— Ром, — Саша бубнит меж поцелуев, пока младший удобно устроился на его коленях и не даёт даже вдохнуть, — малыш, погоди, ну, дай скажу… — Что может быть интереснее поцелуев? — Рома надувает губы, послушно отстраняясь и немного ёрзая. Он облизывается, серьёзно смотря на Сашу. — Ты занят в пятницу вечером? — парень улыбается, прикусив губу. — Только если тобой. — Ну Ром, я серьёзно. Нет планов? — Повторюсь: только ты. Саша довольно улыбается и втягивает Рому в новый поцелуй.
Саша ждал парня у собственного дома. Он позавчера вернулся от мамы, которая дала ему много вкусностей. В том числе ягоды, варенье и печенье, которое очень любил Рома. За спиной Дризена было всё самое необходимое для свидания: в рюкзаке мягкий плед, вкусная еда и магнитофон; в чехле — гитара. В руках были цветы, которые Айзерманс сначала будет бережно ставить в вазу, чтобы постояли подольше, а потом будет засушивать их и создавать композиции в своих книгах. Как всегда. Как только Саша заметил Рому, шедшего вдалеке, он сразу попытался поправить одежду, чтобы выглядеть лучше. Тот был как всегда красивым. Саше нравилось это слово, и нравилось, какая улыбка появляется на губах младшего каждый раз, когда он его так называет. Он был в какой-то полосатой рубашке, вновь узких джинсах, которые он всегда надевает на их свидания, в недавно купленных кроссовках. Саша был в футболке «Кино», кожаной куртке, брюках и ботинках. Почти весь его гардероб состоял из этого, и Роме, вроде как, нравилось. — Привет, красавчик, — Саша лучезарно улыбается, когда младший подошёл к нему, и невесомо чмокнул в губы. — Ты тоже ничего, — Рома смеётся, обвив его шею руками и прильнув к губам полноценным поцелуем. Он был пусть и не долгим, но безумно приятным и возбуждающим (потому что у кудрявого создавалось ощущение, что беловолосый не умеет целоваться без языка). Саша лишь заулыбался и протянул цветы. Рома, словно впервые, начал смущённо бубнить «зачем», «ну разве я заслужил такого парня, как ты», «они такие красивые», «боже, Саша, сколько же ты опять потратил». — Ничего не знаю, но ты заслуживаешь все цветы мира. — Саш! Дризен смеётся и берет Рому за руку, заводя в подъезд. — Мы сегодня дома? А для чего я наряжался? Ты сказал, мы куда-то пойдём. — Так мы и идём, Ром. Ты давно такой нетерпеливый, малыш? — Саша смотрит, склонив в голову в бок. Улыбается. Рома лишь похихикал и закусил губу. Дурак его парень, который так любит его смущать, так любит делать комплименты и так смотреть на него. Айзермансу казалось, что этот взгляд нужно запретить, потому что он и жадный, и любящий, и собственнический, и невероятно доверительный. Этот взгляд мог довести Айзерманса за долю секунды. Довести до абсолютно всего. Рому тянут вверх по лестнице: ничего не говорят, вопросы игнорируют. Ещё чуть-чуть и он начнёт топать ножками, как малое дитя, вновь заставляя Дризена шутить про то, какой он малыш. — Когда мы уже придём? — Рома тянет, после надувая губы, когда Саша заводит его даже выше последнего этажа и гремит ключами. — Сейчас. Пришли. — Стоп, — Айзерманс хмурится, выпустив руку Дризена, — ты что, ключи своровал? — Не своровал, а позаимствовал. — Александер! — Она так мило беседовала со мной. Утром я их отдам, обещаю. Рома покачал головой, смотря на Сашу, который уже выглядел расстроенным. — Если тебе не нравится, мы можем… — Угораздило меня влюбиться в бандита, — Рома смеётся, вновь вплотную подходя к своему парню и обвивая руками его шею, но аккуратно, чтобы не навредить букету цветов. — Сначала украл моё сердце, потом — ключи… Что же будет дальше? — смеётся вновь. Целует, даже не пытаясь сдержать улыбку, вызывая этим широкую улыбку на губах Дризена. Тот расслабляется, прижав Рому к себе за талию, и они целуются пару минут. — Ты же помнишь, что я люблю тебя? — Саша шепчет, оторвавшись от любимых губ, смотря в карие глаза. Как у оленёнка. — Такое невозможно забыть. И невозможно не любить в ответ. Показывай и рассказывай, что ты придумал, милый. Они поднимаются по ещё паре лестниц, и Саша открывает дверь на крышу. Предзакатное летнее солнце, теплые лучи которого согревали, безумно красивый вид и только они. Рома улыбается, смотря на всё вокруг. В особенности на Сашу.Белый снег, серый лёд
Они расстелили огромный плед, который Саша взял у мамы. Разложили все те вкусности, что взял с собой Саша. Рядом расположился магнитофон и кассеты, бережно уложенные в коробку. Саша достал пачку сигарет, и зажал одну из них меж губ, прикуривая. «Он не должен выглядеть так, когда курит. Это попросту незаконно». Он выдыхал дым, прикрывая глаза. Роме не хотелось, чтобы Саша курил, потому что это вредно, но то, как он это делает, заставляет его повременить с этим разговором. Докурив и чмокнув Рому в губы, Дризен сел напротив него, потянувшись к гитаре. Саша не очень профессионально играл на ней — он был отдан барабанам целиком и полностью. Но ему подарили её лет в 16, и он изредка достаёт её. Сегодня — именно такой день. — Ты же знаешь… — Что, Саш? — Рома жуёт вкусную клубнику, смотря на Сашу. — Что ты моя звезда? По имени Солнце? Та самая. — Саашааа…На растрескавшейся земле
Одеялом лоскутным на ней
Город в дорожной петле.
А над городом плывут облака,
Закрывая небесный свет.
А над городом — жёлтый дым,
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом звезды
По имени Солнце Рома
А мне приснилось: миром правит любовь, А мне приснилось: миром правит мечта, И над этим прекрасно горит звезда. Я проснулся и понял: Беда…
Рома расплакался. Саша часто переделывает тексты так, чтобы посвятить их Роме, часто пишет свои. Для него. Рома — его вдохновение, его жизнь, его любовь. И от очередного осознания того, какой у него любящий парень, он растрогался. А Саша лишь прижал к себе и начал целовать по всему лицу. «Ты самое дорогое, что у меня есть, и я не позволю себе потерять тебя. Никогда» Рома лежит у Саши на коленях. Они покормили друг друга ягодами, испачкав футболку старшего в ягодном соке. Конечно, он не ругался, но стирать её Рома будет сам. Рука Дризена в волосах младшего, перебирает любимые кудри и наматывает на пальцы, улыбается и слушает его истории. Он всегда так заинтересован во всём, что рассказывает, и Саша не может позволить себе слушать в пол уха. Но иногда внимание на себя перетягивают его губы, и с этим справиться сложно. — Саш… А как думаешь, мы одни во Вселенной? — кареглазый спрашивает слишком неожиданно и слишком серьёзно. — Ты про инопланетян? Не знаю, мне кажется, они есть. Зелёные такие, как в мультфильмах. — Нет, я не об этом… Ну… — Рома смущается и смотрит сначала в глаза Саши, а после переводит взгляд на звёзды. — Мне кажется, существует множество параллельных вселенных. Каждый раз, когда ты стоишь перед выбором, Вселенная раскалывается. Ну, или, что-то происходит в прошлом или в будущем… Разные версии реальности. Ты слышал об этом? — Слышал, но… особо не задумывался. Это пугает. Чувство, что ты такой маленький. И ни на что не влияешь. — Ну, как минимум, ты влияешь на меня, — Рома поиграл бровями, — и… как думаешь… — Я уверен, что влюблён в тебя в каждой вселенной. Я всегда знал, что мои чувства слишком сильны! Я просто собрал в себе сразу нескольких вселенских Александеров. — Дурак. Саша наклоняется и целует. Взяв за щёки обеими руками, улыбается, и, как только Рома углубляет поцелуй и собирается привстать, чтобы усесться на чужих коленях, тот отстраняется. «Что за подстава? Саша, я тебя сейчас…» — Так значит… может в другой вселенной мы в Бельгии, встретимся лет через тридцать? — шепчет Саша, вновь зарывшись руками в чужие кудри. — Почему Бельгия? — Рома недоумевающе смотрит, но не может сдержать улыбку. Как и всегда при виде своего парня. — Не знаю. У них флаг красивый. И язык забавный. И вафли вкусные! Рома смеётся. Заливисто и искренне. Усаживается на чужие колени, обвивая шею, целует вновь. Дризен сжимает чужую талию, отрывается от губ, проводя по острым скулам носом и после утыкаясь в щёку. — А ещё я хочу жёлтые занавески. — Купим мы жёлтые занавески, — Рома бубнит, недовольно смотря в зелёные глаза напротив, — но не мог бы ты сейчас поцеловать меня, Саш? И Саша поцелует.И способен дотянуться до звёзд,
Не считая, что это сон.
И упасть, опалённым звездой по имени Солнце Рома