Сломанные крылья

      Северус Снейп нёсся по коридору, словно вихрь смерти, про себя призывая проклятия на голову Гарри Чёртова Поттера, Мальчика-который-выжил-чтобы-свести-его-с-ума. Паршивец просто не мог выбрать худшего времени для того, чтобы исчезнуть, или что он там ещё задумал. И, конечно, Дамблдор настаивал бы на том, чтобы зельевар принял участие в поисках, несмотря на то, что сегодня пятница, вечер, и по идее у него должен быть выходной. Он мог бы заняться проверкой домашних работ, возможно, даже немного расслабиться с книгой в руке и маленьким бокалом портвейна. Или посвятить время лечению больного ястреба. Но нет, вместо этого ему придётся рыскать по окрестностям замка в поисках своего самого нелюбимого студента.       Снейп разумно заключил, что раз уж большинство преподавательского состава прочёсывает замок — ему стоит начать с земель Хогвартса. Он успел хорошо изучить местность школы, так как часто бродил по ней в поисках ингредиентов для зелий. Широким шагом декан Слизерина направился вниз по каменной тропинке к избушке Хагрида, которая стояла на опушке Запретного леса. Он хотел спросить лесничего, не известны ли тому какие-нибудь места, куда Поттер любил захаживать, а заодно и рассказать о своём новоиспечённом знакомом.       Многие из учителей пренебрегали Хагридом, считая добродушного великана таким же недалёким, как и его питомец-волкодав по имени Клык. Но Северус знал, что лесничий был не так уж прост, каким казался на первый взгляд. Рубеус видел и подмечал многое, о чём другие даже и не догадывались; если у Поттера были где-то потайные места — он, скорее всего, будет знать, где. Так же, как он знал все секретные убежища, которые использовал Северус в студенческие годы, желая уединиться от своих болтливых сокурсников и отдохнуть от постоянной травли Мародёров.       В отличие от директора, Снейп даже не допускал возможности, что исчезновение Поттера — это нечто более серьёзное, чем просто розыгрыш. Такие же фокусы любил выкидывать его отец: к примеру, прогуливал уроки, если на тот день была назначена контрольная. Мальчишка отсутствовал всего лишь несколько часов, и если бы его похитили Пожиратели смерти, Северус сразу узнал бы об этом. Тёмный Лорд не преминул бы вызвать его через темную метку, чтобы зельевар засвидетельствовал триумф своего господина над своим заклятым врагом. Триумф, который бы закончился смертью золотого мальчика, но перед этим змеелицый колдун хорошенько «проучил» бы его за то, что Поттер так долго мешался у него под ногами. И если это когда-нибудь случится, Северус знал, что его дни в роли шпиона подойдут к концу, так как он поклялся защищать Поттера любой ценой.       Клятва, данная его лучшему другу, Лили, и засвидетельствованная Альбусом Дамблдором, обязывала его больше, чем пожизненный долг Джеймсу Поттеру. Это случилось ещё перед тем, как Поттеры переселились в тайное убежище. Тогда Лили простила его за то, что он пошёл по тёмному пути, и изложила ему свою просьбу.       Северус согласился, прекрасно зная, что это был его путь к искуплению.       Но в настоящее время Поттер не являлся гостем Тёмного Лорда, в этом Снейп был уверен. Значит, он где-то здесь и, скорее всего, прячется под этой своей мантией-невидимкой.       С хмурым выражением лица Снейп постучал в избушку Хагрида. Дверь сразу же открылась, и лесничий одарил профессора зельеварения лучезарной улыбкой.       — Здравствуйте, профессор Снейп. Что я могу для вас сделать?       — Директор ещё не проинформировал тебя, что Поттер исчез?       — Гарри? Исчез? Как долго его нет?       — Предполагаю, что несколько часов. Очевидно, он не вернулся в общую гостиную после обеда, и его друзья сообщили об этом директору, который решил организовать поиски этого маленького несносного…       Тут Северус прервался, решив пока не поддаваться ярости.       — Хагрид, ты случайно не знаешь, куда он… любит ходить после занятий?       Великан задумчиво почесал голову.       — Обычно он болтается по квиддичному полю с Роном Уизли, это его лучший друг. Иногда спускается к озеру.       — Там уже проверяли, — нетерпеливо вздохнул Снейп. Каждую минуту, которую он тратил впустую на поиски Поттера, Северус мог провести со спасённым ястребом, следя за тем, чтобы тот ел, пил, был в тепле и покое. — Может, где-нибудь ещё? Возможно, рядом с лесом?       Хагрид наморщил лоб.       — Ох… вообще-то есть одно место… маленькая поляна. Я показал её Гарри как раз в этом году, — он мягко кашлянул и почему-то отвёл взгляд. — Ну, вы знаете, профессор… вы же тоже туда наведывались, когда хотели скрыться от Блэка и его компании, помните?       Услышанное привело Снейпа в бешенство.       — Ты показал Поттеру мою секретную поляну? Ту самую, где мы с Лили любили учиться?       — Ну да, я посчитал, что в свете того, что случилось в прошлом году, ему понадобится такое место. Я думал, вам всё равно, ведь вы не ходили туда с тех пор, как Лили умерла. Вот и решил, что Гарри бы это помогло — бывать там, где когда-то любила бывать его мама…       — Ты случайно не упомянул о том, что я тоже туда ходил?       Хагрид вздрогнул, почувствовав ярость в голосе профессора зельеварения.       — Нет, я говорил с ним только о Лили. Он выглядел расстроенным, и, кажется, хотел побыть какое-то время наедине с собой. Вы вели себя так же, профессор, когда приезжали из дома в начале семестра.       На этих словах Северус напрягся. Когда он был студентом, никто из преподавателей, кроме Хагрида, не догадывался о том, что дома у него отнюдь не всё в порядке. Северус никогда ни с кем не говорил о том, что происходило на Спиннерс Энд. Но лесничий каким-то образом узнал, что что-то не так, и старался всячески поддерживать одинокого мальчишку: разрешил приходить к нему на чай в любое время и показал ему секретную поляну, спрятанную в лесу. Позже Северус рассказал об этой полянке Лили, и вместе они провели там много приятных часов. Укрытые гигантскими деревьями и изумрудной листвой, они разговаривали, искали новые заклинания, изобретали новые зелья, записывая формулы на обрывках пергамента.       Для молодого Северуса это место было святым, и теперь Поттеру было известно о нём. Он знал, что Хагрид действовал только из хороших побуждений. Лесничий обожал выхаживать раненых диких животных, которые попадали к нему, и то же сострадание он выказывал студентам, которые, по его мнению, нуждались в этом. И Северус входил в их число. Но ради Мерлина, зачем Хагрид сравнивает Мальчика-который-выжил — принца волшебного мира, преклоняющегося перед ним, как перед последней надеждой в борьбе против Воландеморта — с жалким и всеми презираемым ребёнком, каким был когда-то Снейп?       Задетый тем, что Хагрид невольно предал нечто для него очень личное, Снейп выплюнул:       — Что ты имеешь в виду? Как он может быть похож на меня? Поттер — избалованный мальчишка, который не прозябает в ветхой застройке, как я когда-то, а живёт в богатом маггловском районе. Могу поспорить, что он и дня в своей жизни не работал. Он понятия не имеет, каково это — быть голодным и холодным, потому что твой ублюдок-отец пропил все заработанные деньги и обращается с тобой как с болотным слизняком… — тяжело вздохнув, Северус с трудом отогнал подступившие воспоминания, снова нацепив холодную непроницаемую маску.       — Вы можете сколько угодно злиться на меня, профессор, но, пожалуйста, не сваливайте всё на мальчика. Вещи не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд. Вы, как никто иной, должны это понимать. И я говорю вам: с Гарри что-то не так.       — Например?       — Ну, давайте посмотрим… Когда он вернулся в школу, он не вёл себя так, как обычно. Он едва улыбался и, кажется, всё больше отдалялся от своих друзей. Я списал это на смерть Седрика и его возрождение, но он не хотел говорить об этом, он даже перестал заходить ко мне на чай по субботам, а это просто непохоже на Гарри. Он любил бывать у меня.       Северус, который тоже был одним из тех студентов, которых Хагрид приглашал на чай, не удержался и спросил:       — Ты его тоже кормил черничным пирогом со сладким маслом?       — Постоянно. Он всегда был голоден. Такое впечатление, что дома он никогда не ел досыта.       Северус недоверчиво фыркнул.       — Это невозможно. Его родственники катаются, как сыр в масле. Они могут прокормить десять таких, как он.       — Может быть, но что, если они этого не делают, профессор? Если бы вы видели Гарри в тот день, когда я приехал к нему, чтобы передать письмо из Хогвартса… Он выглядел так, словно ему было девять лет, а не одиннадцать. Его запросто могло унести сильным ветром. Эти магглы, его родственники, они все были толстые, как свиньи. Но только не Гарри. Он был похож на призрака: бледный, исхудавший, совсем как…       — Даже не произноси этого! Между мной и Поттером нет ничего общего!       — Нет? А я думаю, что вы ошибаетесь, — твёрдо сказал великан. — Вы не хотите признать этого, но вы похожи намного больше, чем вы думаете, Северус Снейп.       — Не будь смешным, Хагрид! Он во всех отношениях похож на своего проклятого папашу. Такой же высокомерный, богатый, до невозможности испорченный, опьяневший от славы и почестей…       Хагрид разочарованно покачал головой.       — Никогда бы не подумал, что настанет день, когда вы позволите своим предрассудкам ослепить вас, сэр. Вы ведёте себя как Сириус Блэк. Вы видите только то, что хотите видеть, а не то, что есть на самом деле.       — Я… что? — выдохнул Северус. — Да как ты смеешь сравнивать меня с этой… с этой дворнягой? Этот отвратительный самовлюблённый ублюдок чуть было не убил меня, и при этом довольно легко отделался. Как ты смеешь?       — А вот так. Вы сейчас говорите в точности, как он, Северус, — с лёгким укором в голосе сказал Хагрид, и неожиданно Снейп всем своим существом ощутил себя прежним, худощавым, всеми нелюбимым студентом, единственными друзьями которого были книги, красивая рыжеволосая девочка и великан с его многочисленными зверушками. — Я всегда говорил Сириусу, что он неправ, издеваясь над вами за то, что вы — слизеринец, что на каждом факультете есть и хорошие, и плохие, и что нельзя судить человека по его одежде и волосам, но он не желал меня слушать. «Скользкий слизеринец. Он пойдёт по тёмному пути, так же, как и Ты-знаешь-кто, так же, как и все они», — вот что он говорил. А потом смеялся. Но он ошибся, не так ли?       — Ты же знаешь, что да.       — Всегда знал, иначе вы бы сейчас не стояли здесь и не спорили бы со мной. И поэтому я прошу вас забыть о том, что Гарри — сын Джеймса Поттера, и увидеть то, что вы до этого не замечали… что он ребёнок, которому нужна помощь. Сделайте то, чего никогда не мог или не желал сделать Блэк, профессор. Откройте для себя правду. Вы намного умнее Сириуса, для вас это будет не так уж и трудно.       — Это уж точно, — пробормотал Северус и покраснел. Впервые за долгое время он позволил отчитать себя, как одиннадцатилетнего подростка. Разумеется, он был умнее Блэка, чёрт возьми, но замечание о том, что он не видит правды, задело его гордость. Ведь главная задача шпиона — добывать информацию и видеть то, что скрыто от других.       «Что, если Хагрид прав? Неужели я был настолько слеп, не замечал явных признаков жестокого обращения и депрессии из-за нежелания пересмотреть тот факт, что он не только сын Джеймса, но и Лили? Неужели я стал таким же импульсивным и твердоголовым, как Блэк? Упаси Мерлин!»       — Ты говорил, что Поттер выглядел подавленным? Когда ты в первый раз заметил это?       — Уже две недели — с тех пор, как начался новый семестр, — сообщил Хагрид.       Зельевар нахмурился. А ведь если подумать, то на его уроках Поттер и правда стал вести себя не так, как раньше. Как он уже сказал Дамблдору, с начала семестра он не снял с паршивца ни одного балла и не назначал отработок, что было доселе неслыханно. Обычно неисправимый ребёнок на первом же уроке умудрялся выводить Снейпа из себя. Но в последнее время… Поттер вёл себя тихо, как мышка, был вежлив и ни разу не среагировал на острые саркастичные замечания Северуса. «Необычное поведение, в самом деле», — шпион мысленно дал себе хорошего пинка. Как можно было не заметить то, что так ярко бросалось в глаза!       «Снейп, пора тебе выходить на пенсию и резервировать койку в святом Мунго, склерозный ты идиот. Даже первокурсник бы заметил, что что-то не так, а ты, бывший тайный агент, работавший шестнадцать с половиной лет, упустил это».       Продолжая в том же духе, Северус последовал за лесничим в Запретный лес. Как и сказал Хагрид, он очень давно не навещал свою секретную поляну, но ноги сами несли его в правильном направлении. Четырнадцать лет прошло, а он не забыл и никогда не забудет это место: его самое лучшее убежище, которое он делил только с Лили.       Внутри проснулись старая горечь и боль, и чтобы отвлечься, Северус решил расспросить Хагрида побольше о Поттере.       — Он рассказывал тебе о том, как провёл лето?       — Нет, профессор. Только то, что он очень рад возвращению в школу. Он почти не разговаривал, но его определённо что-то беспокоило. Я думаю, он винит себя во всём. В смерти Седрика, в возвращении Сами-знаете-кого. Для него это было большим ударом.       — Хмм… Представляю, — мрачно пробормотал Северус. Он не отрицал, что это и в самом деле ужасно. Видеть, как на твоих глазах жестоко убивают твоего одноклассника… Это оставило бы глубокий шрам в душе любого. И, конечно же, тот факт, что тебя использовали в кровавом ритуале, чтобы возродить волшебное подобие Гитлера, тоже не прибавлял радости. Если Хагрид прав, и жизнь Поттера с… Дурслями подобна той, которую он вёл сам в обществе своего отца-пьяницы и забитой матери, то вполне возможно, что всё это вкупе с событиями прошлого года повергло мальчишку в глубокую депрессию.       И тут исчезновение Поттера предстало перед зельеваром в совершенно другом свете, и он похолодел.       Обсидиановые глаза встретились с карими, и Снейп понял, что Хагрид подумал о том же, хоть и не озвучил свои подозрения вслух.       Они оба, будучи подростками, познали глубину отчаяния и прошли извилистый путь к самоуничтожению. Хагриду, которого несправедливо исключили и выгнали из единственного места, которое он называл домом, светила жизнь презренного волшебника-неудачника, полувеликана, над которым все смеялись. Дамблдор практически спас его, предоставив ему место лесничего.       На шестом году обучения Северусу самому пришлось столкнуться с тьмой. Она поглотила его, когда умерла его мать; когда Лили так жестоко отвергла его, да и Блэк вдобавок чуть не угробил его в Визжащей хижине. Казалось, никого даже не интересовало, выжил ли он или умер медленной мучительной смертью от укуса оборотня. И единственным его спасителем оказался человек, который сейчас стоял рядом с ним. Однажды Хагрид нашёл его бессознательного, находящегося под воздействием снотворного. Он сразу всё понял, взял Северуса к себе в хижину и целую неделю выхаживал его. Вняв уговорам слизеринца, он обещал никому не рассказывать о том, что произошло, и даже сам поделился с мальчиком своим тёмным прошлым. Хагрид стал одним из тех немногих людей, которым Снейп действительно доверял.       Когда Лили изменила своё отношение к нему, Северус подозревал, что без вмешательства Хагрида не обошлось, но великан ни разу не заговорил об этом, а Северус никогда бы не спросил его сам. Неважно, почему Лили простила его; главное, что она это сделала.       «И она бы семь раз прокляла тебя, если бы узнала, в каком состоянии ты бросил её сына, Северус Тобиас Снейп».       — Вы думаете, что?..       — Возможно. До этого нет, но сейчас…       Под ногами похрустывали листья и сухие ветки. Затем Снейп остановился и приподнял обманчиво густой занавес дикого винограда, открывая некогда солнечную поляну.       Пусто.       Северус почувствовал, как сердце обрастает льдом. Несколько минут с его губ срывались тихие проклятия. Наконец, взяв себя в руки, он спросил:       — Куда он ещё мог пойти?       — Может быть, к Скале фестралов? Иногда, детей, которые видели смерть, тянет туда, — сказал Хагрид. — Как и вас когда-то.       Но и там их ждало разочарование. Северус раз за разом применял поисковое заклинание, которое, так ничего и не обнаружив, возвращалось обратно к нему. Хотя с другой стороны, это был обнадёживающий знак. Если бы Поттер был мёртв, заклинание сопровождалось бы эхом, означающим гибель магической сердцевины.       — Ничего. Где бы он ни был, он хорошо прячется, — раздражённо заключил Северус, скрипя зубами и признавая тот факт, что его обвёл вокруг пальца жалкий студент. — Возможно, он просто хотел найти место подальше от шумных гриффиндорцев. Или пытался увильнуть от выполнения домашнего задания по зельям.       — Вы же не думаете, что он?..       — Эха не было. Он скрывается и выйдет тогда, когда будет готов, или, возможно, тогда, когда проголодается. Как испуганный кот, — медленно произнёс Снейп.       — Хмм… Наверно, вы правы. Возвращаемся назад тогда?       — Придётся. Уже темнеет. Бродить по лесу в это время рискованно даже для нас. Если Поттер не объявится, мы продолжим поиски завтра, — Северус сам удивлялся тому, что сейчас сказал. С каких это пор он начал беспокоиться о несносном Гарри Поттере? «Да с тех пор, как Хагрид проткнул твой пузырь бессмысленной ненависти парой острых слов», — шепнула совесть. «Ты обещал присматривать за сыном Лили, но даже если ты не преуспел в этом, то твой долг как учителя — защищать своих студентов… даже от самих себя».       — Пойдём, Хагрид. Я сообщу директору, что мы ничего не нашли, — Снейп повернулся и зашагал по тропинке, ведущей на опушку леса. — Кстати, я хотел попросить тебя об одной услуге. У тебя есть какое-нибудь снаряжение, чтобы тренировать молодого ястреба?       — Думаю, у меня найдется что-то такое. А зачем вам?       Северус рассказал ему всё, и лицо Хагрида просветлело от перспективы спасти ещё одну бедную дикую зверушку от ужасной смерти. Он очень охотно согласился одолжить Снейпу свой набор опутенок, крепкий насест, должник, клобучок, перчатку и вабило, а также книжку по соколиной охоте. Он сам её использовал, пока выхаживал тетеревятника, которого однажды нашёл на лугу. Птица стала жертвой маггловского оружия.       — Скорее всего, ружьё, — заключил Северус после того, как Хагрид описал ему раны, которые были на теле птицы.       — Отвратительная вещь. Но я спас её, и через месяц она улетела навстречу свободе. Самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел, — Хагрид вздохнул и смахнул выступившие на глазах слезинки. Лесничего всегда пробивало на сентиментальность, когда он рассказывал о животных, которых потерял или выпустил на свободу. — У меня и кролик для вас есть, профессор. Я его только сегодня словил, собирался приготовить тушёное мясо. Ну да ладно, я всегда могу поймать другого. Если вашему малышу больно — хорошо измельчите мясо, добавьте немного мёда и размешайте. Потом покормите его ложечкой. Можно и пальцем, если он возьмёт, конечно.       Северус кивнул.       — Свои пальцы я ему пока не доверяю. Он уже успел цапнуть меня.       Хагрид ничуть не удивился этому. Опасность того, что тебя укусят — неотъёмлемая часть ухода за диким животным.       — Ах да, и много воды, разумеется. Он захочет пить после всех ваших зелий.       Когда они подошли к избушке, Хагрид зашёл внутрь и начал подготавливать снаряжение для профессора зельеварения, при этом счастливо улыбаясь. Он был доволен тем, что Северус наконец-то снова разрешил себе проявить сострадание к живому существу. Он чувствовал, что спасённый ястреб и нелюдимый профессор зельеварения станут очень хорошими друзьями. Молодые раненые птенцы, вроде того, которого нашёл Северус, сильно привязывались к людям, спасшим их. Подобную любовь они проявляли и к своим старшим сородичам.       «Братья по разуму. Навечно».       Северус ждал на крыльце, нетерпеливо постукивая туфлёй по каменным плитам. Он хотел поскорее вернуться к своему новому подопечному. Внезапно зельевар почувствовал, как активировались сигнальные чары, наложенные на лабораторию, и злобно выругался. Кто-то посторонний посягнул на его личные запасы зелий, и когда он узнает, кто это был, он или она горько пожалеет о своём появлении на свет. Сигнал тревоги неистово звенел в его голове, жужжал, как гнездо разъярённых шершней. Северус крикнул с порога:       — Хагрид, пришли мне мешок попозже. Сработала сигнализация в моей лаборатории. Кто-то из проклятых студентов залез в мои запасы. Мне нужно срочно вернуться…       — Вот, Северус. Здесь есть всё, что вам понадобится, — лесничий сунул большую кожаную сумку в руки Снейпу, и его передернуло: в глазах зельевара пылала чёрная ярость. — Смотрите, не убейте его, профессор. Поверьте, вам не захочется попасть в Азкабан, — невольная дрожь пробежала по телу великана при воспоминании о трёх месяцах заключения. Он их никогда не забудет и был очень рад тому, что Северус избежал этой страшной участи.       Губы Снейпа растянулись в кровожадной улыбке.       — Убийство — слишком мягкое наказание для воров, Хагрид. Я их ненавижу так же сильно, как маленьких лживых паршивцев. Возможно, я обойдусь тем, что сдеру с них шкуру и повешу у себя в кабинете; может быть, даже сделаю себе ожерелье из их загребущих пальцев, или скормлю их печень моему ястребу. Возможности безграничны…       Он развернулся, его чёрный плащ взметнулся подобно хищной птице, собирающейся поймать белку, которая осмелилась прошмыгнуть в её гнездо. Снейп запоздало бросил через плечо «спасибо» и направился к замку.       Хагрид долго смотрел вслед удаляющейся фигуре.       — Надеюсь, этот «везунчик» успеет хотя бы завещание написать. Сегодня он не в том настроении, чтобы проявить милосердие, правда, Клык?       Великан почесал собаку за ухом и вновь устремил взгляд в темноту ночи, размышляя о судьбе Гарри Джеймса Поттера, пропавшего мальчика.