взгляд на Чанмина, смеряя его с головы до ног. В груди все разрывалось от боли. И ярости, но он не знал, на кого сейчас злился. На Мина? На жизнь? На себя? — Не пожалей о своих словах, — с еле скрываемой злостью произнес Юнхо и ушел по коридору на выход. Шумно дыша, Чанмин скатился вдоль стены на пол и зарылся пальцами в волосы, а потом спешно закрыл рот ладонями. Не выдержав, он закричал, пытаясь выпустить это дурацкое чувство, с болью сжимающее сердце. Любимый человек и то предал в самый ответственный момент. Более того, воспользовался его доверчивостью ради собственной карьеры?! Предатель, чертов предатель, которого он любит всем сердцем. По щекам бежали слезы, и парень долго не мог успокоиться. А на следующее утро его отправили в Азкабан.