Сказка - ложь...

*** Не все дорога скатертью, бывают и перебежки, ведь жизнь не состоит из одних радостей и удовольствий. Тихий совместный вечер, завершавший собою долгожданное возвращение Кощея, окончился несколько не так радужно, как хотелось бы и можно было бы ожидать. Причем, как говорится, исключительно исходя из добрых намерений. Уже наблюдая как Кощей, сняв с себя лишнее, плавным гибким движением вытягивается на постели, откидывая волосы вперед и опуская лоб на сгиб локтя, - Иван ощутил знакомый холодок, некое чувство повтора уже пройденного: что и сейчас что-то отчего-то опять не так… Молодой человек наклонился над терпеливо лежащим в ожидании мужчиной. Любовно провел ладонью по лопаткам, тяжело отмечая, что сколько бы внешне свободной не выглядела его поза, мышцы были сведены как каменные. Это потом, по мере того, как внезапная догадка укоренялась в его рассуждениях, он будет ругать себя пуще некуда, а пока растерянный Ваня все же начал, - только не с массажа как такового, а с ласковых неторопливых поглаживаний вдоль позвоночника и плеч, будто снова прося довериться… Вот оно, то самое слово! Вместе с которым, чем дольше Иван его перекатывал на языке, тем отчетливее осознавал, что он сам не просто непроходимый идиот, которому доступность его сбывшейся мечты напрочь глаза застит от всего, кроме его собственных желаний, но - по своей наивной тупости - разве что чуть-чуть до живодера не дотягивает! Почему бы Кощей не соглашался на очередную только выглядевшую безобидно милой уступку, и даже если он в этот момент и был абсолютно уверен разумом, что ему никакой конкретной угрозы нет… Однако со столь завидной прытью, упорством и апломбом, вновь и вновь ставить человека, перенесшего и предательство с подлейшими уловками, и издевательства жуткого заключения, - перед выбором оказаться в настолько открытом перед собой, а значит уязвимом, положении?! Еще суметь додуматься нужно! Это с твоей стороны все-таки явственно изуверством попахивает, каким бы простодушным полудурком ты, царевич Ванечка, не был! «Прости! Прости, пожалуйста, что я всегда бараном, куда не просят лезу!» Нет, Ваня все же не произнес этого вслух, совершенно справедливо полагая, что даже если он ошибся в своих предположениях и напряженность Кощея вызвана какими-то иными причинами, то извинения в подобном ключе сами по себе оскорбят и заденут его наверняка. Поэтому он лишь молча исполнял обещанное, неширокими круговыми движениями продвигаясь от ключиц и основания шеи к пояснице, крестцу и обратно, постепенно незначительно усиливая нажим. В промежутках принимался снова гладить атласную кожу, будто пытаясь руками передать всю нежность, заботу, тревогу, которые испытывал сейчас к этому невероятному мужчине, и с радостью чувствовал, как скованность исчезает, а мышцы под пальцами становятся пластичными и податливыми. Кощей расслабленно шевельнулся, устраиваясь поудобнее, и Ваня не выдержал – прижался губами к ложбинке позвоночника меж крыльев лопаток. Чародей приподнялся и обернулся, ехидно вздергивая бровь, однако что бы он не хотел сказать, впечатление испортил едва подавленный зевок. Иван невольно улыбнулся: - Доброй ночи, приятного сна. - Доброй, спасибо… - мужчина протянул руку, погладив его по щеке. Прежде чем подняться, молодой человек накрыл ее своей и поцеловал запястье. Кощей проводил его взглядом, впрочем, не делая других движений навстречу, а оставшись один вдосталь поязвил про себя: вот уж, баиньки его еще никто не укладывал! Хотя… чуткость и такт Ивана пришлись по душе. Ясно же, что тот надеялся на какой-то знак, который позволит ему и нынче остаться с Кощеем, но ни спрашивать, ни как-либо еще провоцировать новые неловкости, а тем более нахальничать - не стал, определив его спокойный отдых первоочередным и более важным. Вроде бы мелочь, а говорит о многом… Он бы искренне удивился, узнав что то, что он расценил как показатель достоинств царевича, его душевных качеств, повергло того в глубокое уныние, лишая сна. Ваня весь извертелся на постели, укоряя себя сразу за все возможное и невозможное, чтобы тут же себя же и опровергнуть. И, дескать, правда, упрям он сверх меры, если решил что, то сделает, а соображать уж потом задним умом начинает… Однако, тут же возражал себе Иван, если б он не был настолько упорным, - или упертым, это уж как кому нравится, - то и той первой ночи у них с Кощеем вряд ли бы случилось. А ночь была-а… Говорят люди, мол, умереть не жалко, - э-э-э, нет! Вот как раз после такого о смерти меньше всего думается! Потому что повторить хочется… Да и Кощей недовольным не выглядел, наоборот даже, а не хотел бы - вовсе не согласился. Этак вообще договориться можно, что и ты его насилуешь, а он безвольный агнец страдающий: вроде, проще тебе, Ваня, уступить, чем отвязаться… Грязно! Да и действительности, слава богу, не соответствует! Из Кощея агнец, как из Змея монах. Ежели что: одной рукой повел, другой прихлопнул, а значит правильно это было, хотел он тебя вполне. Ну и то хлеб. Он сказал, что ты ему, Ваня, нравишься… Хотя чем – ума не приложить! Не урод, конечно, но вот даже дядюшка покойный лицом и статью – куда удалее был… Что вызволил и не бросил, немощью не воспользовался? А что тут такого-то выдающегося? Умениями? Есть и более сведущие люди… Умом? Не дурак законченный и на том спасибо, зато промахов накопилось достаточно. Как сегодня: хотел его порадовать, что-то в удовольствие сделать, усталость утишить, а получилось, что почти похвастался - и про волосы, и про прочее, как за больным ходил… Напомнил, во всяком случае. Да, Кощей принял его хлопоты, не высмеял, успокоился, ему приятно было, только… Только, Ванечка, поначалу как-то все у тебя сикось-накось получается, по-другому надо! А как? Особенно если рядом с ним любые рассуждения испаряются быстрее, чем роса на солнце. Не пеньком же сидеть и глазами хлопать, авось заметит! И почему оно так в жизни выходит, что гору своротить в самом деле куда легче… Новый день не явил никаких выдающихся озарений, да и поводов для оптимизма не принес. И без того пасмурно настроенному Ивану показалось, что Кощей его избегает: и парой слов перемолвится не вышло, а затем чародей вовсе целиком сгинул в своих лабораториях. Ваня лишь вздохнул, - ну, не врываться же теперь туда с претензиями и пожеланиями наперевес, правильно? С какими, собственно, и к чему, ведь «быть вместе» совсем не означает водить друг друга за ручку и не спускать глаз. Он же тебя круглосуточно развлекать не обещался… Вообще ничего не обещал, на минуточку! Занят человек чем-то ему важным и хорошо, значит, все у него благополучно, вот и не лезь к нему, не надоедай, не мешайся… - очень стараясь быть рассудительным утешал себя молодой человек, покуда заняв руки несложной работой. И то, другое выходило скверно, и как можно было догадаться, отнюдь не потому, что сбор сныти процесс невероятной сложности, так что Иван добродился по окрестностям почти до темноты. А на подворье при виде Кощея, держащего под уздцы недовольно всхрапывающего жеребца, аж сердце оборвалось: неужто он опять куда-то уезжает?! Ваня даже не сразу нашелся, что ответить на самый простой вопрос: - Надо же, как мы с тобой одновременно возвратились! – легко улыбнулся чародей растерянно застывшему парню вместо приветствия. – Что, Ваня, заскучал в четырех стенах? - А? Нет… - отмер Иван. – То есть, я по делу ходил. Он чуть смущенно похлопал по полной сумке на боку, и как всегда в своем обыкновении ляпнул от души: - Голубику вот собрал, наверно уж последнюю. Хочешь? Сладкая… Кощей в некотором удивлении плавно повел бровью на неожиданное предложение. Затем снова улыбнулся, медленно приблизился, взяв из туеса, который Ваня почему-то крепко прижал к груди, одну ягоду и так же неторопливо отправил ее в рот, со вкусом распробовав. - Сладкая, - низким тоном согласился он. В зеленых глазах чертями скакали лукавые золотые искры. Иван беспомощно сглотнул, с трудом отведя взгляд от его губ. - Предлагаешь обойтись без ужина и перейти сразу к десерту? - с самым невинным видом добивал его колдун. Кощей даже не пытался скрыть огромное удовольствие, которое испытывал дразня Ванечку. Он слегка наклонился, выбирая следующую ягодку, но в последний момент отвел руку в сторону, сильнее подаваясь вперед, так что в итоге вместо голубики чародей с не меньшей тщательностью продегустировал Ванины губы. Тот едва смог прерывисто выдохнуть, когда поцелуй иссяк: - Ты… ты слаще! - Хорошо, побуду десертом сам, - вкрадчивым шепотом пообещал мужчина, не спеша отстраняться, а прежде, чем скрыться в замке распорядился с убийственной серьезностью. - Впрочем, ягоды все же захвати, пригодятся. Иван проводил его совершенно ошалелыми, пьяными глазами, не сразу обретя способность как-то соображать и двигать чем-либо осознанно. И надо ли уточнять куда именно он метнулся в первую очередь? Кто-то тут переживал, что Кощей его избегает? Ага, совсем! Кушай – не обляпайся! Во-первых, в отличие от него чародей, похоже, пребывал в самом что ни на есть лучезарном настроении, и Ваня клятвенно пообещал в кои-то веки его не испортить и за собой следить: вода по капле камень точит, так что начнем с малого, а там, глядишь, и до гор дойдет. А во-вторых и главных, - намек был более чем прозрачен! Десерты же, по Ваниному разумению, надлежало вкушать долго, не торопясь, со смаком. С толком и пониманием, каждой крошечкой наслаждаясь… Без предварительных предосторожностей - это ж никакой выдержки не хватит! Хотя, даже продолжительное купание в холодной воде не шибко помогло. Кощей откровенно забавлялся, поглядывая на взбудораженного парня, пока наконец не смилостивился: - Не обиделся на меня, Ваня? – раздалось над ухом, крепкая рука мягко обернула талию. - На такое разве обижаются? – Иван развернулся к подловившему его чародею, и без тени сомнений обвил руками в ответ, поглаживая спину и возвращая давешний поцелуй. Судя по тому, насколько благосклонно был прият его порыв, парень стоял на верном пути, поэтому не собирался ограничиваться достигнутым. Долго, как и хотел, нежил губами каждую черточку любимого лица, гладил лопатки и плечи сквозь тонкое полотно домашней рубашки, лишь ворот умудрился распустить, чтобы насколько это возможно уделить внимание ключицами, гладкой коже груди… Кощей беззвучно рассмеялся, откинув голову, и прикрыл глаза, зарываясь пальцами в золотые кудри: Ванечка, сладкоежка ты мой! - М-м? - Вань, стена холодная, пол жесткий… давай хоть до скамейки дойдем для начала? – фыркнул мужчина, тем не менее не размыкая рук и наоборот теснее вжимаясь в горячее сильное тело. Иван сдавленно захихикал ему в шею и тут же продемонстрировал, что очень любит учиться всему новому, а всяческие уловки вообще на лету схватывает, многообещающе зашептав в волосы между поцелуями по самому краешку его уха, челюсти: - Зачем скамейка? Я тебя куда пожелаешь отнесу, отогрею всего… Глядя в ставшие нестерпимо синими глаза, Кощей сделал вид, что задумался, играя со своевольной прядкой у виска настойчивого царевича: - Пожалуй, будем не оригинальными, - глубокомысленно постановил чародей, водя кончиками пальцев Ване по бедру, боку, пробравшись другой рукой под рубаху. После чего расхохотались оба. И все у них потом было: и бесконечные ласки, и протяжные стоны до изнеможения разнеженного Кощея, действительно уже ощущавшего себя каким-то причудливым лакомством, и звездопад у Вани под веками, из последних сил старающегося не заорать в голос и двигаться в тугой глубине изумительного тела медленно и размеренно… И ленивая, сытая игра, перехватывая ягоды с ладони или губ другого… Закончившаяся, как можно было догадаться, тоже вполне предсказуемо. И крепкий сон, вполне оправданно сморивший Ивана, умостив голову на груди вольготно раскинувшегося на подушках чародея. Предшествующий день выдался… парадоксально странным и несколько экзотическим. К счастью, на события бедным, зато богатым на приятно-волнительные впечатления, поэтому не было ничего удивительного в том, что богатырский сон Ваню не сморил даже, а срубил как топор тоненькую сосенку – напрочь, где и застал, а именно в Кощеевой постели, снова цепко сжимая в нежных объятьях не менее утомленного игрищами чародея. Правда, в какой-то момент его все-таки что-то подцепило и выудило из сладостных глубин. Иван слегка потянулся, не открывая глаз, некоторое время пребывая в том расплывчатом пограничном состоянии, когда человек еще не проснулся, но уже не совсем спит. Он вздохнул, запуская руки под подушку, чтобы подтянуть ее ближе и удобнее, и в этот момент в конце концов окончательно стряхнул с себя дрему, понимая, что же его обеспокоило – не считая его самого, постель не только пустовала, уж простыни остыли! Ваню ажно подкинуло над кроватью. Суматошно озираясь посреди еще давеча порядком разоренного ложа, в полутьме он ухватился взглядом за приоткрытое окно. И резное кресло, стоявшее к нему боком в углу. Ночник на стене, выполненный в виде диковинной чаши, как всегда ровно сиял теплым янтарным светом, однако его было немного, хватало лишь едва разогнать тени. Иван не сразу разглядел безвольно свесившуюся с подлокотника узкую кисть, темневшую над спинкой макушку и более густое пятно сумрака из тяжелых складок материи знакомого «домашнего» одеяния колдуна, которое тот использовал в своих внутренних комнатах. На произведенный им шум, Кощей никак не отреагировал, и молодой человек решительно потянулся за своей одеждой, чтобы тоже прикрыть наготу. Поднялся и тихонько приблизился к креслу, участливо коснувшись руки чародея. К его облегчению, тот вопросительно обернулся: - Что-то не так? Случилось что? – осторожно поинтересовался Иван. Задумчиво-отрешенное выражение лица мужчины ему не понравилось и вызывало только тревогу. - Нет, - Кощей чуть улыбнулся одними уголками губ, и покачал головой. – Все в порядке, Ваня. Не спится просто. Иван присел перед ним на корточки, опустив голову и продолжая бездумно поглаживать его ладонь и пальцы. Разом вспомнилось все то, чем и почему он себя изводил нынешним днем и прошлой ночью, пока Кощей опять не выбил его из границ здравого рассудка. Все же набравшись духу, парень напряженно спросил: - Из-за меня? Я мешаю? Кощей как-то мягко, но совсем не весело усмехнулся: - Что ты, Ванечка! Нет, конечно. Иван сосредоточенно кивнул своим мыслям: этот ответ, а точнее безмятежный тон, каким он был сказан, лишь уверил его в том, что возможно, высказанное предположение и не совсем верно, однако все-таки очень близко к истине. Прикусив губу, молодой человек молчал: как ему сейчас поступить, он не знал, подходящих слов тоже не находилось, но вот запросто встать и уйти на этот раз не получалось… Так может и не стоит выдумывать ничего мудреного, а спросить и помочь? - Принести тебе что-нибудь? Или лучше как вчера сделать?.. – отводя с его плеча длинную темную прядь, пусть и немного вымученно, Иван тепло улыбнулся в зеленые очи. - Не нужно, - с еле различимым вздохом Кощей отрицательно покачал головой. - Не бери ко вниманию, Ваня, случается… Иди, ложись. После столь прямого отказа, приставать к чародею и настаивать дальше определенно было бы уже чересчур, хотя оставлять его по-прежнему сидеть так, в одиночестве – противилось все Ванино существо целиком. Он сдержал себя, проглотив и никому ненужное беспокойство, и нелепую обиду, поднялся, не сразу отняв ладонь от все так же недвижно покоившейся на ручке кресла прохладной длани, и скрепя сердце вернулся в постель. Кощей проводил его долгим взглядом прежде, чем опять отвернуться, но разглядеть в полумраке покоев выражение лица мужчины было трудно… Иван опустил ресницы: разумеется, сна теперь не было ни в одном глазу. Правда, как и мыслей. На душе было горько, эйфория схлынула, оставляя после себя глухое опустошение: зачем он так всегда?! Нет, конечно, Кощей не гневался, не хлестал насмешкой, был даже вполне доброжелателен и сердечен, но парень снова ясно чувствовал некий незримый барьер отчуждения между ними и не представлял, как возможно его разбить. Почему? Шагов он тоже не различил, только спустя какое-то время до слуха донеслось негромкое позвякивание и звук льющейся в кубок воды. Затем он ощутил тяжесть опустившегося на край кровати тела, и Иван плотнее сомкнул веки, делая вид, что давно глубоко спит. Послышался вздох, переходящий в тихий, какой-то безысходный смешок, кончики пальцев невесомо пробежались по волосам, виску, щеке: - Ваня-Ванечка… Больно ты ласковый! Боязно иногда…