Заставить его впасть в отчаяние

— Серьёзно, держать его так – не вариант. Сода закатил глаза, уперев руки в бока: — Он опасен! Ты же сама знаешь! Хаджиме вздохнула, и Чиаки, стоящая позади, успокаивающе погладила её по плечу. — Я не собираюсь подвергать нас всех опасности! — Казуичи яростно пытался доказать свою правоту. — А с ложечки его кормить ты собираешься? — равнодушно отрезала русоволосая, — И в туалет водить? Розововолосый замолчал. Нанами сзади зевнула. — И что ты предлагаешь? — необычайно тихо для себя спросил Сода. Хаджиме чуть наклонила голову вперёд, скрывая волосами победную ухмылку: — Я предлагаю просто запереть его в комнате. Механик пару секунд задумчиво сверлил взглядом стену, после чего исподлобья посмотрел на Чиаки: — А ты что думаешь? — Ну, — она подняла глаза на потолок, — Я за Хаджиме. Она предложила максимально оптимальный вариант. Казуичи вздохнул: — Хорошо, это имеет смысл. Однако... — он легко улыбнулся, — Мне кажется, ты слишком добрая, Хаджиме. Из всех нас больше хлопот доставил он именно тебе, а ты ещё и выгораживаешь его. — Я не выгораживаю, — Хината выдохнула и провела рукой по коротким волосам, — Просто мне жаль человека, который будет его кормить. Именно поэтому и нужно его развязать. — Уже поздно, — Нанами снова зевнула в подтверждение своих слов, — Займёмся этим завтра. — Кстати, про время, — Хаджиме сонно моргнула пару раз, после чего продолжила, — Когда вы его связали и закинули в ту старую комнату? Просто я почти весь день спала... — А, н-ну... — механик нервно почесал ногтем щёку, — Примерно спустя двадцать минут после того, как ты ушла из столовой после завтрака. На пару мгновений в комнате отдыха воцарилась гробовая тишина. Казуичи непроизвольно поёжился, а взгляд Нанами ясно говорил: "F, Казуичи-кун". — ЧТО?! — А что?! Что мы ещё должны были делать?! Хината устало потёрла переносицу, прикрыв глаза: — То есть, он весь день ничего не ел? Вообще ничего? — А ты хотела, чтобы мы послали кого-то его покормить?! — Сода пошёл в наступление, — Я не хочу подвергать опасности своих одноклассников! — Твоих одноклассников разъебёт нахуй, если он с голоду сдохнет! — А... — механик собирался что-то ответить, но, очевидно, не нашёл достопримечательного ответа, — Оу. — Агрх... — девушка резко развернулась на каблуках и быстро направилась к выходу, по пути проигнорировав Нанами, которая попыталась пожелать ей спокойной ночи.

***

Как только Нагито удалось заснуть, раздался громкий хлопок. Дверь распахнулась, ударившись о стену, и едва не слетая с петель. Комаэда разочарованно вздохнул. Пол часа воро́чаний на холодном и жестком полу покатились к чертям собачьим. — Вечер в хату. Вздрогнув от резкого тона, парень встрепенулся и поднял голову. Хаджиме стояла у распахнутой настежь двери с подносом в руках. От знакомого и уже родного выражения глубочайшего раздражения по спине пробежали приятные мурашки, а губы сами растянулись в счастливой улыбке. Хината со злостью ногой захлопнула дверь, подошла к Комаэде и уселась рядом, в позе лотоса, совершенно забив на юбку: — Ну что, горе луковое, — она поставила поднос, забирая с него деревянные палочки и глубокую тарелку с карри, — Будем кушать? От внезапной смены интонации с грубой на ласковую сердце пропустило пару ударов. Всё, что смог Нагито – это кивнуть головой в ответ. Он ожидал чего угодно. Что его заставят есть самостоятельно, как собаку, что его просто оставят наедине с этой злосчастной тарелкой, что его временно развяжут в конце концов. Но Хаджиме просто взяла на палочки немного риса и поднесла к его губам: — Открываем ротик. Нет, это невозможно. Разве Хаджиме – реальная Хаджиме – стала бы кормить его и разговаривать с ним, будто с маленьким ребенком? Настоящая Хаджиме бы бросила ему тарелку и ушла. И ей было бы плевать на то, что он не может поесть сам. Что это за резкая смена настроения? Видя, что открывать рот парень не собирается, Хината протянула вторую руку и аккуратно обхватила пальцами подбородок, чуть опуская нижнюю челюсть. Рот наполнился ароматом ещё горячего риса. — Вот так... — Хаджиме вынула палочки изо рта Нагито и наколола на них кусочек курицы, замерев и выжидая, когда Комаэда проглотит рис. От этой неожиданной "шелковистости" последний едва не поперхнулся. Ему, должно быть, это снится. Мусор, вроде него, не заслуживает такого обращения, особенно со стороны таких людей, как Хаджиме. — Давай, скажи "ааа". Парень послушно открыл рот и подался вперед, хватая зубами мясо. Оно было приготовлено очень... по-домашнему. Нагито никогда такого мяса раньше не ел. Ведь для него с самого детства готовила команда профессиональных личных поваров. В его еде всё было рассчитано с поразительной точностью: идеальная порция риса, идеальная доза соуса, идеальное количество кусочков мяса. Здесь же всего было добавлено щедро, поэтому это блюдо и казалось особенным. Терутеру бы так не приготовил, ему бы не дал его профессионализм. — Акане за ужином заботливо сожрала твою порцию, поэтому пришлось готовить самой, — между делом бросила Хаджиме, подставляя к губам Нагито очередной кусочек курицы, и, заметив удивлённый взгляд, приподняла бровь, — Не бойся, я не собираюсь тебя отравлять. С тебя уже хватит. Комаэда молча улыбнулся и съел мясо. Конечно, что ещё он мог ожидать? Хаджиме и вправду идеальна. Очень, очень добрая, просто невероятная . Когда тарелка опустела, девушка отставила её в сторону и встала. "Уже уходит?" К удивлению Нагито, Хината направилась не к выходу, а уселась сзади него, хватая парня за воротник и притягивая к себе ближе. Он почувствовал, как спиной опирается на её грудь. — Х-хадж-... — Поить тебя лёжа было бы неудобно. Пей. Она приставила к его губам чашку с чаем. Нагито молча сделал несколько глотков. Хаджиме убрала кружку и осторожно, можно даже сказать бережно, уложила его в ту же позу, в которой он лежал, пока она не пришла. Парень разочарованно вздохнул. Девушка села рядом и взяла в руки почти пустую тарелку: — И как тебе тут живётся? Пару секунд Нагито просто смотрел, как Хината соскребает со стенок тарелки остатки риса и соуса, после чего оживился и радостно залепетал: — По правда говоря, здесь очень холодно и на полу неудобно спать, но какая разница, да? Ты ведь пришла! Хаджиме, ты самая удивительная девушка, которую я знаю! Нет, самая прекрасная на планете! — Ага... — девушка равнодушно доедала курицу, оставшуюся после Комаэды. — Правда, тебе не нужно тратить своё драгоценное время на меня! Боже, мне не терпится узнать твой талант! Он, наверняка, потрясающий, как и ты! — Ага. — Это так волнительно и... Эм... Э... Он резко прервался, внимательно наблюдая за движениями губ Хинаты, — А... Т-ты ешь теми же палочками, что и я..? Хаджиме недоуменно замерла, так и не донеся рис до рта: — Ну да. — Э-это же... Ну. — Что "ну"? — Н-ну... Это, как бы, Эм... Не-непр... — А, — она безразлично махнула рукой, Ну и хуй с ним. — Л-ладно...

***

"Терпи, Хаджиме, терпи." Если бы Хината была одна, то стиснула бы зубы. Но сейчас нельзя. Только не когда на неё смотрит Нагито таким взглядом. Аж мурашки по коже. Из-за постоянно безумного выражения лица, сложно было понять, это он так восхищается или планирует план убийства. "Нам нужен романти́к!" — говорила она, — "Зрители хотят видеть развитие ваших отношений!" – говорила она. Кормить Комаэду как маленького ребенка было ей определённо не в кайф. Но раз этого требовала Джунко, то выбора у неё особо не было. Нагито что-то тараторил про надежду Хинаты. Весь этот бубнёж она пропускала мимо ушей. "Чтоб я ещё раз согласилась на фансервисные сцены с Комаэдой..."