Запах хиганбаны

      Тело трясло мелкой дрожью, широкая мускулистая грудь быстро и высоко вздымалась, а руки со всей силой сжимали жёсткие ткани под телом. Лёгкие будоражащие прикосновения, словно укус змеи, больно жалили в местах соприкосновений разгорячённого тела и мертвецки холодных рук. Сладкий цветочный и металлический аромат от нависающего был до жути знаком, хоть его и перебивал действующий запах алкоголя. Всё это казалось невыносимой и мучительной пыткой, особенно когда сухие губы коснулись мочки уха в нежном поцелуе, а сильные руки до синяков сжали хоть и узкую, но крепкую талию. Цзян Чэн неосознанно приподнял острый подбородок, открывая вид на гибкую белоснежную шею. В это же время над ухом раздался хриплый смешок, а после полушёпот: Цзян Чэн. Цзян Чэн, я так скучаю. А ты видимо ещё больше, да?       Глава ордена Юньмэн Цзян резко распахнул глаза. В его взгляде читался животный ужас и едва мелькнувшее понимание. Этот низкий голос принадлежал его давно погибшему «врагу». Когда-то в далёком прошлом близкий для Цзян Чэна человек восседал на его напряжённых бёдрах и в ответ на непонимающий взгляд лукаво и обольстительно улыбался. В его хитрых глазах горели дьявольские огоньки, что не могла не заметить и его будущая жертва. Пока Ваньинь пытался понять не сон ли это, грубая рука «незнакомца» медленно, но уверенно заползала под верхние одежды, на что глава по-звериному оскалился и зарычал, вцепляясь в острые локти насильника. — Свали! Как ты только посмел! — нервно отталкивая мужчину, заявил Цзян Чэн. — Ты хоть понимаешь, что тебя ждёт за это?!       Он не мог поверить собственным глазам, это был Вэй Усянь. Его алые безжалостные глаза внимательно следили за сопротивляющимся молодым господином, будто усмехаясь и говоря: «Попался». Первое, что пронеслось в голове — как он здесь оказался?! Цзян Чэн наблюдал из-под длинной чёлки за похабной улыбкой и злился. Злился до безумия, до выступающих на коже вен и мелких испарин. Набравшись некоторых сил, глава ордена попытался перевернуться на другой бок, чтобы наконец освободиться из оков в виде прижимающих его рук. Однако все усилия скинуть с себя тяжёлую тушу оказались провальны, так как мужчина оказался неимоверно силён. И в отместку на сопротивление, он ещё сильнее прижался к чужим сведённым бёдрам, жёстче прижимая Ваньиня к твердой кровати, смело имитируя толчок. Тёплая волна прошла по телу, сбивая равномерное дыхание, и глава начал судорожно хватать ртом воздух. Он уже так давно не ощущал подобного бесстыдства, что и забыл о том, какое удовольствие может оно приносить. А-Чэну всё-таки пришлось поддаться из-за острой боли в лопатках, что при попытке вырваться ударились об широкое деревянное изголовье. Ваньинь сжал пальцами чужие руки и скривил лицо в болезненной гримасе. У тёмного заклинателя реакция брата на прикосновения вызывала полуулыбку, словно всё происходящее это нормально, будто он радовался чему-то самому обыденному. — Я убью тебя нахрен, — злостно сказал мужчина, что, отчаявшись, выбраться, начал натягивать дорогие лиловые одеяния на каким-то образом успевшие оголиться участки бархатной кожи. Грубые руки Вэй Усяня в это время занялись его тонким поясом, на что Ваньинь лишь запрокинул голову, теперь просто внимательно наблюдая, пытаясь прожечь смазливое лицо своим грозным взглядом. Вокруг его тела засверкали фиолетовые искры исходящие из кольца, что он потирал большим пальцем. — Цзян Чэн, поспокойнее, — сказал Старейшина И-лин, посмеиваясь то ли от безнадёжности и упрямства своего шиди, то ли от предвкушения прекрасной ночи. — Всё что ты делаешь бессмысленно, никто не откликнется на твои мольбы, — Вэй Ин задрал руки главы ордена, одновременно опускаясь и приближаясь ближе к перекошенному в эмоциях лицу. Гладкую щёку обдало горячим дыханием, и Цзян Чэн, принимая своё унижение, позволил мягкому розовому языку пройтись по скулам, в какой-то степени такие ласки приносили удовольствие. — Неужели ты забыл? — спросил Старейшина, притворно удивляясь. — О том как мы раньше проводили ночи?       Вслед за вопросом последовал лёгкий поцелуй в лоб, и глава заскрипел зубами. Как же его бесила эта довольная морда, с которой не сходила наглая ухмылка. Он ещё не взял его, но так самоуверен. Как раньше, пронеслось в голове, и кровь неприятно запульсировала в висках. Все воспоминания о человеке, что сейчас так бесстыдно пытался завладеть Цзян Чэном, были болезненными, поэтому они хранились только в глубинах его разума. — Ничего подобного не было. — Ах, точно, забыл. Дальше растягивания твоей бледной задницы мы не заходили, — ответил тёмный заклинатель, — пришло время исправлять!       Старейшина не дал заговорить своему шиди, наконец страстно целуя его тонкие светлые губы, что маняще раскрылись, чтобы снова обругать его. Мужчина в тёмно-красных одеяниях грубо схватил главу ордена за затылок, углубляя проникновение своего языка в чужой рот. Вэй Ин, кажется, всегда любил целовать Чэна именно тогда, когда он праведно гневался на него. Ведь только так их поцелуй был по-настоящему горячим, каждый пытался доказать свою точку, пытался показать главенство, пытался быть сверху. Их слияние, как бой, требовал сил и умения владеть оружием. Зубы громко сталкивались, принося саднящую секундную боль, если б не она, то они вряд ли могли бы оторваться от друг друга, боль возвращала в реальность. Прямо сейчас Усянь провёл юрким язычком по нижней губе своего шиди, потом по верхней, а дальше, прижав к себе ещё сильнее, прямо в глотку. Чэн чувствовал себя великолепно, но воздуха стало очень не хватать, и он с силой оттолкнул от себя Старейшину И-лин, громко и протяжно простонав. Ему, как оказалось, очень не хватало этой страсти между ними, ему не хватало глупого придурка Вэй Ина. Вот только был ли Вэй Ин самим собой теперь? Он возвышался над головой Ваньиня, жадно облизывая красные от поцелуя губы, глаза засветились опасным цветом, и он блаженно улыбнулся. Рукой ослабил верхнее ханьфу, отбрасывая длинные локоны назад. — Хватит, — задыхаясь от проступившего возбуждения, еле вымолвил Цзян Чэн. Вэй Усянь быстрыми небрежными движениями одной руки сбросил пояс с талии Чэна, другой раскрывая верхнюю одежду и обнажая красивую грудь под своим телом. И-лин прикусил губу, наблюдая за открывшимся видом. Розоватые соски его шиди уже затвердели, и Усянь не выдержав напряжения склонил голову, задевая бусины мокрым языком. Глава ордена Юньмэн Цзян захрипел, хватая виновника его эрекции за жёсткие волосы, и отодвигая. — Не противься, А-Чэн. — Я сказал нет. — Больше никогда шанса не будет.       Глава ордена замялся сглотнув. Он поклялся больше не вспоминать человека по имени Вэй Ин, а сейчас хотел его, стыдно и отвратительно. Молодой господин до сих пор не совсем понимал то, каким же образом мёртвый брат оказался в его покоях и сейчас хотел трахнуть его. Чэн сжал руки до побелевших костяшек, ведь и в правду, возможно, что это их последний совместный момент. Он всегда любил Вэй Ина, даже когда винил его в смерти бедной Яньли, любил до последнего его вздоха. Этот сон потрясающий, почему бы и нет? Цзян Чэн хочет ощутить всё до последнего, в чём он никогда не признается. — Ладно, только быстро, — ответил шиди, поудобнее устраиваясь на кровати.       На самом деле Старейшина сделал бы то, что хотел и без разрешения всегда серьёзного главы, но в ответ просто улыбнулся. Он слез с бёдер, молниеносно схватив мужчину в лиловых одеяниях за щиколотки, кладя их на свои широкие плечи и пододвигая податливое тело очень близко. Вэй Усянь вплотную придвинулся к мало оберегаемой заднице названого брата, невесомо потеревшись своей стоящей плотью. Было заметно, как вдруг занервничал Чэн, он тихо сглотнул, но позволял творить с собой непристойности. Тяжёлые руки полностью распахнули одежду главы ордена, касаясь напрягшихся мышц живота, поглаживая и целуя, оставляя на мягких участках красные следы. Пожалуй, руки У Сяня побывали везде, прежде чем остановились на стройных голых бёдрах. Всё тело его шиди, словно постепенно плавящаяся свеча, на вкус, как самый дорогой и сладкий алкоголь. — Кончай нежничать.       Старейшина послушно выпустил изо рта приятную кожу, посмотрев на Цзян Чэна. Его уши и щёки слегка порозовели, но лицо изображало его повседневное раздражение. Ярко выраженный кадык дёргался при каждом сладостном действии со стороны Вэй Ина, и он сомкнул губы, чтобы из горла не вырвался томный стон. Тёмный заклинатель поцеловал вытянутую лодыжку, руками сдавливая и сминая упругий зад. Он раскрыл вид на долгожданную розовую дырочку, наконец-то они добрались до главного. Тонкие длинные пальцы оказались смочены слюной самого же Усяня, и он дразняще обвёл указательным пальцем, надавливая, но так и не входя, дразнил. — Войди уже, идиот! — сердито процедил Ваньинь, ударяя висящей на плече ногой куда-то в шею своего «любовника».       Тёмный заклинатель улыбнулся, но его улыбка больше напоминала оскал. Он сразу же ввёл в отверстие два пальца, прищурил глаза и начал двигаться в быстром темпе. Цзян Чэн открыл рот, чувствуя неприятное жжение в своём анусе. Эти ощущения были когда-то забыты его телом, и от болезненного жара мужчина сдавлено выдохнул. Он приподнял поясницу, выгибаясь и пытаясь уйти от долбящих его дырку пальцев. Вэй Ин же как-то злорадно усмехнулся, хватая шиди за шею и прижимая к твердой кровати. Чэн обхватил сжимающую его шею руку и начал рвано постанывать отталкивая. Правда результат был зеркальным. Пытаясь выбраться, он лишь сильнее насаживался на злосчастные пальцы. К боли тело постепенно привыкло, и стенки начали свободнее принимать горячие конечности. Хотелось большего. — Мхх… Мммм… — Понравилось? — спросил И-лин, с хлюпом вынимая пальцы. — Ты давно ничего не принимал в себя, поэтому было больновато. Но Чэн же уже большой мальчик, стерпел? — Пошёл ты.       Послышался шорох, и в следующий момент о задницу Цзян Чэна потирался член. Длинный и горячий, истекающий естественной смазкой. Они оба толкнулись телами навстречу, понимая нетерпение друг друга. Без пальцев глава ордена ощущал себя пустым, кажется, он нуждался в том, что могло бы принести уйму удовольствия вперемешку с болью. Он сам приподнял туловище, прижимаясь, чтобы поторопить Вэй Ина, и это точно сработало. Его бёдра с силой потянули назад, и плоть сразу же вошла до упора. Согнув руки в локти по бокам тела, содрогающимися пальцами Цзян Чэн ухватился за скомканное одеяло, опрокинув голову и пытаясь сдержать звонкий стон. Вэй У Сянь не был нежен, как прежде. Он вошёл и сразу вышел, снова загоняя свой прибор до конца. И-лина будто не волновали чувства «любовника», он делал все толчки грубыми и сам же тихо вздыхал, насаживая чужое тело до предела. Узковатые стенки обхватывали быстро движущуюся внутри плоть, и Вэй Ин ударял по молочным ягодицам, когда его шиди своевольничал и хотел задать свой темп их совместного движения. Член спустя время достал до заветной точки, и глава потихоньку начал переставать пытаться командовать этой ситуацией, ему было слишком хорошо, и он не мог разумно мыслить в такой обстановке. Короткие громкие удары о его задницу никак не смягчались, приносили много сладкого и долгожданного наслаждения. Кровать двигалась в их такт, громко скрипя и двигаясь из стороны в сторону, из зада вперед. Завтра Чэн скорее всего будет жалеть о том, каким же он был громким, и что не волновался о своих стонах. Чёлка прилипла к лицу, и тёмный заклинатель обхватил лицо шиди, холодными пальцами убирая её и мокро целуя. Он ускорился, вбивая стонущего брата в достаточно твёрдую поверхность. Толчки стали жёстче, и кольцо пальцев У Сяня сомкнулось на чужой плоти, быстро скользя по тонкой коже. Уголки глаз Цзян Чэна налились слёзами, но от слишком хороших ощущений. Спустя пару минут они кончили почти одновременно, и белое семя заполнило красивое тело в лиловых одеждах. Глава Юньмэн Цзян закатил глаза, шумно выдыхая и устало ударяясь растрёпанной головой об подушку. Он чувствовал себя очень высохшим физически, но очень радостным морально. Член брата всё ещё медленно двигался в заднем проходе, и глава ордена не понимал зачем, но молчал. Он закрыл глаза, проваливаясь в сон и позволяя делать с собой невесть что. Его духовные силы исчерпались только из-за секса, что тогда с ним будет дальше, подумал А-Чэн, полностью расслабляя тело. Последнее, что мелькнуло перед слипающимися глазами, ухмыляющаяся рожа. На то, чтобы злиться сил тоже не хватало. Он в последний раз нашёл и сжал чужую ладонь.

***

      Цзян Чэн медленно двинулся, поднимая ноющее тело и расставляя ноги на полу, схватив себя за голову. Во рту было сухо, будто его уже долго мучила жажда. Ткани его одежды были перехвачены длинным поясом на талии, всё было на своих местах. Кровать идеально сложена, на его коже совершенно никаких отметин. Прошлая ночь помнилась во всех красках, но глава лишь тяжело вздохнул. — Чёртов Усянь, даже после кончины мучаешь меня! — захрипел он, вскакивая и сжимая руки в кулаки. Конечно, его ярость ничего не изменит. Как и не изменит факт того, что все испытанные ощущения и чувства лишь игра его собственного мозга.       Эти сны появлялись почти каждый день, так что А-Чэн, вобщем-то, привык. Но всё никак его не покидало чувство, что Вэй Ин специально таким образом мучил и мстил своему шиди. Глава после таких мыслей быстро торопился умыться холодной водой, ведь это бред. Души Старейшины И-лин больше не существует, как не должны и существовать такие глупые мысли. Больнее от того, что забыть невозможно. Каждый раз в его сне дурак Усянь ухмыляется, что предаёт всем его мечтаниям живости.       Только сейчас, одеваясь, глава ордена Юньмэн заметил алый цветок возле кровати. Был ли он там вчера, подумал Чэн, точно нет. А-Чэн никогда не страдал подобным баловством, в отличие от кое-кого. Только, когда в ордене проживал Вэй Ин, Цзян Чэна каждое утро встречал цветочный запах. То лотосы, то розы, то камелии, была один раз и хиганбана, прямо как сейчас. Хиганбану тяжело достать, этот цветок был и в добавок опасен, если с ним неаккуратно обращаться. Красный «огонёк» появился после их первого срыва, после их первого поцелуя. А сейчас? Глупец, что подсунул его в покои главы будет жёстко наказан. Мужчина торопливо вышел из покоев, оставляя сладкому запаху хигабаны распространяться в его доме. И так же он понял, что Вэй Ин пах точно так же, как и этот цветок. Пах, как смерть, что погубила не только его, но и чужие души.