совок вынес пыль

Сценарий нового видео заставляет Стаса погрузиться в работу и забыть почти полностью обо всем, что происходит вокруг. Ксюша проводит дни с ним на студии, работает со своего ноутбука и заказывает два раза в день доставку еды для них двоих. После одного из ужинов на локации Стас открывает телеграм. Пролистав все новые сообщения тыкает диалог с Алишером, напротив которого уже вторые сутки висит уведомление. Голосовое сообщение на две минуты, больше ничего. Он надевает наушники и включает. Сначала слышно только странный звук, который, как Стас быстро понимает, оказывается открыванием крышки синтезатора. Алишер начинает петь. — ...ты забудешь и имя мое, и лицо. Словно морок, дым, нехороший сон. Ты проснешься и просто забудешь все. Стас трет лицо ладонями, проводит рукой по волосам и шумно выдыхает, но так и не нажимает паузу. — Но пока я помню, я помню твои глаза, все, наверное, хорошо, и всегда будет все хорошо, — песня заканчивается так же резко, как началась, сообщение обрывается, оставляя наедине со своими мыслями. Он встает, оставив телефон на столе, и идет покурить. — Ты ведь почти бросил. Ксюша появляется неожиданно. Она обнимает со спины и кладет голову на плечо. В ее голосе нет ни злости, ни упрека. Девушка устало прикрывает глаза и замирает. — Давай закончим на сегодня? Поедем домой, а завтра я один все допишу. Очередное сообщение рушит тишину и Ксюша отодвигается, уходя собираться, ничего не сказав ему. — Пиздец, — тихо произносит Стас, чтобы жена не услышала, и идет посмотреть, что Алишер написал. «Ты завтра с ней будешь?» Уже по пути домой Стас пишет ответ: «Один. В прошлый раз тебя это не особо волновало». «Я не хочу, чтобы все закончилось, если твоя жена узнает про нас», — пишет Алишер и редактирует сообщение секунд десять спустя. Васильев смотрит, как оно меняется на «Я не хочу, чтобы все закончилось, если твоя жена узнает про меня», и включает голосовое вновь. «Ты проснешься и просто забудешь все».

***

— У тебя что, вообще никаких дел нет? — интересуется Стас, когда Алишер в девять часов уже ждет его около студии. — А я отменил все, — только отмахивается он. — И кофе купил нам, а то у тебя хуйня какая-то. Давай тебе кофемашину закажем? — Давай тебе забор повыше закажем? — вопросом на вопрос отвечает Стас и открывает дверь подъезда, ожидая, пока Алишер достанет кофе из машины, и пройдет внутрь. — Колючую проволоку заказал уже. И у меня тревожная кнопка есть теперь. В доме, и с собой, — рассказывает он, поднимаясь по лестнице. — С собой? — переспрашивает Стас, открывая уже студию. — Да. Жмешь на нее и к тебе приезжает охрана. Удобно, и у Азиза выходные теперь есть. — У тебя крыша скоро поедет окончательно. Он включает везде свет, запускает компьютер и пишет в телеграм: «Стрим через двадцать минут». — За кофе спасибо. На этот раз американо горячий и такой же крепкий. И когда Алишер осторожно касается его губ, слизывая кофе, Стас сам притягивает его к себе, чтобы поцеловать. Укладывает ладонь ему на шею и приоткрывает рот, чувствуя, как Валеев от нетерпения сам перехватывает инициативу. Это настолько же непривычно, насколько приятно, и Стаса останавливает только то, что нужно готовиться к стриму. — Не сейчас, да? Стас кивает, включает камеру и запускает стрим. — Доброго утра всем, кто сегодня со мной. Уведомление о донате прерывает монолог, Стас наклоняется ко второму монитору и читает текст. «Посмотри видео Клемлинштерна, у него новый влог», — зачитывает он вслух и набирает в поисковике ютуба «Моргенштерн». — Не думаю, что там будет что-то интересное, — говорит Стас, но все равно включает. Алишер заинтересованно смотрит за происходящим, не переставая есть. Он, кажется, забывает о том, что Моргенштерн сидит буквально перед ним, и не стесняется в выражениях, высказывая всю свою привычную злобу. Проходит пять минут, десять, потом еще столько же. — И вообще, я люблю Алишера Моргенштерна, потому что он как богатая обезь… — Васильев не успевает договорить. Алишер, сидящий вне кадра, давится и картинно выплевывает кофе прямо на стол. Капли падают на распечатанный сценарий и столешницу. — Прошу прощения, я сейчас, — Стас выключает микрофон, снимает наушники, и делает пару шагов в сторону. — Ты ебанутый? — спрашивает он, беря листы сценария и кидая их в мусорку; достает влажные салфетки из большой пачки, начиная вытирать стол. — Любишь? — переспрашивает Алишер. — Хотел сказать, что ты как обезьянка, которая выебывается ювелиркой, — оправдывается Стас и хмурится, понимая, что ему стоит лучше следить за словами, если он не хочет потом делать уборку. — Повтори ещё раз. — Про обезьянку? Потом обязательно. Иди свою баленсиагу стирай, Стас тыкает на пятна кофе на толстовке и возвращается в кадр. — Кофе второй наебнул, — врет, — На чем я там остановился? — На том, что любишь меня, — снимая худи, говорит Алишер. Он знает, что микрофон не пишет звук сзади, поэтому не переживает что кто-то услышит его. — Алишер, всем нам хочется трахать кого попало, нихуя не делать и жить, как хочется. В глубине души этого хотят все, — Стас, конечно, обращатся не к нему, а к видео, но Валеев, замыв пятна кофе на толстовке водой, уже успел вернуться и теперь полуголым стоял в дверном проеме двери, слушая чужие слова, скрестив руки на груди. — Но это не значит, что так можно жить. Хочешь делать, что угодно — вали, нахуй, в лес. Алишер к этому моменту уже падает на стул и продолжает пить свой кофе. Теперь ему есть над чем подумать. Если раньше он был не до конца уверен, что Стас правда хочет такой жизни, как у него, то теперь сомнений не оставалось. Нужно было только разрушить преграды, которые мешали ему так жить. На этот раз стрим идет дольше, и едва Стас прощается со зрителями, Алишер подходит к нему. — Сейчас опять работа? — спрашивает он, кладя руки на чужие плечи, — Может, пора уже сделать перерыв? Отдохнуть немного. — Ты ничего не делал, чего тебе отдыхать? Стас предпочитает просто ждать что будет дальше. Он уже ожидает чего-то плохого от Моргенштерна. И, кажется, не зря. — А я и не буду. Я помогу отдохнуть тебе, — усмехается Алишер и накрывает своими губами чужие, вовлекая Стаса в поцелуй. — У меня дел по горло, — оправдывается он, но Алишер тянет на себя и, когда за спиной оказывается стол, садится на него, раздвигая ноги, обнимая ими Стаса и прижимаясь к нему всем телом. — Нахуй дела. Алишер отрывается от поцелуя, чтобы опустить взгляд вниз и расстегнуть чужие джинсы. Его не особо волнует сейчас собственное возбуждение, а вот Стас — совсем другое дело. На этот раз даже не пришлось ничего подсыпать ему, Васильев и сам прекрасно проявлял инициативу. Внутренне Алишер радовался, что это уже не похоже на насилие, а в реальности стаскивал его джинсы вниз. — Я тебя тоже люблю, — сказал он, прежде чем чуть оттянуть резинку белья и опустить руку под него, касаясь члена. — Мы поедем ко мне, — шепчет Алишер, продолжая прикасаться. — Нет, слушай, у меня работа, сейчас и двенадцати нет, — Стас пытается концентрироваться на собственных словах, связывая их во что-то осмысленное, и пока у него получается это делать. — Стас, это не вопрос, — Алишер качает головой и двигает ладонью чуть быстрее. — Мы поедем ко мне. Забей на этот ютуб, у тебя должна быть реальная жизнь. Васильев представляет, как к вечеру новостные паблики наполняются его фотографиями в кадиллаке Моргенштерна, и хмурится. Алишеру любой хайп в плюс, а вот его карьеру после такого можно будет хоронить. — Выкинь из головы всю хуйню, которая отвлекает тебя сейчас от меня, — Алишер говорит это так доверительно и ласково, будто он хочет сделать, как лучше, — Тебе самому этого хочется, — «И я буду именно тем человеком, который поможет тебе стать собой настоящим», — добавляет он мысленно. Стас останавливает взгляд на идиотской цветастой татуировке, но через несколько секунд поднимает глаза и смотрит в чужие, — Хорошо. Поедем к тебе. На эти слова Алишер улыбается так широко, что лицо его начинает казаться совсем странным. Он двигается к Стасу, чтобы поцеловать его быстрее, чем тот успевает подумать, что в светлой комнате зрачки человека не могут быть такими широкими просто так. — Кончи для меня, — он сам стонет и прикрывает глаза, чувствуя, что Стас уже на грани; и когда тот кончает, лбом утыкаясь в его худое плечо, Алишер быстрее тянет испачканную ладонь ко рту, чтобы облизнуть пальцы. — Ты точно ебнутый, — выдыхает Стас отодвигаясь, смотря как Валлев облизывает пальцы с накрашенными темными ногтями, и как те погружаются в его рот, который тут же растягивается в улыбке. — Это ты меня с ума свел. Он забирает ноутбук с собой, кладет его в рюкзак с искренней, но почти тщетной надеждой написать хоть полстраницы сценария, пока будет у Алишера. У того наверняка другие планы на Стаса, но едва ли он прямо с порога полезет их реализовывать. «Еще как полезет», — поправляет себя в мыслях Стас, и идет отключать компьютер. На Алишере мокрая толстовка. Причем пятен кофе на ней было всего пару, а после его стирки она намокла чуть ли не целиком. — Зря одел, — фыркает он, — Снять, может? Там тепло, — Алишер выглядывает в окно, смотря на улицу. — Надел, Алишер, — поправляет Стас, — Даже не думай, блять. Ты со своим кадиллаком и так привлекаешь внимание всех подряд, не хватало еще, чтобы на тебе ничего не было надето. — Зато мокрое худи вообще не привлекает внимания, да? — Если спросят, можешь сказать, что плакал из-за того, что Элджея пришлось первым в названии клипа поставить,. — Ты следишь за названиями моих клипов? — Алишер скрещивает руки на груди и смотрит на Стаса, ловя его взгляд. — А ты нюхаешь у меня на студии? — он приподнимает брови, и тут уже Валееву приходится придумывать оправдания. — Че зрачки как блюдца? — Это любовь, а не наркота. — Сделаем вид, что я поверил, — качает головой Стас, и открывает приложение, чтобы вызвать такси. — Ну вот че это за хуйня? — Алишер подходит поближе и опускает голову к экрану, только носом в него не упирается, — Я же на колесах. — Ну так я именно поэтому и не доверяю тебе. И ты бы не пил так спокойно кофе, который тебе наливает Слава. — Что? Слава? — спрашивает он отстраненно, смотря на точку, показывающую на карте, где сейчас находится их такси. — Не один ты догадался, что можно подмешивать что-то в напитки. — Ну он и еблан, — усмехается Алишер, моргая, и открывает глаза уже когда такси ждет их во дворе. «Что за хуйня?», — думает он, спускаясь по лестнице. «Нужно, блять, завязывать».