«Не переживай, всё в силе, я просто решил выспаться»
«Решение правильное. Ну ты бы хоть весточку дал»«Прости, перезвоню где-то через час»
Валик отложил телефон от себя. Его взгляд тут же поднялся в потолок, где он и был перед этим. В отличие от Трембовецкого, он встал намного раньше, хотя хотелось бы остаться в мирном сне на подольше. Увы, он подхватился, чтобы попрощаться с Лузаном, который, изредка жалуясь на головную боль после вчерашнего алкоголя, отправился на свидание и пожелал отличного полёта. А ещё — попросил оставить ключ в нужном месте, так как незачем его тащить в Германию, а в Киеве он ещё сгодится. Поэтому, как только Михиенко остался наедине с собой, он подумал: а ведь теперь это изделие из дешёвого металла передастся из его рук в чужие. Подразумевая под этим женские и любимые для Андрея. Вероятно, так и будет, если не на следующий же день, то по истечению какого-то неопределённого промежутка. Вообще — жизнь с кем-то, кто тебе романтически симпатичен, казалась далёкой и неизведанной. Конечно, он проживал с роднёй, он делил комнату в санатории с ещё двумя людьми, может представить, какого это, делить пространство с людьми, но вот испытывать при этом тёплый трепет (как минимум поначалу) — уж простите. Во время прошлых своих отношений желания съехаться не возникало, возможно, лишь от редких проблесков дискомфорта. А затем вспомнил про Трембовецкого, мигом улыбнулся, но тут же пожал плечами, сам себя не особо поняв. Под шум дождя проскользнула мысль о том, что они почти незнакомы, несмотря на прогулки, что стали частым явлением, но всё равно придётся находить не так далеко друг от друга. Под рёбрами что-то кратко съёжилось, но через несколько секунд всё вернулось на круги своя. Он сел на месте, вглядываясь в свои руки. «Ну вот, из-за вас мне в который раз неловко. Вам трудно быть нормальными?» — мысленно упрекнул Валентин, всё ещё напрягая пальцы, чтобы выдавить из них пускай какой-то всплеск магии. Стоит ли уточнять, что вышло это… Не вышло? Затем он подумал о перчатках, которые он уже второй год не надевал совершенно. — «А ведь Костя носит их постоянно… Это даже как-то маниакально выглядит: меняет постоянно, переживает, когда приходится снять их. Постоянно хочется его успокоить и вселить надежду, что всё в порядке, и ему не стоит переживать». Он встал с места, потянулся, после чего хрустнул пальцами. Внезапно, голос подал желудок, исполняя голодную рапсодию. И впрямь, было бы неплохо подкрепиться чем-нибудь, но стоило только приблизиться к кухне, как продолжение мысли заставило превратиться в живую статую: «А может за эту поездку я смогу научить его не бояться самого себя?» Валик улыбнулся, и даже в процессе готовки, который он проводил не вовлечённо, а по памяти, так как голова была занята несколько другим процессом. Ему было непривычно понимать, что существуют люди, что так бояться собственной стихии. Что есть те, кто избегают любого его проявления, ведь он был готов взять любую стихию — все ведь прекрасны! — лишь бы не оставаться в шкуре диковинки, что отличается от всех своим умением ничего не уметь. А в этот раз всплыло санаторное воспоминание. В общем числе, хорошего оттуда было не так много, но это было не из ряда плохих. В начале декабря там появилась молодая девушка, что лишь на год старше его. Она казалась ужасно нервной и не могла сидеть в окружении магов, что говорить о совместных обедах, когда некоторые баловались водой или вспыхивали огнями, что тушились воздухом? Это было сущим адом, из-за чего ей позволили питаться в альтанке отдельно от всех. Ради спокойствия всех, а её в первую очередь. Её руки всегда были перевязаны бинтами, так как иначе она ужасно паниковала. Обычно с ней ходил доктор-проводник, но она не позволяла приближаться ближе, чем на пару метров, если на нём нет перчаток, а если это был представитель мужского пола — касаться себя. Исключением был Валик, естественно, потому, что магией он не обладал. До встречи с Трембовецким он считал, что это единственный плюс отсутствия магии — доверие от той, кто боялась всех. Она всячески избегала какое-либо объяснение её тревожности, внезапно замолкая, когда разговор заходил об этом, а остальные, что были в курсе произошедшего, не могли позволить себе рассказать юноше про это. Конфиденциально. Естественно, ходили всякие слухи, особенно среди корпусов для «неудержимых» (они предпочитали называться так, хотя на деле их общество не имело такой пафос в названии), мол, её просто пустили на опыты или гнобили в классе, но Михиенко пытался не обращать на это внимания. Она позволяла разбинтовывать свои руки, разрешала обнимать её, чтобы успокоить, но просила, чтобы он не говорил с ней о магии. Было трудно, учитывая, что это именно то, что он изучал всю свою жизнь, но ради слаженного общения он старался держать над этой темой контроль. Слухи об их близости так же поползли корпусами, иногда задевая людей, что стояли немного выше. Одно из правил санатория было «Не заводить тут отношения», так как на веку заведения были случаи, когда ничего хорошим это не заканчивалось, но доказательств никаких не было (потому что доказывать нечего), поэтому это просто повисло шуткой. Но даже шутки хватало, чтобы доставить девушке дискомфорт и удивить остальных её реакцией. — Ты недостаточно хорош для неё? — интересовался шестнадцатилетний парень, стриженный «под машинку». Он получил свою магию на год раньше, но как документы, так и свидетели заверили: он в самом деле не совершеннолетний, а это просто сбой. Впрочем, один из сожителей Валика. — Видел, как гордо ушла? Ай! Последний возглас был последствием слабого подзатыльника от Михиенко. Он в самом деле чувствовал на своих плечах нужду защитить девушку даже когда она этого не видит. Ему казалось, будто будут у этого свои позитивные и приятные последствия. Благодарности было бы достаточно. Сосед почесал свой лысый затылок. — Теперь даже пошутить нельзя? В самом деле, влюбился? — в этот раз он увернулся от второго подзатыльника и хитро процедил «Ха!», но его тут же молча ткнули в бок. — Да за что ты меня так? — Ей и без того несладко пришлось, хватит трогать старые раны, — монотонно озвучил шатен, откусив кусок яблока, которое дали на перекус, и поморщился. Кислое. Но после этого укусил ещё. — А что ей пришлось, ты хоть знаешь? Бегаете, жених и невеста… — прикусил язык, пока на это не последовало реакции. — Я имею в виду, вы постоянно рядом, тусуетесь где-то отдалённо, она хоть рассказала, почему она здесь? — Выбери одну из историй из корпуса «недержания», — в голове он вновь прыснул смехом, но сохранил спокойное выражение на лице. Ему было по душе коверкать их локальное название, убавлять в нём гордости, но выходило это каждый раз забавнее предыдущего. — Без разницы какую. Толку всё равно больше будет. — А что, если она маньяк какой-то, а ты об этом не знаешь? — подхватился с места юноша. По лицу было ясно: он хочет сказать что-то, после чего стоит быть готовым к побегу. — Потянешься целоваться, а она тебя — оп, — он создал из воды небольшую имитацию ножика, предварительно превратив её в лёд, и аккуратно ткнул себе в живот, оставляя на футболке мокрый след, — и всё, одной аномалией меньше. — Сегодня же попрошу, чтобы нас расселили, — ясное дело, несерьёзно произнёс Валик, улыбаясь, но затем он нахмурился. — Если она мне расскажет что-то — ты станешь последним, с кем я поделюсь, а делиться я не горю желанием вообще. Я умею держать язык за зубами. — Как скажешь, — пожал плечами младший, проливая воду наземь. — Но если ты умрёшь, так и не узнав её секрет, я… — Перчатки надел, малолетка! — прозвучало с другого конца двора от кого-то из корпуса «замкнутых», что было весьма противоречивым на первый взгляд. Но юноша тут же вытянул из карманов перчатки, чтобы не нарваться на конфликт. — Ты меня понял, — закончил он, покидая приятеля. Трудно было не понять, более того, слова засели в голове и преследовали каждый день, но озвучить он их и не пытался. Он не хотел, чтобы они принесли его подруге дискомфорт, поэтому просто прожёвывал теории, даже на время забыв, что что-то не так именно с ним. Она стояла перед ним загадкой. Было интересно понять, поэтому он просто перебирал детали и факты, которые засели в его голове. Но ничего не клеилось в целую историю, поэтому он начал понемногу забивать конкретно на эту тему. Да и, как оказалось, его собеседнице становилось всё лучше и лучше — близкий друг, а также неплохой психолог из санатория сделали свою работу, но давя на неё и не мешая приходить в себя. Это было непременно прекрасным пунктом. По приближению нового года вывесили списки тех, по тем или иным обстоятельствам остаются в санатории (отсутствие опекунов или критическое положение, например), а кто отправляется домой. Валик чуть ли не запищал от счастья, когда увидел напротив «Михиенко Валентин Александрович» лаконичное «домой». Но потом опустил взгляд на имя своей подруги, что не находилась в толпе, а ушла сразу после ужина куда-то, и увидел «остается». В горле завязался ком. Внезапно стало тоскливо, но от мысли, что ей банально некуда вернуться, стало ещё печальнее. Протолкнувшись меж тех, кто ещё не успел увидеть своё положение в списке, он задумался о том, где может находиться его подруга. Впрочем, вариантов было не так много, поэтому с первой попытки найти нужное место не было проблемой. Она сидела на одном из трёх столов, где, как рассказывали, летом часто играют в настольные игры. Сейчас же, покрывшись слоем снега, они могли служить только местом для её посиделок. Один из немногих случаев, когда она позволяла себе использовать магию, чтобы «сдуть» снег, чтобы не сидеть на мокром. Услыхав шаги, ей пришлось напряжённо повернуться, хотя так же быстро девушка и успокоилась, ведь это оказался Михиенко. Он молча сел рядом, не зная, с чего начать. В голове роились десятки разных вопросов, но их противостояние не давало путь хотя бы одному. Видимо, оба сидящих человека понимали, что сейчас может состояться один из последних их разговоров. Глядя на то, как брюнетка нервно теребит кольцо над бинтом на большом пальце, Валик всё-таки начал: — Ты остаёшься, — она расслабленно выдохнула, будто ждала чего-то другого из его уст. Она слабо улыбнулась, но было видно, как трудно это давалось. — Знаю. А ты едешь, — пожала плечами и откинулась назад, в снег спиной в лёгкой куртке. Он бы как никогда хотел зажечь огонь, чтобы согреть их обоих, так как видел, как она дрожит. Даже регулярные «Мне почти никогда не холодно, я привыкла», что изо дня в день повторялись, не давали стопроцентную уверенность в том, что она, в самом деле, в порядке. Ей свойственно было умалкивать о чём-то. — Я буду скучать. — Ты, кстати, откуда? — поинтересовался парень, поворачиваясь к ней корпусом. Видно, она хотела промолчать, но что-то перебороло это желание, и решила дать ответ. — Одесса, — прикусила губу, пока расплывалась в какой-то неловкой улыбке. — Но я рада, что уже не там. Не знаю, хочу ли вернуться, но… Вообще, не знаю, будет ли у меня такая возможность. Сейчас мне лучше, но что будет, предположим, завтра? Ладно… Откуда ты? — Слушай… — внезапно коснулся он её руки, а она вздрогнула, но не отсахнулась. — Может, я напишу тебе адрес? Ну, знаешь, если будешь как-нибудь недалеко. Или номер телефона, чтобы связаться по возможности, я был бы рад… — Хорошо, но сейчас я хочу тут посидеть. Можешь идти, если… — Нет, всё в порядке, — Михиенко поднял взгляд в небо, где одна за другой начали появляться звёзды, а тучи расступаться, чтобы этому не мешать. Медленно проплыла мысль о том, что когда, если не сейчас, спросить напрямую. — Можно спросить? — Конечно, — девушка вновь села как прежде. — Всё равно скоро разъезд. — Почему ты не возвращаешься домой? — повисла молчанка. Подруга почесала запястье, будто мысленно разбирая весь хлам, набитый в голову. После небольшого истеричного смешка, она вздохнула, всё равно не сбежишь от рассказа. — Скорее всего, из-за того, что я всё ещё нестабильна и не смогу себя обеспечить. Но, не исключено, что единственная причина как раз в том, что мне некуда, я… — она затаила дыхание, и чтобы услышать следующие слова, пришлось заметно прислушаться. — Убила кое-кого. Валик дёрнулся, пока воспоминания ловко ускользнули назад, в пучину разума. Он мотнул головой, касаясь виска, в котором настойчиво стучало свой ритм сердце. Перед глазами сменялся образ брюнетки из санатория на образ блондина из кафе, путались между собой, растворялись в общих чертах и оставляли за собой скрежет прошлого. Рука одиноко развалилась на поверхности стола, а хотелось сжать в ней чужую, чтобы приободрить или успокоить, но единственное, что составляет компанию в пустой квартире — тихий механизм часов. И он же подсказал, что уже почти второй час. Поверить трудно — он отправился в глубины воспоминаний на пару часов, считая при этом время готовки и поглощения пищи. Сообщений новых не было, но зато один пропущенный вызов — полчаса назад. Даже не пришлось смотреть на имя контакта, чтобы узнать, кто это был. Сразу же нажал на «Перезвонить», особо не задумываясь, с чего начать. — Теперь ты исчез, да? — с каким-то скрытым смешком озвучил Трембовецкий, как только принял вызов. — Встретимся где? — Ух-х… — из головы мигом вылетели всевозможные места для встреч неподалёку аэропорта (хотя, куда там, не факт, что они там и были). — Может, лучше, я просто к тебе зайду? Пока собеседник на несколько секунд примолк, Валик забрал телефон от уха, включил динамик и положил телефон перед собой. В разуме медленно начало всё расставляться по полочкам, а чёткость воспоминаний начала рассеиваться, успокаивая стук сердца. Постепенно вернулось понимание, где можно назначить встречу и о чём заговорить, но было уже поздно отрекаться от своих же предложений. — Конечно, неплохо, но отсюда до аэропорта достаточно долго, — со вздохом произнёс блондин, прижимая телефон к уху плечом и двигаясь туда-сюда перед зеркалом. Он пристально на себя смотрел, из разу в раз поправляя перчатки, которые купил специально для авиаперелётов ещё давно, но пригодились они только сейчас. Его радовало, что предусмотрительность помогла в этом деле, но немного переживал, так как они были созданы с небольшим браком, и магия не была запечатана полностью. Но пока что, за час, никаких проблем не было, так что тревога осталась просто немного нагнетающим осадком. — Если это для тебя не проблема… — Тю, нет! Время, проведённое в такой компании — только в усладу, — сказал собеседник, а Костя хохотнул, хотя не очень вник в сказанное. Его больше заботила его собственная безопасность от огненной магии. Ну и аккуратность причёски, не для себя же старается. — Я буду там через полчаса, тебе подходит? — Так точно, — он отдал честь своему отражению, хотя отлично понимал, что «по ту сторону» его не видят. Затем, взяв телефон в руку, сделал шаг назад, к выходу из ванной комнаты. Костя остановился на выходе, проверил, не сбросили ли вызов, после чего продолжил. — Только не кричи под окном, мало ли, соседи не будут в восторге. — Ха-ха! А если с цветами? — следом прозвучал ещё один смешок, а блондин выключил свет, будто пытаясь скрыть свой всплывший румянец от призраков, что, чисто теоретически, могли присутствовать в комнате. Но он, несмотря на такую свою реакцию, не сдержал смеха в ответ. — Пускай в положение войдут — романтику создаю. — Тогда тебя этими цветами и побьют. Будь уверен, такие места не очень расположены созданию романтики, — он выскользнул в коридор, посунул ногой лежащий там рюкзак ближе к стене, чтобы хоть как-то себя занять при телефонном разговоре. — И полетит в Мюнхен Валик, исцарапанный шипами. Невероятно прекрасная картина. Побереги себя. — Хорошо-хорошо, зачеркну пункт «спеть серенаду под окном», раз уж так дела обстоят, — на фоне что-то звонко ударилось, после чего Михиенко немного откашлялся, чтобы успокоить улыбку на своём лице, которой Трембовецкий не видел, но представлял. — Значит, просто зайду к тебе, а там уже решим, как будем передвигаться? — Именно так, — сказал он, а через несколько секунд тишины нажал на кнопку отбоя, заваливаясь на диван. На лице играла предательская улыбка, которую он накрыл пальцами, а они, в свою очередь, быстро поползли вверх по лицу, закапываясь подушечками в волосы. Выдав какой-то довольный, но в то же время уставший вздох, он сел на месте, так и не меняя положения рук. Уже меньше через сутки он будет находиться не где-то там, а в Столице Стихий, и не с кем-то там, а с настоящим феноменом… Весьма симпатичным феноменом, которого он сопровождает, и от которого слушает шуточные подкаты. С губ сорвалась какая-то мешанина из всех матерных слов в одном только звуке. Он включил телефон, что предварительно выпал из руки на диван рядом с ним. Отсутствие каких-либо сообщений и звонков помогло немного настроиться на то, что сейчас стоит просто подождать назначенного времени и не грызть себя. Голова кипела от предвкушения и разношёрстных мыслей. Хотелось подскочить и просто танцевать под что-то из любимых саундтреков, но кроме того было желание подремать, чтобы скинуть напряжение. Вместо того, чтобы что-нибудь выбрать, он смотрел в потолок, концентрируясь на тишине. Дождь прекратил лить некоторое время назад, оставляя возможность послушать, как за окном живёт город. Каждый чем-то занят, а он позволяет себе расслабиться перед путешествием, которое, кто знает, что за собой понесёт. Вскоре он не заметил, как отвлёкся на одну из социальных сетей, бездумно листая ленту. Потом, так же ветренно, он нажал на плюсик в углу экрана. Пальцы начали свободно перемещаться по экрану, вводя текст. «Сегодня вечером я отправляюсь к черту на рога, покорять Европу. Не знаю как, конечно, буду жить после этого, но пути назад нет (а если бы был, то я бы сжёг)» Несколько секунд публикации, пока сам он размышлял над небольшим каламбуром из имени своего аккаунта, что буквально переводилось «не маг огня», и предложением в скобках. Но решил ничего не удалять и не менять — будь как будет. Но вот глянув на этот пост через пару часов, когда они с Валиком сидели в прохладном холле аэропорта, пальцы зачесались его удалить. И не по предыдущей причине, а из-за мысли о том, что это как-то попадёт в руки его попутчика, покажется в каком-то смысле сентиментальным бредом. Возникшую мысль перебил голос прямо над ухом: — Заскучал? — попутчик подсел совсем рядом, протягивая в чужие руки замотанный бургер в упаковке какой-то забегаловки. Костя его тут же забрал, выпрямляясь. — Тут недалеко продавали, подумал, вдруг ты проголодался. — Я думал, что в этом дуэте за нас плачу я, — но тут же раскрыл упаковку, так как желудок подсказал — и вправду, пора перекусить. — Но правда, лучше бы поберёг денег. Лишними не были бы. — Да ладно тебе, позволь хотя бы сейчас позаботиться. Всё равно другой возможности у меня не будет, по крайней мере в ближайшую пару дней, — он отпил какой-то напиток из закрытого стаканчика, скривился, но кивнул в сторону самолёта, что как раз приземлялся. — И вот за места там тоже ты денежек отвалил. Так что не бубни и ешь. — Не бубню я, — он сделал первый укус. Пища была, конечно, среднего качества, но есть можно, а другого и ожидать не стоило. Но то, что это было знаком заботы, факт, что немного разбавил пресность. Михиенко кашлянул в кулак. — Спасибо за это — Я сахар забыл добавить, а сейчас назад идти… — прищурился, но сделал ещё один глоток, чем вызвал на чужом лице улыбку. Серые глаза уставились на эту несколько глумящуюся улыбку. — Вот только не смейся. Будто у тебя такого не было. — Не было, — без малейшего сомнения произнёс Трембовецкий, переводя взгляд в окно, где набегала ранняя осенняя темнота. — Ты наглый лжец, — толкнул его спутник, так же начиная хитро улыбаться, но серьёзность, что налетела на чужое лицо, заставила его сосредоточиться. — Серьёзно, что-ли? — Как-то так. Я с детства не особо следил, чем питаюсь. Мне давали — я брал, — прикусил свой язык, на этот раз случайно, и недовольно просычал. Спустя некую паузу, он продолжил. — Я привык получать то, что есть и не замахиваться на большее. — Видит Бог, ты не хотел этого говорить, — пожал плечами Валик, на этот раз не так корчась. Такая компания, кажется, стала подсластителем, но он отмахнулся от этой мысли натянутой улыбкой, даже когда на него удивлённо уставились. — Ты в Бога веришь? — с неуверенностью нахмурился блондин, отвлекаясь от бургера. — О господи, нет, — произнёс Михиенко, отворачиваясь от лица собеседника, который, по истечению пяти секунд, прыснул смехом, толкая чужое плечо. — Да ты смеёшься надо мной, — он выдохнул, чтобы отвлечься от эмоций, и откусил ещё небольшой кусочек от купленной пищи. — Мои родители весьма религиозными были, а… — А потом родился ты? — Ага, и спалил им дом, — теперь уже его собеседник ждал объяснений. Константин кинул быстрый взгляд на руки в перчатках и мотнул головой. — Не было такого, всё нормально. То есть, не нормально, но точно лучше, чем сожжённый дом… О чём я говорил? — О Всевышнем нашем, — приподнял руку в пространстве, сгибая все, кроме среднего и указательного пальцев. — И твоих родителях, — теперь согнул и указательный. — Жест идеальный, — он кивнул. — Да, точно. Они были религиозными, скорее всего, есть и сейчас, но я с ними связи не держу. К нам часто приходили служители церкви, что была неподалёку. Я уже тогда был настроен скептически, но никак этого не выражал. Нам дом освящали, я несколько молитв знаю… — Ану, — перебивая, несколько требовательно, озвучил шатен. — Ой, нет, лучше забудь, — посмеялся он, подбирая слова для дальнейшего рассказа, но не успел. — Который час? — спросил Михиенко, будто понимая, что на теме, как бы иронично это не было, можно ставить крест. — М-м-м… — парень достал телефон, и на экране засветилось «16:48». — Почти пять. До посадки буквально пара минут. — Отлично, — Валик встал с места, разминаясь. Зона вылета была не очень забитой, что радовало, так как, судя по всему, и не придётся делить самолёт с кучей людей. Он, махнув Косте рукой, прошёлся к мусорнику, чтобы выбросить уже пустой стаканчик от чая. Его немного пробивало тревогой на всяческих контролях и сдачах багажа, будто есть у него что-то незаконное или чужеродное, из-за чего работникам пришлось бы поджать губы и подозвать кого-то там, кто с этим разберётся. Выкинув картонку, он уставился в светловолосый затылок, что хорошо был виден на фоне относительной темноты за окном. Он усмехнулся своей мысли. Если пограничный и предполётный досмотр не смогли обнаружить пускай что-то «не то», сам Валентин сделал это быстро, хотя и неуверенно. Имея в виду совершенно ни что-то незаконное, ни что-то режущее, а что-то… Непривычное для него самого. Было трудно признать — «Да, я ощущаю то, что раньше казалось мне чужим и несколько странным, а сейчас я сам попал на крючок». «Этот молодой человек мне симпатичен больше, чем приятель» — в который раз уточнил он, потирая щеку. «Глупости всё это, просто переживаю. Организм, не вводи меня в заблуждение, тварь ты такая» — уточнила какая-то его часть, немного сжимая щеку, чтобы вернуть в сознание. «Вспомни девушек, с которыми был раньше, и успокойся. Это — не то» — шептала другая его часть, давая лёгкую пощёчину. «То» — наслаждённо подводило итог сердце, опуская руку вниз, в итоге останавливая её на грудной клетке, где явно скрывалась какая-то странная любовная тайна. Эту немую картину прервал голос громкоговорителя — начата посадка на самолёт Киев-Варшава (что служила городом-пересадкой). Костя тут же подхватился, смяв в руке пустую упаковку, и начал искать взглядом знакомое лицо. Когда наткнулся, пошёл навстречу, пока к нему так же выдвинулись. По пути к самолёту, как оказалось, не настолько далёкому, чтобы пассажиров подвозили, они успели и освежиться из-за холодного, последождевого, воздуха в совмещении с относительно сильным ветром. С ног не сбивал, но зато без проблем подзарядил бодростью, по крайней мере частично. С каждым шагом, белый самолёт с синим «LOT» на боку. Всё это время оба слегка восхищённо молчали, глядя на это сорокаметровое чудо техники, что через час отправится покорять вечерние небеса. Только когда они ступили на трап, Валик произнёс: — Забавный факт: аббревиатура рейса, на который мы сейчас садимся — так же аббревиатура наших имён, — и глупо хохотнул, наблюдая, как его спутник тоже начинает сиять улыбкой. Позже она переходит в немного искривлённую, а брови вопросительно хмуряться. — Это вообще к чему было? — со смешком интересуется Трембовецкий, перегоняя собеседника на несколько ступеней. — Просто заметил. Это было лишним? — так как люди сзади тоже на месте не стояли, он тоже ускорил шаг. — Это было глупо. Но да, забавно, — он замолк, уважительно кивая бортпроводникам, что улыбчиво ждали людей. Молодая девушка взяла оба посадочных талона, присмотрелась к ним, пробежалась глазами туда-сюда, а позже вернула Трембовецкому в руки, так же приветствуясь с шатеном. — Ваши места — вон там, слева, если смотреть из прохода. Номера написаны, — она указала руком в элегантной белой перчатке в сторону прохода, а затем так же аккуратно её опустила. — Если понадобиться помощь — стюардессы и стюарды готовы помочь. Приятного полёта! Поблагодарив, они прошли по указанному направлению, имея примерное представление о том, что стоит делать дальше: положить ручную кладь на полку, занять свои места, успокоить свои переживания и поспорить, кто же займёт места у окна (что, конечно же, необязательный пункт) и, наконец-таки, настроиться на перелёт. В их случае, никаких споров не было — билет с местом у окна достался именно Косте, и всех это, в той или иной мере, устроило. — Мистер, будьте добры… — спустя какое-то время обратилась ещё одна девушка, коснувшись плеча Михиенко, что уже успел поднять старую тему с Костей и немного растеряться. — Простите, что-то не так? — напряжённо спросил Валентин, уже переживая, что нарушил какое-нибудь негласное правило самолётов. — Может, Вас не оповестили, но на борту не положено находиться без перчаток, изолирующих магию, — легко, будто ежедневно с таким сталкивается, сказала она. Он тут же прикусил внутреннюю сторону щеки и улыбнулся. — Это ради всеобщей безопасности. — Простите, мне они не нужны, — на эту реплику она немного нахмурилась, но это в тот же миг показалось миражем, так как на лицо вернулось сосредоточенное выражение. — Почему же? Вы какой-то особенный? — в голосе мелькнула нотка пассивной агрессии, но она спряталась за банальным интересом. — Ради этого я и совершаю перелёт, — он взял небольшую паузу, а Костя толкнул его в плечо, мол, не тяни, она явно не в лучшем настрое. — У меня нет ни единой стихии. — В самом деле? — её глаза округлились, а на место возмущения пришло подозрение с интересом. — Я ни разу с таким ещё не сталкивалась… — Не поверите, — вмешался Трембовецкий, обращая на себя внимание. Он поднял руки, будто показывая, что у него всё нужное на месте, на что стюардесса одобрительно кивнула. — Я тоже ни разу не сталкивался. Но это не ложь, мы как раз отправляемся на исследования в «СС». Так что нет причин переживать. — Мне нужно связаться кое с кем и обсудить этот вопрос, — произнесла она, взмахнув рукой, имея в виду «подождите минутку». Удаляясь, она выдала лишь одно. — Надо же… Костя сжал свои руки в замочек, глядя на собеседника, что терпеливо смотрел ей вслед. Но когда повернулся к прежнему собеседнику — тут же начал разговор. — Я успел уже напугаться. Мало ли что там… С билетами, например. — Солидарен, — он перевёл взгляд на шов своих бежевых перчаток. Сжал губы, но сразу же расслабил — нечего переживать. — Но это имеет смысл. Маг воздуха или воды может устроить непоправимый вред снаружи, а маг огня и земли — внутри. — Да, это понятно. Не страшно, сейчас всё устаканится, — сам себя успокоил шатен. — Но поначалу паника подбросила даже бредовые идеи. — Например? — Например… — Валик начал, но замолк, так как ощутил приближение водного мага. Обернулся в сторону коридорчика, пока Трембовецкий вопросительно прищурился на это. — Мистер! — прозвучал голос девушки, с которой они говорили минутой раннее. — Пилот сказал, что на всякий случай лучше надеть перчатки, пусть там как бы ни было — вдруг магия проявиться именно сейчас и с непривычки нанесёт какой-нибудь вред? У вас своих нет, как мы поняли, поэтому в ущерб вашим нервам… — она протянула ему такие же белые, как и у неё, перчатки, но с нашивкой из двух крыльев на фоне синего круга, а внизу гордо, как и на самолёте, значилось — «LOT». — Запасные. Их всегда несколько пар. И… Простите за мою резкость, я целый день на ногах… Кхм… Простите за некомпетентность, мы не желали доставить дискомфорт своим поведением. — Не страшно. Большое вам спасибо! — и как только девушка отдалилась по салону, Трембовецкий выхватил из чужих рук выданный элемент одежды, приглядываясь к нашивке. — Ты что делаешь? — Мать честная! Да ты просто глянь, перчатки пилота! — восхищённо, но по-сдержанному тихо озвучил блондин, поглаживая покрытую шёлком основу. Казалось, будто ему выдали драгоценный камень, а не обычный аксессуар. — Такие чистые. Видимо, их хорошо стирают. На кончиках пальцах тонкие и гибкие пласинки… — он повернул их немного, а изнутри вывалился свёрток бумаги прямо на его ноги. Он хотел было и его поднять, но его ловко подхватил сосед по креслу, что раннее внимательно слушал. — Записку оставила, — улыбнулся Михиенко, пока его спутник заглянул в бумажку через его плечо. Там было только «Я не боюсь того, что с тобой что-то не так» и номер телефона. — Мило. — Слушай, она умелица делать комплименты! «Я не боюсь того, что с тобой что-то не так», — озвучил парень, тихо посмеиваясь. — Да ну тебе. Правда мило, — он опять свернул бумажку и сунул её в карман джинс. — Ну, ты… — немного неуверенно и с каким-то зудом в кончиках пальцев, будто какая-то эмоция пытается вырваться через магию. — Будешь ей звонить? Когда приземлимся. — Не знаю, — повернул к собеседнику голову он, а оттого, что чужая до сих пор была немного выше его плеча, они оказались в нескольких сантиметрах. Трембовецкий мигом среагировал, сунув в чужие руки перчатки и отдалившись, с тихим покашливанием. Валик глубоко вдохнул носом, меняя свой ответ на «Нет». Мысленно. Для начала бы разобраться, что его так тянуло к лицу напротив. Не прошло и минуты, как мужской голос из динамика оповестил — пора пристегнуть ремни безопасности и настроиться на полёт. Парни обменялись взглядами, улыбнулись и синхронно выдохнули. Они отправляются в путешествие, что точно многое изменит.