Cruel Intensions

Орландо всегда предпочитает быть ведущим, а не ведомым — в танце, в команде, в жизни — где угодно. Быть лидером — вовсе не такой тяжкий труд, если ты чётко знаешь, зачем тебе всё это, и какова конечная цель. Орландо никогда не отступает от намеченных планов, и дело вовсе не в том, что стоит на кону: просто он иначе не умеет. На танцевальных конкурсах его команде нет равных: «Ледяные сердца» ожидаемо лучшие — иного и быть не может. Постоянные тренировки, слаженные командные репетиции и тщательная проработка образов — всё продумано идеально, вплоть до мелочей. Орландо не нужно хвастаться и раздавать интервью европейской прессе: первые места, которые завоёвывают «Ледяные сердца», говорят за себя. И вот уже новый конкурс маячит на горизонте: сначала — отборочные в Соединённых Штатах, а потом — возвращение в родную Европу. Изабель, как и присуще той, что большую часть жизни прожила в Америке, в восторге, остальная команда заинтересована не меньше, Орландо же радости не разделяет: страна свобод, воспетая столь многими, слишком лжива. Она заставляет играть людей по своим правилам, врать для того, чтобы добиться правды, убивать ради выживания. Америка любит нахальных — и приходится принять эти условия. Благодаря чужим распрям, «Ледяные сердца» пополняют свой состав игроком конкурентной команды — Орландо их вовсе не жаль: заслужили. Поделом. А отношения в той команде — как их, «Горячие гладиаторы», кажется? — трещат по швам, и ему это только на руку. Команда, где каждый сам за себя, не имеет права зваться командой вовсе. Только хореографа жаль: накануне соревнований ему довелось почитать о ней в соцсетях — биографии девушки не позавидуешь. Одинокая, без жилья, с сестрой-школьницей на руках… и так быстро поднялась, превратив обычный стриптиз в искусство. Орландо интересно — чего же ты стоишь, дорогая Мишель? Орландо далеко не святой — слишком большой опыт за плечами, чтобы не замараться — потому, когда Изабель показывает одну из команд-конкурентов, и делится планом, как вывести их из большой гонки за главный приз, он не отвергает озвученную идею. На войне все средства хороши — к тому же, если война развязалась ещё до того, как ты в неё вступил. Указывать на слабые места, насмехаться над неудачами и прямо предложить перейти в «стан врага» — это всё дешёвые приёмы, которые на Мишель никак не сработают — он знал об этом изначально и просто хотел посмотреть на её выдержку. Самообладание у хореографа из конкурентной команды огромное. Тут нужны иные методы. Орландо знает с детских лет: хочешь сделать больно — бей в самое сердце. Подобраться к сердцу Мишель непросто: оно запрятано глубоко внутри, закутано в пелену прошлых не до конца отживших своё чувств, и обёрнуто в упаковку недоверия, сокрытую под ворохом из сотни колкостей. Он привык манипулировать людьми, но с этой американкой приходится пробовать иной подход. Ей слишком много врали, и нет смысла повторять чужие ошибки: Орландо идёт на риск — наедине с ней быть собой. Не лидером конкурирующей команды, не доброжелательным незнакомцем, а просто тем, кто он есть: иногда дерзким и спонтанным, знающим, чего хочет, но предельно честным и желающим узнать её лучше. С Мишель быть собой очень просто и легко: он давно не ощущал такой лёгкости. Он говорит ей то, что лежит на душе, впервые за долгое время понимая, как же не хватало в его жизни чего-то подобного. Мишель первое время держится холодно — не доверяет (и правильно делает, в общем-то), подозревает в чём-то (и снова верное попадание) и перед каждой встречей Орландо думает: «Сегодня она не придёт». Но она, вопреки всему, приходит — неизменно, снова и снова. «Зачем же ты приходишь, если так мне не доверяешь?» — усмехается Орландо, а она смущается и не знает, что сказать. Но на его поцелуи отвечает с жадностью, и каждый сантиметр её кожи с готовностью сгорает под натиском его губ. Когда Мишель в очередной раз заявляет «Между нами ничего нет, это — наша последняя встреча», это вызывает у него улыбку, — ведь следующим вечером она всё равно приходит. Орландо привык добиваться своего, и знает: она сдастся, когда — лишь вопрос времени. А пока пусть сколько угодно отрицает, что ничего не чувствует — так даже интереснее. Узнавать Мишель день за днём всё равно, что читать увлекательную книгу: с каждой страницей всё больше тайн, к которым нужны разгадки, с каждым перевёрнутым листком её история затягивает всё сильнее и глубже. Орландо отмечает, что у них много общего, и объединяет их в первую очередь одна страсть. Они говорят на одном языке — языке танца, грации тел и сплетении душ в одном моменте. Их совместные танцы — танго, вальс, сальса, бачата и прочие — всегда спонтанны и неизменно идеальны — ведь они оба вкладывают в движения не только мастерство профессиональных танцоров, а нечто большее. Она вкладывает свою душу в каждое па — и как же эта американка прекрасна в такие моменты. Искомый путь найден. Сердце Мишель постепенно избавляется от многолетних оков, наконец открываясь перед ним. Орландо чувствует, как же сильно оно пылает, когда тонкие пальцы конкурентки скользят по его плечам, а её белокожее обнажённое тело выгибается под ним. — Только не говори, что между нами всё ещё ничего нет, — шепчет Орландо, и она заливается смущённым приглушённым смехом. Теперь они встречаются не только по вечерам, и сбегающая неизвестно куда в любое время дня и ночи хореограф заставляет команду бывших стриптизёров изрядно понервничать. Орландо же утешает: не маленькие, сами справятся. — В конце концов, ты их хореограф, а не нянька, — говорит он, как-то раз наблюдая, как девушка, которая пару минут назад расстёгивала ремень его брюк, спешно приводит растрепавшиеся волосы в порядок и торопится сбежать из-за того, что Джастин из её команды звонит каждые пять минут на мобильный. Мишель виновато улыбается: — Ты же знаешь, что такое команда — это практически твоя семья, — и убегает, оставляя за собой шлейф цветочных духов. Каждый раз, когда ему кажется, что она в его власти, что он её уже почти поймал — стоит лишь руку протянуть, шепнуть, кусая нежную мочку уха: «Останься», и она беспрекословно повинуется, Мишель вновь ускользает. Орландо недоволен: время, проведённое с Мишель, проходит слишком быстро — ему хочется продлить эти моменты как можно дольше. Пусть они продолжаются, ведь до финала ещё есть немного дней… Гнев Изабель возвращает негласного лидера с небес на землю. — Сколько можно мариновать этого цыплёнка? Тебе не кажется, что ты заигрался? — рычит она, грубо выхватывая у Орландо из руки его телефон. Дисплей отображает переписку с Мишель, и девушка скалится: — «Жду тебя на нашем месте, Львёночек», «Твой танец был бесподобен — станцуешь его ещё раз, со мной?», «Это платье безусловно красиво, но без него…» Орландо отбирает своё средство связи и прячет в карман пиджака, не позволяя коллеге прочесть всё. — Тебе не кажется, что ты слишком много себе позволяешь? Улыбка Изабель источает яд: — Ты так злишься, потому что у тебя кишка тонка оказалась кинуть её? Или потому что твои слова никогда ничего не стоили? — Замолчи. — А ты вообще помнишь, каким был уговор, а, Орландо? Вывести из игры хореографа, втеревшись в доверие, заставить её бросить команду, а потом — бросить её саму. А оказалось, тебе вполне достаточно того, что она трётся об твои штаны. Я думала, ты разделаешься с предводительницей кучки стриптизёров быстрее. Орландо игнорирует откровенную провокацию, но и его терпение иссякает: он на ходу завязывает галстук и покидает отель. А разъярившаяся Изабель продолжает кричать — теперь уже с балкона: — Как же так получилось, Орландо, что ты стал такой тряпкой?! Его путь лежит в парк, где прошла первая встреча — символично, что локация, где они впервые говорили не как конкуренты, а как два человека, увлечённых искусством танца, стала местом их тайных встреч. Всю дорогу он обдумывает, как же поступить дальше: в словах Изабель есть резон — он отступил от первоначального замысла, потому что сначала Мишель показала себя как крепкий орешек, до ядра которого нелегко добраться. Предложи он ей перейти в команду «Ледяных сердец», она бы заподозрила неладное, и у него больше не было бы шанса завоевать её доверие и воспользоваться им для манипуляций с целью собственной победы. Но время, проведённое вместе, их танцы, где они предугадывали движения друг друга, её грациозность и талант, заставили его всерьёз задуматься о предложении сменить команду — уже по-настоящему. Изабель понемногу сдаёт позиции, так почему бы не заменить её той, что видит в танцах, как и он, единственный жизненный путь? Орландо останавливается у скамейки, на которой они часто сидят с Мишель — но скамейка пустует. «Неужели опаздывает?» — задумывается он, и нехорошее подозрение закрадывается в сознание. Отправив смску, он ждёт несколько минут, а затем набирает её номер — нет ответа. Орландо обходит парк, выходит к набережной, прогуливаясь туда-сюда, но знакомой фигуры всё нет. И только сев в машину он, опомнившись, открывает приложение социальной сети. Он ищет её в списке диалогов и не может написать сообщение: страница Мишель удалена. Орландо уже собирается закинуть телефон в бардачок, но трель уведомления вновь возвращает его внимание к приложению. Он открывает диалог с Изабель: та сбрасывает какую-то ссылку, и следом отправляет сообщение: «Неплохо всё вышло, правда?» Ссылка ведёт на блог местной жёлтой прессы: статья, выложенная пару часов назад, уже собрала больше сотни комментариев. Орландо читает заголовок: «В постели с врагом: восходящая звезда танцев из Америки замечена в интрижке с участником команды «Ледяные сердца». Сразу после него идёт фото, на котором они стоят у его машины: он помнит, словно это было вчера, хотя на самом деле — неделю назад, когда она пропустила вечернюю встречу, сославшись на тренировку. Тогда ровно в полночь он подъехал к роскошному особняку того европейского продюсера-миллионера, и звонил ей на мобильный до тех пор, пока она не спустилась — уже без макияжа и с распущенными волосами, но в потрясающем платье и всё такая же утончённо-восхитительная, как и всегда. Она не хотела уезжать далеко от дома, но боялась, что кто-то из прислуги заметит, поэтому он остановился в нескольких сотнях метров и начал её целовать. На фото определённо запечатлена та самая ночь: Мишель страстно целуется с ним, а его руки откровенно и слишком сильно и откровенно сжимают её, и если приглядеться, то можно заметить бедро, оголившееся от того, что он чересчур активно поглаживал его через боковой разрез платья. «Близкий к танцевальной команде источник рассказал, что негласному лидеру группы «Ледяные сердца», Орландо Р., всего лишь хотелось «спустить пар» после напряжённого конкурса. На сегодняшний день Орландо не связан ни с кем серьёзными отношениями. Что же касается главной героини этого фото, Мишель…» Дальше текст статьи он не читает — о содержании вполне можно догадаться по заголовку и предыдущим строчкам. В комментариях — сплошная грязь, причём больше всего досталось, как водится, не представителю сильного пола: осуждение направлено в основном на Мишель. «Только и знает, что жопой вилять!» «Жесть, спать с главным конкурентом?! Надеюсь её команда её вышвырнет!» «А вы знали, что она мутила с Клэр из «Пиковых дам»?» «О боже, ну зачем прямо на улице?» «Фу, как-то непрофессионально!» «Бедные мальчики, пока они готовятся к конкурсу, она вовсю развлекается!» «Очередная американская подстилка!» Новые комментарии всё добавляются, но Орландо они уже не интересны: он мчится на своём авто в сторону знакомого особняка, игнорируя светофоры и пренебрегая разрешённой скоростью, разгоняясь до максимальной. Вся ситуация представляется ему абсолютно нелепой и вторичной: зачем он едет к Мишель? Извиниться? Солгать, что его оклеветали? Рассказать всю правду? Может, она вообще не читала эту статью? Он уже видел такой сюжет много лет назад на экране кинотеатра, вот только никогда подумать не мог, что будет на месте Себастьяна Вальмона*, и что в роли Кэтрин Мёртей** окажется сука-Изабель. Орландо останавливается у особняка — ворота закрыты, но свет в нескольких окнах огромного дома всё ещё горит. Он звонит в звонок, колотит по воротам, выкрикивает её имя, но всё, к чему приводят эти попытки дозваться Мишель — выход дворецкого. — Сэр, я попрошу вас удалиться. Вы нарушаете общественный порядок своим вызывающим поведением, — говорит чопорный старик. — Позови Мишель. Я знаю, она здесь, — Орландо плюёт на дорожку, когда дворецкий отрицательно кивает головой, и снова пытается докричаться: — Мишель! Мишель! Нам нужно поговорить! — Сэр, я буду вынужден вызвать охрану, если вы сейчас же не прекратите, — не унимается дворецкий, и он, пнув ворота со всей силы, уходит ни с чем. В отеле Изабель, развалившись на диване, беззаботно поедает клубнику со сливками. Заслышав его шаги, она поднимает голову: — О, какие лю… Орландо отбирает блюдо и отшвыривает в сторону. Звон разбитой посуды разносится по номеру. — Ты что творишь, психопат? — она вскакивает, но он отпихивает её, вынуждая опуститься обратно на диван. — Какая же ты сука, Изабель, — качает головой он, стряхивая сливки с пол своего пиджака. Она глядит прямо ему в глаза с откровенной насмешкой, хотя губы брюнетки дрожат, выдавая испуг. — Я? И в чём же я виновата, по-твоему? — «Неплохо всё вышло, правда?» — зачитывает он сообщение. — Сколько они дали тебе за эту паршивую публикацию в блоге, Изабель? Она смеётся почти истерически. — Ты что, думаешь, эта статья — моих рук дело? Ты всерьёз решил, что я буду нанимать кого-то прятаться по кустам, чтобы следить за тем, в кого ты пихаешь свой член? Орландо окончательно теряется в происходящем: едва он увидел её сообщение, едва взглянул на статью, то сразу подумал, что вся эта грязь — её месть за то, что он расстроил их изначальный план. — То есть «близкий источник» — это не ты? — он с сомнением наблюдает за тем, как Изабель поджимает губы. Он знает, когда она лжёт, и способен распознать притворство. — Нет. Ты же запретил нам общаться с журналистами где бы то ни было, кроме выступлений. Я всего лишь скинула тебе статью. Но в этот раз девушка либо слишком хорошо притворяется, либо говорит сущую правду. — Орландо, тебе нужно успокоиться. Он поворачивается и видит, что остальные участники команды — Хиро, Энди и Джорджия явились на шум. — Согласна с Хиро, — кивает Джорджия. — Завтра нас ждёт выступление в новой локации, и победа в этом этапе — наш приоритет. — Нельзя позволить этим желтушникам разрушить нашу команду, — поддерживает остальных Энди. Орландо ослабляет галстук и выдыхает. Они правы. Все они правы — сейчас главное отдохнуть перед конкурсом, встать пораньше, отработать номер ещё раз и дождаться письма с информацией о месте выступления. — Верные замечания, команда. День был длинный и тяжёлый для всех нас. Полагаю, самое время отдохнуть. Доброй ночи. И Изабель, — он задерживается на секунду, прежде чем покинуть ребят. — Извини. Следующее утро начинается довольно обыденно: душ, лёгкий, но сытный завтрак, стакан апельсинового сока и разминка. «Ледяные сердца» приступают к тренировке, репетируя предстоящий номер, но внимание Орландо, несмотря на бодрое пробуждение, рассеянное: в перерывах он вновь пытается дозвониться до Мишель, но равнодушный механический голос сообщает лишь о том, что данный абонент недоступен. Раздражённо отбросив мобильник в сторону, он возвращается к репетиции. Стрелки часов близятся к обеденному времени, а письма с информацией всё нет. Изабель по просьбе Орландо открывает сайт, но никаких новостей о выступлении нет и там. Лишь когда Орландо собирается напрямую связаться с организаторами конкурса, чьи контакты выложены на сайте, из общего номера раздаётся трель телефона. Он снимает трубку и просит портье доставить письмо в их номер. Получив письмо, он, на правах лидера, распечатывает конверт и зачитывает: — Доброго дня, команда! Сегодня вам предстоит продемонстрировать свои таланты посетителям парка, расположившегося на левом берегу Сены — в парке Монсури! Докажите, что ваш танец способен пробудить самые потаённые уголки человеческих душ в этом зелёном оазисе! Изабель хмурится, всматриваясь в экран своего телефона. — Парк Монсури? Серьёзно? Как-то он не выглядит как место, куда все ринутся смотреть на чужие танцы. Судя по постам, там только старики гуляют и спортсмены на пробежки выходят. — Не суди по скудным комментариям. Монсури — один из крупнейших парков Парижа. Хотя Венсенский или даже Булонский были бы куда более подходящими локациями, — задумчиво произносит Орландо, изучая конверт. Он удивлён подобным выбором организаторов не меньше и ещё раз перечитывает письмо. Ошибки быть не может — бумага с тиснением, как и было в прошлый раз, конверт, подписанный аналогичным образом — видимо, новая причуда тех, кто учредил это танцевальное соревнование: разбудить одно из самых менее суетных мест Парижа. Возможно, там ему удастся поговорить с Мишель. Когда «Ледяные сердца» прибывают к назначенному времени, то обнаруживают в парке очень небольшое количество людей и, как справедливо заметила ранее Изабель, почти все они — лица преклонного возраста. — И где все? — хмыкает Энди, озираясь с высоты своего роста. — У каждой команды своя площадка сегодня что ли? Орландо чувствует: здесь есть какой-то подвох. Их никто не встретил, аппаратуры для музыкального сопровождения не видно, да и других команд тоже нет. С неприятным предчувствием он достаёт телефон, открывает соцсети, проходит по хэштегу, посвящённому конкурсу, и видит посты фанатов — соревнование в самом разгаре. Вот только проходит оно у Большой Арки Дефанс, а не в парке Монсури. «Где же #ЛедяныеСердца?» — вопрошают сотни людей, тэгая его команду. В этот момент Орландо понимает простую истину: — Чёрт! Кто-то нас подставил! Команда спешит за разъярённым лидером. На ходу Орландо вызывает такси — свою машину он сегодня решил оставить у отеля, полагая, что на обратном пути без неё будет сподручнее, и, увы, ошибся. Такси не назначают — слишком высокий спрос, все машины заняты, а дождаться свободного — это провести в бессмысленном бездействии как минимум десять минут. Выхода нет — «Ледяные сердца» в полном составе спешат к станции метро. До Большой Арки на метро добираться примерно столько же, сколько и на такси — всего полчаса, но эти полчаса для Орландо — вечность. На каждое выступление команде выделяется не более пяти минут — танец должен быть ёмким, но запоминающимся, слишком долгое выступление у большой публики вызывает скуку. Судя по записям, половина команд уже выступила, осталась ещё половина, и если они не успеют, то потеряют определённое количество фанатов, и команда автоматически проиграет раунд. Когда они выбираются на поверхность, он снова достаёт телефон, открывает какую-то страничку, показывающую прямую трансляцию с конкурса, и замирает. — И наши последние участники в списке, но не последние по мастерству — они проявили себя только в этом году, но уже задали жару и завоевали множество фанатов! Встречайте — группа талантов из Америки, — ведущий объявляет команду Мишель, и они выходят на сцену. — Шевелись, — подталкивает мужчину Изабель, и он быстрым шагом двигается вперёд. Вот уже виднеется огромный экран, установленный специально для тех, кому не хватило места понаслаждаться зрелищем у сцены. На экране он видит Мишель — она двигается с пластичностью, присущей только лишь ей, гибкая, как дикая кошка, и абсолютно увлечённая происходящим. Из динамиков звучит томная мелодия — кажется, что-то из репертуара известного испанского исполнителя — в которой в то же время то и дело возникают с определённой периодичностью ритмичные мотивы. Пока на заднем плане парни из её команды исполняют нечто похожее на контемп с элементами стрип-пластики, Мишель демонстрирует иной, парный танец — чувственное бачатанго. То самое, которое они танцевали на крыше отеля после того, как она впервые разделила с ним постель. Её партнёр — голубоглазый блондин в чёрной рубашке — повторяет все те движения, которые он, Орландо, показывал ей в ту ночь, все те касания, которые он дарил её телу. Она поставила его — нет, их танец — с другим! Орландо в смятении: он узнаёт в блондине, к которому так льнёт Мишель, бывшего члена команды, Брэндона, с которым, судя по слухам, хореографа связывали не только рабочие отношения, и недоумевает: он что, снова в их команде? Когда он успел вернуться? Танец Мишель и Брэндона близится к завершению: он прижимает её к себе, она извивается в его руках, а затем ловко высвобождается из их плена, и, развернувшись лицом к партнёру, распахивает его рубашку, обнажая мускулистый торс. Мишель в струящемся алом платье источает грацию и сексуальность одновременно: Орландо завороженно следит за каждым её движением. Восхищённая толпа восторженно кричит, а Брэндон крутит Мишель, притягивает к себе, отпускает на долю секунды и ловит, замирая с ней в руках почти у самого края сцены. Публика ликует, и число на счётчике фанатов на экране меняется с бешеной скоростью. — Раунд объявляется завершённым! — громогласно объявляет ведущий, пока «Ледяные сердца» сквозь толпу протискиваются к сцене. — Сегодняшняя битва была очень жаркой, и думаю, нет нужды тянуть чтобы объявить победителя этого раунда… Шум толпы фанатов заглушает гневные вопли Изабель. На экране появляются лица всех участников с обновлённым количеством фанатов, и команда Мишель, как набравшая большее количество, становится победителем. Всех их приглашают на сцену, и кучка бывших стриптизёров радостно обнимает своего хореографа. Только сейчас Орландо замечает: среди них нет капитана команды, с которым так открыто конфликтовал ранее Брэндон. Орландо и его команда наконец оказываются у сцены. Изабель, завидев ведущего, бросается к нему. Она пытается выбить шанс на выступление, но судя по лицу её собеседника, переговоры оказываются безуспешными. Орландо подходит к ним. — Извините, но правила для всех одни, — разводит руками ведущий. — Наш посыльный прибыл к вам в отель, но не застал вас на месте и оставил письмо на стойке администратора. Письма всем командам были вручены в одно время, а то, что вы своё так и не забрали, к сожалению нас уже не касается. Орландо просит назвать адрес отеля, куда было доставлено письмо от организаторов, уже зная, что место доставки неверное. — Не волнуйтесь, — успокаивает ведущий разочарованных участников «Ледяных сердец», — Вы не выбываете из гонки, так как очков у вас набрано достаточно, просто смещаетесь на одну позицию — неприятно, но с вашей популярностью не настолько страшно… Краем глаза Орландо замечает движение яркого пятна — это Мишель в своём алом платье спешит покинуть площадку. Он разворачивается и устремляется вслед за ней. — Мишель! Она оборачивается и улыбка сползает с её лица. — Мишель, подожди… Расстояние между ними сокращается, но диалогу между ними не суждено состояться: от девушки его отрезает одетый с иголочки немолодой мужчина с ухоженной бородой. — Здравствуйте. Я — Густав. Моя команда слишком вымотана, чтобы уделять сейчас кому-то внимание, — говорит он, холодно глядя на Орландо. — Ах, вы их продюсер, как я мог забыть, — Орландо отвечает ему таким же колючим и надменным взглядом. — Мне нужно пообщаться с Мишель. Это не займёт много времени. — Ни в коем случае. Все интересующие вас вопросы вы сможете задать на пресс-конференции, которая состоится через пару часов. Если вопрос личного характера, так и быть — если участники не будут против, сможете спросить после её окончания. Адрес я вам вышлю, если желаете, — Густав достаёт белый прямоугольник из кармана пиджака и протягивает Орландо. — Попрошу в первую очередь по любому поводу обращаться ко мне. Лидера «Ледяных сердец» такой тон ещё больше злит: он обращается к Мишель в надежде, что и она не прочь с ним побеседовать. — Мишель, позволь мне всё объяснить. Девушка подходит к Густаву и кладёт ему руку на плечо. — Разве ты не слышал? Все вопросы на пресс-конференции, — она уходит под руку с продюсером, и Орландо ничего не остаётся, кроме как вернуться к своей команде, сминая в кулаке проклятую визитку. На пресс-конференцию он едет один — команда слишком расстроена проигрышем, да и он не настаивал на их участии. Волнует из всех конкурентов его лишь одна Мишель: ему необходимо поговорить с ней в любом случае. Он приходит, когда американская команда уже отвечает на вопросы, и садится на один из задних рядов. Среди присутствующих он замечает в первую очередь Мишель с небрежно накинутым на плечи бежевым пиджаком, и продюсера Густава, восседающего по правую сторону от неё. — Скажите, почему Джастин решил покинуть вашу команду? И кто теперь капитан? «Хроники Сан-Франциско», Алайна, спасибо. — Благодарю, Алайна, — отвечает Густав. — Джастин был вынужден покинуть команду по личным обстоятельствам. Он решил поставить точку в своей танцевальной карьере. По залу проносится гул, и слово берёт Кристиан: — Вообще-то, думаю, мы можем приоткрыть завесу тайны, так как Джастин буквально несколько минут назад скинул нам смску, что не против… Он и его девушка Ванесса ждут ребёнка. Джастин решил, для него важнее иметь возможность находиться рядом со своей семьёй, чем быть вдали от них в постоянных разъездах. Журналисты шушукуаются, щёлкают вспышки камер. — Так кто же теперь капитан? — выкрикивает кто-то из зала. — А, простите, нам казалось, это очевидно, — Густав передаёт свой микрофон улыбающейся Мишель. — Капитаном команды буду я, — говорит девушка и слегка краснеет. Дальше вопросы так и сыпятся. — Брэндон, вы вернулись в команду навсегда? «Страсти Сиэттла», Райан. — Спасибо за вопрос, Райан! Если Мишель меня не выгонит, то надеюсь, что да! — Джозеф, планируете ли вы с Кристианом в скором времени узаконить свои отношения, раз это недавно стало возможным в вашем штате? И когда вы намерены это сделать? «Филадельфия в разрезе», Майкл. — Конечно! Когда? Ээээээ… — Следующий вопрос! — Густав, вы владеете огромным списком недвижимости в Париже… — Без комментариев. Следующий вопрос. — Карлос, что позволяет вам оставаться в такой потрясающей физической форме? Только танцы? — Брэндон, вы сейчас в отношениях? — Какие планы у вашей команды в дальнейшем? — Что вы сделаете с призом, если победите на конкурсе? — Кристиан, ваши волосы великолепно выглядят! Какими средствами для ухода вы пользуетесь? Орландо готов встать и уйти — обилие вопросов ему порядком надоело, да и спрашивают журналисты о всякой ерунде, которую довольно легко при большом желании найти в интернете или задать вопрос через Фейсбук. Но следующий вопрос вынуждает его остаться. — Добрый вечер, Кларисса, «Свет звёзд Америки». Мой вопрос для Мишель: недавний скандал с вашим участием взбудоражил многих. Чтобы прекратить слухи раз и навсегда, скажите: что вас связывает с участником команды «Ледяные сердца», Орландо? Спасибо. Он замирает на месте и ждёт, что же она скажет, как выкрутится из ситуации. Мишель обводит зал взглядом и встречается с его глазами. — Забавно, что в таких ситуациях на этот вопрос обязуют отвечать только женщин, а ведь можно было задать вопрос и другой стороне. Фото, которое опубликовали множество источников, конечно, кошмар: я с такого ракурса кажусь куда крупнее, чем в реальной жизни. По залу проносится смешок, Орландо сцепляет руки в замок — он понимает, что без советов престарелого продюсера здесь не обошлось, и с одной стороны он рад, что Мишель не теряется, а бойко отвечает на вопросы, но с другой стороны, что за спектакль здесь разыгрывается? К чему эта конференция, почему они не могли спокойно обсудить всё наедине? Тем временем Мишель продолжает. — Всех интересует один вопрос: спали ли мы с Орландо? О да, спали, — столь откровенный ответ вызывает волну гула среди собравшейся прессы. — Какого рода наши отношения? Хм… Почему бы вам не спросить его самого об этом? Прямо сейчас он здесь, в этом зале, и думаю, с радостью ответит на ваш вопрос. У него внутри всё обмирает. Хитрый продюсер его подставил — вот для чего его пригласили сюда: устроить шоу, заставить публично унизиться! Все камеры оказываются обращены в его сторону. Вопросы от журналистов слышатся то там, то тут — их слишком много, они все сливаются в одну бесконечную какофонию. «Скажите, что будет теперь с Ледяными сердцами?» «Вы бросили Изабель ради Мишель?» «Что между вами?» — выделяет он из общего шума. Кто-то подносит к нему микрофон, и он, откашлявшись и придя в себя, поднимается с места. — Добрый вечер, дамы, господа… Кхм, — он смотрит Мишель в глаза и не знает, что сказать. Она поставила его в неловкое положение — ему либо придётся рассказать правду и публично извиниться, либо… Орландо всегда предпочитает быть ведущим, а не ведомым — в танце, в команде, в жизни — где угодно. Но сейчас в этой игре определённо ведёт Мишель, и он не знает, чего ожидать дальше. Изначальный план, предложенный Изабель, потерпел крах — он увидел в этой американке родственную душу, он был восхищён её талантом, но признаться в этом перед всеми, чтобы его слова попали во все газеты, все новостные рассылки? Как это отразится на его карьере, на всей команде? — Орландо, вас связывает что-то? — не удержавшись, встревает одна из сидящих рядом журналисток. Сейчас он не видит взгляда Мишель, но знает: она наблюдает и ждёт, что же он ответит. Он может рассказать всё, как есть. О том, что испытывает, когда они танцуют. О том, как она улыбается, когда вспоминает сестру и свои детские годы, когда родители были ещё живы. О том, что готов променять очередную тренировку на те мгновения, когда может расстёгивать её платье и оставлять отметины от своих губ на её шее. А ещё он может солгать, сказав, что всё было просто игрой. Что она возомнила о себе слишком многое. Что он никогда не был заинтересован в ней по-настоящему. Что время, проведённое вместе, ничего не значило. Но уничтожать те последние крупицы доверия, что остались между ними, ему не хочется. Да и в чём теперь смысл её унижения? Был ли он тогда, когда Изабель подкинула подобную идею? Хотел ли он в самом деле поступать с Мишель так жестоко, играя с её чувствами, подставляя её? Он осматривает зал, команду, хищно щурящегося продюсера, замершую Мишель. Что бы он ни сказал, эта пресс-конференция созвана для того, чтобы продвинуть команду из Америки. Вполне вероятно, что хореограф посвятила Густава во все детали, чтобы понять, как действовать, и избежать ещё большего скандала. Он может сказать всё, что угодно, но последнее слово всё равно будет за ними. Орландо облизывает губы и отвечает с издевательской ухмылкой: — Танцы. Журналисты возмущаются, а Орландо продолжает: — И конкуренция. Да, мы переспали, но это было лишь раз… никаких отношений. В первую очередь, мы — конкуренты. Он знает, что в данный момент делает шаг назад, разрушая выстроенный между ними мостик, но Изабель права: танцы — вся его жизнь, нет ничего важнее, чем победа. Журналисты наперебой начинают задавать ему вопросы: — Разве это было профессионально с вашей стороны, Орландо? — Что за близкий источник предоставил информацию, Орландо? Вы знаете этого человека? — Вам не кажется, что это не очень уместно? Мишель снова говорит в свой микрофон, отвлекая внимание от него: — Все мы с вами взрослые люди — иногда нам хочется провести вечер не в одиночестве, а в компании с кем-то. Иногда этот кто-то хочет приятно провести время, и если ваши желания совпадают… — она выдерживает паузу. — В условиях конкурса, изнанку которого зрители не видят, довольно сложно не думать о чём-то, помимо танцев. Времени на себя и, тем более, личную жизнь, почти не остаётся. Но все мы порой нуждаемся в разрядке. Мы столкнулись случайно, и так уж вышло, что в тот вечер нам хотелось одного и того же. Орландо немного пожаловался на свою команду… У меня тогда выдался сложный день, он был не против помочь. Так что я просто… выпускала пар. — То есть вы хотите сказать, что… — Между нами ничего нет. И никогда не было. Жаль, что кто-то решил сорвать куш и додумал лишнего. Но с другой стороны, я рада, что все подумали иначе — благодаря той статье моя команда сегодня здесь и вы можете задавать нам различные вопросы, — Мишель победоносно улыбается и смотрит прямо на него. — Разве не потрясающе? Густав забирает у неё микрофон и произносит: — К слову, Мишель с ребятами теперь занимают первую строчку рейтинга, и зрительские симпатии на их стороне, так что если вы желаете оказать поддержку лучшей команде Америки — мы заинтересованы в спонсорстве и открыты для предложений. Как ни странно, но журналисты теряют интерес к скандальным событиям прошлых дней, и продолжают задавать вопросы уже на иные темы. Впрочем, некоторые поглядывают на него с жадным интересом — Орландо не сомневается, что едва он отсюда выйдет, они набросятся на него на улице с новым шквалом вопросов. Он мог бы уйти прямо сейчас, пока внимание всех поглощено командой бывших стриптизёров из Америки, но он пришёл ради того, чтобы объясниться с Мишель. Он всегда добивается поставленных целей, и без беседы с ней никуда не уйдёт. К тому же всё, что она сказала на сегодняшнем интервью поразило его. Не может же быть, чтобы она вправду так думала? Пресс-конференция завершается, и, как и догадывался Орландо, пронырливые журналюги спешат к нему, чтобы выведать лакомых подробностей. Он видит, как Мишель с командой уходит и, чертыхаясь, спешит к своей машине. Сидя за рулём и заводя мотор он набирает номер хореографа. Гудок, ещё гудок… Наконец она поднимает трубку. — Мишель, нам нужно поговорить. Сначала он слышит только молчание, затем — усталый вдох, и вот она отвечает холодно и словно через силу: — Хорошо. Сегодня в десять подъезжай к особняку. Он слушает гудки ещё минуту и убирает телефон в нагрудный карман пиджака. До назначенного времени он бездумно ездит по городу, проигрывая в памяти весь свой жизненный путь. «Иногда нужно вести себя, как полный козёл, поэтому чтобы держать статус и нравиться людям, приходится быть дерзким и наглым», — поделился он когда-то с Мишель. Но что ему это дало? Слава скоротечна, популярность угасает быстро, а он запомнится большинству как тот, кем он, по сути, никогда не являлся. Ровно в десять он подходит к особняку, бросив машину в квартале отсюда. Дворецкий распахивает перед ним калитку, приглашая внутрь. Орландо заходит и видит спускающуюся по ступенькам дома Мишель. Такая обычная — в свитере и пижамных брюках, такая милая и домашняя… Только алая помада на губах, оставшаяся ещё с выступления, стирает все понятия о невинности. И взгляд враждебный и холодный, не предвещающий ничего хорошего, и будто заявляющий: никакой пощады. Бить безжалостно, стрелять наповал. Она идёт к веранде, он следует за ней. Американка усаживается в кресло из ротанга, кивком указывает на соседнее, веля присесть. Достаёт неизвестно откуда пачку сигарет, зажигалку, поджигает кончик табачного изделия и затягивается. — С каких пор ты куришь? — удивляется Орландо: он привык к шлейфу её цветочных духов и запаху детского шампуня, который она случайно забрала у Молли, перепутав со своим. — С каких пор тебя заботят чужие привычки? — язвительно парирует она. — Извини. Он извиняется одновременно за всё: за бестактный вопрос, за внезапный скандал, за своё поведение, за обманутые ожидания… Только он знает, сколько чувств, сколько сожалений вложено в одно слово. — Так о чём ты хотел поговорить? — равнодушно болтает ногой Мишель, не смотря ему в глаза. Он не знает, с чего начать, и девушку это откровенно раздражает. — Если тебе нечего сказать, дверь открыта — можешь проваливать. Завтра у нас с командой много дел. Орландо встаёт, ходит туда-сюда — сложно подобрать слова, сложно вспомнить, какой ты, когда не притворяешься. — Мишель… — он резко разворачивается к ней и сокращает расстояние между ними. — Полагаю, ты думаешь, что выходу той статьи посодействовал я. Может, даже думаешь, что я нанял кого-то, кто выследил нас и сделал это фото, но клянусь… — Не надо. Он смотрит на неё с удивлением: Мишель прячет взгляд, отвернувшись. — Я не пытаюсь оправдаться, Мишель, а говорю искренне. Я думал, что Изабель приложила к этому руку, но никто из моей команды к этому не причастен. — Я знаю, Орландо, — спокойным тоном произносит она и поворачивает голову. — Знаешь? Так значит… — Я знаю, что это были не «Ледяные сердца», потому что это сделал Джастин, — таким же ровным голосом отвечает Мишель, стряхивая пепел с сигареты одним движением. Орландо не понимающе смотрит на неё, и не может поверить услышанному. — Ваш капитан? Но зачем ему это? — Бывший капитан, — поправляет Мишель и её губы расплываются в улыбке. — Собственно, по этой причине он и приобрёл статус бывшего. Зачем ему было нужно подставлять меня? Не знаю. Возможно, его не устраивало, что команда больше прислушивается ко мне, чем к нему. Орландо молча слушает её повествование, а девушка продолжает: — Возможно, его бесило, что я отношусь к нему предвзято после той истории с контрактом. О настоящих причинах теперь можно только догадываться. Он заметил, что я часто провожу время не с командой, а где-то на стороне, выследил, где я бываю, а дальше всё просто. Он был в бешенстве, когда узнал — между нами в начале знакомства была искра, но она довольно быстро угасла. Могу предположить, что в нём взыграло уязвлённое достоинство. Джастин всегда был собственником. Фото он сделал сам, сразу же связался с нужными людьми… — Близкий к команде источник, — Орландо осуждающе покачивает головой. — Я подозревал Изабель, так как подумать не мог, что это может быть кто-то… с другой стороны. Мишель слегка усмехается. — Ты прочёл между строк, а в тексте статьи ведь не упоминалось, что это источник, относящийся именно к команде «Ледяные сердца». — Мда… — в голове не укладывается, что такую кроткую и милую Мишель мог подставить кто-то из её команды. Команды, которую она привела к победе, команды, которая лишь благодаря ей обрела ту популярность, какой обладает сейчас. — Мы узнали, что это Джастин, от него самого: буквально пару дней спустя он сознался. Вот только фото уже ушло, статья должна была быть выпущена в скором времени, изменить это было не в силах, — девушка тушит тлеющую сигарету и заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. — И тогда на помощь пришёл Густав. Он сказал, что чёрный пиар — тоже пиар. И что даже столь некрасивую ситуацию можно обратить в свою пользу, если хорошенько пораскинуть мозгами. — Подожди, так значит, история про забеременевшую от Джастина девушку — выдумка? — О, конечно же нет. Ванесса и вправду беременна. Однако для Джастина греться в лучах славы — самое важное на свете, хоть он это и отрицает. Он никогда бы добровольно не променял танцпол на жизнь примерного семьянина. — Дай угадаю: Густав вежливо попросил его покинуть команду? — хмыкает лидер «Ледяных сердец», поражаясь тому, сколь велико влияние богатого продюсера. Мишель смотрит на него озадаченно, а затем смеётся. — Нет. Не Густав, — в её голосе звучат стальные нотки. — Я попросила. И он не смог мне возразить. Мы выплатили ему долю от грядущей победы авансом — тут в самом деле помог Густав — и я сообщила всем, что в команду возвращается Брэндон. При упоминании имени голубоглазого блондина Орландо ощущает болезненный укол где-то в области груди. — Ах да, тот смазливый красавчик. С которым ты поставила наш танец, — он не хочет звучать уязвлённо, но звучит именно так. Мишель закатывает глаза. — Наш танец? Не припоминаю, что за этими движениями значилось чьё-либо авторство. Совместить абсолютно несовместимые, на первый взгляд, стили — бачатанго с контемпом, добавив стрипа для страсти, было моей идеей. И она оказалась успешной, — её взгляд сужается и снова обретает тот холод, что он впервые увидел, когда переступил порог этого роскошного особняка. — Что же из этого ты считаешь своим, Орландо? Такая самоуверенность в ней непривычна и как будто совсем ей не подходит: он видел в ней Львёнка, готового показать коготки, и раньше, но сейчас перед ним хищница, которую он не узнаёт. — Ты воспользовалась мной, — он нависает над ней. — Даже пластика тела этого засранца повторяла мою. Пусть никто этого не видит, но я знаю, мы оба знаем. Мишель смеётся ему в лицо, обдавая запахом табачного дыма, который словно въелся в её лёгкие, её губы, стал продолжением её самой. — Воспользовалась? Хм, дай-ка подумать… Кажется, не я начала эту игру. Её слова поднимают из глубин сознания то, за чем он пришёл сюда — резкая смена настроения Мишель заставила его забыть об изначальной цели визита. Он шёл сюда извиниться, доказать свою невиновность, попросить… Попросить о чём? Он уже и сам не знает. — О чём ты говоришь? Она поднимается, и они оказываются лицом к лицу друг к другу. — Теперь ты не понимаешь, да? Как удобно. Напомни: разве это не ты и твоя стервозная подружка решили подгадить моей команде? — Что за бред ты несёшь? — переходит в контрнаступление мужчина, хотя прекрасно понимает, что она имеет в виду: Мишель знает. И последний мост вот-вот будет сожжён. — Я не доверяла тебе с самого начала. Ты был слишком настойчив, пытался залезть ко мне в душу. А потом подумала: почему нет? В конце концов, я когда-то встречалась с конкуренткой, а тут… Просто секс. Ни к чему не обязывает. Она с наслаждением наблюдает за его вытянувшимся лицом и кладёт руку ему на плечо в нарочито утешающем жесте. — Ты думал, после всего, что со мной происходило, я так и останусь глупой клушей? Наивный. Я прочитала вашу с Изабель переписку в одну из тех ночей, когда осталась с тобой в отеле. Но я и так знала, что ты решил устроить "Жестокие игры" наяву. Мне нужно было только подтвердить свои догадки. Орландо молчит, мрачнея с каждым сказанным ею словом. Он помнит всё до мельчайших деталей: её белую кожу под его руками, её распаляющий шёпот, её испуганный взгляд после первого поцелуя, их первую встречу — она соревновалась с той американкой прямо на улице, а он отпустил нелестное замечание и прошёл мимо, их честный и открытый разговор на лавке, сразу после того, как он наблюдал за её смелым и безрассудным танцем в общественном месте… — Мишель, выслушай меня. Всё поменялось, после того, как мы с тобой стали чаще видеться. Она словно не слышит его слов — или, быть может, специально не замечает — и продолжает рассказ: — Ваш план был такой идиотский. Чистый детский сад — на такое покупаются только дуры из второсортных романов. Однажды я позволила себе поверить мужчине — и он подставил меня с договором. Когда я решилась сделать это во второй раз, мой секрет выдали, а чувства бесцеремонно растоптали. Тогда я дала себе слово — отныне верить только себе и поступать так, как хочу я. Мне захотелось немного развлечься — и, как свободная женщина, я сделала это. Больше мне ничего не было нужно. Жаль, что ты, видимо, понял это как-то по-своему. Орландо смеётся, и его хриплый смех слишком громкий для этой ночной тиши. Этот разговор зашёл куда-то не в ту сторону. Он не верит ни единому слову из последних, что она сказала. — Я не верю, что ты притворялась. Ты не можешь взять и вычеркнуть всё, что между нами было. Она округляет глаза. — Милый, думаешь, я врала, отвечая на вопрос журналистов? Между нами всегда был просто секс. Ничего больше. — Прекрати этот фарс. Мы оба знаем, что это не так. Ты не такая. — Откуда тебе знать, какая я? — ощетинивается она, защищаясь. — Ты не знаешь меня настоящую и никогда не знал. И если ты вдруг предполагаешь обратное, спешу разочаровать: у тебя ровно столько информации, сколько я позволила тебе узнать. Её тон холоден и серьёзен. Он заглядывает в глаза и видит в них отчужденность. Орландо с осторожностью подбирает слова, пытаясь загладить вину: — Мишель, я виноват перед тобой. Я привык манипулировать людьми и вести себя, как отпетый козёл, но то, что привлекало меня в тебе — это твоя искренность. Ты можешь постоять за себя и не выносишь жалости — я уже говорил когда-то, что ты напоминаешь мне маленького львёнка, не боящегося показать зубки, и настоящая ты — открытая и честная, в отличие от меня. Ты бы никогда не поступила так, как я. Мишель вскидывает голову и улыбается. Он касается её щеки, принимая эту улыбку за доброжелательную. Прощающую. Тёплую. Но девушка отшатывается от его прикосновения, как от раскалённого металла. — Убери руки. У тебя нет права дотрагиваться до меня, — с ледяными интонациями отчеканивает она. Тогда он понимает — эта улыбка злорадная, а Мишель готовится высказать что-то крайне неприятное. — Ты говорил, что львёнок в любой момент может показать зубки. Но ты ошибся. Львята не остаются львятами на всю жизнь. Приходит время, и они вырастают в львиц, — её голос звучит крайне надменно, и Мишель обходит Орландо, становясь к нему спиной, сообщая языком своего тела о том, что продолжать беседу более не имеет смысла. — Кстати, как тебе парк Монсури? Приятное место, не находишь? — невинно интересуется она через плечо. — Что? Откуда ты… — Орландо вспоминает: отель, в который принесли верное письмо, был не только одним из мест, где останавливались «Ледяные сердца» — там же они с Мишель сняли номер, когда хотели побыть вдвоём. Догадка осеняет его с явным запозданием: — Это ты отправила нас в неправильное место? Мишель не оборачивается, но по её голосу можно понять, что девушка самодовольно улыбается. — Идею подал Густав. Он сказал, что может вывести одну команду из игры, чтобы обеспечить нам дальнейший успех. В первый раз я отказалась. После того, как Джастин подставил меня, он предложил ещё раз… и я согласилась, уже чётко зная, кто должен получить это приглашение. — Ты… — лидер «Ледяных сердец» не может подобрать слов, чтобы выразить ощущения, раздирающие его в этот момент. Как она могла? Пойти против правил, решиться на обман. — Всё ещё уверен, что знаешь меня, Орландо? — она разворачивается вполоборота, усмехаясь уголками накрашенных ярко-алым губ. — Я организовала ваш провал. Я сделала так, что статью из жёлтого блога перепостили множество других, более серьёзных интернет-источников. Я даже вбросила ссылку на неё на форум конкурса, снабдив нелицеприятным комментарием, который подхватили другие — откуда, ты думаешь, столько возмущённых? Хейтеры срабатывают лучше и быстрее любого иного продвижения. Что же говорить о нас… Наш секс был неплох, но всё же не настолько, чтобы позволить тебе оставаться на этой веранде всю ночь. Выход вон там. Если пожелаешь, дворецкий проводит тебя. — Мишель, как ты можешь… — Оу, милый. Я хуже, чем ты думал. Он смотрит на силуэт этой девушки, разговаривающей властным тоном, на завитки её волос, непослушными прядями спадающие на лицо, на изгиб её бровей и понимает: последний мост сожжён. Осталось лишь пепелище, из которого ничего не восстановить. Как-то он сказал ей, что она — храбрый львёнок, а не робкий котёнок, но теперь видит: Мишель и вправду, за какой-то непостижимо короткий срок, преобразилась в хищную и беспощадную львицу. Сердце Мишель заковано в надёжную броню, через которую ему уже не прорваться. Она ускользает от него так же, как и множество раз до этого. Но теперь уже окончательно и бесповоротно. Из оцепенения Орландо выводят мужские шаги: кто-то направляется к ним по протороенной дорожке. Он смотрит вперёд и замечает Густава, одетого, как всегда, с иголочки, и несущего в одной руке пару бокалов, а в другой — бутылку не то вина, не то игристого шампанского. Завидев Орландо, он на миг замирает, но тут же с былой невозмутимостью продолжает путь. — Дорогая, всё в порядке? — обращается он к Мишель, ставя бутылку и бокалы на столик, и делая вид, что тут больше никого, кроме них, нет, по-хозяйски кладёт свою руку на девичью талию. Хореограф разворачивается, подходит к продюсеру, и её тонкие руки обвивают его шею. — Да, всё замечательно, — вмиг потеплевшим голосом отзывается она, и впивается в его губы своими алеющими губами. Орландо чувствует себя третьим лишним, наблюдая за тем, как самозабвенно целуются Мишель и Густав, и к горлу подступает тошнота. В воспоминаниях ещё слишком ярко рисуется то, как тело этой девушки совсем недавно точно так же изучали его руки. Орландо пренебрежительно отмахивается от дворецкого и покидает проклятый дом. Всю ночь он проводит, рассекая на своём авто по улицам Парижа, не щадя педалей и с яростью выкручивая руль. Сердце в груди отбивает беспокойный ритм как поломанный метроном. Орландо всегда предпочитает быть ведущим, а не ведомым — в танце, в команде, в жизни — где угодно. Быть лидером — вовсе не такой тяжкий труд, если ты чётко знаешь, зачем тебе всё это, и какова конечная цель. Орландо не понимает, зачем вступил в эти жестокие игры, победителей в которых по умолчанию быть не может. Каждый проигрывает по-своему. Всё сложилось далеко не лучшим образом: он снова на начальной точке — до финала конкурса осталось совсем мало времени, чтобы успеть отыграться. Орландо уже не уверен, та ли это мечта, к которой он стремился. Всегда ли цель оправдывает средства? И стоит ли такая цель подобных жертв? Орландо выжимает в пол педаль тормоза и выдыхает. Сомнения сейчас неуместны, поздно думать, что он сделал и чего мог не делать — нельзя сворачивать с намеченного пути. Мишель сказала, что Джастину выплатили будущий выигрыш авансом, но почему они так уверены в своей победе? «Ледяные сердца» может и сдали позиции, но проигранный раунд — это не проигранная гонка. У них есть ещё пара козырей, самое время действовать. Он исправит всё, «Ледяные сердца» всё ещё в фаворе у Европы — всё самое интересное только начинается. Усмехаясь собственным мыслям, он заводит машину и едет обратно в отель. Орландо никогда не отступает от намеченных планов, и дело вовсе не в том, что стоит на кону: просто он иначе не умеет. Орландо намерен победить в этой войне, и если их соперники играют грязно, он не против ответить тем же. Орландо чётко знает, зачем ему всё это и какова конечная цель: он покажет Мишель, на что способен, и она пожалеет о том, что ввязалась в это соревнование. Орландо всегда предпочитает быть ведущим, а не ведомым — в танце, в команде, в жизни — где угодно. Вот только в этот раз ему досталась совсем другая роль. Правда, в погоне за первенством Орландо напрочь забыл об одном: сердце лидера команды «Ледяные сердца» вовсе не ледяное.