***
Определённо, эту женщину – хрупкую, с отблёскивающим рыжим длинными волосами и тонким красивым лицом – она где-то уже видела. Только вот не помнила, где именно. А этого верзилу – в странной одежде, волосатого, чернявого, громкоголосого - определённо нет. Да и слова, которыми тот, обняв рыжеватую девушку, сыпал не переставая, Сильвия понимала с пятого на десятое. - …А потому и анархия, краля моя, - говорил верзила, сжимая в одной лапище кружку с пивом, а другой приобняв девушку за плечи. – Ты ж вот сама подумай, Арютка: властям-то похер! А вот вам да крепких пацанов – вмиг бы порядок-то навели. Самые-то настоящие мужики – дальнобойщики. Не ваши эти жрецы – ты уж прости, краля, говорю как есть. Сильвия чинно расправлялась с селёдкой. Кулебяку она уже одолела. В данный момент она и Ганн сидели в заметённом по самую крышу домике – с резными наличниками, с горой снеди и выпивки. Чего тут только не было: расстегаи, калачи, грибная похлёбка, блины с припёком и без, ватрушки, сырники, драники, мочёные яблоки и солёные арбузы, водка, пиво, квас. Кого тут только ни сидело: гномы, полурослики, табор цыган, выводок антропоморфных сусликов, два упыря. Неизвестный, называвший себя загадочным словом «дальнобойщик» (Сильвия предположила, что мужик лучник и задумалась, не попросить ли его дать пару уроков Ганну), был, однако, самым колоритным. - Потому у вас и бардак в Невервинтере, - рыгнув, подвёл он итог. Сильвия склонна была с ним согласиться. Действительно, несколько десятков дальнобойщиков - и, глядишь, вправду навели бы в городе порядок, перестреляв хельмитов до того, как те навели смуту. Она вдруг вспомнила, как звали рыжеватую девушку. Леди Арибет де Тильмаранд. Будь та в своих знаменитых открытых золочёных доспехах, Сильвия признала бы её сразу. Но павший паладин Тира сидела в холщовом платье и скромно щипала хлеб. Вид у неё был растерянный. А дальнобойщик всё разглагольствовал – кажется, уже хотел подсуропить Арибет одного из своих приятелей взамен убиенного Фентика: «тебе бы настоящего мужика, Арютка». Сильвия приметила, что из-за угла на Арибет таращится худосочный рыжий парень-подавальщик. Таращится, приоткрыв рот, проливая себе на фартук наливку из кувшина, и не замечая, что его зовут за соседние столики. - Витрувий, а чтоб тебе повылазило! – рявкнул знакомый голос, и Сильвия, вздрогнув, уронила с вилки маринованный гриб. Из кухни, перепачканная мукой, несущая в руках противень с румяными пирогами, показалась Ретта. Увидела Сильвию и брови её взметнулись вверх. - Ага, - сказала она таким тоном, будто обнаружила в квасе таракана или чего похуже. – Сколько лет, сколько зим, Сильвия. Укатилась колобком из родных краёв. Наслышаны мы о тебе, да-да. Будто Сильвия, как минимум, стала танцовщицей в третьесортной забегаловке. Или кем похуже. Есть резко расхотелось, да и сгустившаяся за окошком тьма не страшила так, как перспектива сидеть в одном помещении с несостоявшейся свекровью. - И от вас укачусь, - пробурчала Сильвия, бросая на стол пригоршню монет, весьма кстати завалявшихся в полушубке. И хлопнула дверью, не став дожидаться Ганна, деловито сгребающего в платок ватрушки.***
Ганн шагал рядом ни о чём не спрашивая: знал, что когда Сильвия прёт куда-то вот так, как разьярённый броненосец, лучше не лезть. Наконец, она взмокла в тяжёлой одежде и присела на пенёк. - Давай ватрушки, - велела она. - Я их сьел, - сказал Ганн. – Ты летишь как стрела. Рухнешь – я тебя не понесу. А если и понесу – то пусть хотя бы ватрушки вес не прибавляют. - Злыдень, - печально констатировала Сильвия, разматывая платок и вытирая синими пионами и зелёными розами вспотевшее лицо. – Куда вот теперь? За ёлками, росшими у них за спиной, несмело прокашлялись. - Выходи, добрый человек, - позвал Ганн. – Коли молодой – братом нам будешь, коли старый – отцом-батюшкой. А красна девица, названная сестрица, у меня уже есть. А ежели ты злодей – то я метко стреляю и связываться не советую. Сильвия волевым усилием сдержала громкий смех и обернулась к заснеженным ёлкам. Ожидала она кого угодно, только не Бивила Старлинга, высунувшегося на полянку. - Хахаль что ли твой? – не размыкая губ, спросил Ганн. - Ошибка юности, - проскрежетала Сильвия, скрещивая руки на груди – что было весьма трудно сделать в полушубке - и выпрямляя спину. - Сильвия, эээ, привет! – сказал Бивил, теребя в руках шапку и косясь на Ганна как лошадь на покойника. - И тебе не болеть, - равнодушно ответила Сильвия. Бивил выглядел жалко. Сильвия старалась не думать, как выглядит она сама. По крайней мере, уж точно не как вспугнутый заяц. - Сильвия, на мать-то не серчай, не со зла она, - вякнул Бивил. - Умнее ничего не придумал? – обозлилась Сильвия. Подумала, что надо же, вот когда-то… И мысленно сказала Ретте Старлинг «спасибо». А то жила бы сейчас с зайцем. - Приветов передавать не надо, писать длинных, политых слезами писем, тоже, - сказала она. Помахала ручкой и повернулась к зайцу спиной. Что-то ей это всё напоминало. Вот только что именно?***
Запах курева и немытого тела она уловила издалека. И потому среагировала на новое действующее лицо единственно правильным образом – то есть, никак. Бишоп сидел на изгороди, похожий одновременно на нахохлившуюся ворону и на волка – зыркал на них жёлтыми глазами. Выглядел он как всегда – так, будто живёт на городской свалке. Небритый, полный жалости к себе и презрения к окружающему миру. - Аааа, Сильвия, ебать! Эй, ты, стой! Сильвия, кажется, начала смекать, что к чему. - И от тебя уйду, - тихонько сказала она изъяснявшемуся ей в спину исключительно матерками Бишопу и прибавила ходу.***
- Денег нет. То есть, совсем нет, - скорбным голосом известил Сильвию закутанный в медвежью шкуру лорд Нашер. Он сидел на куче валежника, за ним стоял Нивалль, одетый во всё золотое. «Пиздит» - по его губам прочитала Сильвия. «Ясен хрен», - подумала она и вспомнила вдруг библиотечный стол, и новенькие цепи. - Ничего другого я и не ожидала, - сказала Сильвия. – Но раз денег нет, то… Она шагнула вперёд и не без помощи Ганна отняла у лорда Невервинтера огромную колоду с мёдом. - А то ж у вас слипнется, - любезно пояснила Сильвия. – А в вашем возрасте это вредно. И жизнерадостным колобком покатилась дальше. Навстречу неизбежной встрече с лисой.***
- Чёрта с два неизбежной, сон-то твой, - напомнил Ганн, слизывая с пальцев мёд. - Вот именно, что мой. А я, знаешь, люблю в делах порядок. Сильвия скинула полушубок и платок психоделической расцветки, встала посреди леса и заорала так, что с ближайших деревьев упали птичьи гнёзда: - Эй, лиса, выходи, биться будем! - Ну, биться, так биться, а орать-то зачем? – прошелестел Король Теней, появляясь на полянке. – Здравствуй, колобок! - Я, конечно, не тростинка, но уж и не колобок, - обиделась Сильвия. - Колобок, колобок, а я тебя съем, - нахально сказал Король Теней. – И твои песенки, Силли-птичка, тебе не помогут.***
- … Да ёбана! – услышала Сильвия голос Ганна. – Вяжи уже её что ли. Все бока мне испинала. Чья-то рука сильно шлёпнула Сильвию по ягодицам и та, наконец, проснулась, вынырнув из сна, наполненного летающими блинами, Бивилом, плачущим в обнимку с балалайкой и грозящим пальцем Зигмундом Толкователем. Сильвия лежала поперёк кровати в её собственной постели, спальне и Крепости. В окно светило неприлично яркое солнце, Ганн для чего-то держал наготове широкую простыню, а Нивалль с интересом посматривал на Сильвию. - Вы это… Вы чего? – сиплым то ли от сна, то ли от ора (она помнила, как посылала Короля Теней в пешее эротическое) голосом спросила Сильвия. - Нет, это ты чего? – сказал Нивалль. – Посреди ночи стала бить меня, кричала, что цепи достались тебе слишком дорого, и ты никому не позволишь разрушить свой теремок, даже… - Нивалль сделал вид, будто припоминает, - «засратой облезшей лисе». Дорогая, может тебе стоит взять отпуск? Мне пришлось звать на помощь Ганна. - А мне – Зигмунда Толкователя. Ну и простыни. Ты чуть не отправилась посреди ночи проверять эти клятые цепи. Сильвия молча выпуталась из одеял, напрочь игнорируя Нивалля и Ганна подошла к окну и выглянула в него. За окном сияло яснейшее на свете утро. Даже отсюда она видела, что всё в порядке и с цепями, и с воротами, и со всем прочим. Её теремок стоял прочно и никакая засратая лиса, зайчики, волки, медведи и прочий зоопарк не могли этому помешать. Не могли и всё тут. Она повернулась к замершим как статуи мужчинам. Взгляд её упал на валявшуюся у кровати книгу «Рашеменские народные сказки». - Ясно. – сказала Сильвия. – Всё ясно. Мне определённо вредно читать на ночь. А вот позавтракать я не прочь. Ганн, я точно знаю, что у тебя остались ватрушки.