Зависимость

Начало учебного года ничуть не расстраивало пятикурсников, все были счастливые, радостные и как девушки так и парни щеголяли красивым загаром после летних каникул. Возможно, позитив учеников заключался не только в хорошем отдыхе, но и в том, что этот год обучения последний. Пролетит он быстро, а потом долгожданная свобода, институт и ещё более веселая студенческая жизнь, где родители будут контролировать меньше. На летнем отдыхе не был только Пабло. Ему надоело мотаться с отцом по разным континентам, а Испания просто осточертела. Однако этим летом Серхио не настаивал на семейной поездке куда-либо, а наоборот хотел отправить сына отдохнуть одного или по его желанию с друзьями. Но Пабло категорично отказался от поездки на Бали и Сейшелы и сказал, что лучше останется в Буэнос-Айресе. Серхио не стал настаивать и отправился с женой в Испанию к старшим сыновьям, оставив младшего одного. Пабло ничуть не пожалел, что остался дома — благодаря этому, его каникулы прошли не менее ярко, чем у однокурсников. А по его мнению, даже ярче, чем у всех. — Как думаешь, — голос Томаса вывел из приятных воспоминаний. — В этом году будут новенькие? — Вряд ли, — дёрнул плечом Пабло. — Выпускной же курс, кому нужно поступать сюда в последний год обучения. — А я слышал, как Глория говорила, что будут, и даже стипендиаты. Но это наверное на младшие курсы. — Скорей всего, — кивнул Бустаманте. Только он произнес эти слова, как в комнату вошёл чернявый парень с мужественным носом с горбинкой. — Привет. Я Гвидо Лассен, буду с вами учиться и жить. Ну, рассказывайте, — сразу перешёл Гвидо к интересующей его теме. — Как тут у вас девчонки и как зовут самую красивую. Томас напрягся и покосился на Пабло, последний недружелюбно спросил. — Тебе зачем? — Как зачем? Я обожаю девчонок, а девчонки обожают меня. Но со мной должна быть только лучшая. Самая красивая и роскошная. Бустаманте и Эскурра переглянулись, на лицах обоих отразилась насмешливость. Ребята сразу поняли, что новый парнишка имеет необоснованно завышенную самооценку. На такого Миа и не глянет, даже если Пабло сам этого захочет. — Так что? — продолжал интересоваться Гвидо. — Скажете, как зовут главную конфетку? — Миа Коллучи, — ответил Томас. — Шикарное имя. Будто ангела нарекали. Миа. Как название нежнейшего цветка, как воздушное ласковое облачко, как… Короче, уверен, сама она ещё краше. Пойду подкачу. — Я бы не советовал, — вполне дружелюбно предостерёг Томас. — Почему? — взявшийся за ручку двери Лассен повернулся, удивлённо вскинув брови. — Парень у нее есть, — рявкнул Бустаманте. — И кто? — спросил Гвидо. — Я! — О, прости, чувак! — поднял руки вверх Лассен. — Надо было сразу сказать, что самая красивая цыпа твоя. Тогда конечно я пас, друзей на сиськи не меняют. Лассен вышел, не забыв упомянуть, что теперь придется искать половинку среди тех девчонок, которые прямо сейчас на него толпой набросятся. Томас взглянул на друга и спросил: — Пабло, зачем ты опять так сказал? Вы же с Мией не встречаетесь. Я думал, ты хоть за это лето остыл в нежелании к ней кого-то подпускать. Бустаманте вздохнул. Ни черта он не остыл, а нежелание только возросло. Да, они не встречаются, но кое-что у них есть. Началось сие кое-что, когда ей было одиннадцать, а ему двенадцать. Знакомы Пабло с Мией с семи лет, их родители давние близкие друзья, поэтому неудивительно, что дети проводили вместе много времени и стали друзьями такими же. В то лето Серхио как часто бывало повез семью в Испанию, а Франко Коллучи туда нужно было лететь по работе. Бизнес предполагал долгое нахождение вне стен дома, и Коллучи не мог не взять дочь. Серхио предложил другу остановиться в их доме в Испании — всё лучше, чем отель, да и Мии скучно не будет. Франко согласился, а зря. В тот вечер Пабло с Мией от души порезвились, поиграли в догонялки, поплескались в бассейне, а когда родители отправили их спать, Пабло шепнул Мии. — Попробуй не уснуть. Ночью смоемся из дома, я тебе покажу свое тайное место, где прячусь от надоевших предков. Ровно в двенадцать Пабло вышел из своей комнаты и сделал шаг в сторону спальни Мии, которая находилась в другом крыле, но тут же увидел подругу. Она стояла в нескольких метрах от него и с открытым ртом заглядывала в комнату его среднего брата. Пабло заподозрил, что она может там увидеть, и занервничал. Он быстрым шагом направился к подруге, подошёл сзади, закрыл ей ладонью рот, и сам заглянул в комнату брата. Ну конечно он не ошибся! Братишка притащил очередную «любимую» и опять забыл плотно закрыть дверь своей комнаты. И теперь одиннадцатилетняя Миита наблюдала жаркие предварительные ласки полуголой парочки. Пабло быстро увел подругу от комнаты и завел в свою. — Что ты там делала? — зашептал он. — Я к тебе шла, — тоже шёпотом говорила Миита, — проходила мимо, случайно посмотрела в открытую комнату. А там они… Пабло, — вспыхнуло в синих глазах девочки любопытство. — А что они делали? Бустаманте нервно стал кусать губы, мысленно матеря братца на чем свет стоит. — Эээ… Они так выражали свою любовь. — Странный способ, — хихикнула Миа. — Можно же просто сказать. Вот так, — она посмотрела на Пабло и искренне произнесла: — Я люблю тебя. — Да, я тебя тоже, — ответил он. — Просто… эээ… есть много способов это сказать, и то, что делали они, это один из них. Миа несколько минут смотрела на него, не моргая, а потом с интересом спросила: — А почему мы так свою любовь не выражаем? — Потому что мы ещё маленькие. — Глупости какие. Почему то, что можно большим, обязательно нельзя маленьким? Может, попробуем? — загорелись ее глаза. — Нет, Миа, — всё больше нервничал Паблито. — К тому же, у нас с тобой другая любовь. Не как у них. — Чушь. Любовь не бывает разной, она либо есть, либо нет. — Миа, — потрепал он пальцами свои волосы. — Ты просто ещё не понимаешь… — Ой, можно подумать, ты много понимаешь, — фыркнула девочка. — Ты всего лишь на год меня старше. Ладно, какое ты там место хотел показать? Пабло облегчённо вздохнул, что тема закрылась и, взяв подругу за руку, повел в свое тайное место. Утром за завтраком младший Бустаманте не удержался и злобно прошипел на ухо брату: — Закрывай дверь в свою трахальню, тут дети, между прочим. Братец подавился кофе, а когда прокашлялся, понятливо закивал. Однако тема закрыта не была, а желание «попробовать как они» одолевало обоих всё сильнее. Впервые это случилось на следующий день в том самом секретном местечке. Сначала было очень стыдно и неловко, но любопытство было сильнее, поэтому детки всё обширнее и чаще познавали прелести петтинга. С каждым годом Бустаманте наглел всё больше, Миа от него не отставала — ей было дико интересно, какие ещё приятные ощущения может принести эта штука, которой они занимаются. Поэтому когда во время очередных занятий Пабло положил ее ладонь на свой эрегированный член и попросил потрогать его, она без возражений выполнила его просьбу. Занятия приобрели новые краски, а когда в ход пошли оральные ласки, краски и вовсе засияли радугой. Годы шли, детки подрастали, «дружба» крепла. Возраст брал свое, хотелось романтических отношений, но Миа никогда не встречалась с парнями, ей нравилось с ними просто флиртовать и давать им надежду, а потом эту надежду разбивать в пух и прах. Она никогда не заводила серьезных отношений, и Пабло это только радовало. Сам Пабло тоже заводил недельные романы, на большее его не хватало. Но в конце прошлого года Мию зацепил один парень, она встречалась с ним целую неделю, планировала провести с ним каникулы в городе. Пабло это дико бесило и именно поэтому он решил остаться на лето в Буэнос-Айресе, чтоб не упускать из виду лучшую подружку. Но Миа через два дня после начала каникул рассталась с парнем по собственной инициативе и побежала утешаться к лучшему другу. Пабло утешал подружку всё лето, а за неделю до начала учебного года они стёрли все грани. Пабло в принципе уже научился терпеть и сдерживать желание овладеть девушкой в полной мере, но Миа росла и расцветала, а он осознавал, что так сильно как ее не хотел ещё никого. В тот день они веселые вернулись с прогулки. Всё началось как обычно: поцелуи, в процессе которых раздели друг друга, блуждание рук по телу, а когда Миа коснулась пальцами его полового органа, он перехватил ее руку и прошептал. — Миа, я тебя всю хочу. Полностью, без ограничений. Коллучи шумно выдохнула. Наконец-то! Все её подруги давно познали прелести полноценного секса и, не стесняясь, рассказывали ей об этом. А Мии им нечего было сказать. И не потому, что свои отношения с Пабло за рамками дружбы они хранили в тайне, а потому, что таких ощущений, о которых говорили подружки, она не испытывала. Мию это немного напрягало. Скоро ей семнадцать и, не смотря на то, что с одной стороны она понимала, что быть девственницей в ее возрасте — это вполне нормально, а с другой, слушая подруг, чувствовала себя какой-то ущербной, будто это недостаток. Также, несмотря на то, что она ждала этих действий от Пабло, обращаться к нему с этим не стала, поскольку два года назад он ей в этом уже отказал. Миита тогда вспылила и сказала, что сам-то дружочек уже познал всю сладость секса, причем не раз, а ей этого показать не хочет. Бустаманте ответил, что ей ещё рано, а ее подружки дуры, которым он кляп в рот засунет, чтоб меньше болтали о своих похождениях. Ответив ещё раз твердое «нет» на просьбу подруги, Бустаманте указал ей на дверь, чувствуя, как стремительно натягивается ширинка. Миа восприняла отказ эмоционально и немного болезненно. Ее глаза наполнились слезами, она закричала, что он эгоист и что она его ненавидит, и выбежала из комнаты. Пабло гневно хлопнул дверью, но через пять минут бросился успокаивать подругу. Ему очень не нравилось, когда она плакала. А уж по его вине она плакала впервые и от этого становилось ещё хуже. Пабло открыл дверь, а Миа уже стояла на пороге, в ее глазах ещё блестели слезы. Вернулась утешаться. Она обвила его шею руками, Бустаманте обнял ее за талию и ответил на поцелуй, шепча о том, чтоб она не плакала. Естественно, в утешении Пабло ей не отказал, но девственности лишать не собирался, а Мии сейчас и этого было достаточно. Сын мэра запер комнату на ключ — это был первый раз, когда они позволили себе обнаглеть прямо в колледже. В общем, Миа была совсем не против впервые заняться сексом, причем с радостью сделала бы это именно с лучшим другом. Но ответить на его фразу ничего не смогла. Осознание того, что сейчас это у нее случится в первый раз вызвали типичные чувства волнения и страха. Пабло отстранился и посмотрел ей в лицо, взглядом требуя ответа, а Миа вдруг стыдливо прикрыла руками свое обнаженное тело. Бустаманте удивлённо улыбнулся и спросил: — С каких пор ты меня стесняешься? — Вот только сейчас начала, — дрожащим голосом проговорила Миа. Улыбка Пабло заискрилась умилением, он обхватил девушку за плечи и тихо сказал: — Перестань, — Бустаманте аккуратно повернул ее к зеркалу, которое находилось за ее спиной. — Посмотри, как ты красива, Миа, — осторожно убирал он ее прижатые к телу руки. — Восхительна от макушки до пят, — нежно и терпеливо обводил он ладонями все контуры ее тела. — Ты поразительно, безумно красива. Не стесняйся этого. Не нужно стыдиться того, что ты создана для любви. Миа уже своими руками двигала его ладони по своему телу активнее. Она повернула голову, Пабло заглянул ей в глаза и в них получил ответ на свое недавнее высказывание. Никогда он ее раньше так не целовал. Никто её никогда так не целовал. Даже на третьем курсе Хоакин Порондо, от которого она на пару дней потеряла голову, и которого Пабло быстро от нее отвадил. Миа не знала, как именно можно определить этот поцелуй, но была уверена, что именно так целуются влюбленные люди. Поцелуй был такой живой, яркий, волнующий, приятно обжигал губы и язык. Пабло не скрывал своего удовольствия и эмоций, по издаваемым им звукам было ясно, что он давно хотел ее вот так поцеловать. Кровать их встретила мягко и гостеприимно, Бустаманте не торопился, Коллучи тоже. Пабло перешёл к главному только когда получил положительный ответ на свой вопрос «готова?». Крик Мии смешался с хриплым стоном Пабло о том, какая она узкая. Он видел, что ей больно, но остановиться уже не мог. Слишком много чувств, слишком сильно исступление, слишком тесно у нее внутри, слишком ему хорошо и слишком долго он этого ждал, чтобы проделывать неторопливые мягкие движения. Пабло входил все глубже, шепча утешительные слова и ласково стирая губами слезы с её лица. Со временем слезы высохли, но боль стала слабеть лишь к финалу, которому подходил Пабло. Бустаманте прижал девушку к себе и виновато прошептал: — Прости. Вместо прощения или непрощения он услышал вопрос: — Пабло, мы ведь сделаем это ещё раз? — сочился ее голос надеждой. — Конечно, — улыбнулся он ей в шею. — Я слишком сильно тебя хотел, чтобы ограничиться одним разом. Довольная Миа крепче к нему прижалась, а чуть позже он отнес ее в ванную, бережно смыл с нее следы лишения невинности и укутал ее в полотенце. После смены постельного белья, когда подошло время повтора, Пабло усадил Мию на себя. — И что мне делать? — смотрела она на него взглядом ребенка, которому подарили интересную на вид штуку, но он представления не имеет, как с ней играть. Его улыбка опять засияла умилением, он приподнялся и, трепетно поглаживая ее лицо, проговорил: — Миа, тебе ощущения всё подскажут. Просто следуй эмоциям, — нежно смотрел Пабло в детские синие глаза лучшей подруги и закончил горячим шепотом. — Просто люби меня, Миа. Коллучи еле кивнула, завороженно глядя в глаза друга. Ей всегда нравились его глаза. Она даже не скрывала и часто говорила, что цвет его глаз свёл ее с ума ещё в семь лет. Со временем она стала привыкать к необычному цвету, однако их красоте поражаться не переставала по сей день. Но никогда она не видела их такими. Сейчас она смотрела, как в глазах лучшего друга в буквальном смысле слова бушует океан, демонстрируя все оттенки своей великолепной таинственной стихии. У Мии от такого зрелища захватило дух и она с небывалой ранее страстью стала целовать Пабло, а он услышал громкие стуки сердца девушки и закрыл глаза прежде, чем она накрыла его рот своими губами. Позу наездницы Миа освоила не сразу и постоянно соскакивала с предмета удовольствия. Пабло аккуратно насаживал ее обратно и нежно говорил: — Плавнее, Миа, не спеши. Он держал ее за бедра, равномерно двигался и контролировал её движения. Миа постепенно начинала владеть своим телом, точно подстраиваясь под ритм толчков Пабло. Ещё одно верное движение, ещё одно ловкое вращение в такт, ещё несколько правильных скольжений вверх-вниз, и вот они уже страстно занимаются любовью, меняя позиции, наполняя комнату жаром и ещё совершенно не понимая, что попадают в зависимость. В зависимость от этих объятий, ласк, поцелуев, стонов, занятий любовью. В зависимость друг от друга. Они давно в нее попали. Но теперь она перерастала в более сильную эмоциональную форму. Каждый день лучшие друзья демонстрировали друг другу крепкость своей дружбы, а за день до приезда Серхио и Моры из койки не вылазили вообще. Когда в очередной раз Пабло показывал своей лучшей подружке, как она ему дорога, та почувствовала внутри неведомый ранее взрыв. Она не хотела издавать такие громкие, протяжные и пошлые звуки, но красочный фейервек внутри полностью взял контроль над ее голосовыми связками. Когда салют утих, Коллучи простонала: — Что это было? — Оргазм, — поджал Пабло губы в довольной улыбке. — Ты кончила, Миа, — тихо дополнил он, убирая с ее лба прядь волос. — Потрясающе! — не менялась ее интонация. — И часто так будет? — Теперь так будет всегда, — обжёг он шепотом ее губы и продолжил погружать их обоих в кайф. *** Томас смотрел на молчавшего друга, чье лицо делалось всё довольнее при воспоминаниях о лете, потом спросил: — Или что, вы выяснили, наконец, отношения? В колледже все подозревали, что между Бустаманте и Коллучи что-то есть, но они упрямо не желают это признавать. Поэтому никто не определял их парой просто потому, что эти двое сами это отрицали. Все видели, что сыночек мэра опекает «подругу» как младшую сестру и не подпускает к ней слишком близко других парней; все видели, как они смотрят друг на друга, но слухов никто не распускал, все держали свое мнение при себе. А вот Томасу не раз довелось застукать Пабло и Мию в не самом потребном виде. На типичный вопрос, почему они спят вместе, но не встречаются, Эскурра получил резкий ответ: — Не спим мы! А о том, что видел, забудь. Я это не желаю обсуждать даже с тобой, а если пойдут слухи, то о нашей дружбе тоже можешь забыть. С тех пор Томас с распросами не лез, только сейчас решил зайти издалека. Бустаманте вскочил с койки, буркнул недовольное «они давно выяснены» и вышел из комнаты. Сын мэра зашёл в комнату с надписью «Коллучи, Пас, Митре» и увидел подругу, занимающуюся на беговой дорожке. — Пабло! Миа спрыгнула с тренажёра, радостно кинулась к другу и после обнимашек стала тараторить о том, что к ним хотят подселить новенькую стипендиатку Лухан Линарес. — Представляешь! — говорила Миа. — А я думала, этот год будет без новеньких, но так даже веселее, свежие лица, новые знакомства. Пабло! Слушаешь меня? Я говорю, что к нам поступили новенькие… — Да, — пробормотал Бустаманте, оглядывая тело подруги, затянутое в узкие бриджи и короткий спортивный топ. — К нам тоже какого-то Гвидо подселили, — он, наконец, посмотрел ей в лицо. Миа скрестила руки на груди и прищурилась. — Пабло, мне не нравится твой взгляд. — А что с ним не так? — растягивались его губы в игривой улыбке. Коллучи смотрела на него, притаптывая ножкой, потом отбросила напускную строгость и положила ему руки на плечи. — Прачечная? — сверкнули ее глаза. — Как обычно, — закусил он губы и оба с озорными лицами вышли из комнаты. Ещё одна стиральная машинка в Элит Вэй пришла в непригодность от слишком несдержанной дружбы Коллучи и Бустаманте. Но персонал и ученики заметят это не скоро и даже не удивятся. Ещё с третьего курса руководство и учащиеся привыкли к тому, что им не везёт со стиральными аппаратами. Чтобы не вызывать подозрений Миа с Пабло как обычно покинули место поочереди. Довольная и слегка растрёпанная Миа шла по коридору, сияя блаженной улыбкой, как вдруг ее взгляд наткнулся на симпатичного брюнета. Парень беспардонно скользил по ней заинтересованным взглядом с ног до головы, а когда его глаза встретились с ее, он быстро отвернулся. Миа усмехнулась и равнодушно прошла мимо, даже не оглянувшись. Она давно привыкла, что парни раздевают ее глазами. Так не смотрел на нее только Пабло. Даже когда в его взгляде отражалась похоть, он был теплым, мягким и заботливым. Бустаманте медленно двигался вдоль кабинок, безуспешно пытаясь прикрыть оголеную грудь планками рубашки с оторванными пуговицами, над отсутствием которых постаралась Миа. Пабло на кого-то натолкнулся и услышал возмущенное: — Слепошарый что ли? — Извини, — проговорил сын мэра, не поднимая взгляда и двигаясь дальше. — Хам! — полетело ему в спину. Пабло резко остановился, оставив в покое свою рубашку. Он медленно повернулся и с недоумением и некой обидой спросил: — Почему хам? Я вообще-то извинился. — Ты это прорявкал таким голосом, будто я виновата. Хотя это ты на меня своей тушей напоролся. Пабло с интересом осмотрел язвительную симпатичную девушку со светло-рыжими волосами, одетую в яркую одежду. Бустаманте подошёл к ней ближе и безразлично поинтересовался: — Ты тут вообще откуда? Тебя раньше не было. — Теперь буду, привыкай. Интересно, ее дерзкий тон связан с тем, что он ей просто не понравился, или у нее от природы такая интонация. — Ты на младшие курсы? — Нет, я на старшие. Я ваша новая училка по этике. Буду отучать вас от распиздяйства, — небрежно потрепала она двумя пальцами его рубаху. — Вот как, — теперь язвительным стал голос Пабло. — Тогда ты наверно должна знать, что этикет предполагает отсутствие матерных слов в лексиконе. Девушка некоторое время безучастно смотрела на него своими карими глазами, потом брезгливо скривилась и ответила: — Какой ты занудный и омерзительный. Девчонка молча развернулась и стала удаляться, а Пабло опять с недоумением смотрел ей в спину. Нет, ну ладно ещё занудный, но омерзительный-то почему? Рыжая скрылась из виду, Бустаманте встряхнул головой и тоже двинул туда, куда шел изначально. У него слишком хорошее настроение, чтоб его могла испортить какая-то ненормальная.