***
— Ты же будешь писать, да? — Тэхён внимательно следил за движениями Мэй, пока девушка складывала в поясную сумку, оставшиеся вещи. — Господи, Тэ, я ведь не на месяц уезжаю, а всего на две недели, спокойно, — ухмыльнулась Мэй, проверяя по списку всё ли взяла и ничего ли не забыла. Оглянувшись на чемодан и убедившись, что тот всё также плотно закрыт и ждёт её, она передала его в руки друга, доверяя ему тяжёлую ношу. — Вообще-то 23 дня — это тебе не две недели, а почти месяц! — возмутился парень, нервничая, наверное, даже сильнее самой девушки, и параллельно подкладывая ей под руку упаковку с печеньем. — В дорогу, всё-таки лететь больше 9 часов. На это возмущение парня, девушка лишь посмеялась и поспешно закивала головой, чтобы не раззадоривать друга ещё больше. Убрав печенье в сумку, размеры которой благо позволяли, девушка наконец застегнула молнию, тем самым поставив точку на сборах. Мэй буквально всем телом чувствовала волнение и переживание Тэхена, ведь в такие моменты воздух вокруг пропитывался ароматом перезрелой пшеницы, будто подгоревшей на солнце. На неё глядела пара светло-карих глаз, почти желтых, испуганных, но уверенно (он так думал) это скрывающих. Тэ боялся. Боялся, что названная младшая сестра может попасть в передрягу, расстроиться, переволноваться. Была б его воля — от всего сберёг, но невозможно. Мэй слишком свободная, лёгкая, воздушная, не сидящая на месте, постоянно убегающая (или бегущая навстречу). И когда девушка в один день просто положила на стол билет, Тэхен лишь хмыкнул, понимая, что поездка была вопросом времени — Мэй не отказалась бы так просто от того, что находит её каждую ночь и не даёт забыть. — Обещаю слать тебе фото каждый день. И в самолётах вообще-то кормят, — девушка успокаивающее потрепала Тэ по его красным кудряшкам. — И писать. Плохо кормят. — И писать, — повернулась Мэй к парню и, смотря ему прямо в глаза, впервые с того момента, как решилась на поездку, неуверенно и тихо позволила себе озвучить реальные мысли, — Я не зря ведь? — Вот и проверим: зря-не зря. — ободряюще улыбнулся парень, притягивая к себе девушку и крепко обнимая. — А теперь поехали, пока ты сопли не распустила. — Мне кажется или это ты трясёшься как ненормальный? — взяла себя в руки девушка, стряхивая минутную слабость, перекинула через плечо сумку и, улыбаясь, кивнула Тэхену на выход. — Поехали.***
«Взлетаем» отправила Мэй всем, кто волновался, и, предварительно поставив телефон на авиарежим, убрала его в поясную сумку. Расстегнув две верхние пуговицы летней белой блузки, девушка сделала глубокий вдох и задержала дыхание, рассматривая крыло самолёта, что виднелось из окна иллюминатора. Раз. Два. Три. Четыре. Выдох. Рядом послышался короткий смешок, но девушка решила игнорировать своего соседа, продолжая приводить сознание в порядок и успокаивая себя тем, что по статистике даже велосипед считается более опасным транспортом, чем самолёт, но получалось из рук вон плохо. Вдох. Пять. Шесть. Семь. Выдох. Когда в проходе появилась стюардесса и начала зачитывать правила, Мэй сначала слегка вздрогнула от громкого голоса, но тут же тихо усмехнулась с самой же себе и, следуя указаниям, застегнула ремень, предварительно вытерев вспотевшие ладошки о штанины темно-шоколадных брюк. Мэй не до конца разобралась, чего боится больше: 10-часового перелёта или приземления в абсолютно (ну может, не совсем абсолютно) незнакомой стране. Вдох. Умом она понимала, что на её состоянии сказывается стресс последней недели перед поездкой, а весь её мандраж на самом деле не от страха, а от как обычно не во время сдавшихся и капитулирующих нервов банального недосыпа, но поделать ничего не могла. Восемь. Девять. Десять. Выдох. Самолёт стал набирать скорость и на пару секунд Мэй показалось, что её определённо точно сейчас стошнит, но вдруг сзади что-то легонько подтолкнуло её в спину и заставило прислониться лбом к креслу напротив. Вдох. Уши уже начало сдавливать от нарастающего давления, поэтому она еле различила мягкое: — Так будет легче. Самолёт слегка дёрнулся и девушка сделала вывод, что они наконец оторвались от земли, что как ни странно очень и очень её порадовало. Выдох. Повернув голову влево, Мэй наткнулась на понимающий взгляд карих глаз и ей показалось, будто она слышит, как их владелец говорит: «Просто продолжай считать, ты хорошо справляешься», но губы его оставались неподвижными. И всё это было настолько тепло и уютно, что Мэй абсолютно сбилась со счета, решая, что отныне ей хочется приводить своё сознание в порядок, только утопая в этой медовой нуге. Она застряла. Провалилась. Пропала. Она в зыбучих песках, но кажется желания выбираться нет совершенно, она добровольно откинула соломинку, куда подальше и нырнула с головой. — Чимин, кстати. Добрая улыбка расползлась на лице напротив, в то время как его рука на спине продолжала успокаивающе поглаживать, а глаза смотреть в упор. Нет никакого самолёта, нет пассажиров вокруг, нет ни металла, ни неба. Есть только мёд и кофе, что пока что притираются, приспосабливаются, тихонько принимают себя друг в друга. — Мэй, — хрипло и еле слышно из=за работающих двигателей звучит в ответ.***
Спустя несовсем положенное время Ванкувер встретил Мэй утренней летней прохладой, пропущенными звонками мамы и взволнованными сообщениями от Тэхена, кричащими о том, что девушка должна была приземлиться и отписаться ещё более 40 минут назад, а о разбитых самолётах в новостях не передавали, поэтому ему интересно послушать её оправдания. Так-то оно так, но шутки и смех Чимина совершенно отвлекли Мэй от всего, что находилось на расстоянии чуть больше метра от парня и сконцентрировали всё внимание на себе с первого взгляда. Он был одет в тонкие голубые джинсы и свободную белую футболку, которая приятно сосчиталась с его стальными волосами, которые были забраны вверх солнцезащитными очками. К счастью, в нужный момент телефон парня оповестил о входящем вызове и заставил Мэй перевести взгляд с серых спадающих на лоб прядей на что-нибудь находящееся НЕ на парне. И первое, что выхватил взгляд был её багаж, который почему-то двигался не на ленте выдачи, а в руках у какого-то дедушки, который по-видимому спутал чемодан и уже спокойно топал в направлении выхода из аэропорта. Благо всё обошлось и теперь Мэй стояла, крепко сжимая ручку сумки, смертельно сонная и уставшая, лохматая и вероятно с огромными кругами под глазами, но улыбающаяся, светящаяся и довольная, потому что все это время не сводила взгляд с парня, стоящего рядом, который ожидал теперь уже свой багаж. Девушка планировала проспать весь перелёт и даже запаслась снотворными на всякий, но построенные планы были нагло нарушены, что если честно сейчас её крайне радовало. С закономерной периодичностью оборачиваясь на девушку, Чимин заставлял её снисходительно улыбаться и краснеть в глубине душе от такого внимания к себе. — Я... — начинали они одновременно после того, как уже разобравшись с багажом, неспешно шли в направлении выхода. — Давай ты, — продолжил Чимин, на что Мэй легко согласилась. — Я правда не понимаю многих вещей в своей жизни, например, почему я вообще летела в Ванкувер или зачем улитке так много зубов, если она ест всего лишь зелёные листики. Да и учусь я сейчас так себе. Но определённо точно я знаю, что не хочу отпускать тебя из своей жизни, пусть это и звучит так ванильно-банально, — уверенно закончила свою тираду Мэй и наконец решилась обернуться назад, чтобы взглянуть на того, кому вся тирада и предназначалась. Ответом ей послужила широкая улыбка, которая казалось и не сходила с лица хозяина. — Что? — Я просто как раз хотел пригласить тебя на кофе. — Как символично, пикапер. — Боже, так мне не показалось! — остановился на месте он. — Неужели только дошло? — Так это поэтому мне казалось, что весь самолёт пропах кофе? — Ну, не вендинговый автомат* же они поставили возле туалетов. — по-доброму закатила глаза Мэй из-за явного преувеличения парня, смеясь с того как долго до него доходило, чем именно пахнет девушка. Мэй старалась перестать улыбаться так сильно, потому что щёки, кажется, уже на полном серьёзе начинали отниматься, но пока что ничего не выходило. Само собой, ее запах не чувствовался так сильно, как уверял Чимин и само собой ничем таким самолет всецело не пропах. Но вот почему они чувствовали запахи друг друга настолько отчетливо признаться боялись оба. — Суровое замечание. Но прощу его тебе, если скажешь тогда, что почувствовала ты, — с лёгкой издевкой проговорил Чимин, желая подловить девушку. Его аромат был чутка странным и не каждому с первого раза бывало легко его разобрать, потому что, смешиваясь с запахами вокруг, он будто впитывался и терялся на их фоне — уж слишком легко он совсем сосчитался. — Тяжело его не разобрать, у меня на него с детства аллергия, — вернула ему усмешку Мэй, почесывая кончик носа указательным пальцем, смешно при этом его хмуря. Они, наконец, вышли на улицу, где теперь их встретил спёртый от жары воздух, и слепящее полуденное солнце. Мэй посмотрела на наручные часы: 11:43. Казалось бы, впереди весь день впереди, но всё, чего сейчас ей хотелось — кровать. И честно, совсем не потому, что рядом стоял такой горячий /совсем не от 26-градусной жары/ Чимин. — Надеюсь, аллергия у тебя будет только на мёд, но не на меня, — сказал парень с тонкой, едва отличимой нотой беспокойства. — Я бы предложил выпить тебе кофе сейчас, но в половину мне надо быть на совещании, а я уже знаю, что не доеду туда во время, — продолжил он, делая настолько виноватое лицо, что даже если бы девушка злилась до, то после такого всё равно не смогла бы его не простить. — Я бы согласилась выпить кофе сейчас, если бы ты был первым в списке моих желаний, но увы и ах, сейчас там кровать, — «или ты на кровати» добавила она мысленно и там же дала себе пощечину, чтобы вернуться на землю из своих великих мечтаний. Парень напротив так широко улыбнулся, будто с точностью прочитал её мысли, но от этого почему-то совсем не было неловко, наоборот девушке хотелось, чтобы он чувствовал то, что сейчас ощущала она. Потому что такое словами не выразить, потому что такое и прикосновениями не всегда получается. Но сейчас им обоим казалось, будто они понимали, будто глазами друг другу говорили: «Посмотри, я ведь перед тобой такой же стою. То же самое чувствую. Делюсь». Люди вокруг проходили мимо, смеялись, ругались, жили, а они стояли и переговаривались, ни звука при этом не издавая, и от этого так смешно на душе было, так весело, что в итоге оба не выдержали и залились хохотом, а причину также оба обьяснить не смогли (или не хотели). Отдышавшись, Чимин словил такси и первой посадил Мэй, говоря, что свяжется в ближайшее время и, неожиданно наклонившись, коротко поцеловал Мэй ни то в щеку, ни то в уголок губ, но настолько быстро, невинно, невесомо, что не придраться, не предъявить. И ей на миг показалось, что не только она горит, а даже водитель смутился и запылал. Машина тронулась с места, а вместе с ней и рассудок Мэй.***