***
Кажется, она чувствовала себя так тогда, когда её впервые избили электродубинками, спецом метя в живот. Тогда она лишь благодарила небеса за то, что приучила себя шикарно обедать только после успешного дела. ...Или же это было после того, как она впервые обдолбалась чёрным льдом, что вкидывался внутривенно и орально на пару с одним из первых сообщников. Голова шла дичайшим кругом, глаза видели лишь небольшой расплывчатый огонь недалеко от неё. В лоб будто вшили кирпич, а изнутри Андраде расплывалась. Глаза закатывались сами собой, нутро молило о том, чтобы девушку добили: хуже себя чувствовать она уже не могла. Даже пошевелиться не получалось от слова совсем: ноги лежали мёртвым грузом, но ощущались, что казалось чем-то невероятно важным сейчас. Потихоньку Лоба пыталась вернутся в мир: первое болезненное сопение говорило ей хотя бы о том, что она ещё на земле. Дальше пошло рычание, попытка выбросить всю эту кашу из ощущений наружу. Но изнутри рвался лишь скудный паёк из безвкусной углеводной каши в форме батончика, перехваченного в свободную минуту. Видимо, её и правда вырвало: внутри всё сжалось ещё сильнее. Андраде думала, что хуже уже не будет, но со дна как всегда постучали: теперь её рвёт ничем, желудок просто выворачивается наружу. Кажется, прошла секунда истинной агонии и что-то резко стреляет ей в голову, возвращая хотя бы зрение... – Какие же хрупкие эти мешки с костями. И слух. Ревенант внаглую пялит своими узкими глазами на Андраде, придерживая её подбородок двумя стальными пальцами. На правой руке ощущалась столь же наглая хватка. От непонимания Андраде переходит к осознанию своего положения: руки связаны позади неё вокруг какого-то небольшого столба, правая нога изнывает от ушиба, а голову раскалывает так, будто бы об этот столб её только что и приложили. И, что хуже всего, она выглядит максимально пло... Нет. Максимально уёбищно. Макияж неровно расплылся по всему лицу, а губы были в блевотине, не хватало разве что стекающей слюны. И, что самое худшее - этот стальной мудак пялит и пялит на неё. – Руки... Убрал... - на слова уходят все последние силы, они буквально вываливаются с языка воровки мёртвым грузом. – Неблагодарная. - Ревенант резким движением убирает пальцы с лица Андраде. Усаживает её и отходит. Наконец у Лобы есть время осмотреться: они были на небольшой поляне, что окружалась непроглядным лесом. Перед ней горел тотем чуть поменьше тех, что она видела на играх, а вокруг него блестел небольшой огонь. Справа - маленькая пещера в холме, около входа сушились шкурки кроликов, что снимались явно рукой профессионала. Внутри пещера напоминала довольно обжитую комнату: в породе вытесана аккуратная и забитая почти под завязку полка для книг: место оставалось ровно под одну. Под полкой надпись: "Береги разум". Внизу несколько ящиков разной степени побитости. Посмотреть на остальную часть владений симулякрума мешало лишь положение Андраде. Сам Ревенант копается в маленькой сумке, упаковывает разные ампулы и ёмкости, поднимает с земли потрёпанный томик и относит все свои пожитки куда-то в глубину пещеры. Андраде же наконец осматривает себя: корсет слегка ослаблен, чувствует, что правый рукав отодран с корнем, а в изгибе руки лежит маленькая ватка. Видимо, симулякруму не впервой таскать людей через свои тотемы. С ног сняты сапоги, отложены ровно настолько, чтобы Андраде не смогла дотянуться до них при любом раскладе. Леггинсы же совсем не тронуты, да и в промежности не ощущается и следа наглых прикосновений, не то чтобы проникновений. "Ну да, у этого же ёбаного психа и члена нет." Лоба слегка расслабляется, протяжно вздыхает, пытается смочить губы едва мокрым языком. Натыкается на солёные остатки блевотины, чертыхается и рычит от положения, в котором она находится, в тупую пялит на землю и пытается собраться с мыслями. – Пей. - Ревенант возникает перед ней снова, приседает на уровень с её лицом, подносит к губам бутылку с какой-то жидкостью. - Вода. Родниковая. Воровка остервенело глядит на симулякрума изподлобья, нехотя приоткрывает рот для горлышка бутылки. Пьёт жадно, делает три больших глотка, четвёртый летит в морду Ревенанта. – Как предсказуемо. И как низко. - робот закатил бы глаза, если бы мог. - Жаль, что пришлось убить твоих родителей до того, как они научили быть тебя благодарной. – Я буду благодарна только тогда, когда раздеру тебя в клочья! - Лоба делает попытку кинуться на симулякрума, но по инерции обратно отлетает в столб из-за связанных рук. Спина начинает неприятно ныть, а сама Андраде болезненно выдыхает и рвано дышит. – А мне казалось, что мы только-только нашли общий язык, какая досада. - Ревенант издаёт что-то похожее на возмущённое цоканье, удаляется на противоположную сторону от костра. – На кой чёрт ты меня вообще притащил сюда?! - сквозь неровное дыхание рычит Лоба. – Поговорить. - Робот усаживается по-турецки, упирает локоть в колено и кладёт голову на кулак совсем по-человечески. – Ещё чем удивишь? Ужин мне приготовишь?! – Шеф-поваров не убивал, но бесконечные просторы голосети Фронтира научили меня готовить то, что позволяет вам, мешкам с костями, жить в моих лапах столько, сколько мне нужно. - Симулякрум говорит это очень буднично, перекатывая по руке маленькие светящиеся сферы. – Прекрасно, и что же ты мне готов приготовить на мой прощальный ужин? Ограбишь ради моих хотелок пару пятизвёздочных ресторанов и подашь на блюдечке с золотой каёмочкой?! - Стадия принятия своего положения прошла слишком быстро, характер требовал бить Ревенанта напоследок хотя бы словами, на которые ему явно было всё равно. – Уверяю, до прощального ужина тебе ещё далеко. – Собрался поиграться со мной вдоволь и извратиться всеми доступными способами? – Я не насильник и не маньяк. Я - убийца. Это во-первых. – А что же во-вторых? – Ты уйдёшь отсюда живой. – Прекрасно, и каким же таким образом? – Всё просто - мы станем друзьями. Слова симулякрума, кажется, приобрели физическую форму и ударили Лобу по голове с новой силой, выбив её в секундный транс. Слово "Ревенант" и "Друг" не складывались наотрез. В попытках соединить эти два слова в синонимы Андраде начинает разрывать. Разрывать на истошный смех, который чуть не переходит в истерику самой конченой психопатки, от чего она падает на землю, продолжая истерить. Стресс и недосып отлично дают о себе знать, когда всё доходит до пиковой точки и выливаются наружу самым неожиданным образом. – Мне даже почти приятно, что я вызываю столько эмоций у мешка с костями вроде тебя. – Ты совсем сбрендил или у тебя программа полетела? - истерику Лобы снимает как рукой, теперь она сверлит Ревенанта взглядом. - Или ты совсем не понимаешь абсурда своих слов?! – Видимо, эти два плюс два ты сложить не смогла. - Ревенант строгает случайную ветку одним из своих пальцев. - Тебя не смущает то, что убийца твоих родителей притащил тебя в своё укромное убежище, а не в самый забытый Богом сарай? Что руки он тебе связал так, чтобы ты просто его выслушала, не создавала проблем и всё это закончилось как можно быстрее? - Симулякрум смотрит на Лобу с упрёком, будто бы строгая мать, что отчитывает своё дитё. - Более того: у тебя подвёрнута, если не вывихнута, правая нога, ты была близка в обезвоживанию и у тебя явные проблемы со сном. Да и будь твоя нога в этих изящных сапожках, ты бы сейчас сидела и скулила от ноющей боли, пусть и не так выражено, чтобы не выдать свою слабость. – Кончай уже заговаривать мне... – А ещё я уж очень на редкость разговорчивый для такого, каким ты меня запомнила. Два плюс два, Лоба. – Если ты меня притащил только для того, чтобы наговорится вдоволь, то ты просто придурок, самый конченный придурок! - Лоба усмехается, чувствует, что ситуация начинает возвращаться под её контроль. - Я, конечно, не фанатка Аниты, но она будет очень рада надрать твою задницу за такие проделки. – Поверь, тебе вряд ли захочется, чтобы два твоих союзника дрались между собой. Могу, кстати, устроить лекцию: "Как заслужить уважение мешков с костями не только вилянием задницы и красивыми глазками". – Сначала друг, а теперь союзник, ну просто вау! Тебя старческий маразм хватил? – В свои двести с лишним убийцы лишь в самом расцвете сил. А союзники для поисков убийц твоих родителей, вроде меня, тебе всегда понадобятся. В Лобе вспыхивают остатки истеричного смеха от первых заявлений Ревенанта, разве что говорить сквозь них у неё получается. – Я бы твоими стендапами убивала, ей Богу! За какую дуру ты меня вообще держишь?! – За очень неосведомленную. Хочешь независимое мнение о твоём положении и целях сейчас? – Валяй, ты меня отлично развлекаешь сегодня. - Андраде ёрзает, устраиваясь поудобнее. Ей действительно кажется, что она пришла на шоу комика, а не сидела перед грозным убийцей Внешних Земель. Вина разве только не хватало. – Будь я прежним собой, то сломал бы твою маленькую миленькую шею без всех этих прелюдий. Полагаю, тебе нравятся те, кто умеет сразу и жёстко. - Ревенант подходит к воровке, садится на корточки так, чтобы их глаза были максимально близко друг к другу. У Лобы внутри несколько холодеет от таких гляделок. - Не я убил твоих родителей, а мной убивали их. И уверен, этот логотип тебе знаком. - Симулякрум показывает руку с логотипом "Хаммонд Роботикс". - Ты желаешь найти убийц родных, я желаю найти убийц себя. У нас одна вендетта, Лоба. Сим собирается отойти от девушки, но внезапно урчащий живот тормозит его движения. – Подумай над моими словами хорошенько, а я пока что найду то, что удовлетворит твой желудок. - Последние слова звучат излишне саркастично, сам Ревенант исчезает в тенях. Воровка грохается на землю, ворчит от камней, упирающихся в её бок. Ёрзает, пытаясь устроится поудобнее. Примечает солому, столь заботливо подложенную под примерное местоположение её головы, если бы она захотела лечь. – Он уже не клоун, а настоящий блядский цирк! - Лоба рычит, выбрасывая в воздух всё скопившееся негодование. - Ой, Лоба, нет, я не убивал твоих родителей, давай будем друзьями, давай красиво мстить нашим недругам, а потом трахаться на фоне луны, ведь после пары заявлений ты точно обо всём забудешь. - Андраде пытается пародировать Ревенанта самыми тупыми фразами куда-то в пустоту, сил злиться, как и смеяться, уже не осталось. Да и живот всё ещё предательски урчит. - Как же хочется кушать... Наверное, это была первая ночь за долгое время, когда Андраде чувствовала себя чуть спокойнее, чем обычно. Не приходилось думать о той массе ситуаций, при которых она с удовольствием расквиталась бы с Ревенантом и порвала его на части. Сейчас симулякрум прям здесь, рукой подать. Разве что развязали бы их. Пожалуй, хуже сегодня быть уже не могло. Да и сил совсем не осталось для того, чтобы думать о чём-то серьёзном, вроде разбирания Ревенанта по гайкам, уже не было совсем...***
Когда за последние 108 часов ты не то чтобы не успеваешь полежать, а даже толком присесть и отдохнуть, любая спокойная ситуация мгновенно утащит тебя в сон. Так на полумысли воровка мгновенно вырубилась, также неожиданно вернувшись в мир. Мозг осознавал, что пару часов ей удалось выспать, но всё остальное тело считало, что прошла жалкая доля секунд отдыха. Тело всё ещё ныло, сказывалась дурацкая поза и стрессовый осадок где-то в душе. Возможно, Лоба проспала бы ещё некоторое время, но слух девушки только сейчас начал различать некий раздражитель в виде недовольного сопения и звука растягивающейся резины где-то совсем близко к Андраде. Лениво обведя взглядом поляну около себя, воровка натыкается на неприятнейшую картину: бурый медвежонок сидит и в наглую грызёт её сапоги, что стоят три или даже четыре его шкуры. – Эй, пш, пшёл вон. Брысь, фу, выброси! - Шипит Лоба, старается перевести внимание животного на себя. – У медведей в этом возрасте только режутся клыки, не сетуй на малого. - С противоположной стороны тотема снова слышится голос Ревенанта, постукивающего ложкой по котелку. – Мало того что шутки шутить научился, так ещё и в зоозащиту подался! Какой талантливый из тебя ублюдок, однако. – Обычная помощь тем, кто этого заслуживает. - Симулякрум подходит к медведю, легонько тыкает его в нос и забирает обувь из пасти. - Да и за эти долгие 25 лет я научился обращаться с детьми. - Робот берёт животину на руки словно мать своего ребёнка, приглаживает по макушке. Успевает откинуть в сторону собеседницы резкий и неодобрительный взгляд. – Как мило, может ещё из детдома ребёнка усыновишь и пригреешь также, как эту мохнатую тряпку? Ревенант замирает. Замирает так, будто в следующую секунду образуется за спиной воровки. Однако происходит лишь резкое движение головы, а после и всего стального тела. – Мать этого медведя убита браконьерами. Убита не за что-то, не за дело, а для простого удовольствия мешков с костями. А завтра её шкуру покупала бы богатая шваль, вроде тебя. Тоже за просто так, потому что захотелось. - Симулякрум распиливает Лобу своим взглядом, от которого у неё слегка подрагивают колени. - Теперь он прямо как ты, один в этом мире, пригретый тем, кто ни разу ему не родня. Разве что с одним разительным отличием. – Валяй, удивляй. – Ему не придётся искать убийц его родных, только могилки. - Ревенант бросает очень довольную усмешку, усаживается перед костром с животным на руках. – Убиваешь людей направо и налево и находишь время поговорить за мораль, ты действительно странный. – Ты помнишь главный закон жизни каждого человека? – Жизнь каждого ближнего твоего - самое святое и ты не имеешь право на неё позариться и бла-бла, проходила. Вот только ты нарушаешь этот закон направо и налево, хотя считаешь себя человеком, не правда ли? – Мою жизнь отобрали, забив в эту консервную банку намертво, заставляя этими когтями драть глотки всех неугодных Хаммонду людей. - Ревенант скребёт свой череп когтями, звякает свободной рукой, формируя из неё клинок. - Я имею право рассчитаться с каждым человеком за это. Один к одному. Но настигаю лишь тех, кто этого действительно заслуживает. Лобе хочется вставить склизкие и токсичные пять копеек, но что-то в сознании советует выждать и заставить симулякрума поговорить ещё. Тот же очень быстро остывает, его движения становятся более плавными. Зачерпывает деревянной ложкой гущу из котелка и заботливо, словно отец, кормит медвежонка. Андраде кажется, что её сейчас вывернет от неестественности происходящего. Внутренние устои и взгляды на то, кем был Ревенант, начинали дрожать также, как и зубы, скрипящие от злости, что вырывалась из-за конкретного несогласия с ситуацией. – Полагаю, наш дегустатор одобряет сегодняшнее блюдо. - Симулякрум явно стебётся, щекочет пузо животного когтем и отпускает. – И чем же ты меня травить собрался? – Рагу из кролика. Специальная роскошь для тебя. - Робот сверкает глазами, подсаживается напротив Лобы с котелком. – Собрался меня кормить из тарелки животного?! – Медведи - крайне редкий и вымирающий вид на этой планете, почти за честь есть из одной миски с таким роскошным зверем. - Ревенант прекрасно понимал привычку к богатой жизни у своей собеседницы, произносит каждое слово с невероятным удовольствием. – Может руки хоть развяжешь, шеф?! – И чтобы ты убежала с нашей уютной посиделки старых друзей? Ну уж нет. - Если бы сим был человеком, то сейчас он улыбался бы во весь рот, полностью осознавая степень унижения Андраде. Если бы Лоба захотела кому рассказать - то ей бы никто не поверил в жизнь: Ревенант, что кормит её с рук. Выглядело, как бред самой сумасшедшей дуры, но оставалось фактом. Как и факт, что симулякрум заботливее, чем кажется: ложкой не пытается выбить зубы, да и рагу оказалось куда вкуснее, чем Андраде предполагала. Хотя, с её бушующим от пустоты желудком и такое кажется райским наслаждением. Хоть что-то согревало и дарило удовольствие в эту ночь, пусть с каждой проглоченной ложкой она и чувствовала, как её самооценка падает вниз. Сейчас было совсем не до самобичевания. Но она определённо кого-нибудь или что-нибудь разорвёт в клочья, когда вернётся. С ужином было покончено, Ревенант собирается уйти внутрь своей пещеры, но воровка тормозит его. – У меня остался последний вопрос. – Валяй. - Ревенант даже не оборачивается, ожидает от своей собеседницы очередной вопрос среднего уровня паршивости. – На кой чёрт ты устроил всё это шоу? Ревенант тормозит, но всё ещё слушает воровку спиной. – Если ты думаешь, что ужин и все эти тисканья маленького миленького медвежонка внезапно переубедят меня, то чёрт с два, сходи-ка лучше нахер! Я ни за что не поверю в твои сказки насчёт того, что ты лишь был чьей-то куклой, убивая моих родных. Ты убийца и конченный ублюдок, каким был, таким и останешься! Посуда выпадает из рук симулякрума, после чего он испаряется в тенях. В голове Андраде на мгновение щёлкает что-то, что предвещает большие неприятности. Стальные клещи впиваются в шею Лобы, начинает болезненно вдыхать воздух, пока огненные глаза начинают разъедать её изнутри невероятным холодом. – Ты, глупая избалованная шавка, не выходящая из своих золотых дворцов с сотней слуг. У тебя нет и малейшего представления о моём кошмаре наяву, когда твоё сознание раздирает холодный металл. Ослеплённая своей мелкой вендеттой девка, что заперлась в своём манямирке не разувая глаза на реальность. Я бы убил тебя с удовольствием, не будь ты мне так полезна сейчас. Оставил бы в этом лесу, чтобы ты лишь молилась о том, чтобы другим мешкам с костями было больше, чем не наплевать на твою никчёмную и бездарную жизнь. Безумная хватка спадает с шеи Андраде, кашляет и с невероятной жадностью хватает спасительный кислород, рыча в сторону Ревенанта, что поднимает посуду с земли и уходит в пещеру так, будто ничего и не было. – Я знал, что с тобой будут проблемы, но признаю, ты забавная. - Столь же стремительно образовывается симулякрум за её спиной вновь. - Уверен, ты обдумаешь моё выгодное предложение, подруга. Лоба собирается возразить, но что-то выбивает её из сознания, заволакивая глаза темнотой.***
–...я не думаю, что это так работает. – Тише, Пат, я спец в искусственном дыхании! Голоса звучат где-то на задворках сознания Андраде, заставляя её болезненно возвращаться в мир. В глаза тонким лучом проникает солнечный свет, преграждённый двумя головами, одна из которых подозрительно близко тянулась к лицу воровки. Это самодовольный голос... Искусственное... Искусственное дыхание?! В сознании Лобы бьёт невероятная тревога, инстинктивно заставляющая отправить удар в потенциального раздражителя. Рука достигает своей цели поразительно точно, слышны стоны, но уже где-то дальше лица девушки. В это же время что-то приподнимает её в сидячее положение, сознание наконец возвращается и Андраде видит перед собой Миража, держащегося за нос и охающего от боли. – Моё прекрасное лицо, господи! – Привет, друг! - перед взглядом девушки резко возникает голова Патфаиндера, что заставляет девушку отпрыгнуть из дружелюбных стальных рук. – В следующий раз думай, к кому лезешь своими губами, придурок. - Лоба шипит, встаёт с помощью Пата и со всем удовольствием разминает затёкшие руки и тело. – Пат, Мираж, как обстановка? - По радио слышен голос Рэйф с шуршанием листвы. – Лоба врезала Элиоту за то, что он пытался замкнуть её рот своим. И да, она жива! Правда... слегка потрёпана. - Слегка осекается Патфаиндер. – Мираж что?! – Искусственное дыхание, это называется искусственное дыхание, чёрт! - Уитт недовольно рычит в микрофон. - Ты бы видела какие следы от когтей у неё на шее! Только сейчас Андраде понимает, в каком виде она предстала перед этими двумя. И тем более перед Миражом. МЕРЗОСТЬ. Он по определению не может видеть её такой. – Мы уже на пути к вам, Гибралтар захватит каталку. – Хорошо! А если Ревенант снова объявится, то я буду готов сделать его лицо самым счастливым в этой галактике! - На экране робота светится боевой красный смайлик, сменяющийся на любвеобильный розовый. – Кто-нибудь, избавьте меня от стендапов жестянок на ближайшую сотню лет. - Ворчит Лоба себе под нос, озираясь вокруг. – Хей, если это было спасибо, то всегда пожалуйста! - подмигивает Уитт, делает пальцы-пистолеты. Лоба же порыкивает на Миража, разрывая любой визуальный контакт с ним. Тотем исчез так же, как и опустела пещера. Следы лагеря остались разве что в виде пепелища, посреди которого воткнута её трость. Подойдя ближе, девушка обнаруживает страницу, заткнутую в пасть волка. На бумаге жирно отпечатана пословица с подписью внизу, составленной из разных вырезанных букв."Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Твой лучший враг."
"По крайней мере ты сдержал своё слово и сохранил мне жизнь, ублюдок." Лоба затыкает письмо в потайной отсек трости и хромает в сторону Патфаиндера, что уже явно встречает кавалерию сегодняшних спасителей.