Не сбежать от себя

Что могло пойти не так? Тор не знал, вернее, не знал до момента, как его забросило — кто бы мог подумать, — сюда. Здесь в нем никто не нуждался. Здесь был он, но другой, укравший его титул и переписавший историю. Был Локи. Странный Локи, но по-своему напоминавший себя. Тор уверен, что здесь были все, в ком он так отчаянно нуждался, но вот они в нем… в его печально складывающейся судьбе и ворохе проблем — точно нет. Да что там, он бы тоже не поверил в происходящее, окажись по другую сторону баррикад. Или.? В последнее время ощущение, будто он оказался не в своей тарелке, стало даже привычным. Пугающе привычным. Но, самое из этого ужасное то, что Тор уже не помнит, а как было раньше. Чему удивляться, если Танос сеет хаос повсюду, оставляя за собой одни трупы и полнейшую безнадегу. И теперь его лишили возможности действовать, пока выкинуло черт знает куда, и, пусть это не первый раз, когда бог сталкивается с трудностями, но… как бы это земляне обозвали? Синхронизацией измерений? То еще дерьмо, одним словом. — Я здесь тоже есть? В смысле, другой «я»… — Спрашивает Тор как бы между дел, пока подросток с тем же именем, что и у его погибшего брата, да и теми же способностями, лишь вопросительно изгибает бровь. Почти обидно чувствовать, насколько близко и одновременно далеко он оказался к чему-то родному ему — всего лишь отражение на глади воды, пока силуэт ускользает от его руки, проистекая водой сквозь пальцы. Он думал о том, как слышал все эти слова — сначала печальные и раскаивающиеся, а потом полные гнева. Ну и драма, в которой ему, Тору, места не было, пока он прятался за дверью соседней комнаты и нагло подслушивал, вникая в правила этого мира. В правила отношений между двумя отпрысками Одина. Короткая прядь волос падает на юное лицо, а глаза блестят озорным блеском — этот парень слишком бойкий по сравнению с тем, каким размеренным и спокойным казался его собственный брат. А, может, он просто забыл, каков был в своей молодости бог хитрости и обмана? Не хладнокровно-циничный, а скорее задорный и любящий рисковать всем и всеми? Кто знает. — А как же иначе? Ты есть, я есть, — этот Локи резкий, и от него прямо веет энергией действия; он будто ловит руками воздух вместо осмысленных ответов, — Наш Тор… часто бывает говнюком. Высокомерный, самонадеянный, сразу лезет с кулаками и обычно не особенно хорошо понимает речь, потому приходится начинать с чего-то подоходчивее. Это вызывает печальную усмешку — наверное, нигде не сбежать от себя. Был ли он сам хоть раз столь откровенен с братом? Наверное, нет, он правда не помнит. И проклинает себя за эгоизм и узколобость. А потом случается все это. — Часто у вас… «такое»? — спрашивает Тор, пытаясь нарушить гнетущую его тишину, а еще узнать о том, что в другой реальности мешает им поладить. Он лишь на время позабыл о том, что ему здесь не место, пока был обеспокоен чужими отношениями, а, точнее, конфликтами. Пытается быть хорошим братом? Что за вздор. — Не совсем, это… сложно, — Локи вздыхает, и это странно, слышать его серьезным. Ведь все остальное время он просто играл с ним: — Долгая история. А что у вас? Вдруг моей другой версии повезло больше с таким братом. Если вспомнить все угрозы, недопонимания, столкновения и самые обидные жестокие слова… — Хотел бы сказать, что да, но, боюсь, это не будет правдой, — он уходит от вопроса и косит взгляд, что не укрывается от Локи, который внимательно следит за ним, наученный горьким опытом братских взаимоотношений. — Ты так часто думаешь о нем? — Будто бы читает его мысли, и это не кажется сколько-нибудь вселяющим оптимизм. Тор бы ответил «нет», но и это станет ложью. Не может не думать, не каждую минуту. Потому он молчит, что может означать как равнодушие, так и согласие. Пусть мальчишка сам выберет, что ему по душе. — В любом случае, я думаю, что ты хороший брат. Как и мой, просто Одинсон бывает… весьма поспешен на выводы и вспыльчив, но разве не таким мы его любим, правда? Локи говорит все это: он не совсем похож на брата, каким он его знает. Так и Тор жмет плечами, парируя, что своего Локи он тоже в нем не припоминает. И дело с концом, когда он игнорирует любые проявления внимания к своей персоне, странно удивленный, что ему готовы помочь. Если он не до конца доверяет собственному брату, пусть и мечтает вновь почувствовать тепло объятий, что он должен думать про этого подростка? Не стоит обманываться, это добром не кончится. Никогда не кончалось. Тогда почему же — шепчет его мерзкий внутренний голосок, странно похожий на голос разума, — ты каждый раз решаешься ему доверять? — Не вижу при тебе Мьельнира, — не давая ему даже возможности отвести разговор, Локи закидывает его верно подмеченным наблюдением. Смышленый мальчишка, который даже не скрывает того, насколько он заинтересован в происходящем. — Долгая история, не до этого сейчас. Так ты поможешь? Или я зря трачу время? — Не то что бы Тор был против его компании, но он не знал, что можно было ожидать… от этого Локи. Безусловно, парень был открытый и сговорчивый, но от одного только его вида и даже смутно похожего голоса во рту отдавало горечью, а воспоминания слишком уж тянуло не в ту сторону. Бесполезно отрицать — он безумно скучает. Было бы хуже или лучше, если бы он встретил самого себя? В смысле, другого себя? Или этот вариант единственный из всех, что… Тор чувствует, будто его осенило, и вздергивает руку в привычном жесте, и где-то на кончиках пальцев он чувствует эту знакомо покалывающую энергию. А что, если… Но ничего не происходит, а Локи только начинает смеяться. Внезапно, но Тора не злит этот смех, он даже находит его искренним, пусть и непривычным. Его брат обычно позволял себе только триумфально-злобные смешки, а он даже не знает, как это назвать иначе. — Что смешного? — Ничего не выйдет, мой братец уже давно как потерял власть над молотом. Просрал все, словом. А еще… — Эта улыбка на одно мгновение вдруг становится более знакомой ему, чем все эти странные одежды, крашенные ногти и растрепанные волосы, — Ни за что не угадаешь, что произошло. Тор думает, насколько по его лицу видно, ебет ли он в душе, что у них произошло? И все же… Черт, можно же думать, что это его шанс наверстать время? Или… — И что же? — Он заставляет себя выдавить ответ, и это выходит на удивление мягче. А этот чертов уличный хулиган ему улыбается все более открыто, будто он искреннее собой доволен. И все же, в этом нет искры злорадства, лишь одна подростковая гордость. Тор снисходительно хмыкает, наблюдая за тем, что хочет показать ему этот Локи. Делая несколько замысловатых жестов, очевидно, для призыва своей магии, он уже через пару секунд, слегка искрясь, демонстрирует висящий в воздухе… Нет, разве это он? Мьельнир, черт возьми! Тор открывает рот, силясь что-то сказать, но не понимает. Но уже тянется ладонью, порываясь схватить. Даже в чужом для него мире молот его собственность и его судьба, кем бы он ни был и откуда ни пришел — всегда признает. Только его. И ничей больше. Предвкушая воссоединение, Тор не ожидает, что его ладонь перехватят. И это будет первой настоящей ошибкой самонадеянного юнца. В момент он уже впечатан в стену, пока его рука зажата за спиной, но молот вдруг исчезает. Локи пытается дернуться и протестующее говорит, что это, вообще-то, больно, но Тор лишь жестче сжимает тонкое запястье. — Я не собираюсь торговаться, — почти зло выпаляет он, лишенный вдруг того единственного, что должно быть частью его самого, — он мне нужен, верни его! — Да-да, как скажешь, придурок. Может, сначала отпустишь? — Локи будто дуется, но подозрительно не пытается даже вырваться. Как всегда: лучше быть осторожнее, потому что «этот» — другой, — А ты не думал о том, что Мьельнир еще может нам понадобиться? Ну так, на всякий случай спрашиваю. Потому что у нас тут тоже всякое случается. — Верни его, кому говорю! — Тор почти взрывается, не зная, от чего сильнее, но вдавливает это слишком уж легко сдавшееся тело в поверхность так, будто оно ничего не весит. Что с ним? Неужели нельзя сделать все сразу? Без игр и объяснения историй? Он знает, что Локи все это может. Другой вопрос — а хочет ли? Все кроется в этой таинственной и многозначной улыбочке. — Так забавно было ощущать ладонью его рукоять, когда ты всю жизнь думал, что не достоин и никогда не будешь, но… — Что..? Это все слишком похоже на начало истории, которую он не знает, но как только оно случится — пожалеет, что не отказался закрыть глаза. Но стоит ли молот риска? Черт возьми, стоит. —… а теперь будто бы она же упирается в мой зад, — Тор слышит сначала короткий смешок, прежде чем до него что-то доходит. У него на секунду спирает дыхание, и он не уверен теперь вообще ни в чем. Разве они и здесь.? Будто бы ощутив это смятение, как и то, как ослаб захват на руке, Локи вдруг поддается бедрами ему навстречу, а сам поворачивает чутка голову — так, что его ухо оказывается почти у самых губ грубого нарушителя всяких законов вежливости и личного пространства. — Верну-верну, расслабься, а пока… Тор чувствует себя последним слепцом — как и всегда, с подачи братца. И пусть этот совсем чужой, и обитатели этого мира покажутся ему лишь смутно знакомыми, он бы и не мог представить, что какие-то вещи имеют тенденцию повторяться. Словно проклятие, от которого не сбежать. Или благословение. Возможность. Чертов шанс из миллиона, большую часть из которых он в своей жизни просрал. —… может покажешь, каково это быть любимым братиком? Мне не особо с этим повезло, правда. Наверное, еще до окончания этой фразы ему срывает крышу, а действиям не нужно хоть единого осмысления. Пока в голове и на языке мешается горечь и грубые, полные отчаяния слова, руки уже цепко хватают чужие худые бедра, и на них уже очень скоро не достает одежды. Словно даже здесь была замешана магия. Слишком уж быстро все происходит, а уследить за подобным невозможно. Потерявши всякий контроль и обезумевши, Тор вжимает своим массивным телом чужое, будто не хочет ничего боле, чем просто поглотить, завладеть и сделать своим. А мальчишка только подначивает со своими рваными вздохами и пальцами меж их телами, чертовски умело и ловко. Не так, когда такое случается в первый раз, а язык рядом с ухом ласкает разгоряченную плоть. Тор почти не видит, но он чувствует, что Локи готов — внутренний пожар застилает ему всякий трезвый взгляд, а инстинкты, отложенные на подкорку сознания, теперь остаются у руля, диктуя и повелевая. Он высвобождает свой налившийся кровью член и под восторженный возглас, даже не дожидаясь, пока тот уберет руку от своих бедер, вставляет парню так, что у самого челюсть сводит от узости. Да будь он проклят со своей ебаной магией. Этот обмудок стонет слишком развязно, поддается навстречу так, словно готов отдаться лишь за жирный член в своей заднице. Не его слова, подобранные так тщательно, и не вся эта ситуация, идеально подошедшая под сценарий… так складно приводят к этому безумию. А Тор не может остановиться, удерживая цепко мальчишеское плечо, насаживая его на себя с силой, а сам закрывает глаза и представляет… представляет и хочет ударить себя так сильно, чтобы вправить хоть что-нибудь, что, видимо, повредилось при переходе из своей реальности в эту. Потому что, наверное, это не тот Локи, что он знал, и которого ему не хватает. Потому что этот развязный пацан лишь использует его, того, кто уже почти достиг уровня, что мудрости предков в его пустую голову залилось через край. Потому что пускает в ход дешевые трюки, чтобы заставить прочувствовать все это. Потому что… потому что опять попался на обличающее его, позорное и недостойное. Слишком много этих «потому что» и оно стягивает его горло подобно петле, вот-вот готовой затянуться. Весь мир видит его лишь через призму великолепия и благородия, но только не Локи. О, нет, даже здесь, в этой убогой реальности, он найдет и вскроет заживающую рану, чтобы испить из нее крови, слушая чужие вскрики. Тор закусывает губу и желает себе всего самого наихудшего. Так сильно проваливается под тонкий лед самообладания, что даже жажда мести Таносу не возвращает его в реальный мир — и все же не может остановиться, даже когда мальчишка кончает с протяжным стоном, стоит только вбивать его в стену в течение пары минут. Настолько потерялся в игре с чужими слабостями, что забыл сокрыть свои. Вырвавшись из тесного плена узкой задницы, но, все еще не до конца удовлетворенный, Тор разворачивает Локи к себе — этот только что и может, что нацепить великолепнейшую из улыбок, на какую только способен в момент своей победы, расплывающуюся по раскрасневшемуся лицу. Идеальная пытка для самого себя, стоять вот так — с раздувшимся от возбуждения членом, вглядываясь в искаженное, подобно кругам на воде, выражение, чтобы ощутить на фоне триумфа собственную ничтожность. Сладкая пытка для рассыпающегося сознания. Ладонь, которая уже было потянулась к чужим губам, опускается лишь на тяжело вздымающуюся грудь, и все же быстро поднимается к горлу, сжимая его. Локи лишь склоняет голову вопросительно, но с долей интереса вглядываясь в лицо напротив. Его рука без всякого разрешения оказывается на члене, сжимая его у основания, готовая как мучить, так и подарить разрядку. Аккуратный пальчик проходится вдоль вздувшейся венки, а потом оказывается на яйцах, сжимая их. — Что такое, братик? Неужели я оказался недостаточно хорош для тебя? — Томная интонация вызывает мурашки, но Тор давит рвущийся наружу хриплый стон. Как и желание заткнуть с этим словом, которое он не желает слышать, — Твой Локи мог лучше? — Заткнись, — почти что рыча прерывает его Тор, а потом давит ладонью в худое плечо, — Вставай на колени. Насколько же жалко это звучит, когда он так раздавлен своей неудачей и не оправдывающей ничего абсолютно похотью? Но, кажется, это срабатывает, потому что мальчишка слушается, игнорируя то, как неудобно болтаются его спущенные штаны. Он опускается перед ним, но не спешит действовать — словно усиливает его поражение тем, что заставляет произносить все эти паршивые слова вслух. И улыбается, не прекращая, черт возьми. Тор чувствует, что вот-вот, и его губа обличающее подожмется, потому все же говорит хоть что-то — приказывает действовать. И раздраженно вздыхает, когда Локи начинает медлить, упивающийся и владеющий ситуацией. — Закончишь и не забудешь вернуть молот, — пока славный и горячий рот ласкает неспешно головку, Тор накручивает черные волосы на кулак — ему плевать, будет ли он сосать, как положено и умеет ли вообще, но это то единственное, что удержит его в реальности, той самой, где у него есть хоть какая-то власть или просто ее призрачное ощущение. Он решил все: закончит с этим и уберется подальше, попробует найти способ хотя бы. Главное, чтобы время не обернулось против него, ровно как и паршиво давящие воспоминания. Что сказал бы об этом его Локи, увидев их двоих в такой ситуации? Посмеялся бы? Презрительно бы окинул взглядом, развернувшись, чтобы не видеть такого позора? Сказал бы ту правду о них двоих, которую было тяжело признавать? Тор как может игнорирует эти мысли, пока мальчишка шустро доводит его до разрядки — даже собственное тело не желает признавать происходящего. И вместо хоть какого-то удовлетворения вместе с горячим, влажным и бездонным, казалось бы, горлом, его накрывает лишь усталостью и разочарованием. Тем единственным, что он привык чувствовать в последнее время.