Холод пещер

Пожалуй, они были единственными, кто не раздражал его. Да, у них были тупые и пошлые шутки, которые казались смешными только им самим. Да, они всё время просили есть, а когда получали желаемое – чавкали так, что хотелось зажать уши лапами. Да, они в своё время не смогли поймать Симбу, но… эти гиены его совершенно не раздражали. И в этом было их главное достоинство, их козырь. Как ни странно, Шензи и Банзай это прекрасно понимали, но пользоваться своим положением не спешили. Он предполагал, что они выжидают подходящего момента. А Эд, при всём желании, воспользоваться им не смог бы. Наверное, именно поэтому Скар сам не заметил, как привык к их обществу. А привычка – самая страшная вещь. Вскоре она превратилась в доверие, а позже уже и в симпатию. Казалось бы, что может быть более странным – лев, водящий дружбу с тремя гиенами? Но самих их это не волновало, а других, осмелившихся шептаться за спиной Скара, ждала печальная участь. Гиены тщательно охраняли покой своего господина, а Эду было, в принципе, всё равно, кого убивать. Гиены относились к Скару по разному: Шензи признавала его отточенный ум, непревзойдённую хитрость и прирождённые лидерские качества, что сложилось в уважение и признание его власти над ней. Банзай видел в Скаре в первую очередь сильного союзника, а уже во вторую – лидера. Ему было глубоко наплевать на личные качества льва, ему было вполне достаточно того, что Скар сильнее его. А Эд… что взять с Эда? Он всю жизнь следовал за своими товарищами, и если они признали Скара их вожаком – он был не против. И он был готов без сомнений убивать ради своего нового лидера. *** Эд никогда не отличался особой сообразительностью – к этому привыкли все, кто с ним общался, но такого от него не ожидали даже знающие его еще детенышем товарищи… Ночь выдалась очень холодной. От пронизывающего холода не спасала даже пещера. Но снаружи было вообще невозможно находиться из-за сильного ветра. Охота, предшествующая этой ночи, выдалась неудачная - они поймали всего одну антилопу, и ту отощавшую. Естественно, Скар забрал себе большую часть добычи, оставив своим подчинённым всего ничего. Шензи хмуро глянула на льва из-под чёлки, но смолчала. Остальным же было всё равно – что-то перепало - и ладно. Скар уже давно устроился спать, положив морду на лапы и недовольно шевеля хвостом, когда гиены особенно громко хрустели костями. Льву было холодно, но признаваться в этом он не видел смысла – лишь ёжился и слегка подрагивал, когда сильный порыв ветра проникал в пещеру. Шензи с Банзаем тоже начали устраиваться спать, привычно улёгшись на другом конце пещеры от Скара. Только Эд никак не мог успокоиться, то начиная ходить туда-обратно, то ложась на пол и через несколько секунд снова вскакивая. Хвост Скара начал двигаться быстрее - лев явно был недоволен тем, что ему мешают заснуть. В конце концов Эд передёрнулся всем телом, посмотрел с высунутым языком сначала на других гиен, потом на Скара – и уверенно двинулся в сторону льва, подойдя вплотную и свернувшись клубком под его боком. Львиный хвост замер, выдавая удивление владельца. Шензи и Банзай тоже замерли, напряжённо глядя на своего вожака. ТАКОГО от Эда они точно не ожидали. А тот, в свою очередь, будто это было в норме вещей, довольно вздохнул и блаженно прикрыл глаза, собираясь заснуть. Скар только собирался рыкнуть на нахала и ударить его выпущенными когтями… как почувствовал, что боку, к которому так неосмотрительно пристроился Эд, становится тепло. Почти сразу прошёл озноб, ветер уже не доставлял столько неудобств. Гиена оказалась на удивление горячей, да и чувствовать её под боком оказалось вовсе не противно, а как-то даже… привычно, что ли. Чёрные когти втянулись, хвост удобно устроился под свободным боком, и лев прикрыл глаза, решив, что ситуация вполне допускает такое положение вещей. Как только его дыхание выровнялось, Шензи и Банзай, чуть ли не стучащие зубами от холода, осторожно подкрались к спящему льву и тоже пристроились спать у него под боком. Последующие холодные ночи они спали только так, греясь и грея друг друга. *** Второй странный случай произошёл, когда Шензи с Банзаем были на охоте. Скар был недоволен – территории, после смерти Муфасы захваченные практически без боя, опустели. Почти все животные ушли на дальние пастбища, отказываясь находиться на местности, населённой гиенами. С каждым днём пищу было найти всё сложнее, а львицы начали подумывать о восстании. Эд сидел в углу пещеры с, как, впрочем, и обычно, высунутым языком, и крутил головой. Лев недовольно на него косился, но сохранял презрительное молчание. Он никак не мог взять в голову – остальные гиены вовсю наслаждались пришедшей «весной» и проводили время исключительно парочками, а этот ненормальный целыми днями и ночами крутился возле Скара. Будто мёдом рядом с ним было намазано. Скар злился ещё и потому, что на днях сильно разругался с Зирой, а другие львицы его не волновали, вызывая лишь одно желание – брезгливо сморщить нос. Поэтому он лежал в пещере, не желая выходить на солнцепёк и видеть кого-либо. Эд же был исключением только по одной причине – этого идиота было почти невозможно прогнать без применения силы. Возбуждение накатывало волнами, лев уже был готов сорваться с места и пойти мириться к супруге, когда Эд неожиданно подошёл и уселся прямо перед ним, с идиотским выражением морды и склонённой на бок головой. Скар недовольно скривился. - Ты что-то хотел? Эд не ответил, хотя лев и не ожидал от него осмысленного ответа. Впрочем, не ожидал он и того, что гиена, приблизившись, боднёт его лбом в подбородок. Причём нежно так, явно ласкаясь. - Эд..? Сказать, что Скар был удивлён – ничего не сказать. Он был в шоке от подобного поведения, поэтому даже не препятствовал тому, что нежное бодание продолжилось. Гиене явно понравилось ласкаться ко льву, поэтому она подошла ещё ближе и потёрлась мордой о его шею. А потом Скар почувствовал, как шершавый язык прошёлся сначала по его шее, потом по подбородку, задел ухо… на ухе сжались зубы, игриво его покусывая. Неожиданно даже для самого Скара, из груди вырвалось довольное урчание. Лев замер, изумлённо прислушиваясь к своим ощущениям – ему определённо нравилось. Но почему? Как? С другим видом! Да ещё и с самцом! Ранее Скар в подобных увлечениях замечен не был. Весна-весной, но такое… А Эд, пользуясь его оцепенением, уже вовсю тёрся о его бок, с довольным фырканьем приближаясь к хвосту. Этого лев позволить не мог. Он резко обернулся и несильно ударил гиену лапой со втянутыми когтями - этот поступок был направлен не на то, чтобы сделать больно, а на то, чтобы повалить Эда на землю. А тот лишь послушно завалился на бок, выжидательно глядя Скару прямо в глаза. Анализируя впоследствии свои действия, лев не мог понять, что тогда побудило его с тихим рычанием рвануться к поднявшейся гиене и навалиться на неё всем весом, впиваясь зубами в загривок. Но именно это он и сделал. Эда трясло, нетерпение было явно заметно в его дёрганых движениях. Но Скару уже было наплевать. Перед глазами всё плыло от накатившего возбуждения, инстинкты возобладали над разумом, и он, с приглушённым чужим загривком рычанием, резко вошёл в гиену. Эд дёрнулся от накатившей внезапно боли, жалобно заскулил, но вырываться не стал, тут же смирившись со своей ролью. Лев быстрыми короткими толчками двигался в нём, вызывая одновременно два противоречивых, казалось бы, чувства - удовольствие и боль. Но Эда это устраивало. Он желал этой боли – тянущей, почти невыносимой – от неё хотелось скулить и царапать когтями землю. И в то же время удовольствие, накатывающее волнами, доходящее до цветных кругов перед глазами. Да, пожалуй, это было именно то, чего хотелось Эду. А Скар продолжал рычать, всё ускоряя свои движения. Краем сознания он отметил, что так хорошо - так тесно и жарко - ему не было никогда. Его заводило это безусловное подчинение, это покорное тело под ним, из глотки которого доносилось частое дыхание вперемешку с хрипами и поскуливанием. Ему доставляло удовольствие трепать зубами загривок Эда, чувствуя себя при этом королём ситуации. Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Вот и Эд, конвульсивно дёрнувшись в последний раз, кончил на холодную землю пещеры. Скар, через пару резких толчков последовавший его примеру, не стал утруждать себя тем, чтобы выйти из него, выплеснувшись в горячее и такое податливое сейчас тело. Скар довольно фыркнул Эду в спину и слез с него, молча направляясь к выходу из пещеры, и оставляя у себя за спиной устало распластавшуюся на земле гиену. Они никогда не говорили об этом - с Эдом вообще было проблематично о чём-то говорить. Просто иногда, весной, они выкраивали для себя моменты скоротечной близости. Скару, однажды почувствовавшему наслаждение, которое несла в себе близость с Эдом, было тяжело от него отказаться. Да он и не собирался. А Эд… он особо и не задумывался, зачем ему это было нужно. Он получал удовольствие, и ему было наплевать на то, что самки перестали его интересовать. Он был вполне доволен жизнью. Они не старались скрываться, но на их регулярные встречи никто не обращал внимания. Теперь Скар каждую ночь засыпал с тёплой мурлычущей грелкой под боком. Не пошло ожидаемых слухов, никто ничего даже не заподозрил. Только Шензи, да Банзай иногда как-то странно, задумчиво поглядывали в сторону Эда. Но молчали. Так и прошло несколько лет. А потом пришёл он… *** Когда другой лев, тот, которого когда-то котёнком они не смогли убить, загнал Скара на скалу, Эд стремительно рванулся к месту их поединка. Хоть про него и думали, что он глуп, но даже он видел, насколько Симба сильнее их лидера. И ему было страшно. Шензи, ругаясь, пыталась схватить друга зубами за лапу, но тот оказался проворнее, с разбегу заскочив на груду камней. Банзай, заметив это, рванулся за ним, чтобы остановить его или помочь, если придётся драться. Шензи ничего не оставалось, кроме как зло сплюнуть и последовать за ними. И они как раз успели к очень занимательному разговору… - Симба, Симба… ну прошу тебя! Симба… я… понимаешь, я ни при чём! Это гиены! Они – настоящие враги! Они всё придумали… Скар начал пятиться. Из глотки Эда вырвалось тихое злое рычание. Шензи и Банзай сначала изумлённо уставились на него, никогда до этого не видя друга в такой ярости, но потом понимающе отвернули головы. Шензи снова сплюнула, пробормотав что-то вроде: - Задурил Эду голову, скотина… Банзай лишь зло сузил глаза, внимательно наблюдая за отступлением Скара. Он прекрасно понимал, что так просто тот не сдастся. И предполагал, чем всё это закончится, именно поэтому он спрыгнул с камней, оборачиваясь, чтобы подождать друзей, и встал под скалой, неизвестно чего ожидая. А ждать пришлось недолго. Скар упал, ударившись боком, и медленно встал, поднимая мутные глаза на огонь. Но вместо пылающего ада, в который превратилось место сражения, он увидел лишь гиен. Своих самых верных соратников. Самых преданных друзей. Тех, кого он предал, мелочно пытаясь спасти свою шкуру. - О, друзья мои… Шензи скривилась и повернулась к Банзаю, опасаясь смотреть на Эда, выражение морды которого сейчас говорило о крайней степени ярости. - Друзья? Ха-ха… он же вроде говорил, что мы – враги? Банзай плотоядно улыбнулся. - Да, я тоже слышал. Они оба повернули морды вправо. - Эд? Это было произнесено в два голоса, с настороженными выражениями на мордах. Сейчас всё зависело от того, что скажет Эд. Если он захочет – Скар останется жив. Если нет… Эд злобно зарычал и кровожадно засмеялся, облизываясь. Он сделал свой выбор. А Скар сделал свой. - Нет, нет! Я могу объяснить! Я не это хотел сказать! Эд молча развернулся, игнорируя прикованный к себе взгляд зелёных глаз, и не спеша побежал подальше от лживых оправданий льва и злорадного хохота других гиен, планирующих покончить со своим королём. Рядом незаметно и привычно пристроились Шензи и Банзай, кидая на друга обеспокоенные взгляды. Они прекрасно понимали, что значил для Эда Скар. Лев лежал на холодной земле, как когда-то в пещере. Только на этот раз тот, кто мог бы пристроиться рядом и согреть, быстро удалялся в противоположном направлении, а сам Скар истекал кровью. Гиены посчитали ниже своего достоинства добивать бывшего лидера, бросив его умирать среди огня. Медленно тускнеющий взгляд провожал три удаляющиеся фигуры… нет, только одну. Пасть с трудом открылась, но из неё вырвалась лишь кровь и хрипящие звуки. - Эд… Он так и не обернулся. Вся проблема состояла в том, что Эд понимал - для Скара он значил не меньше.