Шаги.

      Вы когда-нибудь задумывались о своём будущем, когда тебя устраивает настоящие? Я вот нет. Никогда. Хотя надо было. В возрасте четырнадцать лет, когда узнал, что я альфа, мне сорвало крышу. Я видел в своих одноклассниках-омегах только тело. Я стал плохо учиться. Связался с плохими парнями, стал унижать всех и каждого. Родители были в полнейшем шоке, когда нашли в моём рюкзакам пакетик с наркотиками. Я помню, как сидел в своей комнате, а в соседней плакал папа-омега. Отец-альфа, будто не замечая слёз супруга, смотрел в одну точку и что-то обдумывал. Позже я узнал о том, что я перевожусь в другую школу и остаюсь под домашним арестом на полгода. Но это всё цветочки по сравнению с тем, что у меня началась ломка, и родителям пришлось положить меня в наркологическую больницу. Откуда я три раза пытался сбежать. Я понимал, что делаю только хуже, но всё равно делал по-своему.       Прошло несколько лет. Я потихоньку отвык от своей неправильной жизни. С горем пополам закончил школу и поступил в университет на продюсера, так же с горем пополам. Я с головой окунулся в учёбу. О прошлой жизни напоминали только уколы на руках и воспоминания. На втором курсе я встретил прекрасного омегу-первокурсника. Был первый день нового учебного года. Этот малыш заблудился в коридорах университета, врезался в меня, уронил всё, что держал в руках, начал плакать и спешно собирать свои вещи. Я как сейчас помню, как присел на корточки, чтобы помочь ему и почувствовал приятный запах ландышей, которыми папа постоянно обставляет наш дом. Помню, как спросил всё ли у него хорошо, и почему он плачет, на что он заходясь рыданиями ответил, что запутался в коридорах и потерялся. Это было так мило, что я впервые за долгое время нежно улыбнулся и помог ему добраться до нужного кабинета.       Наше нелепое столкновение в коридоре и слёзы этого малыша привели нас к тому, что под конец учебного года мы начали встречаться. Сынмин, так звали омегу, долго не подпускал меня к себе, в плане поцелуев и чего-то большего. Поначалу я мог только держать его за руку, обнимать и целовать в щёчку. Но почему-то, мне и этого хватало. В середине моего четвёртого курса Сынмин переехал ко мне. Моя квартира заполнилась его вещами и запахам. Вкусные завтраки с тёплыми объятиями и не менее вкусные ужины с продолжениями стали моей повседневностью. Пока я не закончил университет.       Я стал много работать, пропадать целыми днями. Сынмин говорил: — Хён, я всё понимаю. Это всё для твоей карьеры. Не переживай за меня, я буду доучиваться и помогать тебе с работой. Я люблю тебя, Чанбин~ни, и всегда буду поддерживать тебя.       Со времени я начал замечать на нём запах другого альфы. На вопрос — почему он пахнет чужим, — он отвечал, что ему задали проект в паре с альфой. Я, как настоящий альфа своего омеги, начал его ревновать, на что Мин мягко смеялся, чмокал меня в губы и говорил: — Я только твой, милый.       Один раз я закончил раньше обычного и позвонил Киму. — Привет, солнышко. Я закончил пораньше, ты дома или ещё в университете?       На противоположной стороне трубке был слышен голос незнакомого человека, и я сразу же напрягся. — Нет ещё. Я в кафе около универа, мы с Хёнджин-хёном доделываем задание. Если не сложно, можешь приехать сюда, мы уже почти всё. — Хорошо.       Только и ответил я, как он отключился, оставив меня на пожирание моим же чувством, — злости и ревности. Войдя в кафе, я застал такую картину. Сынмин что-то печатал на клавиатуре ноутбука, а «Хёнджин-хён», по-хозяйски закинув руку на спинку стула, на котором сидел Ким, смеялся видимо с его слов. Подойдя ближе и прожигая этого урода (конечно, я понимал, что он красивее меня в тысячу раз) взглядом, демонстративно громко отодвинул стул рядом с Сынмином и сел, из-за чего омега немного вздрогнул. — Хён, ты меня напугал, — беря меня за руку и целуя в щёчку, сказал мой омега. — Привет, — поздоровался со мной альфа, но я проигнорировал его, делая вид, что увлечён вордовским файлом на ноутбуке младшего. — Ты ещё долго? — спросил я Сынмина. — Чуть-чуть ещё, — омега быстро печатал текст, смотря в тетрадь рядом с собой. — Не устал сегодня? Может быть, погуляем? — любуясь своим омегой, спросил я.       Хёнджин на это как-то подозрительно хмыкнул, продолжая читать что-то в своём телефоне. — Не хочу. Мы с Хёнджин-хёном уже погуляли, и я подвернул ногу. Ему пришлось нести меня в травмпункт, чтобы мою щиколотку осмотрели, а потом сюда.       С каждым словом я всё больше и больше злился, смотря на довольного Хёнджина. Омега будто не замечал ни моего состояния, ни злорадной смех, который Хёнджин пытался сдержать. Но я упорно старался держаться. Когда Сынмин закончил и начал собирать свои вещи, этот урод вскочил, помогая омеге встать. На что я вырвал у него из рук своего омегу, взял его на руки и понёс к машине. По пути домой Мин выговаривал мне всё, что думал о моём поступке, заканчивая тем, что я даже не дам ему попрощаться с однокурсником. И тут мне прорвало. Я долго кричал на него из-за всей этой ситуации. Говорил, как устал чувствовать чужой запах на своём омеге, на что он сказал, что я собственник, и он не вещь, чтобы присваивать себе. Взял свои вещи, хромая, вышел из машины, громко хлопнув дверцей и зашёл в подъезд. Последнее что я успел увидеть, перед тем как сорваться с места и уехать в ближайший бар, это слёзы Сынмина — моего малыша-омеги.       С того самого дня у нас не было ни одного дня без ссор. Через две недели Ким переехал к своему другу-омеге. Мои отношения, моя карьера и моя жизнь начали рушатся одновременно и слишком быстро и через каких-то полгода, я потерял всё. Любовь, счастье, карьера, спокойствие. Начал пить в одиночку. Всё так быстро прошло, что я не заметил, как стал двадцатипятилетним алкашом с глубокой депрессией. Сынмин до сих пор не забывал меня, хоть и встречался уже с другим. Приходил, убирался, стирал вещи, готовил еду; заставлял меня есть, сходить помыться. Просил меня собраться и взять себя в руки. Но для чего? Я всё потерял из-за своей глупости, а теперь страдаю. Ну и поделом мне. Кому я нужен? Родителям? Возможно. Они, как и Сынмин, вбивают мне в голову слова о нормальной жизни. Но ведь это просто слова. Зачем они мне? Какой же противный я стал… Может быть, я нужен Сынмину? Нет. Определённо нет. Он устал от меня, но всё равно приходит, хотя я его даже не прошу об этом. Он так же как и родители твердит слова о жизни, от которых я уже устал. Как объяснить им, что я больше не хочу жить?       Сейчас сидя на этом мосту, зачем я это всё вспоминаю? Ведь только в очередной раз убеждаюсь каким глупым дураком я был и остаюсь сейчас. Правда я глупый даже сейчас, нет бы встать и пойти по этой жизни, забыть обо всём, что было, начать всё заново. Нет, вместо этого хочу лишиться её. Я слабый, глупый дурак. Сам себя до этого довёл, а теперь сидишь тут и плачешь. Правильно, я знаю, что никому не нужен и никто не будет меня сейчас искать.       Надо только встать и шагнуть вперёд и всё будет хорошо. Я не буду никого обременять, и все наконец-то спокойно вздохнут.       Один шаг. Всего лишь один шаг. Один. Я один.       Чувство свободного падения, удар об воду, сильная боль, на которую я не обращал внимания, в глазах мутнеет. Жизнь покидает меня. А в ушах до боли родной крик, который сопровождает меня с самого первого шага. — Чанбин, нет!!!