delicate.

      На лице у Андреса была улыбка, которая о многом говорила. И сейчас она говорила, что он понятия не имеет о том, что делает. Точнее, мужчина знал о своих намерениях, но не представлял, к чему они могут привести. Его намерения были хорошими, и он был уверен в том, что поступает правильно. Но единственная вещь, которую он делал — разбивал сердце Мартина с каждой новой фразой, исходящей из его уст. Он вышел из комнаты друга и искренне чувствовал себя хорошо от того, что сделал. Последствия содеянного Андрес осознал лишь тогда, когда пришел домой после ночи, проведенной с Татьяной, и обнаружил разбросанные на земле пули и пустующий монастырь.       Когда он ушел, Мартин упал на холодный пол. Ноги больше не держали его. Слёзы уже текли по щекам какое-то время, но громкие рыдания начали заполнять комнату лишь спустя несколько минут после ухода Андреса. Он ушел и дал понять, что в ближайшее время не вернется. Он знал, что был недостаточно хорош. Знал это с самого начала. Но как он должен был справиться с тем, что осталось от него сейчас? Как он должен был жить, когда ненавидел все, связанное с ним.       Мартин не понимал, что случилось. Андрес просто устал от него и теперь хочет уехать.       Аргентинец встал с пола, когда почувствовал легкие мурашки от холода, разбегающиеся по всему телу. Его не заботила возможность заболеть, он просто хотел выпить. А еще лучше — отключиться от алкогольного опьянения.       Мартин пересек комнату на дрожащих ногах. Сильные рыдания все еще сотрясали его тело, и голова начала сильно болеть. Он чувствовал себя дураком, который поверил, что может быть счастлив хотя бы раз в жизни.       Бутылку было не так легко открыть. Руки не слушались его, а зрение было размытым. Когда ему удалось откупорить её, он сделал затяжной глоток прямо из горлышка, не удосужившись найти бокал.       Никто не поругает его за отсутствие манер. Возможно, именно поэтому он надоел своему другу. В каждом модном ресторане Андрес всегда должен был говорить ему, какой вилкой нужно пользоваться, или какой галстук стоит надеть. Мартин часто топил свое горе в алкоголе, которое овладевало им без всякой видимой на то причины. Мартин всегда пил прямо из бутылки. И Андрес ненавидел, когда он так делал.       Содержимое бутылки исчезло вскоре после того, как Мартин снова уселся на пол. Голова кружилась даже когда он сидел, так что мужчина просто лег. Зачем сейчас о чем-то беспокоиться?       Мысли, которые он пытался прогнать из своей головы, вернулись, когда Мартин начал загипнотизированным взглядом смотреть в потолок. Он не был достаточно красивым, умным, явно был не слишком хорош. Рыдания оставили его несколько минут назад, но сейчас все тело вновь со страшной силой содрогалось от них.       Мартин не мог дышать, поэтому сел, но его голова внезапно закружилась, и он чуть не упал назад. Паника пробежала по его телу. Его грудь болела, и он мог видеть черные пятна в своем и без того размытом зрении.       Подняться на ноги, наверное, было самой трудной задачей для него в этот момент. Аргентинец пытался успокоиться, но ничего не помогало. Он все еще смотрел куда-то сквозь комнату, прерывисто и часто дыша. Его глаза остановились на футляре, который покоился на столе. Но внимание Мартина привлек не он. Его интересовал пистолет, который аккуратно лежал внутри, абсолютно никем не тронутый.       Мартин знал, что если он каким-то образом не успокоится, то потеряет сознание. И, возможно, это был наилучший вариант. Но все же он подбежал к столу и сел перед ним на пол. Мартин был очень близок к полной потере себя.       Он никогда не пытался убить себя. Никогда даже не думал об этом, но порой причинял себе боль, просто чтобы чувствовать хоть что-то. Он словно был парализован и пытался хоть как-то остановить это.       Когда его взгляд сфокусировался на пистолете, дыхание наконец пришло в норму. Лицо и глаза покраснели от рыданий, а голова разрывалась от мигрени. Если бы кто-то спросил Мартина, что было в его голове в ту ночь, он не сказал бы, что это были мысли о самоубийстве. Скорее, это было разочарование. Но по правде говоря, страшные мысли присутствовали там все время, пока он сидел перед этим столом.       Стыд смешивался с невыносимой тоской. Поэтому он снова начал чувствовать себя парализованным.